| Главная » Книги |
Еврипид - Вакханки, Страница 4
Еврипид - Вакханки Корифейка
(с ударением)
Неслыханную.
Агава
(весело)
Да, и неслыханным образом.
Корифейка
(все более и более подчиняясь отвращению)
Итак, ты довольна?
Агава
О, я счастлива, что совершила на этой охоте великий, да, великий и
несомненный подвиг. (Снова начинает кружиться, сопровождая свою пляску
вакхическими возгласами.)
Вакханки, не чувствуя более сил выносить это зрелище, окружают корифейку и
просят ее, чтобы она удалила Агаву.
Корифейка
(Агаве)
Покажи же, несчастная, гражданам победную добычу, с которой [1200] ты
пришла.
Агава
(направляется к занимающему левую часть сцены народу и, держа высоко перед
собой свой трофей, в осанке оратора, говорит следующее)
О вы, населяющие славную твердыню фиванской земли! Приблизьтесь,
взгляните на эту добычу, на зверя, которого убили мы, дочери Кадма! притом
убили не ременчатым фессалийским дротиком, не с помощью тенет, - нет, одними
своими белыми руками. Стоит ли после этого заводить пышное оружие и попусту
приобретать изделия копьевщиков? Мы одними своими руками взяли эту добычу и
разорвали на части зверя! [1210]
Народ молчит; Агава, расстроенная его равнодушием, обращается к страже,
стоящей перед дверьми дворца.
Где старик отец мой? Пусть он приблизится! И где Пенфей, мой сын? Пусть
он приставит ко дворцу крепко сколоченную лестницу и прибьет к фризу эту
голову (косясь на граждан, с ударением) - эту львиную голову, которую я
принесла с охоты.
Стража стоит в смущении; наконец один стражник, после повелительного жеста
Агавы, указывает рукой на правый край сцены. Агава смотрит туда, долго не
понимая, в чем дело.
С другого конца сцены медленным шагом входят ратники, царская дружина с
Электриных ворот (ст. 780); среди них, согбенный горем, Кадм, все еще в
одежде вакханта; за ним шестеро воинов несут носилки, на которых, покрытое
черным саваном, покоится что-то неузнаваемое.
Кадм
(воинам)
Идите за мной с вашей печальной ношей, идите, мои помощники, с телом
Пенфея в ограду дворца. (Ищет глазами кого-то; не найдя его, обращается к
корифейке.) С большим трудом, после бесконечных поисков нашел я части этого
разорванного тела, каждую на особом месте. Мне сказали о совершенном
дочерьми, когда я уже был в городе, уже [1220] внутри стен, вернувшись со
стариком Тиресием со святой поляны: тогда я вновь отправился в горы и теперь
приношу моего мальчика, убитого менадами. Я видел ту, что некогда родила
Актеона, Автоною, и вместе с ней Ино; эти несчастные, все еще пораженные
безумием, находились в лесу. Про Агаву же мне сказали, что она в вакхическом
[1230] бешенстве направляется сюда... и услышанное мною слово не было
пустым: я вижу ее - не радостное это зрелище.
При вступлении на сцену ратников Агава, чтобы лучше разглядеть все,
поднялась на ступени колоннады, вследствие чего Кадм не мог ее видеть; но
она увидела его и направилась ему навстречу; теперь она стоит перед ним и
протягивает ему свой трофей.
Агава
(торжественно)
Отец, ты можешь гордо объявить себя отцом лучших в мире дочерей - и я
говорю это, имея в виду нас троих, но главным образом меня; да, меня,
которая, бросив кросна и челноки, задалась более высокой целью - ловить
диких зверей своими руками. И, как видишь, я несу в своих руках вот этот
полученный мною трофей, чтобы он был прибит к твоему дому; прими же его,
отец, в свои руки, возрадуйся моей удачной охоте и пригласи друзей на пир;
ты ведь счастлив... [1240] (замечая настроение Кадма, с досадой) конечно
счастлив, когда мы совершили такое дело!
Кадм
(сначала было крепившийся, заливается слезами)
О горе неизмеримое, горе невыносимое - убийство совершили вы своими
несчастными руками! Радостную же жертву принесла ты богам, что приглашаешь
на пир наши Фивы и меня! О, я убитый горем - и твоим и моим - человек! Как
страшно наказал нас владыка Бромий... справедливо, да, но слишком страшно;
ведь он наш родной бог! (Рыдает.) [1250]
Агава
(оскорбленная поведением Кадма, презрительно)
Как нехорошо, однако, действует на людей старость: от нее они и говорят
неприветливо, и глядят мрачно. Пусть бы хоть сын мой пошел в свою мать и был
лихим охотником, отправляясь с другими молодыми фиванцами на ловлю зверей!
(Смеясь.) Но нет! он умеет нападать лишь на богов. Вразуми его ты, отец!
(Страже.) Призовите его кто-нибудь перед мой облик, чтобы он увидел меня в
моем счастье!
Кадм
(успокоившись несколько, смотрит на свою дочь взором, полным сострадания)
Что мне делать? Если вы поймете, что совершили, - это будет для вас
страшным мучением; если же вы до конца жизни будете [1260] пребывать в этом
положении, то вы в своем несчастье будете хоть воображать себя счастливыми.
Агава
(удивленно)
Что же тебе не нравится во всем этом? Что тебя огорчает?
Кадм
(подходит к Агаве, обнимает ее, прислоняет ее голову к своему плечу и
поднимает правую руку к небу)
Погрузи же прежде всего свой взор сюда, в эфир.
Агава
Изволь. (Ее взор следует направлению руки Кадма.) Но почему велел ты
мне взглянуть на него?
Кадм
Представляется ли он тебе все тем же, или ты замечаешь в нем перемену?
Агава
Да, он как будто светлее и прозрачнее прежнего.
Кадм
(еще нежнее прижимая к себе Агаву, тихо)
А то... волнение еще не улеглось в твоей душе?
Агава
(подносит руку к челу, старается вдуматься в свое положение, затем качает в
недоумении головой и глядит на своего отца удивленным, но твердым взором)
Не понимаю, о чем ты говоришь, но я действительно как будто прихожу в
себя, и мое прежнее состояние оставляет меня. [1270]
Кадм
И ты могла бы выслушать мои вопросы и дать на них ясные ответы?
Агава
Спрашивай, отец; я уже не помню, что говорила тебе раньше.
Кадм
В чей дом вошла ты под звуки свадебных песен?
Агава
Ты выдал меня за Эхиона - спарта, как говорят.
Кадм
Кто же был тот ребенок, который в вашем доме родился... у твоего мужа.
Агава
(с материнской гордостью)
Пенфей; он - сын мой столько же, сколько своего отца.
Пауза.
Кадм
(видимо борется с собой; сделав над собой последнее усилие, он, еще крепче
прижимая свою дочь к себе, спрашивает ее)
Что же это за голова, которую ты держишь в своих объятиях?
Агава
Львиная... (спохватываясь, в смущении) так, по крайней мере, говорили
мои товарки по охоте.
Кадм
Взгляни же хорошенько; раз взглянуть - труд не продолжительный.
Агава
(смотрит на свой трофей, узнает в нем человеческую голову и с отвращением
роняет его; Кадм его подхватывает)
Боги, что вижу я! Что за трофей несу я в своих руках! [1280]
По данному Кадмом знаку подходит ратник с водой; он смывает запекшуюся
кровь, искажавшую лицо Пенфея.
Кадм
Всмотрись в нее, узнай точнее, чья она.
Агава
Я вижу... о я горемычная! я вижу свое страшное горе!
Кадм
Она похожа на львиную, как тебе кажется?
Агава
Нет! голову Пенфея держу я, несчастная, в своих руках.
Кадм
Да, - облитую кровью прежде, чем ты могла узнать ее.
Пауза. Агава, стоявшая некоторое время как бы в оцепенении, судорожно сжимая
свою голову руками, начинает быстро и отрывисто расспрашивать Кадма.
Агава
Кто убил его? Как попала она в мои руки?
Кадм
(про себя)
Поздно раскрываешься ты, злополучная истина!
Агава
(умоляюще)
Говори! мое сердце бьется в ожидании того, что мне предстоит узнать.
Кадм
Ты убила его - ты и твои сестры.
Агава
Да где же он погиб? во дворце или где? [1290]
Кадм
Там, где раньше Актеона растерзали собаки.
Агава
Что же заставило этого беднягу отправиться в Киферон?
Кадм
Он пошел туда, чтобы осмеять бога и твои вакхические пляски.
Агава
А мы каким образом попали туда?
Кадм
Вы обезумели, и с вами все гражданки в вакхическом неистовстве оставили
город.
Агава
(после паузы, глухо)
Это Дионис нас погубил: теперь я поняла все.
Кадм
Да, но будучи оскорблен вами: вы не хотели признать его богом.
Агава
Но чем же Пенфей был виновен в моем неразумии?
Кадм
И он, уподобившись вам, не поклонялся богу;
Агава медленным шагом отступает; теперь только ее горе представляется ей во
всей своей огромности, ее ноги подкашиваются; она падает и начинает
громко, судорожно рыдать.
зато он одним ударом погубил всех, и вас, и его, разрушая весь наш дом, - и
меня, который, сам не имея сыновей, видит и этот отпрыск твоего чрева,
несчастная, погибшим лютою и бесславною смертью (с нежностью глядя на голову
Пенфея, которая осталась у него в руках), - тебя, дитя мое, тебя, который
был гордостью и опорою моего дома, как сын моей дочери, и гражданам внушал
страх: глядя на твой облик, никто не решался обижать меня, старика, а если
[1310] и решался, то был караем по заслугам. Теперь же я буду с позором
изгнан из дворца, я, тот великий Кадм, который посеял фиванское племя и
собрал прекраснейший в мире урожай. Да, милый мой, - хотя тебя уже нет более
в живых, ты останешься для меня предметом горячей любви, - твоя рука не
коснется более моей щеки, ты не обнимешь меня более, называя меня дедушкой и
спрашивая: "Кто обижает, кто оскорбляет тебя, старик? Чьи непочтительные
слова волнуют твое [1320] сердце? Говори, отец, и я накажу твоего обидчика!"
Теперь несчастен я, жалок и ты, горемычна твоя мать, несчастны и ее
сестры... если есть человек, не воздающий уважения богам, пусть он взглянет
на его участь и уверует в них! (Покрывает себе лицо плащом; один воин
поддерживает его.]
Корифейка
(видимо тронутая)
Тебя нам жаль, Кадм; но твой внук понес кару заслуженную, хотя и
печальную для тебя.
Агава
(медленно поднявшись с своего места)
Отец, ты видишь ведь, что мое настроение совершенно изменилось -
<позволь мне припасть к останкам моего бедного дитяти.
Кадм
Ты можешь, дочь моя: вот голова Пенфея>
Агава
А где же, отец, дорогое тело моего сына?
Кадм
Я с трудом его собрал и принес; вот оно.
Царская дружина, скрывавшая до сих пор останки Пенфея от глаз Агавы,
расступается; она видит на земле носилки, покрытые черным саваном, подходит
к ним, но вдруг нерешительно останавливается.
Агава
(робко)
Все ли его части хорошо прилажены одна к другой? [1300]
Кадм
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Над сценой во всем своем божественном величии появляется Дионис. Рассказав
причину гибели Пенфея, он велит унести и похоронить его труп. Царская
дружина уносит останки Пенфея; Агава хочет последовать за ней, но Дионис
противится этому и приказывает ей оставить даже Фивы, так как "божеское
право не допускает, чтобы убийцы оставались у могилы своей жертвы". После
этого он обращается к Кадму, приказывая и ему оставить Фивы и отправиться в
Иллирию.
Дионис
...Ты изменишь свой вид и станешь змеем; также [1330] и жена твоя,
превращенная в зверя, получит образ змеи - та Гармония, дочь Ареса, которую
ты получил супругой, будучи сам смертным. И будут возить вас - так гласит
вещее слово Зевса, на колеснице, упряженной быками, как предводителей
варварского племени. Много городов разрушишь ты во главе своих несметных
полчищ; но когда твои подданные разграбят прорицалище Локсия, тогда им
суждено в жалком отступлении вернуться домой; тебя же и Гармонию Apec спасет
и поселит тебя в стране блаженных.
Так говорю я вам, я, Дионис, сын не смертного отца, [1340] а Зевса;
если бы вы решились быть благоразумными тогда, когда вы этого не пожелали, -
вы были бы счастливы теперь, имея Зевсова сына своим союзником!
Агава
(остававшаяся в немой печали на земле с тех пор, когда ей было приказано
оставить Фивы и могилу сына, умоляюще простирает свои руки к Дионису)
Прости нас, умоляю тебя, Дионис; мы провинились перед тобой.
Дионис
Поздно познали вы меня; когда следовало, вы знать меня не хотели.
Агава
Ты прав, мы сознаем это; но ты слишком сурово нас караешь.
Дионис
Но ведь и я, будучи богом, терпел оскорбления от вас.
Агава
Боги не должны в своих страстях уподобляться смертным.
Дионис
Давно уже отец мой Зевс бесповоротно решил вашу участь.
Агава
(встает, собираясь уйти; вдруг она замечает отца, стоявшего в каком-то
забытьи, и с рыданием бросается ему на шею)
Ох, горе, старик! Мы приговорены к жалкому изгнанию! [1350]
Дионис
(мягко)
Зачем же откладывать то, чего все равно не избегнуть?
Кадм
(которому слезы дочери возвращают сознание)
О дитя мое! какому ужасному бедствию обречены мы - ты, моя бедная, твои
сестры и я, несчастный. Я отправлюсь к варварам поселенцем на старости лет;
к тому же мне еще суждено повести на Элладу разноплеменное варварское
войско; и Аресову дочь, Гармонию, свою супругу, превращенную в змею, я, сам
будучи змеем, поведу во главе войска против эллинских алтарей и курганов. И
не суждено мне избавиться [1360] от горя, не суждено мне переплыть подземный
Ахеронт и найти спокойствие.
Агава
Отец мой! я должна скитаться, расставшись с тобой!
Кадм
Зачем обнимаешь ты, моя бедная дочь, точно птица-лебедь, меня, своего
седого, беспомощного отца!
Агава
Куда же обратиться мне, изгнанной из родины?
Кадм
Не знаю, дитя; тебе мало помощи в твоем отце.
Агава оставляет Кадма, готовясь уйти.
Агава
Прости, мой дом, прости, родимый край! я оставляю вас, уходя в
несчастье, изгнанницей из своего терема. [1370]
Кадм
Иди же, дитя мое, <в последний раз увидеть то место, где лютый рок
погубил> Аристеева сына <и твоего>
Агава
(хочет уйти, смотрит на отца и опять бросается ему на шею)
Мне жаль тебя, отец.
Кадм
И я, дитя, плачу по тебе и по твоим сестрам.
Агава
Да, неслыханное горе внес владыка Дионис в твой дом.
Дионис
(строго)
Неслыханное оскорбление перенес я от вас; вы сделали мое имя посмешищем
в Фивах!
Агава
(забывшая было о присутствии Диониса, внезапно поднимает голову и пристально
смотрит на него мрачным, полным ненависти взором; вся ее прежняя гордость
возвращается к ней. Она подает руку отцу, говоря спокойным тоном)
Прости, отец.
Кадм
Прости, горемычная дочь; не радостен твой путь. (Целует дочь [1380] и,
сломленный горем, уходит налево, сопутствуемый несколькими гражданами.)
Агава смотрит ему вслед, затем обращается к своим товаркам, фиванским
вакханкам.
Агава
Пойдем, подруги, туда, где меня ждут мои сестры, мои несчастные
спутницы в изгнании. А затем (снова смотрит на Диониса сверкающими глазами)
- да удастся мне найти край, где бы ни Киферон проклятый меня не видел, ни я
бы своими глазами не видела Киферона, где бы не видно было тирсов,
посвященных богу, - пусть другие вакханки пекутся о них! (Срывает с себя
небриду и венок и гневно бросает их под ноги Дионису.)
Дионис с угрозой поднимает руку. Внезапно сцена озаряется ослепительным
светом, но только на одно мгновение; затем все по-старому, только Дионис
исчез, и Агава, бездыханная, лежит на земле.
Хор
Неисповедимы пути богов; многое решают они, вопреки ожиданиям. И то,
что казалось вероятным, не совершается, и то, что казалось [1390]
невозможным, является исполнимым для бога - таков исход и этих событий.
Медленно уходят. Фиванские вакханки уносят труп Агавы.
| |
| Просмотров: 329 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры