Г. А. Бекеръ. Избранные легенды
(G. А. Becquer. Leyenchs escogidas)
Переводъ съ испанскаго Ек. Бекетовой.
С.-Петербургъ. Издан³е А. С. Суворина, 1895
Вѣрь - не вѣрь, мнѣ все равно. Дѣдъ мой разсказывалъ это монаху отцу; отецъ разсказывалъ мнѣ, а я передаю теперь тебѣ, такъ, чтобы провести время.
Сумерки уже начинали простирать свои легк³я, туманныя крылья надъ живописными берегами Сегры, когда мы достигли цѣли нашего путешеств³я, мѣстечка Бельверъ, проведя въ пути цѣлый утомительный день.
Бельверъ не что иное, какъ маленьк³й городокъ, пр³ютивш³йся на склонѣ холма, за которымъ высятся величественныя, туманныя вершины Пиринеевъ, подобныя ступенямъ колоссальнаго гранитнаго амфитеатра.
Группы окружающихъ городокъ бѣлыхъ домиковъ, разбросанныхъ тамъ и сямъ среди зелени, похожи издали на стаю бѣлыхъ голубей, остановившихъ свой полетъ, чтобы утолить свою жажду въ водахъ рѣки. Обнаженная скала, омываемая ея быстрымъ течен³емъ, указываетъ древнюю границу между графствомъ Ургельскимъ и самымъ значительнымъ изъ принадлежавшихъ ему ленныхъ владѣн³й. На вершинѣ скалы еще замѣтны слѣды старинныхъ сооружен³й.
Направо отъ крутой тропинки, ведущей къ этому мѣсту и извивающейся вдоль лѣсистаго берега рѣки, стоитъ крестъ. Крестъ этотъ весь желѣзный, его круглый пьедесталъ вытесанъ изъ мрамора, а ведущая къ нему лѣстница состоитъ изъ почернѣвшихъ и кое какъ сплоченныхъ деревянныхъ обломковъ..
Разрушительное дѣйств³е времени покрыло ржавчиной металлъ, разъѣло и раздробило каменное основан³е памятника; въ трещинахъ его выросли вьющ³яся растен³я, которыя взобрались до самой вершины креста, обвили и увѣнчали его зеленью. Старый развѣсистый дубъ склонился надъ нимъ и осѣнилъ его на подоб³е балдахина.
Я опередилъ своихъ спутниковъ на нѣсколько минутъ и остановивши лошадь, безмолвно созерцалъ этотъ крестъ - нѣмое и трогательное выражен³е набожныхъ вѣрован³й прошедшихъ вѣковъ. Цѣлый рой мыслей тѣснился въ моемъ воображен³и въ эту минуту. То были все самыя неуловимыя, неопредѣленныя мысли, связавш³я между собою будто невидимой нитью и полное уединен³е этихъ мѣстъ, и глубокую тшиину нарождающейся ночи и смутную печаль моей души.
Движимый внезапнымъ и неизъяснимымъ религ³ознымъ порывомъ, я сошелъ съ лошади, обнажилъ голову и сталъ искать въ глубпнѣ своей памяти одну изъ тѣхъ молитвъ, которымъ учился, будучи ребенкомъ, одну изъ тѣхъ молитвъ, которыя впослѣдств³и невольно приходятъ на уста и точно облегчаютъ стѣсненную грудь, смягчая горе, какъ пролитыя слезы, въ которыя превращается оно, чтобы испариться. Я уже начиналъ было шептать молитву, какъ вдругъ меня кто-то сильно встряхнулъ за плечи.
Я обернулся: за мной стоялъ человѣкъ.
Это былъ одинъ изъ нашихъ проводниковъ, мѣстный уроженецъ.
Съ выражен³емъ неописаннаго ужаса на лицѣ, онъ тащилъ меня прочь и старался надѣть на меня шляпу, которую я еще держалъ въ рукѣ.
Мой полуудивленный, полугнѣвный взглядъ выразилъ энергическ³й, хотя и нѣмой вопросъ.
Упорствуя въ своемъ намѣрен³и увести меня отъ этого мѣста, бѣднякъ отвѣчалъ мнѣ хотя и непонятными словамы, но такимъ правдивымъ, прочувствованнымъ тономъ, что совсѣмъ меня изумилъ:
- Ради памяти вашей матери, ради всего, что только есть для васъ на свѣтѣ священнаго, накройтесь и уходите, какъ можно скорѣе отъ этого креста. Неужели вы настолько отчаялись, что вамъ мало Божьей помощи, и вы прибѣгаете къ чорту?
Съ минуту я смотрѣлъ на него, не говоря ни слова. Признаюсь откровенно, я думалъ, что онъ сошелъ съ ума. Но онъ продолжалъ все съ той-же горячностью:
- Вы ищете границу, но если у подножья этого креста станете вы просить Божьей помощи, чтобы отыскать ее, вершины сосѣднихъ горъ подниутся въ одну ночь до невидимыхъ звѣздъ, чтобы мы во всю жизнь не могли сыскать пограничную лин³ю.
Я не могъ не улыбнуться.
- Вамъ смѣшно? Да вы, можетъ быть, думаете, что этотъ крестъ такой же святой, какъ и тотъ, что на нашей церкви?
- Какъ же я могу въ этомъ сомнѣваться?
- Ну, такъ вы совершенно ошибаетесь, потому что этотъ крестъ, несмотря на то, что въ немъ есть божественное, проклятый крестъ.... Онъ принадлежитъ нечистой силѣ, а потому и называется "чортовъ крестъ".
- Чортовъ крестъ! - повторилъ я, невольно устурая его настоян³ямъ, хотя и не отдавая себѣ отчета въ чувствѣ нѣкоторой робости, которое овладѣло мною и влекло меня точно какой невѣдомой силой отъ этого мѣста,- чортовъ крестъ! Никогда еще не приходилось мнѣ встрѣчать болѣе страннаго и нелѣпаго сочетан³я столь враждебныхъ понят³й. Крестъ, и при этомъ - чортовъ! - что за дичь! Когда мы пр³ѣдемъ въ городъ, ты непремѣнно долженъ мнѣ объяснить эту чудовищную нелѣпость.
Пока мы разговаривали, товарищи догнали насъ и собрались у подножья креста. Я объяснилъ имъ въ краткихъ словахъ, что случилось, и мы поѣхали дальше.
Приходск³е колокола медленно призывали къ вечерней молитвѣ, когда мы слѣзали съ лошадей у самаго уединеннаго и скромнаго изъ постоялыхъ дворовъ Бельвера.
Красные и голубые языки пламени сыпали искры и вились вокругъ толстаго дубоваго отрубка, который пылалъ на тѣсномъ очагѣ; наши подвижныя тѣни, отражавш³яся на почернѣвшихъ стѣнахъ, то уменьшались, то прынимали гигантск³е размѣры, смотря потому, ярче или тусклѣе вспыхивалъ огонь. Всѣ мы усѣлись въ кружокъ передъ очагомъ и съ нетерпѣн³емъ ожидали разсказа про чортовъ крестъ, обѣщаннаго намъ на закуску послѣ скуднаго ужина, который мы только что истребили. Проводникъ нашъ кашлянулъ, отправилъ въ горло послѣдн³й глотокъ вина, утерся рукой и началъ такимъ образомъ:
- Много лѣтъ тому назадъ, такъ много, что и не знаю, сколько именно, случилось то, что я разскажу вамъ. Тогда еще мавры занимали большую часть Испан³и, короли наши звались графами, а города и деревни были подвластны разнымъ господамъ, которые, въ свою очередь, подчинялись болѣе могущественнымъ властелинамъ.
Вслѣдъ за этимъ краткимъ историческимъ предислов³емъ, герой вечера помолчалъ, какъ бы желая собраться съ мыслями, и продолжалъ такъ:
- Какъ бы то ни было, въ тѣ отдаленныя времена нашъ городокъ составлялъ, вмѣстѣ съ нѣсколькими другими, владѣн³е одного знатнаго барона, и его замокъ стоялъ много вѣковъ на вершинѣ скалы, омываемой водами Сегры, отъ которой онъ получилъ свое назван³е.
О справедливости моего разсказа до сихъ поръ свидѣтельствуютъ поррсш³я мхомъ развалины, которыя высятся на утесѣ и видны съ дороги, ведущей въ городъ.
Вассалы ненавидѣли барона за его жестокость, а за его злыя дѣла ни король не принималъ его ко двору, ни сосѣди не пускали къ себѣ. Къ худу-ли, къ добру-ли, но случилось такъ, что онъ, наконецъ, соскучился жить со своимъ злымъ нравомъ и лихими сподвижниками на вершинѣ утеса, на которомъ его предки укрѣпили свое каменное гнѣздо.
Денъ и ночь онъ ломалъ себѣ голову, придумывая какое нибудь развлечен³е себѣ по вкусу, что было довольно трудно, если сообразить, что онъ усталъ воевать съ сосѣдями, колотить своихъ слугъ и вѣшать своихъ вассаловъ.
Хроника гласитъ, что тутъ пришла на умъ ему счастливая мысль, чему до тѣхъ поръ не бывало примѣровъ.
Провѣдалъ онъ, что христ³анск³е рыцари многихъ могущественныхъ народовъ собирались отправляться огромнымъ войскомъ въ чудесную страну, чтобы отвоевать гробъ Господень, находивш³йся во власти мавровъ, и рѣшился присоединиться къ нимъ.
Для того ли онъ сдѣлалъ это, чтобы очиститься отъ своихъ грѣховъ,- а ихъ было не мало,- проливая свою кровь за такое праведное дѣло, или для того, чтобы переселиться въ такое мѣсто, гдѣ никто не зналъ о его позорныхъ дѣян³яхъ - неизвѣстно.
Какъ бы то ни было, онъ собралъ какъ могъ больше денегъ, отпустилъ своихъ вассаловъ на волю, взявши съ нихъ громадный выкулъ, оставилъ себѣ изъ всѣхъ владѣн³й только утесъ Сегры, да четыре башни своего наслѣдственнаго замка и исчезъ въ одно прекрасное утро, къ великому удовольств³ю старыхъ и малыхъ, равныхъ и подчиненныхъ.
Весь край вздохнулъ свободно на нѣкоторое время, точно проснувшись отъ страшнаго сна.
Перестали качаться на деревьяхъ въ лѣсу трупы повѣшенныхъ л³одей; деревенск³я дѣвушки стали безъ помѣхи ходить за водой съ кувшинами на головахъ; пастухи не водили больше своихъ стадъ на водопой потайными горными тропинками, опасаясь при каждомъ поворотѣ ущелья встрѣтиться съ сподвижниками своего возлюбленнаго господина.
Такъ прошло три года. Разсказы про лихого барона, которому другого и назван³я не было, сдѣлались исключительнымъ достоян³емъ старухъ, которыя повѣствовали о немъ присмирѣвшимъ дѣтямъ въ безконечные зимн³е вечера. Матери усмиряли расшалившихся не въ мѣру или расплакавшихся малютокъ, восклицая: "Постой, вотъ ужо придетъ сегрск³й баронъ! ". Какъ вдругъ не знаю ужъ, днемъ ли, ночью, съ неба свалился или изъ ада возвратился,- только страшный баронъ дѣйствительно появился самъ, своей особой, среди своихъ прежнихъ вассаловъ.
Я отказываюсь изобразить вамъ весь эффектъ этого пр³ятнаго сюрприза. Вы и такъ можете себѣ его представить, особенно когда я скажу вамъ, что, вернувшись, баронъ сталъ требовать, чтобы ему отдали то, что онъ продалъ, что возвратился онъ еще хуже, чѣмъ былъ, и если передъ отъѣздомъ на войну уже былъ бѣдемъ и опозоренъ, то теперь болѣе, чѣмъ когда либо, могъ разсчитывать только на свое безстыдство, на копье да на полдюжину разбойниковъ, такихъ же безсердечныхъ негодяевъ, какъ и онъ самъ.
Какъ и слѣдовало ожидать, мѣстные жители отказались платить дань, отъ которой откупились такой дорогой цѣной; за это баронъ поджетъ ихъ дома, фермы и жатву.
Тогда они обратились за правосуд³емъ къ королю; но баронъ посмѣялся надъ указами владѣтельнаго графа, приказалъ ихъ прибить надъ воротами своихъ башенъ и повѣсилъ герольдовъ на дубу.
Не находя другого средства къ спасен³ю, жители согласились между собою, поручили себя Божьему милосерд³ю и взялись за оруж³е, а баронъ собралъ своихъ людей, призвалъ чорта на помощь, взгромоздился на скалу и приготовился къ борьбѣ.
Началась она, страшная и кровавая. Бились всякимъ оруж³емъ, всюду и во всякое время: мечемъ и огнемъ, на горахъ и равнинахъ, и днемъ и ночью.
Тутъ ужъ не то что дрались, чтобы жить, а жили, чтобы драться.
Наконецъ правое дѣло одержало верхъ. Послушайте, какъ это случилось.
Въ одну темную-претемную ночь, когда на землѣ не слышно было ни одного звука, и на небѣ не видно ни единой звѣзды, гарнизонъ замка, возгордившись послѣ недавней побѣды, занимался дѣлежомъ награбленной добычи. Опьяненные винными парами, въ полномъ разгарѣ шумной и безобразной орг³и, разбойники затянули богохульную пѣснь въ честь своего адскаго предводителя.
Вокругъ замка только и раздавались отголоски ихъ нечестиваго пѣн³я, которые носились подъ покровомъ темной ночи, какъ носятся души проклятыхъ грѣшниковъ, подхваченныя адскимъ ураганомъ.
Безпечная стража нѣсколько разъ оглядѣла съ высоты городъ, который мирно отдыхалъ, насколько можно было различить въ темнотѣ. Затѣмъ часовые спокойно заснули, опираясь на толстыя древки коп³й и не опасалсь никакой засады. Тогда нѣсколько человѣкъ, рѣшившихся умереть за правое дѣло, начали взбираться на утесъ и, скрытые ночной темнотой, въ полночь достигли вершины.
На остальное понадобилось немного времени: часовые перескочили въ одинъ прыжокъ ту изгородь, что отдѣляетъ сонъ отъ смерти; огонь смоляныхъ факеловъ, подложенныхъ подъ ворота и подъемные мосты, сообщился стѣнамъ замка съ быстротою молн³и; пользуясь всеобщимъ замѣшательствомъ, нападавш³е проложили себѣ путь среди пламени и мигомъ покончили со всѣми обитателями этого звѣринаго логовища.
Всѣ они погибли.
Когда приближающ³йся день озолотилъ вершины кедровъ, обугливш³яся развалины башенъ еще дымились, и сквозь узк³я бойницы легко можно было разсмотрѣть вооружен³е страшнаго барона, висѣвшее у одной изъ почернѣвшихъ колоннъ пиршественной залы. Ярк³й лучъ солнца задѣлъ его, и оно засверкало, между тѣмъ какъ трупъ его владѣльца, покрытый кровью и прахомъ, валялся среди горячаго пепла вмѣстѣ съ тѣлами его темныхъ сподвижниковъ.
Время шло. Пустынныя залы заросли терн³емъ, завился плющъ вокругъ массивныхъ колоннъ, закачались голубые колокольчики, свѣсившись съ каменныхъ зубцовъ. Только неровное дыхан³е вѣтра, крики ночныхъ птицъ да шорохъ пресмыкающихся, которыя пробирались въ высокой травѣ, нарушали иногда мертвую тишину этого проклятаго мѣста. Непогребенныя кости его прежнихъ обитателей бѣлѣли при лунномъ свѣтѣ, и но прежнему видпѣлось вооружен³е сегрскаго барона, висѣвшее подъ чернымъ сводомъ пиршественной залы. Никто не осмѣливался взять его, но множество небылицъ разсказывалось про это вооружен³е, источникъ безконечныхъ сплетенъ и страховъ для всѣхъ, кто видѣлъ, какъ сверкало оно подъ солнечнымъ лучомъ, или воображалъ себѣ въ часы глухой ночи,что слышитъ металлическ³й звонъ его составныхъ частей, которыя ударялись одна о другую, колеблемыя вѣтромъ, и издавали протяжные и печальные звуки. Несмотря на все, что болтали насчетъ этого вооружен³я, и что втихомолку повторяли окрестные жители, пока все оставалось пустой болтовней.
Если бы тѣмъ оно и кончилось, все было бы прекрасно. Но, повидимому, нечистый не удовольствовался дѣломъ рукъ своихъ и снова вмѣшался въ дѣло, конечно, не безъ соизволен³я Бога, которому угодно было снова покарать жителей и заставить ихъ еще пострадать во искуплен³е нѣкоторыхъ грѣховъ.
Небылицы, которыя сначала такъ и оставались небылицами, начали принимать осязательную форму и со дня на день становились болѣе вѣроятными.
Дѣло въ томъ, что за послѣднее время уже нѣсколько ночей сряду весь городъ наблюдалъ странное явлен³е.
Вдали, среди ночныхъ тѣней, стали появляться как³е-то таинственные и фантастическ³е огни, и никто не могъ объяснить, откуда они происходили. То подымаясь вверхъ по обрывистымъ склонамъ сегрской скалы, то блуждая среди развалинъ замка, то колеблясь въ пространствѣ, они скользили, скрещивались, исчезали и снова появлялись, чтобы разсыпаться въ разныя стороны.
Атечен³е одного мѣсяца это повторялось три или четыре раза, все по ночамъ. Смущенные жители съ безпокойствомъ ожидали результата этихъ страшныхъ сборищъ, и, разумѣется, онъ не заставилъ себя долго ждать: три-четыре поджога, похищен³е скота и нѣсколько обезображенныхъ труповъ пѣшеходовъ, сброшенныхъ со скалъ въ пропасть скоро повергли въ ужасъ весь край на десять миль въ окружности.
Уже не оставалось никакого сомнѣн³я въ томъ, что шайка разбойниковъ поселилась въ подземельяхъ разрушеннаго замка.
Сначала они появлялись только поздней ночью и въ опредѣленныхъ мѣстахъ того лѣса, который и до сихъ поръ растетъ вдоль берега рѣки, но кончили тѣмъ, что заняли почти всѣ горныя ущелья, устроили засаду близъ дороги, стали грабить вс³о долину и спустились неукротимымъ потокомъ на равнину.
Уб³йства все умножались, дѣвушекъ похищали, младенцевъ вырывали изъ колыбелей, несмотря на крики матерей, и, по всеобщему повѣр³ю, разбойники утаскивали ихъ для чудовищныхъ пировъ, гдѣ въ тоже время употребляли вмѣсто кубковъ священные сосуды, украденные изъ оскверненныхъ церквей.
Ужасъ до такой степени овладѣлъ всѣми, что послѣ вечерней молитвы никто не рѣшался выыти изъ дома, да и дома не считали себя вполнѣ безопасными отъ разбойниковъ.
Но кто-же они были и откуда пришли? Какъ звали ихъ таинственнаго атамана? Это было загадкой, которую всѣмъ хотѣлось разрѣшить и которая такъ и осталась неразгаданной, хотя съ этого времени всѣ замѣтили, что вооружен³е убитаго барона исчезло съ своего мѣста, а впослѣдств³и мног³е поселяне утверждали, что предводитель чудовищной шайки шелъ впереди всѣхъ, покрытый вооружен³емъ, которое если и было не то самое, то, во всякомъ случаѣ, походило на него какъ двѣ капли воды.
Всѣ эти разсказы, если отдѣлить отъ нихъ то, чѣмъ страхъ неминуемо одѣваетъ и украшаетъ произведен³я своей фантаз³и, не заключали въ себѣ ничего необыкновеннаго и сверхъестественнаго.
Что можетъ быть обыкновеннѣе всѣхъ этихъ жестокостей въ разбойникахъ? что можетъ быть естественнѣе того, что ихъ атаманъ присвоилъ себѣ вооружен³е убитаго барона?
Однако, нѣкоторыя разоблачен³я, сдѣланныя передъ смертью однимъ изъ разбойниковъ, взятыхъ въ плѣнъ въ послѣднихъ стычкахъ, превзошли всякую мѣру и заставили призадуматься самыхъ невѣрующихъ. Исповѣдь его заключалась, приблизительно, въ слѣдующемъ:
- Я,- сказалъ онъ,- принадлежу къ знатному семейству. Заблужден³я моей молодости, моя безумная расточительность, а подъ конецъ и мои преступлен³я навлекли на меня гнѣвъ моихъ родственниковъ и проклят³е отца, который, умирая, лишилъ меня наслѣдства. Очутившись совершенно покинутымъ и безъ всякихъ средствъ, я послушался чертовскаго наущен³я и рѣшилъ собрать нѣсколько молодцовъ, находившихся въ такомъ же положен³и, какъ и я, которые безъ колебан³й согласились исполнить всѣ мои предначертан³я, соблазнившись обѣщанной имъ привольной, веселой и беззаботной жизнью.
Мои же намѣрен³я заключались въ томъ, чтобы набрать шайку молодыхъ и веселыхъ людей, безпечныхъ и не робѣющихъ передъ опасностью и жить да поживать съ ними хорошенько насчетъ страны, употребляя въ дѣло свою храбрость, до тѣхъ поръ, пока Богу угодно будетъ распорядиться каждымъ изъ насъ по своему усмотрѣн³ю, что и случилось теперь со мной.
Имѣя это въ виду, мы назначили здѣшнюю мѣстность театромъ нашихъ будущихъ экспедиц³й и выбрали для своихъ сборищъ развалины сегрскаго замка, считая его самымъ подходящимъ и вѣрнымъ пунктомъ не только по его выгодному и укрѣпленному положен³ю, но еще и потому, что суевѣрный страхъ оберегалъ его отъ народа.
Однажды ночью, когда мы собрались подъ разрушенными сводами замка вокругъ пылающаго костра, который освѣщалъ красноватымъ свѣтомъ пустынныя галлереи, у насъ завязался горяч³й и гнѣвный споръ о томъ, кому быть выбраннымъ въ атаманы.
Всяк³й ссылался на свои заслуги: я предъявилъ свои права; одни начали роптать, обмѣниваясь угрожающими взглядами, друг³е разражались ругательствами, возвысивъ охрипш³е отъ вина голоса, и хватались за рукоять кинжала, желая разрѣшить имъ вопросъ. Какъ вдругъ мы услыхали странный звонъ оруж³я и вслѣдъ затѣмъ раздались глух³е, тяжелые шаги, которые все приближались. Мы всѣ тревожно оглянулись, вскочили и обнажили мечи, рѣшившись постоять за себя, но всѣ замерли неподвижно на своихъ мѣстахъ, когда увидали, что къ намъ приближался ровной и мѣрной поступью человѣкъ высокаго роста, вооруженный съ ногъ до головы, и съ забраломъ опущеннымъ на лицо.
Онъ обнажилъ мечъ, который едва могли бы поднять два обыкновенныхъ человѣка, положилъ его на одинъ изъ обломковъ упавшаго свода и воскликнулъ глухимъ и могучимъ голосомъ, подобнымъ шуму подземнаго водопада:
- Если кто нибудь изъ васъ отважится первенствовать, пока я обитаю въ сегрскомъ заыкѣу пусть онъ возьметъ этотъ мечъ, символъ власти.
Мы всѣ молчали, но когда прошли первыя минуты изумлен³я, мы съ громкими криками провозгласили его нашимъ атаманомъ и предложили ему кубокъ вина, отъ котораго онъ отказался знаками, можетъ быть, оттого, что не хотѣлъ открывать свое лицо, которое мы тщетно старались разсмотрѣть сквозь желѣзную рѣшетку. Несмотря на это, мы въ туже ночь произнесли самую ужсную клятву, а на слѣдующую начались наши ночныя похожден³я.
Нашъ таинственный атаманъ всегда находится впереди всѣхъ. Огонь его не беретъ, опасности его не устрашаютъ, и слезы его не трогаютъ. Онъ никогда не говоритъ ни слова; только когда кровь дымится на нашихъ рукахъ, когда рушатся храмы, пожираемые пламенемъ, когда обезумѣвш³я женщины бѣгутъ среди развалинъ, а дѣти испускаютъ отчаянные крики, когда старш³я гибнутъ подъ нашими ударами,- только тогда отвѣчаетъ онъ зловѣщимъ и страшнымъ смѣхомъ на стоны, проклят³я и жалобы. Никогда, даже послѣ побѣды, онъ не снимаетъ своего оруж³я и не подымаетъ забрала своего шлема, не принимаетъ участ³я въ нашихъ пиршествахъ, и не предается сну. Мечи, направленные противъ него, вонзаются въ его латы и не только не ранятъ его, но даже не окрашиваются его кровью. Когда огонь накаляетъ до красна его наплечники и кольчугу, онъ безстрашно идетъ среди пламени, разыскивая новыя жертвы. Онъ презираетъ золото, ненавидитъ красоту и не заботится о честолюб³и.
Нѣкоторые изъ насъ считаютъ его сумасбродомъ, друг³е думаютъ, что это какой нибудь разоривш³йся вельможа, скрывающ³й свое лицо изъ чувства нѣкотораго стыда, а есть и так³е, которые убѣждены, что это самъ чортъ.
Разсказчикъ умеръ съ насмѣшливой улыбкой на устахъ, не раскаявшись въ своихъ грѣхахъ. Мног³е изъ его товарищей послѣдовали за нимъ на плаху въ разное время; но страшный атаманъ, къ которому присоединялись все новые и новые разбойники, продолжалъ свои разрушительные подвиги..
Несчастные жители все болѣе и болѣе отчаявались и не знали, на что имъ рѣшиться, чтобы разомъ прекратить такой порядокъ вещей, который съ каждымъ днемъ становился все невыносимѣе и прискорбнѣе. Какъ разъ около селен³я, въ глубинѣ густого лѣса, жилъ въ это время святой мужъ; онъ поселился въ маленькой обители, посвященной св. Варѳоломею, и отличался благочестивой и добродѣтельной жизнью. Народъ считалъ его святымъ, благодаря его спасительнымъ совѣтамъ и предсказан³ямъ.
Полагаясь на осторожность и на прославлевную мудрость этого почтеннаго отшельника, жители Бельвера предложили ему на разрѣшен³е свою трудную задачу. Испросивши милосерд³я у своего святого патрона, который, какъ вамъ извѣстно, знаетъ чорта очень близко и не разъ его порядочно прижималъ,- старецъ посовѣтывалъ имъ спрятаться ночью въ засаду у подножья каменистой тропинки, вьющейся по утесу, на вершинѣ котораго стоялъ замокъ, и въ тоже время наказалъ имъ, чтобы они не употребляли въ дѣло никакого оруж³я, кромѣ одной чудотворной молитвы, которую онъ заставилъ ихъ выучить наизусть. По предан³ю, съ помощью этоы самой молитвы св. Варѳоломей завладѣлъ чортомъ.
Все это было въ точности исполнено, и результатъ превзошелъ всеобщ³я ожидан³я: не успѣло солнце слѣдующаго дня озолотить высокую бельверскую башвю, какъ жители уже собрались на главной площади тѣсными кучками и разсказывали другъ другу съ таинственнымъ видомъ, какъ въ прошедшую ночь привезли въ городъ знаменитаго атамана сегрскихъ разбойниковъ, крѣпко связаннаго по рукамъ и по ногамъ.
Едва эта новость успѣла перейти изъ устъ въ уста и разнестись по домамъ, народъ бросился на улицы съ громкимъ ликован³емъ и посаѣшилъ собраться у воротъ тюрьмы. Приходск³й колоколъ зазвонилъ, созывая жителей на совѣщан³е, городск³е старѣйшины собрались на совѣтъ, и всѣ стали съ нетерпѣн³емъ ожидать той минуты, когда преступникъ предстанетъ предъ лицомъ своихъ импровизованныхъ судей.
Судьи, которыхъ графы Ургельск³е уполномочили совершить быструю и строгую расправу съ разбойниками, послѣ минутнаго совѣщан³я, приказали привесть злодѣя, чтобы сообщить ему приговоръ.
Какъ я уже сказалъ, на главной площади, такъ же какъ и на всѣхъ улицахъ, черезъ которыя долженъ былъ слѣдовать узникъ, нетерпѣливый народъ кишѣлъ и волновался, какъ густой пчелиный рой. Особенно у воротъ тюрьмы народная толпа все прибывала, пылк³е возгласы, глухой ропотъ и громк³я угрозы уже заставили стражу стать въ оборонительное положен³е, когда, наконецъ, дано было приказан³е вести преступника на судъ.
Когда онъ показался подъ массивнымъ сводомъ тюремныхъ воротъ, вооруженный съ ногъ до головы и съ опущеннымъ забраломъ, глухой и продолжительный ропотъ удивлен³я поднялся въ тѣсной толпѣ народа, который съ трудомъ разступился, чтобы дать ему дорогу. Всѣ сейчасъ же узнали вооружен³е убитаго барона, то самое вооружен³е, про которое сложилось столько мрачныхъ легендъ, пока оно висѣло въ разрушенныхъ стѣнахъ проклятаго замка.
Всѣ видѣли, какъ развѣвались черныя перья его шлема въ то время, какъ вели войну съ своимъ господиномъ; всѣ видѣли, какъ колебались эти самыя перья отъ вечерняго вѣтра, подобно плющу, обвившему обуглившуюся колонну, у которой висѣло вооружен³е послѣ смерти своего владѣльца.
Наконецъ таинственный разбойникъ вступилъ въ залу совѣта, и глубочайшее молчан³е смѣнило шумный говоръ среди всѣхъ присутствующихъ, когда подъ высокими сводами прозвучалъ звонъ золотыхъ его шпоръ. Тогда одинъ изъ судей спросилъ у него дрожащимъ и взволнованнымъ голосомъ, какъ его имя. Тутъ всѣ съ волнен³емъ насторожили уши, чтобы не проронить ни одного слова изъ его отвѣта, но незнакомецъ только слегка пожалъ плечами въ знакъ полнѣйшаго презрѣн³я, что не могло не раздражить судей, обмѣнявшихся недоумѣвающими взглядами.
Три раза повторили ему вопросъ, и три раза онъ отвѣчалъ все въ томъ же духѣ.
- Пусть онъ подыметъ забрало! Пусть онъ откроетъ лицо! начали кричать горожане.- Пусть онъ сниметъ шлемъ! Увидимъ, осмѣлится ли онъ тогда оскорблять насъ своимъ презрѣн³емъ, какъ въ эту минуту, когда его не видно!
- Снимите шлемъ,- повторилъ тотъ, кто обращался къ нему прежде.
Незнакомецъ даже и не шевельнулся.
- Повелѣваю именемъ нашей власти.
Послѣдовалъ тотъ же отвѣтъ.
- Именемъ владѣтельныхъ графовъ нашихъ приказываю вамъ снять шлемъ.
И это не помогло.
Негодован³е выросло до крайняго предѣла, такъ что одинъ изъ солдатъ стражи бросился на преступника, который своимъ упрямымъ молчан³емъ могъ хотъ святого вывести изъ тернѣн³я, и грубо поднялъ его забрало. Общ³й крикъ изумлен³я вырвался у присутствующихъ, которые на минуту замерли въ необъяснимомъ ужасѣ.
И было отъ чего.
Шлемъ, забрало котораго было на половину приподнято, на половину опущено на блестящ³й стальной нашейникъ, оказался совершенно пустымъ...
Когда прошла первая минута ужаса, и его хотѣли схватитъ, все вооружен³е тихонько задрожало, распалось на свои составныя части и грохнуло на полъ съ глухимъ и страныымъ звукомъ.
При видѣ этого новаго чуда большая часть зрителей вышла толпою изъ залы и со страхомъ бросилась на площадь.
Вѣсть объ этомъ разнеслась съ быстротою мысли въ народѣ, нетерпѣливо ожидавшемъ окоичан³я суда. Тутъ поднялся такой шумъ и гвалтъ, такое волнен³е, что описать трудно.
Общ³й голосъ былъ въ пользу того мнѣн³я, что послѣ смерти барона дель-Сегра, самъ чортъ унаслѣдовалъ его бельверск³я владѣн³я. Наконецъ волнен³е успокоилось, и рѣшено было заключить таинственное вооружен³е въ темницу.
Когда это было сдѣлано, послали четырехъ человѣкъ, уполномоченныхъ городомъ, повѣдать о случившемся графу Ургельскому и арх³епископу. Посланные не замедлили возвратиться съ рѣшен³емъ властей, которое было въ высшей степени коротко и ясно.
- Пусть они повѣсятъ вооружен³е на главной площади,- рѣшили графъ и арх³епископъ.- Если чортъ точно вселился въ него, то ему поневолѣ придется или уйти или повѣситься выѣстѣ съ нимъ.
Восхищенные такимъ остроумнымъ разрѣшен³емъ вопроса, бельверск³е старѣышины снова собрались на совѣщан³е, приказали воздвигнуть на площади высокую висѣлицу, и когда толпа народа окружила ее, они отправились въ тюрьму за вооружен³емъ въ полномъ своемъ составѣ и со всей торжественностью, которая подобала такому важному случаю.
Когда почетное собран³е достигло массивнаго свода, осѣнявшаго входъ тюремнаго здан³я, какой то блѣдный и взволнованный человѣкъ бросился передъ нимъ на колѣни, къ немалому изумлен³ю всѣхъ зрителей,и вскричалъ со слезами на глазахъ.
- Простите! Простите!
- Простить? Еого простить? Чорта, что-ли, который вселился въ латы сегрскаго барона?
- Меня простите,- отвѣчалъ дрожащимъ голосомъ несчастный, въ которомъ всѣ узнали главнаго тюремщика. - Простите меня, потому что вооружен³е... исчезло!
При этихъ словахъ ужасъ изобразился на лицахъ всѣхъ, стоявшихъ въ воротахъ; они замерли на своихъ мѣстахъ, и Богъ знаетъ сколько времени простояли бы, если бы разсказъ испуганнаго стража не заставилъ ихъ столпиться вокругъ него, съ жадностью слушая каждое его слово.
- Простите меня, господа,- повторялъ несчастный тюремщикъ: - я не скрою отъ васъ ничего, хотя бы что и говорило противъ меня. Я не могу объяснить почему, но только мнѣ все казалось, что эта истор³я съ пустымъ вооружен³емъ не что иное, какъ басня, придуманная для того, чтобы выгородить какого нибудь знатнаго барина, котораго как³я-нибудь высш³я государственныя соображен³я не позволяютъ ни вывести на чистую воду, ни наказать.
При этомъ убѣжден³и я и остался, въ чемъ меня поддерживала еще неподвижность вооружен³я, послѣ того какъ собран³е вторично принесло его въ тюрьму. Тщетно я тихонько вставалъ по ночамъ и старался подстеречь тайну, если только она существуетъ, прикладываясь ухомъ къ замочной скважинѣ, продѣланной въ желѣзной двери его темницы,- не было слышно ни единаго звука. Тщетно разсматривалъ я его сквозь маленькую дырку, просверленную въ стѣнѣ, оно лежало на соломѣ въ одномъ изъ самыхъ темныхъ угловъ и день ото днноставалось все въ томъ же видѣ.
Наконецъ, однажды ночью, подстрекаемый любопытствомъ и рѣшившись убѣдиться лично въ томъ, что этотъ предметъ всеобщаго ужаса не заключалъ въ себѣ ничего таинственнаго,- я зажегъ фонарь, спустился въ тюрьму, отодвинулъ ея двойные засовы и вошелъ до такой стенени увѣренный въ томъ, что всѣ разсказы про вооружен³е были пустымт сказками, что даже, можетъ быть, не особенно крѣпко заперъ двери за собою; иначе я бы никогда этого не сдѣлалъ. Едва я прошелъ нѣсколько шаговъ, какъ мой фонарь погасъ самъ собою, зубы у меня застучали и волосы стали дыбомъ на головѣ. Среди глубокой тишины, окружавшей меня, я вдругъ услышамъ звонъ желѣзныхъ латъ, которыя двигались и стучали въ темнотѣ, собираясь вмѣстѣ.
Первымъ моимъ движен³емъ было броситься къ выходу, чтобы загородить дорогу, но едва взялся я за дверь, какъ почувствовалъ на плечѣ прикосновен³е огромной руки, закованной въ желѣзную перчатку; она потрясла меня со страшной силой и опрокинула на порогѣ. Тамъ пролежалъ я до слѣдующаго утра, тамъ и нашли меня мои слуги, лежащимъ безъ чувствъ.
Придя въ себя, я вспомнилъ, что вслѣдъ за моимъ паден³емъ до меня смутно доносился гулъ тяжелыхъ шаговъ, сопровождаемый звономъ шпоръ, и что, мало по малу, они удалились и затихли.
Когда тюремщикъ кончилъ свой разсказъ, воцарилось глубокое молчан³е, за которымъ сейчасъ же послѣдовалъ цѣлый адск³й концертъ жалобъ, криковъ и угрозъ.
Миролюбивымъ гражданамъ стоило большого труда уговорить народъ, который выходилъ изъ себя и требовалъ смерти того, кто былъ причиной новаго бѣдств³я.
Наконецъ удалось усмирить волнен³е, и стали приготовляться къ новому преслѣдован³ю. Оно увѣнчалось успѣхомъ.
Черезъ нѣсколько времени вооружен³е снова очутилось во власти своихъ преслѣдователей. Чудотворная молитва была уже всѣмъ извѣстна, и, съ помощью св. Варѳоломея, дѣло было уже не такъ трудно. Но это было еще не все: оставалось удержать пойманное вооружен³е. Наирасно пробовали вѣшать его на висѣлицу, напрасно прилагались самыя неусыпныя старан³я и надзоръ для того, чтобы ему помѣшать разгуливать по бѣлому свѣту. Даже, когда вооружен³е было разобрано по частямъ, стоило ему хоть капельку свѣта, и оно мигомъ силачивалось и потихоньку, полегоньку пускалось въ путь и начинало свои странств³я по горамъ и по доламъ.
Это грозило никогда не кончиться.
При такихъ ужасныхъ обстоятельствахъ жители раздѣлили между собою отдѣльныя части вооружен³я, которое уже чуть-ли не въ сотый разъ попало къ нимъ въ руки, и обратились еще разъ къ благочестивому отшельнику, уже просвѣтившему ихъ однажды своими совѣтами, и умоляли его рѣшить, что имъ дѣлать.
Святой мужъ наложилъ на жителей всеобщее покаян³е, а самъ удалился на три дня въ глубину пещеры, служившей ему убѣжищемъ. По прошеств³и этихъ трехъ дней онъ объявилъ, что дьявольское оруж³е слѣдуетъ расплавить и съ помощ³й его и нѣкоторой утвари сегрскаго замка воздвигнуть крестъ. Это рѣшен³е и было приведено въ исполнен³е.
Когда куски вооружен³я бросили въ огонъ, и они начали накаляться до красна, изъ отверст³я печи раздались громк³е раздирательные стоны, какъ будто желѣзо было живое и ощущало дѣйств³е огня. Цѣлый снопъ разноцвѣтныхъ искръ кружился на остр³яхъ огненныхъ языковъ, которые трещали и изгибались, точно цѣлый лег³онъ дьяволовъ мчался на нихъ верхомъ, чтобы освободить своего властелина отъ страшной пытки.
И странно, и страшно было смотрѣть, пока раскаленное вооружен³е таяло, утрачивало, мало-по-малу, свою форму и превращалось въ крестъ. Молоты ударялись со страшнымъ грохотомъ о наковальню, на которой двадцать сильныхъ рабочихъ ковали расплавленный металлъ, содрогавш³йся и стонавш³й подъ ихъ ударами.
Готовы были обѣ перекладины, и уже начинали выковывать древо креста, какъ вдругъ раскаленная демоническая масса скорчилась, точно въ чудовищной судорогѣ, обвилась вокругъ несчастныхъ, которые тщетно старались освободиться изъ ея смертоносныхъ объят³й, и стиснула ихъ, то извиваясь, какъ змѣя, то образуя зигзагъ, подобно молн³и.
Упорный трудъ, молитвы и твердая вѣра побѣдили, наконецъ, нечистую силу, и вооружен³е превратилось въ крестъ.
Этотъ самый крестъ, который вы видѣли сегодня, крестъ, съ которымъ связанъ чортъ, давш³й ему свое имя. Никогда дѣвушки не украшаютъ его лил³ями въ весеннее время, ни пастухи не снимаютъ своихъ шапокъ, проходя мимо, ни старики не преклоняютъ передъ нимъ колѣнъ. Духовенство едва могло удержать деревенскихъ парней, собиравшихся побить этотъ крестъ каменьями.
Господь глухъ къ тѣмъ молитвамъ, которыя возсылаются къ Нему близъ этого креста. Зимой стаи волковъ собираются подъ деревомъ, осѣняющимъ его, и отсюда нападаютъ на стадо; подъ сѣнью его разбойники поджидаютъ путниковъ, которыхъ хоронятъ у его подножья, когда убьютъ. А когда разражается гроза, молн³я измѣняетъ свой путь, чтобы ударить въ вершину этого креста, и со свистомъ громитъ его пьедесталъ.