Главная » Книги

Вяземский Петр Андреевич - Сочинения в прозе В. Жуковского

Вяземский Петр Андреевич - Сочинения в прозе В. Жуковского



П. А. Вяземск³й

  

Сочинен³я въ прозѣ В. Жуковскаго. Издан³е второе, пересмотрѣнное и умноженное. Спб. 1826 года, in 8, 269 стр.

1827.

  
   Вяземск³й П. А. Полное собран³е сочинен³й. Издан³е графа С. Д. Шереметева. T. 1.
   Спб., 1878.
  
   Прозаическ³я статьи, въ сей книгѣ собранныя, уже всѣ извѣстны читателямъ нашимъ; но перепечатан³е ихъ было необходимо для имѣющихъ въ своей библ³отекѣ три тома стихотворен³й Жуковскаго, изданные въ 1824 году, коимъ сей новый томъ служитъ дополнен³емъ. Притомъ же у насъ такъ мало появлен³й въ прозѣ, разумѣется хорошей, что нельзя не порадоваться случаю возобновить и старое знакомство. Ни отъ него новаго ничего не узнаете, но и то, что вы уже знаете, принимаете съ удовольств³емъ. Жуковск³й немного писалъ прозою оригинальною, но успѣлъ однакоже усовершенствовать свой языкъ въ прозѣ и, что всего важнѣе, имѣть слогъ, чего не имѣетъ большая часть изъ писателей нашихъ и что дается не всякому, не смотря на мног³е томы, имъ исписанные. Одинъ изъ журнальныхъ рецензентовъ сказалъ: "Отличительная черта всѣхъ произведен³й В. А. Жуковскаго (въ чему тутъ В. А.? Кажется, Жуковск³й заслужилъ уже право на сокращенное наименован³е), есть необыкновенная гармон³я слога. С³е плѣнительное сладкозвуч³е, которымъ читатели восхищаются въ его п³итическихъ произведен³яхъ, отличаетъ также и прозу сего писатедя, имѣющаго, кромѣ того, весьма рѣдк³я у насъ достоинства: правильность и чистоту языка". Вотъ забавная характеристика! Подумаешь, что рецензентъ подслушалъ ее у тѣхъ свѣтскихъ, вольноопредѣляющихся судей словесности, которые и о Державинѣ, и о Батюшковѣ, и о Душенькѣ и о мадригалѣ въ альбомъ говорятъ равно съ выразительною важностью: "Да, я вамъ доложу: перо щегольское, пишетъ гладенько; нечего сказать, стишки гладеньк³е?" И Херасковъ наказывалъ всегда молодымъ адептамъ поэз³и, приходившимъ въ нему на поклонъ: "Чистите, чистите, чистите ваши стихи!" и свои такъ вычищалъ, что стиралъ съ нихъ весь блескъ, всю живость и краску поэз³и. Критику должно быть, кажется, повзыскательнѣе; не кстати ему примѣнять на обумъ къ писателямъ, первенствующимъ въ литтературѣ, фразы готовыя и ходяч³я, которыя, какъ условныя вѣжливости разговорныя, могутъ быть подносимы безразлично каждому лицу. Что значитъ гармон³я слога, если принимать с³е слово, какъ оно повидимому тутъ и принято, въ смыслѣ сладкозвуч³я? Можетъ быть языкъ гармоническ³й, но слогъ гармоническ³й представляетъ понят³е невѣрное и неопредѣленное. Далѣе: "Проза сего писателя, кромѣ гармон³и слога, имѣетъ еще рѣдк³я достоинства: правильность и чистоту языка." Можетъ-ли быть гармон³я безъ правильности и чистоты языка? Можетъ-ли быть правильность безъ чистоты и чистота безъ правильности? Вотъ что не грѣхъ назвать: слова изъ пустаго въ порожнее переливаемыя. Въ нихъ не звенитъ ни единой мысли. Чтобы увѣриться еще болѣе, что все сужден³е о Жуковскомъ вылилось съ пера безъ всякаго головоломнаго содѣйств³я, выпишемъ еще нѣсколько словъ: "Каждая изъ нихъ (статей помѣщенныхъ въ семъ томѣ) можетъ быть представлена въ образецъ слога, благородныхъ чувствован³й и основательнаго образа мыслей, и служить отпечаткомъ сердца чувствительнаго и пламеннаго воображен³я" {С³и слова выписаны въ объявлен³и книгопродавца о книгѣ, съ забавными перемѣнами: тутъ, напримѣръ, говорится объ основательномъ образѣ мыслей, а книгопродавецъ говорить объ образцѣ осговательнаго воображен³я. И не смѣшно-ли книгопродавцу, объявляя о сочинен³яхъ Жуковскаго, представить его читателямъ по рекомендац³и журналиста? Кажется, Жуковскаго и безъ этого знаютъ.}. Любопытно бы знать, гдѣ рецензентъ отыскалъ образецъ пламеннаго воображен³я въ статьяхъ критическихъ о Крыловѣ и Кантемирѣ?
   Содержан³е сего тома заключается въ слѣдующихъ сочинен³яхъ: Марьина Роща; О критикѣ; о Баснѣ и Басняхъ Крылова; о Сатирѣ и Сатирахъ Кантемира; Три сестры; Это истинно добрый и счастливый человѣкъ? Писатель въ обществѣ; Путешеств³е по Саксонской Швейцар³и; Рафаэлева Мадонна.
   Замѣтимъ мимоходомъ, что на заглавномъ листкѣ классификац³я оглавлен³й не отвѣчаетъ порядку, въ которомъ напечатаны самыя пьесы. Тамъ выставлено: Повѣсти, Разсужден³я, Разборы сочинен³й, Письма изъ путешеств³я. Повѣсти (если принять за повѣсть аллегор³ю Три сестры) не слѣдуетъ одна за другою. Разборы сочинен³й напечатаны прежде разсужден³й: Это истинно добрый и счастливый человѣкъ и Писатель въ обществѣ. Издатель могъ бы отойти отъ порядка существеннаго для сохранен³я порядка хронологическаго, но и тотъ не соблюденъ; сочинен³я, писанныя въ 1809 году, значатся прежде сочинен³й 1808 года. Послѣ сего маловажнаго отступлен³я отъ дѣла, въ уважен³е критики типографической, поспѣшимъ приступить къ пр³ятнѣйшему и существеннѣйшему, занявшись не издан³емъ, а самою книгою.
   Повѣсть Марьина Роща принадлежитъ къ малому числу у насъ образцовъ въ романическо-повѣствовательномъ родѣ. Главное содержан³е ея довольно голо, но подробности прелестны; можетъ быть есть излишество подробностей, расточительность въ описан³яхъ, однимъ словомъ, роскошь въ украшен³яхъ, которая слишкомъ ярко противорѣчитъ умѣренности въ вымыслѣ. Въ слогѣ ея отзывается молодость, но молодость многообѣщающая: замѣтно преимущественно невоздержность на прилагательныя, которая есть обыкновенная погрѣшность и молодыхъ писателей и молодыхъ словесностей. Признаюсь, я не врагъ прилагательныхъ: почитаю ихъ однимъ изъ способовъ выражен³я мысли, намъ оставленныхъ предшественниками нашими. Всѣ существительныя уже высказаны; намъ остается заново оттѣнивать ихъ прилагательными. Прилагательное новое и кстати есть новая оправа стараго существительнаго; она можетъ свидѣтельствовать объ искусствѣ мастера. Но тѣмъ болѣе должно быть осторожнымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ изобрѣтательнымъ въ этомъ мастерствѣ. Перечитывая с³ю повѣсть и пораженный иногда несообразною расточительност³ю прилагательныхъ, сдѣлалъ я еще другое замѣчан³е. Излишество ихъ тѣмъ у насъ чувствительнѣе, что, по какому-то заведенному и вѣроятно машинальному порядку, мы ставимъ почти всегда прилагательное предъ существительнымъ. Мнѣ кажется, что с³я повадка, не основанная ни на единственномъ течен³и мысли, ни на духѣ языка нашего, придаетъ утомительное однообраз³е слогу и какую-то медленность въ его движен³и. Въ Истор³и Государства Росс³йскаго, въ сей сокровищницѣ и святилищѣ языка нашего, можно найти мног³е примѣры счастливому разнообраз³ю въ перестановкѣ прилагательныхъ. Въ Карамзинѣ, а особенно въ историческомъ творен³и его, с³е передвижен³е словъ дѣлалось, такъ сказать, само собою, вслѣдств³е одинъ разъ навсегда обдуманнаго навыка. Молодымъ авторахъ подобаетъ слѣдить за собою, подмѣчать себя. Письмо о критикѣ исполнено здравыхъ размышлен³й и можетъ служить нравоучительнымъ и литтературнымъ наставлен³емъ всѣхъ, готовящимся на ея поприще. Нашъ авторъ ни о чехъ не говоритъ сухо и холодно; теплота сердца, ясная чистота прекрасной нравственности одушевляютъ его слогъ. Жаль, что не находимъ въ семъ томѣ и другаго письма литтературнаго, открывшаго новую эпоху Вѣстника Европы, перешедшаго въ руки Жуковскаго, который съ успѣхомъ поддержалъ достоинство журнала, обязаннаго оправдывать свое происхожден³е Европейское и по имени своему, и по тому, что онъ получилъ быт³е отъ перваго писателя нашего. Упоминаемъ о Письмѣ изъ уѣзда къ писателю, напечатанномъ въ No 1-мъ Вѣстника Европы на 1808 годъ. Дѣйствующее лице въ немъ, Стародумъ, говоритъ много прекраснаго съ жаромъ и умомъ: можетъ быть, какъ предшественникъ его Стародумъ Фонъ-Визина, говорятъ иногда слишкомъ плодовито и заговаривается по сторонамъ отъ своего предмета, но это бѣда не большая. Были бы мысли, а времени у насъ довольно на слушан³е: нечего дорожиться имъ и благо что есть кого и что послушать. Статья О Баснѣ, и Басняхъ Крылова (напечатанныхъ въ 1808 г.) принадлежитъ также у насъ къ малоху числу критикъ основательныхъ, поучительныхъ и для писателей и для читателей. Дѣльная критика не столько толкуетъ о словахъ, сколько о дѣлѣ. Въ дополнен³е къ сказанному выше, что у многихъ изъ нашихъ прозаическихъ писателей нѣтъ слога, можно прибавить, что у многихъ нашихъ критиковъ нѣтъ мнѣн³я. Обыкновенно, все дѣло кончается эволюц³ею словъ. И какъ математикъ по выслушан³и сонаты спрашивалъ: что-же это доказываетъ? такъ и читателю иной реценз³и можно спросить: что-же критикъ хотѣлъ довавать? Чтобы не оставаться при однѣхъ похвалахъ безкрекословныхъ, замѣчу, что въ статьяхъ: О критикѣ и О Басняхъ Крылова обнаруживается слишкомъ безусловная покорность правиламъ литтературы Французской и слишкомъ отзывается Французская швола. Хорошо Французамъ ставитъ Лафонтена въ примѣръ всѣмъ послѣдователямъ его, но къ чему же и со стороны выводить его образцомъ и прототипомъ всѣмъ баснописцамъ и требовать, напримѣръ, чтобы они имѣли всѣ характеръ Лафонтена и были простодушны, потому что онъ отъ современниковъ своихъ получилъ наименован³е простодушнаго? Главное преимущество Лафонтена надъ многими совмѣстниками и послѣдователями, по крайней мѣрѣ ближайшее къ понят³ю иностранцевъ и общее, а не мѣстное, заключается въ томъ, что онъ былъ велик³й поэтъ и всю поэз³ю свою перенесъ въ басню. У самыхъ Французовъ Ламотъ, Флор³анъ, Бальи, Арно и еще нѣкоторые, можетъ быть, въ вымыслѣ и не уступятъ Лафонтену, но они гораздо ниже его на степени поэтическаго дарован³я и потому не могутъ идти съ нимъ въ сравнен³е.
   Разборомъ сатиръ Кантемира нашъ авторъ заплатилъ прекрасную дань благодарности и уважен³я писателю, который не пользуется у насъ ни славою, ни извѣстност³ю, на которыя имѣетъ права блистательныя. Что у насъ за так³я музыкальныя уши, что мы оставляемъ въ забвен³и ясныя, смѣлыя, глубок³я мысли, благородныя чувствован³я, мнѣн³я истинно просвѣщенныя, за тѣмъ только, что они предлагаются намъ въ размѣрѣ силлабическомъ? Въ сатирѣ Кантемира видѣнъ не только остроумный философъ, знающ³й человѣческое сердце и свѣтъ, но вмѣстѣ и стихотворецъ искусный, умѣющ³й владѣть языкомъ своимъ, и живописецъ, вѣрно изображающ³й для нашего воображен³я тѣ предметы, которые его поражали. Сей приговоръ, опредѣленный Жуковскимъ, совершенно справедливъ и будетъ подтвержденъ всѣми безпристрастными и свѣдущими читателями Кантемира. Скажемъ откровенно: много ли у насъ писателей, заслуживающихъ такую похвалу? Умъ, душа, житейск³я правила Кантемира ясно и рѣзко отражаются въ его сатирахъ; онъ мыслитъ и заставляетъ мыслить. Думая о славѣ его и о пользѣ нашей, вл³ян³емъ, которое онъ имѣлъ бы на мнѣн³е общественное, должно жалѣть, что онъ родился не нашимъ современникомъ; но съ другой стороны представляется недоумѣн³е могъ ли бы онъ нынѣ, при многихъ перемѣнахъ въ нашемъ положен³и и во нравахъ нашихъ, при нынѣшней осторожности, опасливости языка авторскаго, давать свободное течен³е перу? Не былъ ли бы умъ его стѣсненъ литтературными и разнородными преградами и ногъ ли бы онъ изображать себя въ стихахъ, какъ въ зеркалѣ, не отуманенномъ чуждымъ вл³ян³емъ и не полузавѣшенномъ изъ уважен³я во многимъ прилич³ямъ свѣтскимъ? Кантемиръ жилъ для себя, если не для славы своей, въ счастливое время. Онъ посвящалъ свои сатиры Ѳеофану, а самъ воспѣваемъ былъ имъ и другимъ духовнымъ сановникомъ и побуждаемъ ими въ продолжен³ю занят³й благородныхъ. Онъ могъ, пользуясь откровенност³ю, сродною старинѣ и чуждою эпохамъ утонченности, смѣло и безъ обиняковъ схватываться со всѣми пороками, со всѣми дурачествами и предразсудками, господствовавшими въ обществѣ: онъ могъ, одушевленный мощнымъ негодован³емъ, поборать ихъ силою истины и разсудка. Конечно жаль, что онъ не родился, по крайней мѣрѣ, во время Сумарокова, а еще болѣе, что, одаренный умомъ открытымъ и дарован³емъ стихотворнымъ отличнымъ, не имѣлъ онъ силы, или воли исполинской Ломоносова, круто поворотившаго нашъ стихотворный языкъ на стезю, по которой онъ и нынѣ еще слѣдуетъ, покорный данному движен³ю. Поучительное и прекрасное зрѣлище открылось бы уму, еслибъ тою же рукою изгонялись погрѣшности изъ языка и предразсудки изъ общества. Ломоносовъ въ родѣ сочинен³й, имъ избранномъ, могъ дѣйствовать только въ чисто литтературномъ, а не гражданскомъ смыслѣ. Кантемиръ дѣйствовалъ бы равно въ томъ и другомъ. Как³я благодѣтельныя послѣдств³я повлеклись бы за началомъ литтературы нашей, еслибъ первымъ классическимъ сочинен³емъ были сатиры, а не оды! Въ статьѣ Жуковскаго, можетъ быть, должно замѣтить, что вступлен³е ея слишкомъ обширно, что частныя обозрѣн³я свойствъ Кантемира слишкомъ кратки и рѣдки, а выписки изъ него слишкомъ пространны; но въ семъ послѣднемъ отношен³и погрѣшность, если погрѣшност³ю можно ее назвать, заслуживаетъ благодарность. Стихи Кантемира такъ мало похожи на все то, что у насъ нынѣ печатается, образъ мыслей его, духъ такъ ярко отдѣляются отъ современнаго характера литтературы нашей, что эти выписки въ книгѣ, напечатанной въ 1826 году, совершенная нечаянность и находка, тѣмъ болѣе, что не только читатели Кантемира рѣдки, но и самыя стихотворен³я его сдѣлались рѣдкостью въ книжномъ обращен³и.
   Кантемиръ такъ и смотритъ въ сатирахъ своихъ ученикомъ и воспитанникомъ Петровской школы. Въ немъ отзываются и смѣлость и горячность нашего великаго преобразователя. Пускай по крайней мѣрѣ изъ этихъ выписокъ узнаютъ мног³е, что у насъ писалось въ старину и что нынѣ пишется: и поубавится спѣсь высокомѣрныхъ современниковъ, которые не нарадуются успѣхами своими на поприщѣ ума и образованности! Желательно, чтобы Академ³я или другое ученое общество предприняло новое издан³е Кантемира, который опередилъ свой вѣкъ и, если не по языку, то по всѣмъ другимъ отношен³ямъ, можетъ вполнѣ удовлетворить потребностямъ читателей современныхъ. Въ разборѣ Жуковскаго, между прочимъ, заслуживаетъ особенную похвалу прекрасная, мастерская характеристика Ювенала, написанная съ необыкновенною силою и живост³ю.
   Три сестры, или видѣн³е Минваны - свѣжая, нравоучительная аллегор³я, въ которой, подъ покровомъ прозрачнымъ и красивымъ, рисуется жизнь человѣческая, въ трехъ своихъ явлен³яхъ: нынѣ, вчера и завтра.
   Нравственно-философическое разрѣшен³е вопроса: Это истинно-добрый и счастливый человѣкъ? написано слогомъ прекрасныхъ, и въ этомъ случаѣ нельзя не вспомнить опредѣлен³я Бюффона: le style c'est l'homme. Весь человѣкъ видѣнъ въ этомъ разсужден³и: оно писано подъ вдохновен³емъ сердца. Но, соглашаясь съ авторомъ, что для совершеннаго нравственнаго быт³я человѣка въ обществѣ гражданскомъ должно быть семьяниномъ, можно однако же спросить: не слишкомъ ли увлекается онъ своимъ опредѣлен³емъ и не обижаетъ ли холостыхъ, которые, по склонности или по обстоятельствамъ, остаются холостыми, когда онъ отказываетъ имъ въ возможности быть истиннно-добрыми (не говоря уже счастливыми, потому что не почитаю счаст³е принадлежност³ю состоян³я или зван³я, а болѣе способностью частною, даруемою Провидѣн³емъ немногимъ избраннымъ)? Кажется, авторъ несправедливъ, когда говоритъ, что онъ не рѣшится назвать добрымъ и суд³ю справедливаго, коего всѣ приговоры сходны съ приговорами закона и совѣсти: напрасно! Такой исполнитель обязанности возвышенной не есть, какъ тутъ сказано, актеръ, старающ³йся блеснуть искусствомъ на театрѣ свѣта. Нѣтъ! онъ рѣшительно нравственное лицо, заслуживающее наименован³е истинно-добраго, и горе обществу, коему онъ служитъ, если не даруетъ оно ему способовъ быть истинно-счастливымъ, ибо для подобнаго суд³и безпрепятственное исполнен³е обязанностей должно быть счаст³емъ, то-есть высокимъ, изящнымъ удовольств³емъ души. Не спорю съ авторомъ, когда онъ не подводитъ подъ опредѣлен³е свое смѣлаго, благоразумнаго полководца; охотно уступаю и всѣ проч³я лица, дѣйствующ³я на поприщѣ свѣта, но вопреки ему отстаиваю суд³ю и увѣренъ, что и холостой суд³я, если онъ только имѣетъ способности, желан³е и волю быть полезнымъ въ кругѣ дѣятельности своей, можетъ смѣло откликнуться на вопросъ: кто истинно добрый и счастливый человѣкъ? Поспоривъ съ авторомъ только объ одномъ исключен³и изъ правила, спѣшу сказать, что во всѣхъ другихъ отношен³яхъ обозрѣлъ онъ предметъ свой совершенно нравственнымъ и философическимъ образомъ. Картина обязанностей, радостей семейныхъ начертана имъ превосходно; на живыхъ, вѣрныхъ краскахъ ея отсвѣчивается умъ ясный и сердце чистое. Во всякомъ случаѣ, она разрѣшить должна въ пользу автора заданный имъ вопросъ: всяк³й скажетъ, что тотъ, кто такъ мыслитъ, чувствуетъ и изъясняется, долженъ быть истинно-добрымъ и достоинъ быть истинно-счастливымъ.
   Писатель въ обществѣ выведенъ здѣсь во всѣхъ своихъ видахъ, со всѣми выгодами и невыгодами положен³я своего, преимуществами и недостатками въ совмѣствичествѣ съ свѣтскими сочленами. Впрочемъ авторъ долженъ былъ довольствоваться въ своемъ начертан³и одними общими соображен³ями, не примѣняя ихъ къ положен³ю Русскаго писателя, въ Русскомъ обществѣ. У насъ въ ономъ нѣтъ ему мѣста. По свѣтскому уложен³ю вашего общества, авторство не есть зван³е, коего представительство имѣетъ свои права, свой голосъ и законный удѣлъ на съѣздѣ чиновъ большаго свѣта. Писатель въ Росс³и, когда онъ не съ перомъ въ рукахъ, не въ книгѣ своей, есть существо отвлеченное, метафизическое: если онъ хочетъ быть существомъ положительнымъ, то имѣй онъ еще въ запасѣ постороннее зван³е, и с³я эпизодическая роль затмитъ и перевѣситъ главную. Исключен³я изъ сего правила рѣдки и всегда случайны и временны. Можно пробыть авторомъ въ обществѣ на полчаса, подобно пѣвцу или п³анисту, которые обращаютъ вниман³е на себя только, пока ихъ искусство въ дѣйств³и. Роль, которую играли во Франц³и писатели, такъ называемые gens de lettres, въ особенности же въ царствован³я Людовика XV и Людовика XVI до начала революц³и, такъ далека отъ нашихъ нравовъ и господствующихъ у васъ понят³й, что мы худо постигаемъ всемогущее вл³ян³е, которое они имѣли не только на общую образованность народа, но и на частныя мнѣн³я и привычки общества. Парижское общество было тогда республикою, управляемою олигарх³ею новаго рода, составленною изъ умныхъ людей и литтераторовъ. Отрывки изъ путешеств³й въ 1821 и 1824 годахъ - образецъ прозы описательной. Можно смѣло сказать о Жуковскомъ, что онъ равно велик³й живописецъ и въ стихахъ и въ прозѣ. С³и отрывки заставляютъ жалѣть, что ихъ мало и желать, чтобы путешественникъ издалъ въ свѣтъ всѣ свои путевыя замѣтки. Пр³ятно смотрѣть на природу живописную глазами умѣющаго цѣнить ея красоты, но еще пр³ятнѣе и полезнѣе смотрѣть съ наблюдателемъ на общества, вникать въ нравы, сводить черезъ него знакомства съ знаменитыми современниками; и Жуковск³й въ кабинетѣ Гёте еще для меня любопытнѣе, чѣмъ у Рейнскаго водопада или на высотахъ Сенъ-Готарда. Отрывокъ изъ письма о Дрезденской галлереѣ, въ которомъ Жуковск³й даетъ отчетъ въ чувствахъ своихъ при созерцан³и Рафаэлевой Мадонны, исполненъ красоты необычайной. Это не живопись и не поэз³я, а что-то выше самой поэз³и. О немъ можно сказать то, что Жуковск³й сказалъ о самой Мадоннѣ. Это не картина, а видѣн³е. Нѣтъ сомнѣн³я, что сей списокъ, хотя не буквальный, передаетъ творен³е Рафаэля вѣрнѣе эстампа Миллерова. Жуковск³й постигъ чувствомъ душу Рафаэля и посвящаетъ насъ въ ея таинства.
  

Категория: Книги | Добавил: Ash (10.11.2012)
Просмотров: 511 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа