"Аполлонъ", No 4, 1909
Есть пристраст³я, которыхъ немножко стыдно. Мнѣ, напримѣръ, бываетъ пр³ятно, возвратясь домой послѣ сырой оттепели, у камина почитать сквозь дремоту какую-нибудь "легкую книгу", хотя бы "Трехъ мушкатеровъ". Наудачу открытая книга легко можетъ быть закрыта когда угодно и открыта въ другомъ мѣстѣ. Это не для всѣхъ обязательно, не для всѣхъ забавно, но большого преступлен³я въ этой послѣобѣденной слабости нѣтъ. Вотъ также пр³ятно, на другой день послѣ мучительствъ Анатэмы, было смотрѣть эту ловко скроенную и хорошо подогнанную къ силамъ Малаго театра пьесу англ³йскаго актера Деверэ. Въ ней всѣ достоинства и недостатки драмъ Сарду; быстрота движен³я (уб³йства, танцы, веревочныя лѣстницы, скрытые въ стѣнахъ шкапы, перехваченныя записки, отравлен³я, предсказан³я), несмотря на большую наивность всѣхъ этихъ штукъ, даетъ возможность смотрѣть ее безъ всякой скуки. Конечно, стиль вѣка взятъ очень поверхностно, это не тонкая мин³атюра, а безжалостно размалеванная олеограф³я, но вѣдь всему свой часъ: часъ новелламъ Анатоля Франса и Анри де-Ренье и другой часъ - Дюма. Когда приходится ждать лошадей въ деревенской избѣ, тогда и крестный календарь, и страшный судъ, и коронац³я очень развлекательны. Кромѣ того, при настоящихъ услов³яхъ театральныхъ возможностей, когда литературность и плохая литературность (Чириковъ, Найденовъ... такъ со ступеньки на ступеньку - до Карпова и другихъ) душитъ сцену, можетъ быть, только и возможны еще Генрихи Наварск³е, въ которыхъ нѣтъ ни капли литературности, но театральности больше чѣмъ нужно. Эта старая все больше и больше забываемая театральность, въ которой всѣ движен³я и поступки героя, злодѣя, первой героини, наперсницы, комическаго вѣрнаго друга такъ точны и предопредѣлены, мнѣ лично мила. Для интеллигентной, разумномыслящей по Михайловскому или Плеханову, нашей публики все это, конечно, изжитые предразсудки. Но я признаюсь, когда мечта гимназистокъ, бенефиц³антъ Глаголинъ, этотъ добрый и смѣлый Генрихъ, избѣжавш³й благополучно въ течен³е пяти актовъ столько интригъ и козней, выходилъ раскланиваться и его осыпали цвѣтами, подъ гулъ неистовой галерки, я тоже не удержался и хлопнулъ раза два, три, хотя интеллигентный рецензентъ прогрессивной газеты, мой сосѣдъ, и смотрѣлъ на меня сокрушительно повторяя - "Стилизованный Шерлокъ Холмсъ". Ахъ, лучше Шерлокъ Холмсъ, чѣмъ либеральныя, бездарныя пошлости съ настроен³ями и идеями!
Очаровательная комед³я Лопе-де-Вега была поставлена очень кстати. Именно сейчасъ, когда на сценѣ царитъ безсил³е и безвкус³е современной драматург³и, когда - потому что нечего ставить - ставятъ Карпова, Туношенскаго, Чирикова, только дѣйствительно старое можетъ служить освѣжительнымъ клапаномъ и двигателемъ къ новому. Эта старинная комед³я плаща и шпаги отличный предметный урокъ благороднаго вкуса и истинной театральности. Сыграли ее какъ всегда играютъ въ Михайловскомъ театрѣ на спектакляхъ для учащихся не очень хорошо, но и не совсѣмъ плохо, Тиме - пастушка-герцогиня была чаще мила, чѣмъ непр³ятна, хотя лучше всего ей удавались сцены вульгарныя, тогда какъ торжественныя, лукавыя и лирическ³я прошли у нея совсѣмъ блѣдно. Тонъ комед³и, почти переходящей въ буффонаду, былъ взятъ смѣлѣе, чѣмъ, напримѣръ, въ соотвѣтствующихъ сценахъ "Шейлока". Обстановка и костюмы - сборные, и поэтому къ режиссеру Озаровскому нельзя быть слишкомъ строгимъ, но все таки можно было бы для болѣе тонкой передачи стиля эпохи придумать еще что-нибудь, кромѣ живого козла и собачекъ у дамъ. Впрочемъ, вся молодая труппа такъ неумѣла или недаровита, что всѣхъ этихъ Медичи и мессеровъ приходилось навѣрно учить кланяться, ходить и читать, чему они все-таки выучились не очень хорошо. Конечно, нужно выпускать и молодежь, но жаль что на лучш³й репертуаръ сезона приходится наибольшее количество этихъ школьныхъ, далеко не всегда удачныхъ опытовъ.
Въ одномъ частномъ домѣ для немногочисленной публики были поставлены двѣ сцены изъ драмы Мережковскаго "Павелъ".
Это былъ странный спектакль, не было сцены не было декорац³й, собственно не было и зрителей, просто собралось нѣкоторое количество знакомыхъ и полузнакомыхъ гостей въ большой залѣ, размѣстились по стариннымъ диванамъ и кресламъ, и вдругъ на секунду электричество погасло, и когда зажглось только въ глубинѣ комнаты, тамъ вмѣсто желтыхъ ширмъ, на которыя никто не обращалъ особеннаго вниман³я, въ томно задумливой позѣ на диванчикѣ лежалъ, опустивъ на полъ руку съ волюмомъ Руссо, Александръ, а Психея - Елисавета сидѣла подлѣ него, тихо перебирая струны арфы. Очень скоро, конечно, выяснилось, что Елисавета - достаточно извѣстная актриса Мусина, Александръ - Голубевъ, а явивш³йся потомъ Павелъ - Озаровск³й. Но первое необычайное и на сценѣ недостижимое впечатлѣн³е какой-то подлинности придало всей постановкѣ, интересно задуманной Мейерхольдомъ, особую остроту. Обѣ сцены, врядъ ли не самыя удачныя изъ всей трагед³и, были разыграны очень не плохо; фрагментъ, какъ всегда манилъ воображен³е, давая возможность фантаз³и зрителей представлять друг³я сцены, которыя, можетъ быть, при театральномъ воплощен³и много бы потеряли изъ этой остроты необычайности.
НАРОДНЫЙ ДОМЪ ГРАФИНИ ПАНИНОЙ
Врядъ ли мног³е даже знаютъ, гдѣ помѣщается этотъ своеобразный театръ, работающ³й подъ руководствомъ П. П. Гайдебурова уже трет³й сезонъ. Дѣйствительно, ѣхать надо къ чорту на кулички по какимъ-то пустырямъ,за Обводный каналъ. И самый видъ этого "дома" и вся атмосфера и надписи по стѣнамъ - "просятъ сѣмячекъ и орѣховъ на полъ не бросать" - все это такъ далеко отъ торжественныхъ, пышныхъ театральныхъ залъ. А между тѣмъ этотъ театръ - одинъ изъ наиболѣе сохранившихъ древне-священное назначен³е театра, театра, возбуждающаго не мысль, не сознан³е, а странныя мечты о невозможномъ, о ярко-праздничномъ, о не совсѣмъ понятномъ, но желанномъ.- Этотъ театръ въ настоящую минуту возможенъ только, какъ театръ народный.
Конечно, сейчасъ же возникнетъ лукавый вопросъ, кого считать народомъ и какъ разгадать, зачѣмъ пришли смотрѣть Ромео и Юл³ю, эти хихикающ³я въ антрактахъ дѣвицы съ кудерками и въ новыхъ галошахъ (высш³й шикъ), сосредоточенные подвыпивш³е мастеровые, мальчишки, снующ³е подъ ногами, высокомѣрные франты въ розовыхъ галстухахъ изъ фабричныхъ конторщиковъ. Можетъ быть, такъ себѣ потолкаться, похихикать, поглазѣть на народъ. Мнѣ самому приходилось одно время принимать близкое участ³е въ спектакляхъ для рабочихъ при одной глухой деревенской фабрикѣ. И этотъ вопросъ, для чего собственно приходятъ на эти съ такимъ трудомъ и любовью устраиваемыя народныя представлен³я, всталъ и передо мной мучительной загадкой. Одно я знаю и по своему опыту и по наблюден³ямъ въ народныхъ театрахъ и по разсказамъ лицъ, близкихъ къ этому дѣлу, что не только пошататься собирается публика въ далек³й отъ чистыхъ кварталовъ домъ графини Паниной; но - когда смотритъ Гете, Шиллера, Шекспира,- какая-то связь между сценой и заломъ существуетъ, по своему, какъ для каждаго нужно, воспринимаетъ зала образы чужихъ, далекихъ, не совсѣмъ понятныхъ, быть можетъ, ген³евъ. Театръ интеллигентный уже давно не поражаетъ и не потрясаетъ; это пр³ятная и благородная забава, которая въ лучшемъ случаѣ слегка пьянитъ. Мы любуемся постановками Художественнаго театра, замѣчаемъ съ удовольств³емъ каждую дверную ручку, м.ы умиляемся игрой старыхъ актеровъ Александринки, но необычайнаго, поражающаго мы не ищемъ и не находимъ въ театрѣ. Рѣдко-рѣдко какое-нибудь отдѣльное событ³е вродѣ балета въ "Князѣ Игорѣ" напомнитъ, что театръ можетъ быть не только сладкимъ лимонадомъ, но и таинственнымъ напиткомъ изъ тысячелѣтнихъ погребовъ, дурманящимъ голову и валящимъ съ ногъ.
Если вспоминать дѣтство, первый выѣздъ въ театръ, рѣдк³й человѣкъ не вспомнитъ этого дурмана, этихъ мучительныхъ и сладкихъ грезъ, которыя не кончались въ ту минуту, какъ занавѣсъ опускался и погасала рампа. Какимъ возмутительнымъ кощунствомъ казалось тогда равнодуш³е взрослыхъ, которые, еще не выходя изъ храма, могли уже думать о галошахъ, ворчать на капельдинера, торговаться съ извозчиками.
И если этотъ театръ перваго дѣтскаго восторга возможенъ, то только тамъ въ глухихъ захолустьяхъ, на далекихъ улицахъ рабочихъ кварталовъ, гдѣ кое-какъ, съ кое-какими декорац³ями не играютъ, а совершаютъ древнее дѣйство, для насъ невозможное, можетъ быть и не желанное.
Какъ-то мнѣ пришлось ставить въ нашемъ фабричномъ театрѣ "Русалку" и "Скупого рыцаря". Черезъ нѣсколько недѣль въ деревнѣ, верстъ за двадцать отъ насъ, слышалъ я реценз³ю о нашемъ спектаклѣ отъ деревенской бабы, которая сама его не видѣла, по которой сноха разсказывала. "ужъ такая красота, такая красота. Не въ жисть не видѣла". И тщательный пересказъ совершенно своеобразно понятаго содержан³я Пушкинскихъ трагед³й, постоянно прерываемый возгласами "красота", доказалъ мнѣ лично совершенно несомнѣнно, что какъ-то поразили мы нашими убогими костюмами и доморощенной игрой воображен³е хотя бы одной снохи.
Не знаю, насколько народные театры вообще и домъ Паниной въ частности достигаютъ своего назначен³я, но стремлен³е Гайдебурова - именно создать такой народный театръ красоты. Отсюда репертуаръ - почти исключительно изъ классическихъ пьесъ или ставятся пьесы бытовыя по возможности не натуралистическимъ способомъ. Здѣсь шла "Антигона", "Вильгельмъ Тель", "Ромео и Юл³я", "Романтики" Ростана. А когда въ какой-то бытовой пьесѣ былъ выпущенъ живой пѣтухъ, все вниман³е зрителей настолько было занято имъ, что для всего остального ничего не осталось и исчезла греза снохи: "ужъ такая красота, такая красота".
Много такихъ снохъ могъ бы замѣтить внимательный и непредубѣжденный наблюдатель въ народномъ домѣ графини Паниной.