Доде Альфонс - Последний кумир

  

   Амбруа, 60 лѣтъ.

   Гертруда, его жена, 30-35 лѣтъ.

   Почтальонъ.

  

  

  

  

  

  

   Гдѣ ты будешь пить кофе: здѣсь, или въ моей комнатѣ?

  

   Здѣсь, мой другъ, у окна. (Встаетъ. Гертруда переставляетъ столъ, на которомъ завтракали, къ стѣнѣ, между входною дверью и каминомъ). Я самъ подкачу мое кресло къ окну - не безпокойся! (Подкатываетъ кресло и садится). Тутъ... на солнышкѣ - что можетъ быть лучше? Это будетъ не кофе, а - какъ говоритъ Леопольдъ - настоящ³й нектаръ боговъ.

  

   (Ставя чашку кофе на подоконникъ). Да... но я боюсь, чтобы у тебя не заболѣла голова; ничто такъ не дѣйствуетъ и голову, какъ кофе съ ромомъ...

  

   Не хитри моя дорогая, я знаю чего ты боишься! Тебѣ просто не нравится, что я сѣлъ у окна... Ты боишься, что я, приподнявъ занавѣску, могу все видѣть, что происходитъ на церковной паперти, а это стѣснитъ тебя въ раздачѣ милостыни нищимъ при выходѣ изъ церкви. Успокойся, моя милая, я обѣщаю тебѣ закрыть глаза, когда ты будешь щедро одѣлять всѣхъ.

  

   А я вотъ за это обѣщаю тебѣ не быть сегодня очень щедрой.

  

   Кстати, Гертруда! Когда же, наконецъ, намъ возвратятъ портретъ Леопольда?

  

   (Смущенная). Портретъ Леопольда?.. Это...

  

   (Продолжая свою рѣчь). Вотъ уже четыре мѣсяца прошло, какъ ты отправила его въ Туръ, чтобъ перемѣнили рамку, въ чемъ, кажется, не было никакой надобности, и между тѣмъ...

  

   Ну какъ не было надобности, когда все дерево потрескалось, мѣстами сгнило совсѣмъ, просто ужасъ что такое! (Переноситъ сахарницу съ камина на подоконникъ).

  

   Во всякомъ случаѣ, четыре мѣсяца слишкомъ достаточно, чтобы сдѣлать рамку для портрета величиною въ нѣсколько дюймовъ. Мнѣ кажется, что еслибы моя Гертруда захотѣла бытъ откровенной со мною, то она навѣрное призналась бы мнѣ, что не очень-то дорожитъ портретомъ неблагодарнаго вѣтренника и не очень-то заботится получить его обратно. Пожалуйста, не трудись оправдываться! По моему, подобное чувство въ тебѣ даже весьма натурально. Поведен³е Леопольда вполнѣ допускаетъ и оправдываетъ твою непр³язнь и невниман³е къ нему. (Встаетъ). Человѣкъ, котораго я любилъ какъ брата, или, скорѣе - какъ сына, считалъ за истиннаго моего друга, который жилъ у насъ, какъ въ родной ему семьѣ и... вдругъ! - хорошъ, нечего сказать!.. Вдругъ, въ одинъ прекрасный день оказывается просто какимъ-то грубымъ животнымъ - внезапно уѣзжаетъ куда-то къ черту, въ Одессу!.. Пришелъ, снялъ шляпу, отдалъ поклонъ, протянулъ руку на прощанье и - былъ таковъ!.. И за тѣмъ этотъ братъ, сынъ, дорогой другъ мой забываетъ даже о моемъ существован³и... Прошло уже восемь лѣтъ со дня его отъѣзда, но я помню этотъ день, какъ будто это было вчера. Вотъ сюда, именно въ эту комнату Леопольдъ пришелъ объявить мнѣ о своемъ отъѣздѣ и сказать послѣднее "прости". У меня тогда не хватило силъ подняться съ кресла и спросить его, почему онъ покидаетъ насъ. Меня такъ поразило его внезапное рѣшен³е, что въ груди у меня сперлось дыхан³е и я не могъ выговорить слова...

  

   (Подходя къ мужу, который во время монолога перешелъ къ письменному столу). Но довольно, перестань, мой другъ! Ты снова начинаешь волноваться и терзать себя воспоминан³ями; это можетъ вредно отозваться на твоемъ здоровьи.

  

   (Переходя на право). Нѣтъ, Гертруда, ничего!.. И не то вовсе меня огорчило, что ты думаешь!.. Если ты меня и видѣла на другой день отъѣзда Леопольда со слезами на глазахъ, то повѣрь - что я плакалъ не о другѣ, покинувшемъ меня, но объ утраченной во мнѣ вѣрѣ въ дружбу, въ это святое чувство, котораго вдругъ у меня не стало. (Садится).

  

   (Сильно тронутая). О, бѣдный мой Амбруа!..

  

   Что дѣлать, Гертруда?.. Тяжело разочаровываться; но особенности - въ мои годы!.. Каждый изъ насъ имѣетъ здѣсь (показывая на лобъ) свой храмъ, гдѣ набожно хранитъ свои святыни - надежды и привязанности... всѣ онѣ царятъ тамъ на своихъ пьедесталахъ. Съ этими кумирами мы идемъ до пути нашей жизни, балансируя подобно разнощикамъ скульптурныхъ издѣл³й, которые ходятъ по улицамъ нагруженные слѣпками съ головы до ногъ... Увы! Простаго булыжника подъ ноги, неосторожнаго толчка прохожаго достаточно для того, чтобъ разбить въ дребезги всю его ношу. Рѣдко случается, чтобы бѣдный разнощикъ донесъ до дому въ цѣлости свой товаръ: но еще рѣже приходимъ мы - люди къ закату нашей жизни, соединивъ всѣ свои кумиры!.. Гертруда, другъ мой! Загляни сюда въ этотъ старый черепъ... въ настоящую минуту онъ раззоренъ и опустѣлъ - изъ всѣхъ моихъ прежнихъ святынь, которыми красилась жизнь моя, осталась только одна твердой и непоколебленной среди всѣхъ испытан³й жизни... Эта святыня, этотъ непоколебимо стоящ³й кумиръ - ты, Гертруда!.. Да, да... Тебѣ нечего краснѣть, моя дорогая, и отворачиваться.

  

   А что же ты свой кофе забылъ?

  

   Мой кофе!.. кофе... Буду его пить, буду сейчасъ, злая женщина. (Кладетъ сахаръ въ чайникъ}. Не моя вина, что сегодня пришелся день воспоминан³й. (Встаетъ и подходитъ къ ней). Вотъ только что сейчасъ, когда ты услуживала мнѣ, во всѣхъ твоихъ движен³яхъ, въ самой манерѣ наливать кофе я увидѣлъ столько предупредительности, вниман³я и искренней заботливости обо мнѣ, что сердце мое переполнилось невыразимою благодарност³ю... И ужъ, если пошло на откровенность - признаюсь тебѣ - я уронилъ за завтракомъ не одну слезу въ мой компотъ, который конечно никому не скажетъ объ этомъ.

  

   Положилъ ты сахару въ кофе?

  

   Сейчасъ положу. (Идетъ и кладетъ сахаръ въ чашку). Рѣшительно, Гертруда, нужно написать къ столяру въ Туръ, чтобы намъ поскорѣе прислали портретъ. (Садится къ окну).

  

   (Надѣвая шляпку передъ зеркаломъ). Хорошо мой другъ, я напишу...

  

   Вѣдь только онъ одинъ и былъ моимъ товарищемъ въ эти скучныя воскресенья когда ты все свое время отдаешь приходу; смотря на портретъ, я какъ-бы бесѣдовалъ съ нимъ о прошломъ. (Кладетъ еще сахару въ чашку). При томъ, Гертруда, говоря по совѣсти, мы должны позаботиться о портретѣ если не для себя, такъ для родныхъ и знакомыхъ Леопольда. Ты помнишь, какъ онъ былъ любезенъ и добръ ко всѣмъ знавшимъ его и, на оборотъ - какъ всѣ его любили? (встаетъ). Помнишь, какой онъ былъ веселый, какъ онъ шутилъ, смѣялся и острилъ надъ всѣмъ и - какъ умно острилъ!...

  

   Да... даже черезъ-чуръ...

  

   (Поправляя мантил³ю на Гертрудѣ). Что-жъ, въ этомъ ничего нѣтъ дурнаго. Впрочемъ, сказать правду, ты никогда не могла сочувственно относится къ остроум³ю Леопольда. Его пылкая, страстная натура не вызывала въ тебѣ никакого отклика и ты отвѣчала ему всегда невозмутимымъ спокойств³емъ. (Кладетъ въ чашку сахару).

  

   Это будетъ уже десятый кусокъ сахара, положенный тобой въ кофе. {Беретъ сахарницу и запираетъ въ буфетъ, отъ котораго ключъ прячетъ въ карманъ).

  

   О, какъ я однако сталъ разсѣянъ!... (Садится). Гертруда, другъ мой, ты была бы милѣйшей женщиною въ м³рѣ, если бы отказалась хоть разъ сегодня отъ обѣдни... А? Что ты на это скажешь? Мы бы прелестно провели время. Сейчасъ бы засѣли за зеленый столъ и въ веселой бесѣдѣ, вызваемой воспоминан³ями, развлекаясь пикетомъ, не замѣтили, какъ пролетѣло бы время до обѣда!... Ну, что скажешь?..

  

   Какъ Амбруа?... Не ходить сегодня въ церковь?..

  

   Вотъ, еслибы былъ Леопольдъ съ вами - какъ бы славно онъ подтрунилъ надъ тобою! Тебѣ порядочно таки доставалось отъ него въ былое время за твою набожность... Впрочемъ, дорогая моя, ты не подумай, что я упрекаю тебя въ ней... нѣтъ, напротивъ! Ты оказываешь мнѣ слишкомъ много вниман³я и заботъ, чтобы я имѣлъ право упрекнуть тебя въ чемъ нибудь... Ну иди же, или въ церковь, мой милый фанатикъ!..

  

   Если тебѣ угодно, я могу сегодня не ходить въ церковь.

  

   О нѣтъ! иди, иди. Въ мои лѣта ко всему легко привыкнуть и если ты пожертвуешь для меня сегодня церковной службой, то пожалуй мнѣ захочется и въ другой разъ, чтобы ты сидѣла со мною... Нѣтъ! Лучше дай-ка мнѣ газету, я сяду съ ней у окна и въ промежуткахъ чтен³я буду смотрѣть на народъ, идущ³й въ церковь, буду наслаждаться звуками органа и поющихъ и мысленно съ вами присутствовать при богослужен³и, а во время проповѣди, когда воцарится тишина, я тоже успокоюсь и... (дѣлаетъ видъ что засыпаетъ).

  

   Ну, хорошо... я ухожу. (Беретъ со стола молитвенникъ).

  

   Въ самомъ дѣлѣ, тебѣ давно пора... Ну иди же, иди, а то бѣдные ждутъ не дождутся тебя. Вонъ слѣпой съ своей собакой уже нѣсколько разъ оборачивался къ нашему дому въ ожидан³и тебя... ну, до свидан³я!... (Гертруда уходитъ; ее проводилъ до дверей Амбруа).

  

  

   (Идя на авансцену). Взамѣнъ всѣхъ съ ея стороны заботъ и ласкъ, доходящихъ до самопожертвован³я, я удѣляю ей только три часа свободы по воскресеньямъ. Поистинѣ немного, и было бы даже жестоко лишать ее этого удовольств³я. (Садится; смотритъ съ окно). Вотъ она переходитъ площадь... какъ въ ея походкѣ, во всѣхъ ея пр³емахъ видна честная женщина... не знаю, но отъ всего ея существа вѣетъ цѣломудр³емъ и непорочност³ю. Вотъ женщины и дѣти окружаютъ ее и, наперерывъ другъ передъ другомъ, шлютъ ей привѣтств³я: "здраствуйте Гертруда! Идите молиться за вашего стараго Амбруа, чтобы Господь даровалъ ему долг³е дни?..." (Беретъ газету и читаетъ). Что это у меня сердце бьется сегодня?... Какое то непонятное волнен³е во мнѣ?... Ужъ не предчувств³е ли это чего нибудь, что должно случиться со мною?... Впрочемъ что я говорю!... Въ мои лѣта развѣ можетъ еще что нибудь случиться!... Можетъ случиться одно - пр³ѣдетъ Леопольдъ (пьетъ кофе). Гертруда права,- кофе черезъ-чуръ сладокъ... Который часъ теперь?... Половина перваго... Еще болѣе полчаса ожидать ее... (Звуки органа) Что, если я пойду ей на встрѣчу... это будетъ сюрпризъ... (слушаетъ). Впрочемъ, времени у меня еще довольно - кажется, поютъ еще только трет³й псаломъ!.. (Усаживается съ удобствомъ на креслѣ). Я какъ будто вижу ее отсюда: она въ углу темной капеллы, позади всѣхъ, стоитъ преклонивъ колѣна около своего краснаго стула и тихо шепчетъ молитву. (Откидывается на спинку кресла и опускаетъ газету на колѣна). Не знаю... Отъ того ли, что скучна газета... или просто я слабъ... но только сонъ совсѣмъ одолѣваетъ меня... (Мало по малу засыпаетъ. Звуки органа смолкли. Стукъ въ окно заставляетъ Амбруа вздрогнуть и открытъ глаза). А!... Кто тамъ?... Что случилось?.. (встаетъ).

  

   (За сценой). Господинъ Амбруа!

  

   Ба!.. Да это почтал³онъ - нашъ почтенный папа Ансельмъ! (Кладетъ газету и отворяетъ окно).

  

   Здравствуйте г. Амбруа! Какъ ваше здоровье? А у меня есть кое что сегодня для васъ!

  

   Ахъ, въ самомъ дѣлѣ? Вѣдь сегодня почтовый день - очень радъ! Но прежде всего позвольте узнать, какъ вы поживаете Ансельмъ? Что ваши ноги? Какъ вы ихъ теперь чувствуете?

  

   О!... Ногами своими я вполнѣ доволенъ, а вотъ глаза, г. Амбруа, что-то плохи стали...

  

   Это потому, что вы сами плоше стали, старина.... хе, хе, хе!...

  

   А правда вѣдь, ей-Богу правда!... Вы все такой-же шутникъ, г. Амбруа, такой же веселый - какъ 25 лѣтъ назадъ.

  

   А это оттого, что я каждый день веселюсь, т. е. упражняюсь въ веселости, вотъ также, какъ вы упражняете ваши ноги... А вѣдь ужъ извѣстная истина, что отъ движен³я ничего въ механизмѣ не ржавѣетъ. (Амбруа беретъ чашку съ окна и ставитъ на буфетъ).

  

   Въ особенности, когда механизмъ смазывается такимъ прекраснымъ мокко, приготовленнымъ и налитымъ прекрасными ручками очаровательной г-жи Амбруа... Вотъ она - тамъ одна изъ тѣхъ, которыя дѣйствительно никогда не старѣются: ни на одинъ волосокъ не измѣнилась за эти 20 лѣтъ!...

  

   (Вынимая свою табакерку.) Не угодно ли?

  

   О, съ удовольств³емъ! Это очень полезно для моихъ глазъ.

  

   (Оглядывая вокругъ себя). У меня есть другое лекарство, которое лучше поможеть вашимъ глазамъ.

  

   (Лакомо улыбаясь). Охъ, ужъ вы шутникъ, г. Амбруа!...

  

   Эхъ, старина! Какъ будто я не знаю, каково цѣлый-то день бѣгать по улицамъ, въ особенности - въ первые весенн³е дни. Ноги требуютъ непремѣнно подкрѣплен³я, а для этого случая у меня имѣется старый ромъ. Какъ выпьешь стаканчикъ, такъ ноги сами и побѣгутъ.

  

   Благодарю васъ, г. Амбруа!

  

   (Подходя къ буфету въ замѣшательствѣ.) Вѣчно эта Гертруда уйдетъ въ церковь и заберетъ съ собою всѣ ключи... (быстро). У васъ есть что-то для меня - вы сказали, Ансельмъ? (Идетъ къ окну).

  

   Да, да, г. Амбруа! Вотъ - какъ сами видите - довольно объемистый пакетъ... И изъ-далека-таки! Въ конторѣ говорятъ, что тутъ картина.

  

   (Беретъ пакетъ) А, наконецъ-то рѣшились его намъ прислать. (Идетъ въ письменному столу, кладетъ пакетъ). Я с³ю минуту заплачу вамъ, г. Ансельмъ. (Хочетъ отворить ящикъ въ столѣ). Ну, это изъ рукъ вонъ что такое!... И столъ мой запертъ! Жена съ моей кассой и ромомъ въ церкви... Право, это начинаетъ сердить меня!...

  

   Не безпокойтесь г. Амбруа... Я пойду лучше теперь прогуляюсь на ферму Азероль - полчаса пути отсюда,- а на возвратномъ пути заверну къ вамъ.

  

   И отлично, старина! Заходите черезъ часъ. Одинъ и тотъ-же ключъ открываетъ кассу и откупориваетъ ромъ,- слѣдов. вы за одинъ разъ убьете 2-хъ зайцевъ (Подошелъ къ окну).

  

   (Смѣясь) Непремѣнно, непремѣнно, г. Амбруа!.. Такой-же... точь въ точь, какъ 20 лѣтъ назадъ... (Убираетъ свою голову со сцены изъ окна и удаляется).

  

   (Затворивъ окно, идетъ къ письменному столу гдѣ лежитъ пакетъ). Ну вотъ и вернулся мой Леопольдъ! Скорѣй его на старое мѣсто, принадлежащее ему по праву. (Развязываетъ веревки пакета). Однакоже прочно увязали его... А да вотъ ножъ. (Беретъ съ буфета ножъ). Никогда я не видѣлъ ничего такъ заботливо упакованнымъ. (Вынимаетъ портретъ завернутый съ бумагу, а ящичекъ въ которомъ онъ былъ ставитъ на каминъ). Ну, прежде всего побесѣдуемъ, мой другъ, съ тобою. (Разсматриваетъ портретъ). Странно!.. Удивительно!.. Никто, кажется, и не дотрогиваяся до портрета: рамка осталась таже самая. (Садясь у письменнаго стола). Стоило-же такъ долго держать портретъ и лишатъ нашу столовую лучшаго ея украшен³я. Ну, объ этомъ пусть Гертруда объяснится съ своимъ столяромъ; а что до меня, такъ я радъ, что снова обрѣлъ для себя собесѣдника на воскресенья. Теперь, когда Гертруда будетъ уходить въ церковь - я уже не буду въ одиночествѣ... Но можетъ быть въ этомъ ящикѣ я найду что нибудь, что разъяснитъ мнѣ... (Подошелъ къ камину, гдѣ ящикъ) Ба... да тутъ даже два письма!.. (Садится опять къ письменному столу). Посмотримъ чтобы такое это было?... Что!... "Г-ну Леопольду, въ Одессу?.." а на другомъ: "Г-жѣ Амбруа, близь Тура!.." Почеркъ не знакомый... Неужели моя жена посылала портретъ въ Одессу?.. Вѣроятно, какая-нибудь шутка... Посмотримъ. (Распечатываетъ одно письмо и читаетъ). "Г-жѣ Амбруа, близъ Тура.- Милостивая государыня! Нашъ хозяинъ, г. Ширяевъ и я имѣемъ честь препроводить къ вамъ обратно портретъ г. Леопольда и ваше письмо, которое было ему прислано..." Что это за поступокъ со стороны Гертруды?.. Неужели она изъ непр³язни къ нему отослала ему его портретъ да еще при письмѣ?.. О, я узнаю ее!... (Читаетъ) "Когда ваша посылка дошла до насъ, г. Леопольда не было въ живыхъ уже 2 мѣсяца..." Возможно-ли?... Мое предчувств³е не обмануло меня! Сегодня должно было что нибудь случиться и... вотъ!... Леопольдъ умеръ на чужбинѣ... вдали отъ всѣхъ близкихъ... Несчастный мой другъ!... (Утираетъ слезу). Но отчего-же онъ умеръ?.. Гдѣ?.. Какъ?.. Въ письмѣ, конечно, это все... (Читаетъ) "...уже 2 мѣсяца. Это обстоятельство должно вамъ объяснить, что мы, какъ душеприказчики покойнаго, обязаны были вскрыть пакетъ, присланный вами и распечатать ваше письмо, чтобы знать куда отослать то и другое. Примите, милостивая государыня, увѣрен³е въ нашемъ глубокомъ уважен³и и вполнѣ расчитывайте на нашу скромность и молчан³е. Душеприказчики Леопольда - Ширяевъ и Дмитр³евъ." - Что хотятъ сказать эти чудаки своею скромност³ю и молчан³емъ?.. Можетъ быть эти слова - обычная фраза, употребляемая русскими и ничего не значущая, какъ и всѣ друг³я... Мой Леопольдъ, котораго возврата я ожидалъ каждый день... думалъ, что вотъ онъ явится когда-нибудь опять предо мною съ раскаян³емъ въ сердцѣ и съ цѣлымъ коробомъ новыхъ разсказовъ... умеръ... (Пауза. Беретъ машинально письмо жены). Посмотримъ, что писала ему Гертруда?... (Медленно развертываетъ письмо и протираетъ глаза), "Благодарю васъ, Леопольдъ, за ваше честно сдержанное слово, благодарю за ваше мужество насъ покинуть, благодарю - за ваше молчан³е!" Да... такъ, да... Нѣтъ сомнѣн³я - это почеркъ Гертруды... это она писала. Но что за чепуху она писала ему? Благодаритъ его за то, что онъ уѣхалъ, за то что не отвѣчалъ мнѣ на мои письма!... Удивительно!.. "Съ того дня, когда я собралась съ силами, чтобы удалять васъ отъ себя и прервать преступную связь, соединявшую насъ..." Боже милосердый!... Откуда на меня обрушивается горе?... Да нѣтъ... нѣтъ... Я не такъ должно быть прочелъ... (Встаетъ и уходитъ). Нѣтъ, ничего подобнаго не могло случиться... это невозможно... Вотъ придетъ Гертруда и объяснитъ мнѣ все въ двухъ словахъ... (Беретъ письмо и читаетъ). "Вы спросите, быть мажетъ, зачѣмъ я пишу вамъ сегодня, послѣ восьмилѣтнихъ разлуки и молчан³я?... Посылка, сопровождающая эта письмо, вполнѣ объяснитъ вамъ все. Эта посылка - вашъ портретъ, Леопольдъ. Да, портретъ, на которомъ взоръ вашъ преслѣдуетъ меня всегда и всюду, одно присутств³е котораго въ моемъ домѣ наполняетъ мою душу безконечными страдан³емъ и упреками..." Это... правда!... (Падаетъ въ кресло. Пауза. Читаетъ). "Прощайте, Леопольдъ, прощайте навсегда!... Наша разлука - для насъ достойное возмезд³е - причинила въ то же время страдан³я ни въ чѣмъ неповинному, честному и благородной души человѣку, котораго мы обманывали въ продолжен³е трехъ лѣтъ..." (Медленно подымаетъ голову). И такъ... въ продолжен³и трехъ лѣтъ... на этомъ самомъ мѣстѣ, въ этомъ и въ томъ углу... повсюду окружали меня ложь и измѣна... Пили изъ моего стакана... ѣли мой хлѣбъ... спали подъ моею кровлей!... Итакъ, всѣ мои прошлыя радости, всѣ воспоминан³я о быломъ счаст³и... все это отравлено... уничтожено... и вся жизнь моя разбита навсегда!... О, зачѣмъ я такъ долго живу на свѣтѣ? Зачѣмъ я позволялъ окружать себя попечен³ями и заботами?! Но теперь.... я найду еще въ себѣ силы избавиться отъ нихъ... (встаетъ) убѣжать изъ этого проклятаго дома и не видѣть болѣе всей его обстановки, которая мнѣ вдругъ стала ненавистной!... (Опускается съ кресло и рыдаетъ, схвативъ себя за голову). Однако нужно торопиться уйти отсюда, пока она, не вернулась... Но... есть-ли у меня силы?... Что дѣлать, Боже?... Я слышу голосъ, который говоритъ мнѣ: вѣдь все это было давно и цѣлыхъ 8 лѣтъ уже прошло послѣ преступлен³я... Изъ двухъ виновныхъ - одинъ умеръ, другая - примирилась и съ Богомъ и съ совѣстью! Почему-же ты, старикъ, будешь суровѣе этихъ трехъ страшныхъ судей; Бога, совѣсти и смерти?... Брось-же портретъ, сожги письма, предай все забвен³ю, покажи видъ, что ничего не знаешь и сохрани на вѣки тайну въ твоей истерзанной груди!.. (гнѣвно встаетъ). Нѣтъ! Замолчи лживый, лукавый голосъ!.... Я - не безплотный духъ, не ангелъ, а человѣкъ... и я долженъ отомстить!... Побѣгу на площадь, дождусь ея выхода изъ церкви и тамъ, предъ всѣмъ народомъ, потребую у нея отчета въ ея преступлен³и!... (Ходитъ въ сильномъ волнен³и по сценѣ; подходитъ къ зеркалу, останавливается передъ нимъ.) Уймись, несчастный 60-лѣтн³й Отелло!... Твои слезы, твой справедливый гнѣвъ, твои страдан³я - нигдѣ, ни въ комъ не встрѣтятъ сочувств³я... и вызовутъ у всѣхъ только одно сожалѣн³е и, пожалуй, улыбку... Такъ молчи-же, глупецъ! Молчи старикъ, молчи!.. Если же тебѣ придетъ нужда непремѣнно подѣлиться съ кѣмъ-нибудь горемъ, то ты найдешь достойнаго твоимъ страдан³ямъ повѣреннаго - друга.... это смерть!... Она приметъ молча твое горе и успокоить тебя навсегда... (Къ концу монолога подошелъ къ письменному столу; сѣлъ въ кресло, облокотясь на письма и сжавъ руками голову).

  

  

   (Быстро входитъ, веселая и оживленная, снимаетъ съ себя шляпку и мантилью и кладетъ ихъ на стулъ подлѣ буфета). Вотъ и я! Не дождалась даже конца проповѣди, чтобы поскорѣе къ тебѣ вернуться... Но Амбруа!... Что съ тобою?... Что такое случилось? Ты страдаешь? (Она подходитъ къ нему. Амбруа поднимаетъ тихо голову, указываетъ ей рукою на портретъ. Гертруда подавляетъ въ себѣ крикъ). Какъ?... Я не понимаю... Это возвращен³е портрета такъ огорчило тебя?... (Амбруа, молча отодвигаетъ локти и подвигаетъ ей письма. Гертруда узнаетъ свои письма). Мое письмо!?... (Падаетъ на колѣна). Мое письмо!... Пощадите!...

  

   (Встаетъ и стоитъ опершись на столъ.) Вы нанесли мнѣ тяжелый ударъ, Гертруда! Подобныя потрясен³я не проходитъ безслѣдно въ так³е годы, какъ мои...

  

   Я такъ страдала... столько пролила слезъ за эти восемь лѣтъ!...

  

   Нѣтъ!... Вы не страдали столько въ продолжен³и восьми лѣтъ, сколько я выстрадалъ сейчасъ въ эти десять минутъ!... Одна моя слеза стоитъ всѣхъ вашихъ...

  

   Господи! Что мнѣ сказать вамъ?... Что дѣлать?... Какъ доказать вамъ?...

  

   (Подымаетъ съ колѣнъ Гертруду, которая беретъ его за руку.) Что доказать мнѣ?! То, что вы несли крестъ раскаян³я въ продолжен³и восьми лѣтъ?! Но знаете-ли вы, что великая тяжесть вашего раскаян³я напоминаетъ мнѣ только о громадности вашей вины... и неужели вы думаете, что всѣ ваши слезы, въ которыя я хотѣлъ бы вѣрить...

  

   О!...

  

   (Сурово). Въ которыя я хотѣлъ-бы вѣрить... Неужели вы думаете, что слезы всего м³ра могутъ заживить рану, нанесенную вами въ моемъ сердцѣ? Слезы поддерживаютъ язвы, а не заживляютъ ихъ.

  

   О, какъ-бы я желала умереть!

  

   Умереть?.. Вы желали-бы умереть?.. Нѣтъ, напротивъ! Не умирать вамъ нужно, а жить, чтобы искупить себя... Подойдите ко мнѣ!.. (Подаетъ ей стулъ возлѣ себя).

  

   Нѣтъ, я не смѣю... мое мѣсто у нотъ вашихъ. (Хочетъ стать на колѣна).

  

   Ваше мѣсто тамъ, гдѣ я указалъ. Здѣсь - я одинъ судья вашъ и знаю, какое мѣсто вы заслужили. (Гертруда садится). Мнѣ о многомъ нужно разспросить васъ...

  

   Вамъ извѣстно все, Амбруа... я ничего не могу прибавить... Изъ сострадан³я во мнѣ, прошу васъ, не заставляйте меня говорить объ этомъ.

  

   Напротивъ, будемъ говорить объ этомъ, или я задохнусь, если буду молчать... Подождите. (Встаетъ, беретъ портретъ, ставитъ около себя на столѣ, садится). Передо мною вамъ ничего не стоитъ солгать, но передъ нимъ вы, можетъ быть, этого не посмѣете.

  

   (Съ негодован³емъ) Амбруа!... (тише). Простите, я забыла, что вы имѣете право говорить со мною подобнымъ образомъ...

  

   Вотъ уже 15 лѣтъ, какъ мы обвѣнчаны... Изъ этихъ 15 лѣтъ - три года вы провели, обманывая меня... три года лжи и лицемѣр³я...

  

   Амбруа!.. (покорно) Продолжайте, я васъ слушаю.

  

   (Послѣ молчан³я) Когда онъ уѣхалъ отсюда, вы очень страдали?.. да?..

  

   Да... а много страдала...

  

   Вы его тогда еще любили?

  

   Да.

  

   А онъ когда уѣзжалъ отсюда... онъ уже не любилъ васъ больше?...

  

   О, также, какъ всегда!

  

   Онъ любилъ васъ, вы - его... вы обожали другъ друга,- зачѣмъ же вы разстались?..

  

   Мнѣ тяжело... мнѣ стыдно было... постоянно лгать и обманывать...

  

   Но вы не любили меня, а любили другаго... почему же въ вашей страсти къ нему не достало мужества? Почему вы не рѣшились прямо взять за руку вашего любовника и не сказать ему: пойдемъ отсюда! - это все таки было бы не такъ безчестно.

  

   Я видѣла, какъ сильно вы меня любили и потому оставалась здѣсь.

  

   Ахъ, да! Я и забылъ, что у васъ доброе сердце!... Обманываютъ, обворовываютъ, убиваютъ людей, но не хотятъ причинить имъ огорчен³й - ужасны эти добрыя сердца!..

  

   Слушать его... какое наказан³е!...

  

   Однакожъ, еслибы вы тогда же уѣхали - это было-бы самое лучшее для меня. Одиннадцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ и этихъ 11 лѣтъ было бы довольно, чтобы осушитъ мои слезы... Предположимъ даже, что вашъ отъѣздъ нанесъ бы мнѣ смертельный ударъ, то и въ этомъ ни было-бы ничего ужаснаго: согласитесь, что моя смерть освободила бы всѣхъ отъ страдан³й и - прежде всего - меня самого.

  

   Амбруа, умоляю васъ пощадите меня! Каждое ваше слово отзывается въ моемъ сердцѣ, какъ раскаленное желѣзо... и - по вашему блѣдному лицу, по дрожащему голосу я вижу какъ сильно вы страдаете!.. Какое-же удовольств³е вы находите говорить о подобныхъ вещахъ... Зачѣмъ погружаться въ грустное прошлое? Выслушайте меня... Я сдѣлаю все, что вы пожелаете, все!.. Я буду вашей служанкой, еще болѣе покорной и преданной, чѣмъ теперь и посвящу вамъ однимъ жизнь мою... Но только изъ сострадан³я ко мнѣ, не мучайте меня...

  

   (Взявъ въ руки письмо) Вы желаете знать, что содержится въ этомъ письмѣ и по какому случаю портретъ вамъ возвращенъ?.. (быстро) Я вамъ скажу это. (Ходитъ по комнатѣ).

  

   Не говорите мнѣ ничего, Амбруа - я ничего не хочу знать.

  

   Нѣтъ, нужно, чтобы вы узнали, что случилось съ человѣкомъ, котораго вы любили!

  

   Богъ далъ мнѣ силу не любить его болѣе.

  

   Дѣйствительно?.. Господь далъ вамъ эту силу?.. Увѣрены ли вы въ этомъ? Смотрите мнѣ прямо въ глаза, Гертруда... Дайте мнѣ вашу руку... Увѣрены ли вы въ томъ - повторяю - что вы болѣе его не любите?

  

   Да!.. Я увѣрена въ этомъ.

  

   Читайте!.. (Даетъ ей письмо. Она читаетъ. Молчан³е). Ваша рука дрожитъ... вы блѣднѣете... вы его еще любите! (Отталкиваетъ отъ себя ея руку, которую держалъ).

  

   (Подавляетъ въ себѣ крикъ и говоритъ совсѣмъ тихо). Вотъ уже восемь лѣтъ, какъ онъ умеръ для меня.

  

   О, низкая обманщица!.. Катъ подло прежде обманывала мужа, татъ теперь отречется отъ своего любовника!..

  

   Довольно, Амбруа! Прошу васъ... не будьте жестоки... не презирайте меня... Вы имѣете право убить меня, но не мучить подобными пытками...

  

   Васъ убить?.. Зачѣмъ?.. Чтобы соединить васъ съ вашимъ любовникомъ?.. Нѣтъ! Это было бы для васъ великимъ счаст³емъ, между тѣмъ какъ я остался бы завсегда одинокимъ... нѣтъ!.. (Садится къ письменному столу). Я буду завидовать вашему счаст³ю... (Пауза). О! Когда я только подумаю (смотря на портретъ), что это ты - мой Леопольдъ - обманывалъ меня... насмѣхался надо мною... ты, проклятый, испортилъ всю жизнь мою... я не въ силахъ сдержать ненависти и... вотъ тебѣ!.. (Въ изступлен³и схватываетъ ножъ и поражаетъ имъ портретъ).

  

   (Желая ею остановить). Амбруа! Что вы дѣлаете?.. Придите въ себя!

  

   (Уходя). Не подходите... оставьте меня!.. Вы внушаете мнѣ ужасъ! (Идетъ къ двери).

  

   Амбруа!.. Амбруа!.. Куда вы?.. (Идетъ за нимъ).

  

   Какое вамъ дѣло до меня, до моей жизни!.. Я ухожу и запрещаю вамъ слѣдовать за мною!.. Навсегда покидаю этотъ домъ, которымъ гнушаюсь теперь... я ухожу и проклинаю васъ!!... (Отталкиваетъ отъ себя Гертруду и уходитъ въ глубину, шумно захлопнувши дверь).

  

  

   (Бѣжитъ за мужемъ, но останавливается передъ запертою дверью). Амбруа! Амбруа!.. Это невозможно! Меня нельзя такъ покидать... (Возвращаясь на авансцену. Одна). Я вся дрожу... Мнѣ стыдно смотрѣть на свѣтъ Бож³й!.. Одинъ исходъ... одно спасен³е - умереть... да! Я должна умереть! (Закрываетъ лице руками, рыдаетъ и опускается на стулъ съ права. Пауза). Я полагала, что уже все прошлое предано забвен³ю и мой грѣхъ уже искупленъ... Я думала, что полжизни слезъ и раскаян³я довольно, чтобы снять съ меня вину мою... какъ вдругъ, послѣ восьмилѣтняго горя мое прошлое не умолимо возстаетъ предо мною и... все рушится вокругъ меня!.. Тамъ умираетъ любимый человѣкъ, а я не смѣю плакать... Здѣсь - проклинаютъ его и мнѣ остается только преклонить голову... (Смотря на портретъ). Бѣдный, дорогой мой!.. Ты причина моихъ страдан³й... (Встаетъ). Зачѣмъ я отослала его къ нему? Потому что его присутств³е здѣсь было вѣчнымъ мнѣ упрекомъ... Но почему же эти упреки не принять было мнѣ, какъ наказан³е за мою вину?.. Оттого, что его присутств³е безпрестанно стѣсняло мои чувства и я сама предъ собою была вѣчно виновной женщиной съ краскою стыда на лицѣ, съ опущенными глазами передъ честнымъ человѣкомъ... Я пожелала быть свободной въ своемъ домѣ - отослала его... и что же?.. Онъ снова возвращается на старое мѣсто и возвращается для того, чтобы быть изувѣченнымъ предо мною... Прости мнѣ, Боже! (Посылаетъ портрету поцѣлуй). Этотъ поцѣлуй мой - прощальный! (Встаетъ). А теперь - идемъ!.. Мое мѣсто не здѣсь... не Амбруа долженъ покинуть это