О "рѣчи рабской", въ защиту поэз³и
"Аполлонъ", No 9, 1910
Какъ большинству людей, и мнѣ кажется полезнымъ, чтобы каждая вещь служила опредѣленной цѣли. Молоткомъ слѣдуетъ вбивать гвозди, а не писать картины. Изъ ружья лучше стрѣлять, чѣмъ пить ликеры. Книга поваренная должна учить приготовлен³ю разныхъ снѣд³й. Книга поэз³и... Что должна давать намъ книга поэз³и?
Дѣдушка Крыловъ предостерегаетъ отъ такихъ пѣвцовъ, главное достоинство которыхъ въ томъ, что они "въ ротъ хмельного не берутъ". Вмѣстѣ съ Крыловымъ, и я отъ пѣвцовъ требую прежде всего, чтобы они были хорошими пѣвцами. Какъ относятся они къ хмельнымъ напиткамъ, право, дѣло второстепенное. Подобно этому, и отъ поэтовъ я прежде всего жду, чтобы они были поэтами.
Г. Вячеславъ Ивановъ и Александръ Блокъ, въ своихъ, взаимно дополняющихъ одна другую статьяхъ, помѣщенныхъ въ No 8 "Алоллона", повидимому, не раздѣляютъ этихъ моихъ (сознаюсь, довольно "банальныхъ") мнѣн³й. Оба они стремятся доказать, что поэтъ долженъ быть не поэтомъ, и книга поэз³и - книгой не поэз³и. Правда, они говорятъ: "книгой не поэз³и, а чего-то высшаго, чѣмъ поэз³я", "не поэтомъ, а кѣмъ-то высшимъ, чѣмъ поэтъ". Но, вѣроятно, и Крыловск³й герой, имѣвш³й похвальное нерасположен³е ко хмельному, увѣренъ былъ, что его пѣвцы "выше", чѣмъ просто пѣвцы.
Резюмируя свою статью, Вячеславъ Ивановъ пишетъ. "Изъ каждой строки вышеизложеннаго слѣдуетъ, что символизмъ не хотѣлъ и не могъ быть только искусствомъ" (стр. 16). А. Блокъ, называя себя Бэдекеромъ Вячеслава Иванова, развиваетъ эту мысль въ покаянной статьѣ, въ которой исповѣдуетъ свой грѣхъ, въ томъ состоящ³й, что онъ, А. Блокъ, былъ "пророкъ" и унизился до того, чтобы стать "поэтомъ" (стр. 28). Это, на строгомъ языкѣ учителя А. Блока, Вл. Соловьева, будто бы значитъ: "Восторгъ души расчетливымъ обманомъ, и рѣчью рабскою живой языкъ боговъ, святыню музъ шумящимъ балаганомъ онъ замѣнилъ...".
Я весьма сомнѣваюсь, чтобы приведенные стихи Вл. Соловьева имѣли именно тотъ смыслъ, который хочетъ имъ придать А. Блокъ. Изумительно было бы, если бы Вл. Соловьевъ, при извѣстномъ его отношен³и къ поэз³и, языкъ "поэтовъ", т.-е. языкъ поэз³и, назвалъ "рѣчью рабскою". Но для А. Блока (и для Вячеслава Иванова?) - это такъ. Поэз³я - "рѣчь рабская", "обманъ", "балаганъ". Отсюда выводъ: будь не поэтомъ, будь кѣмъ-то, кто выше поэта, или, какъ досказываетъ "Бэдекеръ"-А. Блокъ: "будь теургомъ" (стр. 22). Думаю, что, послѣ такихъ заявлен³й, весьма мног³е, вмѣстѣ со мною, рѣшительно встанутъ на защиту поэз³и, хотя бы Вячеславъ Ивановъ съ А. Блокомъ и объявили ее "рѣчью рабскою". Быть теургомъ, разумѣется, дѣло очень и очень недурное. Но почему же изъ этого слѣдуетъ, что быть поэтомъ - дѣло зазорное? По-моему, напримѣръ, быть астрономомъ - почетно. Но неужели поэтому стану я поносить какого-либо историка такими словами: "Обманщикъ, рабъ, балаганщикъ, какъ не стыдно тебѣ заниматься истор³ей, а не астроном³ей?".
Правда, и Вячеславъ Ивановъ, и А. Блокъ говорятъ не вообще о поэз³и, но исключительно о поэз³и символической, о символизмѣ. Однако, что они разумѣютъ подъ этимъ именемъ?
Понимаютъ ли они слово "символизмъ" въ широкомъ смыслѣ, согласно съ которымъ символистами можно и должно назвать и Эсхила и Гете (ибо символизмъ - естественный языкъ всякаго искусства)? Но тогда понят³е "символической поэз³и" совпадетъ съ понят³емъ поэз³и вообще. Или же Вячеславъ Ивановъ и А. Блокъ разумѣютъ именно художественное движен³е послѣднихъ десятилѣт³й? Повидимому, послѣднее предположен³е справедливѣе, такъ какъ Вячеславъ Ивановъ говоритъ о Тютчевѣ, какъ о первомъ русскомъ символистѣ, говоритъ о "международной общности этого явлен³я", "о сущности западнаго вл³ян³я на новѣйшихъ русскихъ поэтовъ" и т. д. Тогда... Ну, тогда надо немного посчитаться съ истор³ей.
Какъ ни уважаю я и художественное дарован³е и энерг³ю мысли Вячеслава Иванова, все же я никакъ не могу согласиться, что "символизмомъ" можетъ быть названо то, что ему нравится. "Символизмъ", какъ "романтизмъ",- опредѣленное историческое явлен³е, связанное съ опредѣленными датами и именами. Возникшее, какъ литературная школа, въ концѣ XIX вѣка, во Франц³и (не безъ англ³йскаго вл³ян³я), "символическое" движен³е нашло послѣдователей во всѣхъ литературахъ Европы, оплодотворило своими идеями друг³я искусства, и не могло не отразиться на м³росозерцан³и эпохи. Но все же оно всегда развивалось исключительно въ области искусства. Вячеславъ Ивановъ можетъ указывать въ будущемъ символизму как³я угодно цѣли, а его Бэдекеръ - пути къ этимъ цѣлямъ, но они не въ правѣ и не въ силахъ измѣнить то, что было. Какъ это имъ ни досадно, но "символизмъ" хотѣлъ быть и всегда былъ только искусствомъ.
Книги "символистовъ", слава Богу, еще не погибли отъ какой-либо стих³йной катастрофы; ихъ можно получить въ любой библ³отекѣ. Мног³е "символисты", вожди движен³я, еще среди насъ. Спросите Верхарна и Вьеле-Гриффина, Георге и Гофмансталя, у насъ Бальмонта, и я увѣренъ, что всѣ они скажутъ единогласно, что хотѣли одного: служить искусству. Въ имени художника, поэта они видѣли (и видятъ) свою лучшую гордость и высшую честь. Какъ же вдругъ заявлять категорически: "символизмъ не хотѣлъ и не могъ быть только искусствомъ"? При такомъ отношен³и къ историческимъ даннымъ, кто же помѣшаетъ Вячеславу Иванову завтра объявить намъ: "романтизмъ всегда былъ и могъ быть только своеобразной геологической теор³ей"! Символизмъ есть методъ искусства, осознанный въ той школѣ, которая получила назван³е "символической". Этимъ своимъ методомъ искусство отличается отъ рац³оналистическаго познан³я м³ра въ наукѣ и отъ попытокъ внѣразсудочнаго проникновен³я въ его тайны въ мистикѣ. Искусство автономно: у него свой методъ и свои задачи. Когда же можно будетъ не повторять этой истины, которую давно пора считать азбучной! Неужели послѣ того какъ искусство заставляли служить наукѣ и общественности, теперь его будутъ заставлять служить религ³и! Дайте же ему, наконецъ, свободу! Нѣтъ причинъ, конечно, ограничивать область дѣятельности человѣка. Намъ Гете дважды дорогъ потому, что былъ не только величайшимъ поэтомъ XIX вѣка, но и могущественнымъ научнымъ умомъ своего времени. Въ Дантэ Габр³ель Россетти насъ плѣняетъ гармоническое сочетан³е дарован³й поэта и художника красокъ. Почему бы поэту и не быть химикомъ или политическимъ дѣятелемъ, или, если онъ это предпочитаетъ, теургомъ? Но настаивать, чтобы всѣ поэты были непремѣнно теургами, столь же нелѣпо, какъ настаивать, чтобы они всѣ были членами Государственной Думы. А требовать, чтобы поэты перестали быть поэтами, дабы сдѣлаться теургами, и того нелѣпѣе. А. Блокъ, въ концѣ своей статьи, спрашиваетъ: "Поправимо или не поправимо то, что произошло съ нами?" (стр. 28). Иначе говоря: есть ли возможность перестать быть "поэтомъ" и вновь сдѣлаться деургомъ'? Кажется, уже достаточно ясно, что вопросъ этотъ къ символизму вообще не относится. Не осуждая нисколько того пути духовнаго развит³я, который, въ легко истолковываемыхъ иносказан³яхъ, изобразилъ въ своей статьѣ А. Блокъ, никакъ нельзя и признать этотъ путь типическимъ для современнаго поэта. Тѣхъ грѣховъ, въ которыхъ кается А. Блокъ, "символизмъ" за собой не признаетъ, и ему нечего "поправлять". Символисты останутся поэтами, какими они и были всегда.
Но, поскольку рѣчь касается самого А. Блока и Вячеслава Иванова, ихъ стремлен³е что-то "поправить", притомъ самыми радикальными средствами, можетъ навести на опасен³я. А что если эти поправки окажутся сродни предпр³ят³ямъ многихъ росс³йскихъ городскихъ управъ, которыя часто находятъ нужнымъ снести, за "некрасивостью", то или другое старинное здан³е, а потомъ, по неимѣн³ю средствъ, оставлять на его мѣстѣ пустырь? Вячеславъ Ивановъ и А. Блокъ - прекрасные поэты; они намъ это доказали. Но выйдутъ ли изъ нихъ, не говорю велик³е, но просто "хорош³е" теурги, въ этомъ вполнѣ позволительно сомнѣваться. Мнѣ, по крайней мѣрѣ, въ ихъ теургическое призван³е что-то плохо вѣрится...
Утѣшаетъ только то соображен³е, что теор³и Вячеслава Иванова и А. Блока не мѣшали имъ до сихъ поръ быть истинными художниками. И А. Блокъ клевещетъ на себя, когда называетъ свои позднѣйш³е стихи "рабскими рѣчами". На наше счастье, на счастье всѣхъ, кому искусство дорого, это настоящая и порою прекрасная поэз³я. Что же касается того, что призывъ Вячеслава Иванова и его истолкователя совратитъ на новую дорогу все развит³е современнаго символизма, т.-е. сдвинетъ поэз³ю съ того пути, по которому она идетъ не менѣе, какъ десятое тысячелѣт³е, то, думаю, этого можно опасаться еще менѣе. У Александра Македонскаго достало силъ повлечь пиѳ³ю, противъ ея воли, на треножникъ; но тутъ я не вижу силъ Александра, а предпр³ят³е куда труднѣе!