По поводу писемъ Ап. Григорьева къ H. H. Страхову.
("Новыя письма Ап. Григорьева". "Эпоха", 1865, No 2).
Н. Страховъ. Критическ³я статьи. Томъ второй. (1861-1894).
Издан³е И. П. Матченко. К³евъ, 1902.
Позволю себѣ сказать нѣсколько словъ {Заключен³е къ "Новымъ письмамъ," которыя писаны къ Екатеринѣ Сергѣевнѣ Бородиной, урожденной Протопоповой. Изд.} о тѣхъ отзывахъ, которыми были встрѣчены въ литературѣ письма Григорьева, помѣщенныя въ сентябрской книжкѣ прошлогодней "Эпохи". Надѣюсь, читатели тѣмъ охотнѣе извинятъ мнѣ въ этомъ случаѣ, что дѣло идетъ не обо мнѣ лично, а о покойномъ собратѣ.
Прежде всего я нисколько не былъ удивленъ и раздосадованъ тѣмъ низкимъ мнѣн³емъ о Григорьевѣ, которое было высказано въ этихъ отзывахъ, хотя, повидимому, здѣсь много поводовъ къ удивлен³ю и досадѣ. Пр³ятно слышать сужден³е, которое говоритъ само за себя; нельзя упрекать и за голословный приговоръ, если его произноситъ человѣкъ, имѣющ³й на то право. Но кто въ настоящемъ случаѣ подаетъ свое голословное мнѣн³е о Григорьевѣ? Люди, которымъ доступна и возможна только самая избитая казенщина, изъ-подъ пера которыхъ никогда ничего не можетъ выйти кромѣ того, что не только жовано и пережовано, а даже переварено, какъ выразился однажды Фейербахъ; так³е люди заявляютъ вамъ свое невѣр³е въ глубокую оригинальность Григорьева и въ его необыкновенное богатство пониман³я. Удивляться и досадовать здѣсь однакоже не слѣдуетъ. Ибо все это въ порядкѣ вещей. Отъ такихъ людей и нельзя было ожидать никакого другого отзыва; они непремѣнно должны быть именно такого мнѣн³я. Кто ни въ какомъ случаѣ и ни съ какой стороны не можетъ стать наравнѣ съ Григорьевымъ, только тотъ и можетъ, и по необходимости принужденъ, смотрѣть на Григорьева, какъ на писателя ничтожнаго и ненужнаго.
Вообще, въ царствѣ мнѣн³й - борьба и разноглас³е дѣло неизбѣжное и законное. Каждый можетъ судить, какъ ему угодно; въ этомъ случаѣ дается всѣмъ полное право и полная свобода въ той увѣренности, что дѣло будетъ, какъ слѣдуетъ, порѣшено безпристрастнымъ потомствомъ. Это безпристрастное потомство, можетъ быть, наступитъ не слишкомъ поспѣшно, почему оно часто именуется въ такихъ обстоятельствахъ "позднимъ" или "отдаленнымъ" потомствомъ; но рано или поздно оно, мы вѣруемъ, наступитъ.
Но есть вещи, для которыхъ нѣтъ возможности найти оправдан³я ни въ какомъ потомствѣ, ни въ ближнемъ, ни въ дальнемъ. Именно - почти ни одинъ отзывъ о письмахъ покойнаго Григорьева не обходится безъ явнаго и, очевидно, умышленнаго искажен³я дѣла.
"Сколько могли мы уразумѣть (пишетъ одинъ журналецъ) изъ всего хаоса понят³й, выложеннаго на показъ публикѣ въ этихъ странныхъ письмахъ, Григорьевъ цѣнилъ выше всего труды и направлен³е М. П. Погодина, Шевырева и о. Ѳеодора. Бѣлинскаго онъ уважалъ только за его московскую дѣятельность, то есть за его статьи о бородинской годовщинѣ, о Жоржъ-Зандѣ, и т. п."
Какъ не подумалъ авторъ этихъ словъ, нѣкто Н. Алп. (См. "Кн. Вѣстникъ", No 1), о томъ, что, говоря печатно подобныя вещи, онъ самымъ страннымъ образомъ выкладываетъ себя на показъ публикѣ?
"Цѣнилъ выше всего" - откуда взято это столь опредѣленное - выше всего? Мнѣ кажется, совершенно ясно - откуда. Между многими именами, о которыхъ съ уважен³емъ упоминаетъ Григорьевъ, авторъ встрѣтилъ также имена Погодина, Шевырева и о. Ѳеодора. Это показалось ему забавнымъ - не потому, чтобы онъ имѣлъ объ этихъ именахъ какое-нибудь собственное мнѣн³е, а потому, что по самому избитому ходячему мнѣн³ю нѣкоторыхъ изъ нашихъ прогрессивныхъ людей къ этимъ именамъ положено относиться непремѣнно съ высокомѣр³емъ. И вотъ, обрадовавшись находкѣ этихъ трехъ именъ, авторъ вздумалъ хорошенько приправить ее, погуще посолить и пишетъ: Григорьевъ выше всего цѣнилъ труды и направлен³е М. П. Погодина, Шевырева и о. Ѳеодора.
Съ Бѣлинскимъ совершенно тотъ же процессъ пониман³я и та же точность въ изложен³и. Въ одномъ изъ своихъ писемъ Григорьевъ говоритъ:
"Въ настоящую минуту - великая и честная заслуга была бы умѣть въ оцѣнкѣ литературныхъ произведен³й остановиться на учен³и Бѣлинскаго до 1844 года, потому что оно (съ нѣкоторыми видоизмѣнен³ями) единственно правое."
Какъ же понялъ это г. Н. Алп.? Если бы онъ имѣлъ правильное понят³е о Бѣлинскомъ и о перемѣнахъ въ его учен³и, то конечно онъ понялъ бы слова Григорьева въ ихъ настоящемъ смыслѣ.
Но, очевидно, г. Н. Алп. не имѣетъ никакого понят³я о Бѣлинскомъ и объ истор³и его развит³я. Онъ только знаетъ, что когда-то, въ ранн³й свой пер³одъ, Бѣлинск³й написалъ статьи, которыя, опять-таки не по собственному мнѣн³ю г. Н. Алн., а по самому избитому ходячему мнѣн³ю нѣкоторыхъ изъ нашихъ прогрессивныхъ людей, подлежатъ строгому осужден³ю. Вспомнивши это, г. Н. Алп. уже ни мало не сомнѣвается, что именно за эти-то статьи и стоялъ Григорьевъ, а потому и пишетъ:
Сколько мы могли уразумѣть изъ всего хаоса понят³й и проч., Григорьевъ уважалъ Бѣлинскаго только за его московскую дѣятельность, m. e. за его статьи о бородинской годовщинѣ, о Жоржъ-Зандѣ, и т. д. {Обѣ упомянутыя статьи писаны въ 1839 г. и писаны уже въ Петербургѣ, а не въ Москвѣ. Примѣчан³е для Книжнаго Вѣстника.}.
Вотъ вамъ и толкован³е! Вотъ вамъ и сколько мы могли уразумѣть! Очевидно, подобные толкователи не могутъ ничего и нисколько уразумѣть; очевидно, они пишутъ только то, что имъ вздумается, а думается имъ такъ, что у нихъ, какъ въ калейдоскопѣ, являются только новыя комбинац³и все однихъ и тѣхъ же избитыхъ, казенныхъ, рутинныхъ, жованныхъ мнѣн³й.
Въ другомъ журналѣ ("Современникъ") меня упрекали въ томъ, что будто-бы въ письмахъ Григорьева я злоумышленно скрылъ одни имена, чтобы не обидѣть ихъ отзывами Григорьева, и нарочно выставилъ полными буквами друг³я имена, которыя не хотѣлъ щадить. Это обвинен³е сдѣлано безъ малѣйшаго доказательства, да, судя по духу всей статьи, доказательство едва ли и считалось чѣмъ-нибудь нужнымъ. Между тѣмъ если взять всѣ имена, которыя мною приведены, то окажется несомнѣнно, что мною не руководило пристраст³е. Я не скрылъ отзывовъ и часто весьма тяжелыхъ, которые выпали на долю Тургеневу, Островскому, Достоевскому, Полонскому и т. д. Почему же мнѣ было скрывать отзывы о гг. Курочкинѣ и Минаевѣ? Стоило только немножко сообразить мнѣн³я и положен³е Григорьева, для того чтобы понять, что въ наслѣдствѣ покойнаго критика самый жостк³й судъ долженъ былъ, конечно, достаться извѣстной сторонѣ. Что касается до меня, то я напечаталъ все, что можно было напечатать,- все, что имѣло характеръ чисто-литературный, а не частный. Я думалъ, что отзывы покойника, если они и рѣзки, могутъ быть все-же выслушаны безъ всякаго раздражен³я.
Я не стану говорить объ остальномъ содержан³и статьи "Современника". Какъ примѣръ приведу только, что статья въ одномъ мѣстѣ выставляетъ меня прямо лжецомъ. Именно, въ "Воспоминан³яхъ объ А. А. Григорьевѣ" я разсказываю объ одномъ своемъ частномъ разговорѣ и о содержан³и своего письма, писаннаго по поводу разговора. "Современникъ" не вѣритъ. Онъ дѣлаетъ даже игривое положен³е, что если бы Аполлонъ Григорьевъ всталъ изъ гроба, то онъ уличилъ бы меня во лжи.
Что прикажете отвѣчать на это? За исключен³емъ утѣшительной мысли о безпристрасгномъ потомствѣ, приходится только удивляться и разводить руками. Господи! какъ это у нихъ все легко дѣлается! Какая, такъ сказать, подвижность мысли и развязность дѣйств³й! Нѣтъ, спорить съ ними мудрено! За такими прыткими и развязными людьми никакъ не угоняешься!