Главная » Книги

Островский Александр Николаевич - Не так живи, как хочется

Островский Александр Николаевич - Не так живи, как хочется


1 2 3

   По изд. А. Н. Островский. Собрание сочинений в 10 томах. Под общ. ред. Г. И. Владыкина, А. И. Ревякина, В. А. Филиппова. - М.: Гос. изд-во худ. лит-ры, 1959. - Том 1. - Комментарии С. Ф. Елеонского.
   OCR Piter, январь 2006 г.
  
  
   А. Н. Островский
   НЕ ТАК ЖИВИ, КАК ХОЧЕТСЯ (1854, 1859)
  
   Народная драма в трех действиях
  
   ЛИЦА:
  
   Илья Иванович, зажиточный купец.
   Петр, его сын.
   Даша, жена Петра.
   Афимья, их тетка.
   Агафон, мещанин из уездного города.
   Степанида, его жена.
   Вася, молодой купеческий сын.
   Спиридоновна, содержательница постоялого двора.
   Груша, ее дочь.
   Еремка, кузнец.
   Яков, ямщик.
   Иван, молодец в доме Петра.
   Девушки и парни.
  

Действие происходит в Москве, в конце XVIII столетия, на масленице. Содержание взято из народных рассказов.

   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена представляет русскую комнату; налево два окна; прямо дверь и направо дверь; по стенам лавки, на левой стороне деревянный стол и скамья.

   ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Афимья и Даша.

  
   Афимья. Чует мое сердце... не добро оно чует!. Да чему и быть хорошему? Ни миру, ни ладу в семье' Знать, уж Бог вовсе отступился от нас, глядючи на наше непутное житье. За грех за какой-нибудь наказанье экое Петру Ильичу, да за наше неумоление. И на чужого-то смотреть на беспутного сердце мрет, а то, легкое ли дело, свое детище!.. да еще женатый!.. Хорошо, что мать-то Бог прибрал, а то каково бы ей на это глядеть-то!.. отцу супротивник, жену замучил!.. В кого такой уродился? Теперь дни прощеные, и чужие мирятся, а у них и вставаючи и ложаючись брань да перекор. Ну, где он теперь шляется? Ждали, ждали обедать, а его и слыхом не слыхать!.. Всю масленицу гуляет, скружился, как угорелый. Отец-то пришел полюбоваться на наше житье: есть на что радоваться! Чем бы погостить, а он домой собрался.
   Даша. Не говори, тетушка, уж и так тошно.
   Афимья. Да что не говорить-то! Нешто не правда?
   Даша. Что же, тетушка, что же мне делать-то? Завез он меня на чужую сторону украдучи.
   Афимья. Плоха жена, от которой муж гуляет.
   Даша. Измучились я! Все сердце он из меня вынул! Отца не слушает, а я что?
   Афимья. А ты жена, не чужая.
   Даша. Хуже чужой я ему теперь.
   Афимья. Ты, видно, Даша, уж такая горькая зародилась, да вот и к нам-то несчастье принесла! Точно как по то стало.
   Даша. Не я к вам несчастие принесла. Пока любил меня Петр Ильич, так и жил хорошо, а разлюбил - Бог его знает что с ним сталось, - и стал гулять.
   Афимья. Кабы ты жила с ним, как жене следует жить, другое бы дело; а то где же это видано, ровно ты, прости господи, как полюбовница какая, виснешь ему на шею. Нешто жене так подобает?
   Даша. Чудное это дело с ним сделалось! Думаю я, не придумаю. (Плачет.)

Илья Иванович входит.

   ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Илья Иванович.

  
   Илья. Дарья, не плачь, не гневи Бога! Снявши голову, по волосам не плачут.
   Даша. Батюшка, куда ты собрался?
   Илья. Пойду от вас прочь. Я и смотреть-то на вас не хочу, не стоите вы того. Придешь к вам на неделю-то, ровно в омут.
   Даша. Ты хоть сына-то подожди, да поговори ему.
   Илья. Подожду, поговорю ему в последний раз, крепко поговорю. Ведь гибнет! С экой-то жизнью добра нечего ждать! Такие-то люди близко беды ходят. Хочет - послушает, хочет - нет, а я старый человек, мне покой нужен, пора и свою душу вспомнить. Будет, пожил в миру, всего насмотрелся, только дурного-то больше видел, чем хорошего. С тех пор и свет увидал, как у братца в его келье живу. Вот немножко прошел по Москве, всего-то от монастыря до вас, а сколько мерзости-то видел! Народ-то словно в аду кипит: шум, гам, песни бесовские! Вот вчера, говорят, двоих мертвых на улице подняли да один в прорубе утонул. Христианская ли это смерть! Куда они угодили? Какое житье в миру-то нынче? Только соблазн один. Сын вот родной и тот что делает. Нешто я его так воспитывал-то?

Входит Петр.

   ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Петр.

   Илья. Где погулял, добрый молодец?
   Петр. В Москве места много, есть где погулять, была б охота.
   Илья. Досыта ль нагулялся?
   Петр. Погулял-таки. Ты, батюшка, куда собрался?
   Илья. Бежать хочу, закрывши глаза.
   Петр. Что ж не погостишь с нами?
   Илья. Надоело мне глядеть-то на тебя, живешь больно нехорошо.
   Петр. За что, батюшка, гневаешься? Чем мы так провинились перед тобой?
   Афимья. Чем? Не ты б говорил, не мы бы слушали, беспутные твои глаза!
   Петр. Не твоего разуму это дело.
   Даша. Батюшка серчает, что ты все гуляешь да со мной дурно живешь.
   Петр. Ты, что ль, нажаловалась?
   Илья. Что жаловаться-то! Разно и сам не вижу, что живешь не по-людски!
   Петр. Эх, уж, видно, мне не жить по-людски... на меня, должно быть, напущено.
   Илья. Это что за речи?
   Петр. Загубил я себя с тобой! Связала ты меня по рукам и по ногам.
   Даша. Ты мучитель, ты кровопивец!
   Илья. Что вы? При мне-то? (Грозно.) Молчать! Ты, никак, ума рехнулся! Тебя нешто кто неволил ее брать? Сам взял, не спросясь ни у кого, украдучи взял. а теперь она виновата! Вот пословица-то сбывается: "Божье-то крепко, а вражье-то лепко".
   Петр. Она меня приворожила чем-нибудь... зельем каким ни есть.
   Илья. Не говори, не греши! Что тебя привораживать, коли ты и так ровно чумовой. Своевольщина-то и все так живет. Наделают дела, не спросясь у добрых людей, а спросясь только у воли своей дурацкой, да потом и плачутся, ропщут на судьбу, грех к греху прибавляют, так и путаются в грехах-то, как в лесу.
   Петр. Да что ж, батюшка, делать-то? Как еще жить-то?
   Илья. Живи по закону, как люди живут.
   Петр. Ну, а и вот загулял... Что ж такое? Нынче дело масленичное. Уж и не погулять? Масленая-то один раз в году бывает. Мне что за дело, как люди живут; я живу как мне хочется.
   Илья. Известно, по своей воле легче жить, чем по закону; да своя-то воля в пропасть ведет. Доброму одна дорога, а развращенному десять. Узкий и прискорбный путь вводит в живот, а широкий и пространный вводит в пагубу.
   Петр. Не все гулять, придет время, и поправимся, и сами будем других учить; учить-то не хитро. Теперь и погулять-то, когда гуляется. Ты, батюшка, сам был молод.
   Илья. Так что ж? Нешто я так жил? Молод, так и распутничать! Не для веселья мы на свете-то живем. Не под старость, а смолоду добрыми-то делами запасаются. Ты оглянись на себя: дома ты не живешь, знаешься с людьми нехорошими, жену обижаешь. Что ж у вас дальше-то будет, скажи ты мне?
   Петр. А что будет то будет. Проживем как-нибудь - своим умом, не чужим.
   Илья. Ну, так и живи! А я видеть этого не хочу! И говорить-то мне тяжело. Что говорить? кому говорить? Кабы разум был, а без разума и ученье не впрок.
   Петр. А нет, так и негде взять. На нет и суда нет.
   Илья. А нет, так наберись у добрых людей, да проси Бога, чтоб дал, а то, как червь, погибнешь! (Встает.) Прощайте! Коли будете жить хорошо, так приду о празднике, а до тех пор и не ходите ко мне, мне и так суета надоела. Помни, Петр! перед твоими ногами бездна разверстая. Кто впал в гульбу да в распутство, от того благодать отступает, а враги человеческие возрадуются, что их волю творят, и приступают, поучая на зло, на гнев, на ненависть, на волхвование и на всякие козни. И таковым одна часть со врагом. Выбирай, что лучше: либо жить честно, в любви у отца, с душой своей в мире, с благодатию в доме; либо жить весело, на смех и покор людям, на горе родным, на радость врагу человеков. Прощайте! Петр, наступают дни великие, страшные, опомнись. Вот тебе мой приказ, родительский приказ, грозный: опомнись, взгляни на себя. Прощайте!
   Афимья. Ужели так уйдешь? Нонче дни прощеные, все люди прощаются.
   Даша. Батюшка, прости нас. (Кланяется в ноги.)
   Илья. Простите и вы меня.
   Даша. Благослови нас.
   Илья. Вас благословить? Стоите ли вы? Нет, вы подождите моего благословения до тон поры, пока будете жить хорошо. Порадуй меня, Петр! Лучше совсем не жить, чем жить так, как ты живешь. Благословенье отца нужно: без благословенья пропадешь, как пес. (Уходит. Все провожают его. Афимья уходит за ним.)
   ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Петр и Даша. Петр садится к столу н задумывается.

   Даша. Слышал, что батюшка-то сказал?
   Петр. Отстань!
   Даша (подсаживается). Послушаешь батюшку, будешь любить меня по-прежнему?
   Петр. Дарья, отойди!
   Даша. Да скажи мне, желанный мой, не утай ты от меня, чем тебе я надоела? Али я не ласкова, что ли, к тебе, Петр Ильич? Али не услужила чем? (Петр молчит.) Чем прогневала? Голубчик, Петр Ильич, скажи!
   Петр. Отойдешь ли ты от меня, или нет?
   Даша. Живем мы с тобой всего годочек...
   Петр. Дарья!.. (Замахивается.) Не вводи в грех!
   Даша. Убей ты меня лучше! Не хочу я жить без твоей ласки! Сам ведь ты меня приучил. Зачем же ты меня прежде любил да нежил, я бы уж не привыкала. Помнишь, мой сердечный, дома-то ты, бывало, на меня не наглядишься, а выйдем мы с тобою в праздник на улицу - и сидим целый день обнявшись, за белую руку ты меня держишь, в глаза мне смотришь. Народ-то идет - на нас радуется. Скоро-то, скоро все это миновалося! (Плачет.)
   Петр. Что миновалось, того не воротишь.
   Даша. Да, не воротишь! Да нельзя ж мне и не тужить-то об нем, об том золотом времечке. Петя, может, тебе скучно? Хочешь, я тебе песенку спою, что ты певал холостой? (Молчание.)
   Петр. Отстань! Отойди ты, и без тебя тошно.
   Даша. Да скажи, что тошно-то? Скажи ты мне, что тошно-то? Ведь я тебе не чужая.
   Петр. А то тошно, что ты своими слезами из меня всю душу вытянула, да еще батюшке нажаловалась. Он мне вон каких страстей насулил, поневоле голову повесишь. Что ж ты думаешь, после его брани-то я к тебе ласковей, что ли, буду? Как же, дожидайся!
   Даша. Уж коли так, отпусти меня к батюшке.
   Петр. Ступай, пожалуй, хоть на все четыре стороны.
   Даша. Ну, так прощай.
   Петр. Прощай, не поминай лихом, добром нечем.
   Даша. Ох, горе мое, горюшко!
   Петр. Горе? Вот где горе! Не зальешь его, не затушишь!.. Дайте мне вина! Скорей вина! Шевелитесь!..

Входит Афимья.

   ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же и Афимья.

   Афимья. Что тебе?
   Петр. Вина дайте.
   Афимья. Ты, видно, дитятко, забыл, что отец-то говорил?
   Петр. Кто здесь хозяин? Что я, дома у себя или в гости пришел? (Садится.) Вина! (Ударяет по столу.) Да ты подай хорошенького, нынче масленица.
   Афимья. Принесу пойду, что воюешь-то! (Отходит и останавливается.) Ты на нее-то посмотри! Видишь, плачет, убивается. Заел ты чужой век, заел!
   Петр. Эй, Иван!

Иван входит.

   Запречь мне жеребца вороного, дугу писаную... Проворней!
   Даша. Посиди дома-то хоть немножко.
   Петр. Нечего мне дома делать, здесь угарно.
   Афимья. Какой угар? Что ты выдумал!
   Петр. А я говорю, что угарно, так и будь по-моему!
   Афимья. Ты скажи только, скажи, варвар, желаю я знать от тебя, за что ты жену-то замучил!
   Даша. Тетушка, замолчи.
   Афимья. Возьму да уйду, не стану глядеть на вас, чтобы сердце не надрывалось.
   Петр. Да уйди, тетка, кто тебя держит; авось ладу больше будет.
   Афимья. Ладу, ладу? Врешь ты. разбойник! От тебя ладу в доме нет.
   Петр. Тетушка, пойдешь ли ты за вином, али нет? А то я сам схожу; смотри, как бы хуже не было.
   Афимья. Мне чужого не жалко. Пей, пожалуй, коли ты еще не сыт.
   Даша. Я пойду схожу.
   Афимья. Балуй, ухаживай за ним, а он на тебя и глядеть не хочет. (Уходят.)
   ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Петр (один).

  
   Петр. Эх, шибко голова болит! Скружился я совсем! (Задумывается.) Аль погулять еще? Дома-то тоска. Спутал я себя по рукам и по ногам! Кабы не баба у меня эта плакса, погулял бы я, показал бы себя. Что во мне удали, так на десять человек хватит! А и то сказать, велика радость сидеть с бабами, пересыпать из пустого в порожнее. Уж догуляю масленую, была не была!
  
   Удалая голова.
   Не ходи мимо сада,
   Не прокладывай следа,
   Дороженьки не тори,
   Худой славы не клади.
  
   А как голова-то болит! ровно треснуть хочет. Поеду-ка я к своей кралечке, размычу тоску-горе.

Даша входит.

   ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Даша и Петр.

   Даша. Вот, Петр Ильич, кушай на здоровье.
   Петр. Не кажись ты мне! Ишь ты глаза-то скосила!.. Точно яду подаешь! Пить-то из твоих рук не хочу!
   Даша. Пропадай ты совсем, измучил ты меня! (Ставит вино на стол.)

Иван входит.

   Иван. Лошадь готова.
   Петр (наливает стакан и пьет). Давай. (Уходит.)
   ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Даша (одна).

   Даша. Что же это на мука-мученская! Батюшка-то с матушкой, чай, думают, дочка-то живет в богатстве да в радости, а не знают они того, что я с утра до ночи слезами обливаюся. Что ж делать-то? Наша доля терпеть - потерплю; может, он погуляет, погуляет, да за ум возьмется, опять ко мне придет, голубчик мой. (Молчит несколько времени.) Одного только, кажется, не перенесет душа моя, коли он да променяет меня на кого-нибудь. А ведь от него, пожалуй, станется. Лучше возьми он мое сердце да разорви его на части, размечи по чисту полю, чем такое злодейство сделать надо мною.

Вася входит.

   ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Даша и Вася.

   Вася. С широкой масленицей!
   Даша. Здравствуй, Вася. Что ты?
   Вася. Маленько загулял.
   Даша. Чтой-то, Вася! С тобой прежде этого не было.
   Вася. С горя, Дарья Агафоновна, с горя, с большой со кручины.
   Даша. Полно, что у тебя за горе?
   Вася (садится). Есть, Дарья Агафоновна, есть. Печаль-тоска несносная!.. Погоди, постой, я с горя песенку запою. Можно?
   Даша. Пой.
   Вася (поет).
  
   Востоскуйся ты, моя сударушка!
   По мне возгорюйся.
  
   Даша. Вася, а Вася, что у тебя за горе?..
   Вася. Не скажу, вот ни за что не скажу! Хоть сейчас расказните, не скажу.
   Даша. Ну а не скажешь, так и не надо.
   Вася. И ни... ни... ни за что на свете! (Поет.)
  
   ...По мне возгорюйся,
   Уж и сам-то ли, я сам
   По тебе, сударушка...
  
   Даша. Ну, Бог с тобой, не говори, я и не спрашиваю.
   Вася. Нельзя, не велено... под страхом не велено... он меня убьет.
   Даша. Кто он-то?
   Вася. Некоторый человек. (Поет.)
  
   ...Сам я истосковался.
  
   Даша. Вася, а Вася, скажи мне, что я у тебя спрошу.
   Вася. Спрашивай.
   Даша. Куда Петр Ильич ездит? Ты с ним езжал вместе.
   Вася. Этого нельзя. (Поет.)
  
   Нападают на меня.
   Меня, сиротинушку,
   Ох да лихи люди.
  
   Даша. Вася, ты винца не хочешь ли? Выпей вот вишневочки.
   Вася. Нет, боюсь!.. Тятенька - ух!.. и... и не живи на свете!.. Я и то вот хмельненек немножко... так зашел к вам, авось пройдет... а то боюсь... тятеньку до смерти... и... беда!..
   Даша. Да ты уснешь у нас, вот и пройдет... Ничего, выпей.
   Вася. Нешто один стаканчик.
   Даша (наливает). Выпей, Вася, ничего.

Вася пьет.

   Так ты не скажешь, куда вы ездите-то?
   Вася. Никак невозможно этого сделать: не велел.
   Даша (с испугом). Как не велел? Да отчего же не велел?
   Вася. Так, не велел, да и все тут. Убью, говорит, на месте! Да не спрашивай, Дарья Агафоновна, я ничего говорить не стану.
   Даша. Ну, хорошо... ну, хорошо, я не буду спрашивать. Выпей еще, Вася.
   Вася. Нет, покорно благодарствуйте, будет... и то мутит... а я тятеньки боюсь.
   Даша. Вот, тятенька! Что такое? Нынче масленица. (Наливает.)
   Вася. Ведь этак, пожалуй, напьешься! (Пьет.)
   Даша. Ничего. Какой ты, Вася, хороший... тебя, чай, девушки любят... Ишь ты какой кудрявый! (Гладит по голове.) А? любят девушки? (Наливает вина.)
   Вася. Меня девушки оченно любят. Да только вот одна, что самая которая раскрасавица, надо мной надсмеялася... Конечно, он старшой... и по торговле, да зачем обижать!..
   Даша. За что тебя обижать?
   Вася. А он обидел, он шутку сшутил... Да еще какую шутку! а еще благо... бла... благоприятель называется.
   Даша. Скажи пожалуй!.. Ну, ну...
   Вася. Я все ходил к ней украдкой, потихоньку, потому я боюсь, тятенька узнает... Куда, говорит, ты ходишь?.. Да нет, он не велел сказывать... ты, говорит, и подумать не смей! А то, говорит, ты, пожалуй, сдуру-то жене...
   Даша. Васенька, миленький, а какую я тебе невесту сосватаю! Выпей, Вася.
   Вася. Не пой ты меня, сделай милость, не пой... а то я пьяный все скажу, а я не должен по-приятельски... и он не велел... Тогда лучше и не живи на свете!
   Даша. А какую невесту, Вася! Какая красавица-то, писаная!
   Вася (пьет). Ну, хорошо, ну, я все скажу... все, за то, что он меня обидел... кровно обидел... надсмешку надо мной сделал!.. Только ты ему не сказывай.
   Даша. Не скажу, не скажу.
   Вася. Вот, говорит, куда ты ходишь? Я говорю: есть девушка, красавица, живет с матерью, туда, говорю, и хожу... Грушенькой зовут. Возьми, говорит, меня с собой. Взял я его. Вот мы и ходим к ней много раз... много раз... сидим это, растабарываем, пряничков носим... все как следует. Вот я сижу, начинает он к ней подделываться, холостым сказался...
   Даша (отодвигается с ужасом). Ах, батюшки!
   Вася. Ты, говорит, не смей сказывать, что я женатый!.. А старуха-то его руку тянет, потому - богатый. Потом как-то говорит: ты, говорит, проваливай и не смей сюда ходить, а то, говорит, убью! И, говорит, отцу скажу. Что ж, известно, я тятеньки боюсь! Ты, говорю, пи... пи... пиять меня хочешь... Что же, пияй! Отольются тебе мои слезы... Целую неделю, Дарья Агафоновна, я плакал навзрыд, а вот нынче с горя выпил... не мог я этого прео... переломить в себе!
   Даша. Ох, горюшко!
   Вася (плачет). Я человек, у меня сердце, душа есть... чай, она чувствует... Я ведь не каменный!.. У него жена есть, а я сирота... у меня нет никого...
   Даша. (встает). Тетушка, матушка!

Афимья входит.

   ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же и Афимья.

   Даша. Тетушка, поскорей соберите меня... я еду к своим... пешком уйду, бегом убегу!..
   Афимья. Да что ты ?
   Даша. Злодей-то мой, тетушка, совсем меня бросил!.. Тетушка, у него есть полюбовница!.. Вот отчего он дома-то не живет.
   Афимья. Ой! что ты? Ах, родная!
   Даша. Не он ли мне клялся, всю душу-то проклял, божившись, что одну меня любить будет, а теперь нашел себе здесь какую-то... (Подходит к Васе и толкает его.) Кто она такая, а?

Вася молчит.

  
   Спит! Поскорей, тетушка, поскорей... Поеду в Рогожскую, найму лошадей. Легче мне не видать его совсем, чем век с ним горе мыкать. Будет, пожили. Прощай, Петр Ильич!
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Изба на постоялом дворе.

   ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Спиридоновна и Яков.

   Спиридоновна. Ну, ну, закладывай ступай!
   Яков. Что ж, Анна Спиридоновна, я тебе за овес деньги отдал сполна, значит, как есть.
   Спиридоновна. Ну, отдал - и конец.
   Яков. Да известно... что ж такое... дело масленичное, можно нашего брата и винцом похолить.
   Спиридоновна. Уж вы, жиды, из души вытянете. (Подносит водку.)
   Яков (пьет и утирается). Покорнейше благодарим.
   Спиридоновна. А в Бунькове Мишке кривому сдай.
   Яков. Оно это точно, что ж говорить, Мишка кривой супротив других ловчей будет. Только теперь староста на буньковских ямщиков приказ написал: если будете, примерно, метать промеж себя и тащить, котора половина больше, так и тащите, а им чтобы не галдить, и чтобы супротив говорить не смели.

Входит Груша.

   ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Груша.

   Груша (подпрыгивая и похлопывая руками). Ух, как перезябла вся, беда!
   Спиридоновна. А неволя стоить на морозе-то? Точно тебя из избы-то гонят.
   Груша. Да уж больно весело на улице-то: парии гуляют, девки гуляют, песни играют, не ушел бы от них, кажется. Я погреюсь да опять пойду. Что-то мне сегодня уж больно весело, девке.
   Спиридоновна. А то неужто скучать? Об чем это? Живем хорошо, ожидаем лучше. (Ямщику.) Ты что здесь толчешься-то? Ступай закладывай.
   Яков (почесываясь). Да уж больно мне... тово... неохота от масленой уезжать-то.
   Спиридоновна. Вам бы все гулять! Ступай! Ступай! (Толкает его; ямщик уходит.) Поди вот попотчуй купцов винцом; сидят там лошадей дожидаются. Пошути там с ними, побалагурь, наври им короба с три, они ведь охотники.
   Груша. Да, как же, нужно мне к ним идти!.. Пристают да целоваться лезут; смерть не люблю! Мне и от своих-то парней проходу нет.
   Спиридоновна. А к тебе нешто пристанет? А я так люблю купцов. Я вот десять лет постоялый двор держу, десять лет как в огне горю, ни одному мужику против меня не потрафить, так уж навидалась я их. Я после покойника-то твоего отца молоденькая осталась; тогда еще мы в Бунькове держали. Бывало, наедут - пей, гуляй, веселись! Уважаю даже купцов за их жизнь. Только держи себя в струне: языком, мол, что хошь болтай, рукам воли не давай - вот мой обычай! Этот... как его?.. Петр Ильич, что ли? Что он больно часто повадился?
   Груша. Ничего, ходит так себе, для времяпровождения. Не гонять же его.
   Спиридоновна. Зачем гонять, может и пригодится. Ты его, Груша, блюди, приголубливай, только не больно поваживай. Женись, мол, вот и все тут, и хлопотать не об чем, а на бобах-то, мол, нас не проведешь. А до той поры пущай ходит да гостинцев носит. Что им в зубы-то смотреть!
   Груша. Ишь ты, мать! Как же, охота мне замуж! По тех пор и погулять, пока в девках. Еще замужем-то наживуся! Гуляй, девка, гуляй я!
   Спиридоновна. Не век же тебе в девках-то сидеть, а вышла за человека хорошего да за богатого, и ходи как пава... Фу-ты ну-ты!.. То ль не житье! Пей, ешь на поданном, ложись на постланном, только врозь ползи. (Уходит.)
   ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
   Груша (одна). Замужем-то жить трудно! Угождай мужу, да еще какой навернется... Все они холостые-то хороши!.. Еще станет помыкать тобой. А девкам нам житье веселое, каждый день праздник, гуляй себе - не хочу! Хочешь - работай, хочешь - песни пой!.. А приглянулся-то кто, разве за нами усмотришь. Хитрей девок народу нет. (Поет песню.)

Спиридоновна и Петр входят.

   ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Груша, Спиридоновна и Петр.

   Спиридоновна. Вот я к тебе гостя привела. Садись, Петр Ильич. Скидай шубу-то.
   Петр. Не надо. Я на минуту к вам, проездом заехал.
   Груша. Отчего ж на минуту? Посиди.
   Петр. Нехорошо днем-то: у вас мало ли народу толчется - увидят.
   Груша. А тебе кого бояться-то?
   Петр. Нет, я ужо приеду вечером, в те поры погуляем.
   Спиридоновна. Сиди, сиди, небось никто сюда не войдет. А ужо приезжай, милости просим. Выпей-ка винца.
   Петр. Не хочу.
   Спиридоновна. Полно ломаться-то. Выпей.
   Петр. Ну давай. (Пьет.) Спасибо.
   Спиридоновна. Вот так-то... на здоровье! смоталась совсем, и день и ночь пьяна, дым коромыслом; такая уж эта неделя, право. (Уходит; Груша затворяет за ней дверь.)
   ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Груша и Петр.

   Груша. Что ты такой сердитый? На меня, что ль, сердит ?
   Петр. Я нынче не в себе, скучно, дела такие есть.
   Груша. А ты не скучай. Что за скука!.. Так-то, голубчик мой беленький. (Поет.)
  
   Как у молодца у удалого
   Печаль-тоска не бывала;
   Что сегодняшнюю-то темну ночь
   Печаль-тоска обуяла.
  
   Петр. Уж очень я тебя люблю! Надоть так думать, ты меня приворожила чем ни на есть!
   Груша. Что ты! Господь с тобой!
   Петр. Возьми ты вострый нож, зарежь меня, легче мне будет.
   Груша. Да что с тобой сделалось?
   Петр. Несчастный я человек! Ничего и не пойму, ничего не соображу. Голова мои вся кругом пошла! Ровно туману кто напустил на меня!
   Груша. Да отчего так? Скажи.
   Петр. Говори ты мне прямо, так, чтоб уж я знал: любишь ли ты меня?
   Груша. А то скажешь - нет? Известно, люблю.
   Петр. Ой ли? Верно твое слово?
   Груша (обнимая его крепко). Вот как люблю... вот!
   Петр. Груша, так ты меня так любишь? Ну, пропадай все на свете! Скажи ты мне теперь: загуби свою душу за меня! Загублю, глазом не сморгну.
   Груша. Что ты, что ты?! Нехорошо! Нешто такие слова говорят? В какой час скажется. Вот у нас кузнец Еремка, все этак душой-то своей клялся, в преисподнюю себя проклинал... Ну, что ж, сударь ты мой... такая-то страсть!.. И завел его на сеновал под крышу. Насилу стащили, всего скорчило. Уж такой-то этот Еремка распостылый! Каких бед с ним не было! Два раза из прорубя вытаскивали, а ему все как с гуся пода.
   Петр. Что мне себя жалеть-то? Уж и так пропащая моя голова, заодно пропадать-то! Говори, мое солнышко, чего тебе нужно: золота, серебра, каменьев самоцветных- себя заложу, а тебе подарю.
   Груша. Ничего мне, голубчик ты мой беленький, не надо, всего у меня довольно. А ты вот что, парень, люби ты меня, как я тебя люблю.
   Петр. Эх, девка! Что балясы-то точишь! Видишь, я в каком разе! Проси, чего хочешь. Дорогого проси !
   Груша. Чего у тебя просить-то! А вот что: ходи почаще, носи пряничков послаще, да еще ленту поалее, да гляди на меня помилее, да целуй покрепче... ха, ха, ха!.. Да вот еще я у тебя давно хотела попросить: купи ты мне перстенечек.
   Петр. Ужо два привезу.
   Груша (поет).
  
   Мне не дорог твой подарок,
   Дорога твоя любовь!
   Золото твое колечко
   Прижму ко сердечку.
  
   У нас у всех девушек есть... ну, понимаешь... приятели. Посмотри в праздник, сколь хорошо: на улице сидят все вместе; а ты вот со мной никогда не погуляешь. По крайности я перстенек покажу, что есть у меня такой парень, который меня верно любит. Ты приезжай ужо пораньше, заложим тройку, насажаем девок, поедем кататься с песнями.
   Петр. Давай руку. (Берет руку.) Значит, кончено! (Ударяет ее по руке. Груша кивает головой.) Так на кой нам шут девок! Мы двое поедем.
   Груша. Что ж не поехать!
   Петр. Поедешь?
   Груша. Известно, поеду.
   Петр (целует Грушу). Вот это лю6лю! Это по-нашему. Поди посмотри, нет ли кого в избе либо на дворе.
   Груша. Что так скоро? Посиди.
   Петр. Теперь некогда. Еще вечер-то наш.
   Груша. Ну, нельзя, так не надо. (Уходит.)
   ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
   Петр (один). Ух! Загуляю! Эку паву поддел! Нас ли девушки не любят?

Груша входит.

   ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Петр и Груша.

   Груша. Ступай, никого там нет, только какая-то старушка приехала, по здешняя.
   Петр. Ну, прощай!
   Груша. Прощай, соколик.

Петр уходит.

   Какие мы девки баловницы! Вот приласкай парня, он и не отстанет, и будет подле тебя увиваться. Только чтой-то он иной раз такой хорошим, веселый, а иной раз чудной такой? Что-нибудь у него па душе есть. Может, он что недоброе затевает... так мы с матушкой и двери покажем, у нас недолго! А все будет жаль. Вот шуткой, шуткой, а ведь как полюбила, ажио сердце ноет, так вот и бьется, ровно голубь.

Входит Степанида.

   ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Груша и Степанида.

   Степанида. А что, девонька, погреться бы у вас тут у печки можно?
   Груша. Погрейся, тетенька.
   Степанида. Я вот одежонку-то тут положу да мешочки-то вот... Изломало всю... да прозябла немножко; не близко ведь ехать-то, третьи сутки в дороге. А дорога-то, милая, известно, масленица, не первый путь. Ох, ох, ох! В Москву со стариком, девушка, приехали, дочку навестить, да не знаем, где найтить-то. Пообогреемся, ночку переночуем, а завтра пойдем поищем.
   Груша. Как же это ты, тетенька, не знаешь, где дочь найти?..
   Степанида. В Москве-то всего впервой, толку-то не скоро найдешь; опять же время к вечеру.
   Груша. Что ж, она у вас здесь замужем?
   Степанида (усаживается у печки). А вот, девонька, видишь ты, какое дело-то вышло. Город-то наш на проезжей дороге; мещане мы. Живем-то хоть бедненько, а домишко-то у нас хоть куда. Вот и останавливаются у нас купцы и баре, случается. Семья-то у нас небольшая была: я с мужем да дочка Дашенька; хозяин-то у меня уж старенек. Останавливался у нас проездом купец молодой, начал он Дашу-то уговаривать да улещать. Нам и невдомек такое дело. А в прошлом году, около святок, и сманил ее у нас.
   Груша. Ишь ты, а!
   Степанида. Сманил, сманил. Горя-то, горя-то что было! Ну, да уж нечего делать, не воротишь. Только получаем мы от нее письмо из Москвы. Вот оно и теперича со мною... Всё так с собой и ношу. Пишет, просит прощения и благословения от нас нерушимого, и что как приехали они в Москву, он на ней женился, и у него семья и торговля, всё как следует, и что живет она благополучно и с мужем в любви.
   Груша. Видишь ты, счастье какое! За купца за богатого!.. Поди-тка ты!.. Знать, из себя хороша?
   Степанида. Уж куда хороша!.. Не знаю, теперь как; может, горе-то ее повысушило, а допреж-то этого была такая красавица, полная, да белая... Вот хоть с себя пример возьми.
   Груша. Ну, что я за красавица, помелом нарисованная.
   Степанида. Нет, что ж, ты хорошая лапушка, видная, и тебя, гляди, хороший жених возьмет.
   Груша. Да ведь это, тетенька, какое счастье выдет; не родись пригож, а родись счастлив.
   Степанида. Не завидуй, девушка, чужому счастью. Вот мы было и порадовались, что так дал ей Бог. Должно быть, честный человек, хороший, на ее долю вышел. Да как и не порадоваться? Своя кровь, своя болезнь. Только после этого письма она нам ничего и не писала, и слуху о ней не имели - жива она или нет. Сбирались ехать, да не на кого дома оставить; а вот недавнушко слышали мы от проезжих людей, что муж-то с ней стал дурно жить, нагуливать, хмелем зашибаться. Нечего делать, собрались со стариком, да и поехали. Ну, там, конечно, родин богатая, еще как примут: бывает, мать-то и выгонют. Скука-то меня больно обуяла без дочушки-то!.. Все глазыньки выплакала, от питья, от еды отбило... Сама, милая, посуди.
   Груша. Известное дело.

Агафон входит.

   ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же и Агафон.

   Степанида. Что это ты, старты, замешкался?
   Агафон (распоясываясь). Я все с лошадкой: отпрег, поставил на место, сенца дал. Животинку-то жалеть надо; ведь она не скажет. Ну вот, старуха, Бог дал и приехали, а ты все торопилась. Зачем торопиться-то? Тише едешь, дальше будешь.
   Степанида. Да мне больно доченьку-то увидать хотелось.
   Агафон. Вот и увидишь, коли Бог даст. Все своим чередом, торопиться-то никогда не надо.
   Степанида. Уж я не чаяла и дожить-то. Ноги-то старые, а то бы так и побежала.
   Агафон. Что бежать-то? Ну что бежать-то? Зачем? Баба дура, зачем? А мы смирненько придем, скромненько... всему свое время, свой предел. Достань-ка мне лепешечку из мешка, пожуем пока.
   Степанида (достает). На тебе помягче, а то не угрызешь.
   Агафон. Ну, хорошо, ладно. Вот это мне по зубам. (Едят молча.)
   Степанида. Что-то наша Даша делает теперь, поглядела б хоть одним глазком.
   Агафон. Что? Известно что - свое дело делает; хозяйство есть, чай, хлопочет; люди богатые, не то что мы.
   Степанида. А ведь как, чай, трудно ей, бедной, в чужой-то семье!
   Агафон. Не в чужой, а в своей.

Другие авторы
  • Поповский Николай Никитич
  • Булгаков Сергей Николаевич
  • Дьяконова Елизавета Александровна
  • Гиляровский Владимир Алексеевич
  • Попов Александр Николаевич
  • Перцов Петр Петрович
  • Герцык Аделаида Казимировна
  • Люксембург Роза
  • Мирэ А.
  • Гиероглифов Александр Степанович
  • Другие произведения
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Семейство, или Домашние радости и огорчения. Роман шведской писательницы Фредерики Бремер...
  • Амфитеатров Александр Валентинович - А. И. Суворина
  • Гоголь Николай Васильевич - Повесть о капитане Копейкине
  • Соловьев Сергей Михайлович - Сенека. Медея
  • Семенов Леонид Дмитриевич - Грешный грешным
  • Богданов Василий Иванович - Стихотворения
  • Толстой Лев Николаевич - О социализме (последняя статья Л.Н.Толстого)
  • Сиповский Василий Васильевич - Родная старина
  • Диккенс Чарльз - Роман, сочиненный на каникулах
  • Лукашевич Клавдия Владимировна - Даша севастопольская
  • Категория: Книги | Добавил: Ash (11.11.2012)
    Просмотров: 438 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа