Островский Александр Николаевич - Богатые невесты

Комедия в четырех действиях

Москва, Государственное изд-во Художественной Литературы, 1960, Собрание сочинений в десяти томах, т. 7

OCR & spellcheck: Ольга Амелина, ноябрь 2004

ЛИЦА:

А н н а А ф а н а с ь е в н а Ц ы п л у н о в а, пожилая дама.

Ю р и й М и х а й л о в и ч Ц ы п л у н о в, ее сын, лет 30-ти.

В с е в о л о д В я ч е с л а в и ч Г н е в ы ш о в, важный барин, действительный статский советник в отставке, лет под 60.

В а л е н т и н а В а с и л ь е в н а Б е л е с о в а, девица лет 23-х.

А н т о н и н а В л а с ь е в н а Б е д о н е г о в а, богатая вдова, купчиха, лет под 40.

В и т а л и й П е т р о в и ч П и р а м и д а л о в, мелкий чиновник.

Действие происходит в подмосковной местности, занятой дачами. С правой стороны (от зрителей) садовая решетка и калитка, за решеткой сад; с левой стороны дача Бедонеговой, на сцену выходит деревянная терраса, покрытая парусиной; в глубине роща.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Бедонегова сидит на террасе; Пирамидалов выходит из садовой калитки.

Бедонегова. Виталий Петрович! Виталий Петрович!

Пирамидалов. Честь имею кланяться, Антонина Власьевна. Что вам угодно?

Бедонегова. Да подойдите поближе, не укушу я вас.

Пирамидалов. Ах, Антонина Власьевна, я с ног сбился. Их превосходительство... на даче их нет... Вы не видали Всеволода Вячеславича?

Бедонегова. Да я и не знаю совсем, какой он такой ваш Всеволод Вячеславич.

Пирамидалов. Как? Вы не знаете генерала Гневышова, Всеволода Вячеславича?

Бедонегова. Да он холостой?

Пирамидалов. Нет, женатый.

Бедонегова. Так зачем мне и знать-то его! Идите ко мне чай пить.

Пирамидалов. Да помилуйте, какой чай! Мне Всеволода Вячеславича нужно видеть; приказали встретить их здесь в шесть часов. Боюсь, не опоздал ли. (Смотрит по сторонам.)

Бедонегова. Виталий Петрович, Виталий Петрович!

Пирамидалов. Что вам угодно?

Бедонегова. Нынешним летом я себе никакого удовольствия не вижу.

Пирамидалов. Ах, очень жалею, очень жалею...

Бедонегова. Переехала на дачу, думала себе удовольствие иметь; а никакого не вижу.

Пирамидалов. Да уж я-то не виноват, Антонина Власьевна.

Бедонегова. Прошлое лето здесь жила, много удовольствия себе видела... (Нежно.) И вы здесь жили. (Печально.) Где вы теперь живете?

Пирамидалов. В Москве, Антонина Власьевна.

Бедонегова. А вот нынче живу, так никакого... (С сердцем.) Куда вы это все смотрите?

Пирамидалов. Я уж сказал вам, что Всеволода Вячеславича дожидаюсь.

Бедонегова. Вы фальшивите, - вы какую-нибудь девушку посматриваете!

Пирамидалов. Ну, вот еще, нужно очень. До того ли мне?

Бедонегова. Да, право, так. Какие эти мужчины! Увидят молоденькую девушку - так уж как глаза-то таращат. А разве не все равно вообще весь женский пол?

Пирамидалов (посмотрев на часы). Как мне приказано, так я и явился, теперь ровно шесть часов.

Бедонегова. Вы не соседку ли высматриваете?

Пирамидалов. Я вам сказал, что генерала жду. Какую еще соседку?

Бедонегова. А вот что дачу-то напротив наняла, она вчера переехала.

Пирамидалов. Так это моя знакомая, что мне ее смотреть-то! Я и так каждый день ее вижу, да и всегда, когда мне угодно.

Бедонегова. Какого она роду?

Пирамидалов. Роду-то? Роду хорошего.

Бедонегова. Девица?

Пирамидалов. Девица.

Бедонегова. А знакомство какое у ней?

Пирамидалов. И знакомство хорошее.

Бедонегова. Что ж она замуж нейдет?

Пирамидалов. Да почем же я знаю, помилуйте!

Бедонегова. Нет, вы знаете, да только сказать не хотите. Да ведь я все вызнаю, все доподлинно; я ее прислугу выспрошу, вы от меня своих подлостей не скроете. Я вот позову к себе ее горничную девушку чай пить - вот все и узнаю. Виталий Петрович, Виталий Петрович!

Пирамидалов оглядывается.

Приданое есть за ней?

Пирамидалов. Будет приданое богатое.

Бедонегова. А будет приданое, будут и женихи, - где мед, там и мухи. Виталий Петрович, я говорю, что женихи у ней будут.

Пирамидалов. А будут так будут - до меня это не касается.

Бедонегова. Ну, как, чай, не касаться? Деньги всегда до людей касаются.

Пирамидалов (про себя). Не бежать ли в рощу? (Делает несколько шагов и потом останавливается.) Пожалуй, еще разойдемся; уж лучше здесь подожду.

Бедонегова. Виталий Петрович!

Пирамидалов. Что прикажете?

Бедонегова. Я сама замуж хочу идти.

Пирамидалов. Сделайте одолжение! На здоровье!

Бедонегова. Нет, что же вы так? Вы не подумайте...

Пирамидалов. Я ничего и не думаю.

Бедонегова (печально). Я от скуки.

Пирамидалов. Да от скуки ли, от веселья ли, мне решительно все равно.

Бедонегова. Виталий Петрович!

Пирамидалов. Извольте говорить, я слушаю.

Бедонегова. У меня ведь деньги есть, и даже очень много.

Пирамидалов. Ну, и слава богу.

Бедонегова. И вотчина есть.

Пирамидалов. Какая вотчина?

Бедонегова. Дом каменный с лавками.

Пирамидалов. Все это прекрасно, Антонина Власьевна. А вот, кажется, Всеволод Вячеславич идут.

Бедонегова. Виталий Петрович, как отпустит вас генерал, заходите ко мне закусить, мадерцы выпьем.

Пирамидалов. Пожалуй, поздно будет.

Бедонегова. Да ничего, хоть и запоздаете.

Пирамидалов. Извозчика не найдешь, мне в Москву надо.

Бедонегова. Я вам лошадь дам; так же у меня стоят. (Уходит.)

Гневышов и Белесова входят, разговаривая. Пирамидалов почтительно кланяется.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Пирамидалов, Гневышов и Белесова.

Гневышов (Пирамидалову). А! Вы?

Пирамидалов. Я-с, ваше превосходительство.

Гневышов. Подождите, мой милый! (Белесовой.) Н... да-с, что же далее?

Белесова. Это меня начинает беспокоить.

Гневышов. Ах, мой друг, ну, стоит ли беспокоиться!.. Пусть его смотрит. Не обращать внимания, только и всего.

Белесова. Я стараюсь не обращать на него внимания, но не могу. Он не преследует меня; он смотрит всегда издали, из-за угла, из-за куста; где б я ни была, я вперед знаю, что эти неподвижные глаза откуда-нибудь смотрят на меня, - и я сама невольно оглядываюсь и ищу их.

Гневышов. Странно, очень странно. Кто он такой, вы не знаете?

Белесова. Не знаю. В лице есть что-то знакомое, но никак не могу припомнить.

Гневышов. И порядочный человек?

Белесова. Что за вопрос! Разве другие люди существуют для меня? Очень порядочный, иначе я не стала бы и говорить.

Гневышов. А давно это?

Белесова. Не более шести или семи дней.

Гневышов. Где же вы его видели?

Белесова. Везде. Я его встречала и в Москве... а вчера и сегодня здесь. Этот инквизиторский взгляд мне становится страшен; мне кажется, что он устремлен не на лицо мое, а прямо ко мне в душу и требует от меня какого-то ответа, какого-то отчета.

Гневышов. Вы даете значение самой пустой, обыкновенной вещи. Вы преувеличиваете, мой друг.

Белесова. Я ничего не преувеличиваю. Конечно, я не знаю, с какими мыслями он смотрит на меня; я вам говорю только о том, какое действие производит на меня его взгляд. Есть положения, в которых долгий и серьезный взгляд непереносим: в нем укор, в нем обида, он будит совесть. (С упреком.) А вы сами знаете, что мне, для моего спокойствия, надо усыплять совесть, а не будить ее.

Гневышов. Вы стали очень нервны. Успокойтесь; все это объясняется очень просто: этот молодой человек влюблен в вас.

Белесова. Странная любовь! Зачем же он в таком случае бегает от меня? Сегодня утром мы встретились в роще довольно близко, он бросился в кусты и убежал. Мне иногда приходит в голову, не сумасшедший ли он.

Гневышов. Очень может быть. Вот вам новое доказательство того, какое могущество, какую силу имеет ваша красота: от вас уж буквально люди сходят с ума.

Белесова. Ну, довольно. Пора чай пить, пойдемте!

Гневышов. Идите, идите, я себя ждать не заставлю. Мне нужно сказать несколько слов Пирамидалову.

Белесова уходит в калитку.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Гневышов, Пирамидалов.

Гневышов. Я надеюсь, мой милый, что вы аккуратно исполнили то, что я вам говорил?

Пирамидалов. Все исполнил, ваше превосходительство.

Гневышов. Вы должны помнить, что для знакомства с Валентиной Васильевной я желаю людей солидных, семейных - то что называется людьми вполне почтенными. Нужды нет, если они будут немного старого покроя, это даже лучше: такие люди учтивее в обращении и почтительнее. Где же и взять других? В этой местности люди светские не живут, а хорошие семейства средней руки иногда попадаются.

Пирамидалов. Совершенно справедливо, ваше превосходительство.

Гневышов. Валентина Васильевна желала иметь дачу в местности здоровой и подальше от города, нисколько не заботясь о том, каковы будут ее соседи; но это совсем не значит, чтоб она обрекла себя на одиночество и скуку. Хорошо бы познакомить с ней какую-нибудь пожилую даму, с которой она могла бы и гулять, и быть постоянно вместе. Ну, говорите, что вы узнали о здешних дачниках.

Пирамидалов. Вот напротив, ваше превосходительство, живет одна дама, богатая вдова, купчиха Бедонегова.

Гневышов. Вы с ней знакомы?

Пирамидалов. Прошлое лето познакомился.

Гневышов. Ну что ж, как она?

Пирамидалов. Я полагаю, ваше превосходительство, что для Валентины Васильевны...

Гневышов. Прошу не полагать и заключений не выводить. Вы только докладывайте по порядку, - а это уж мое дело знать, что нужно и чего не нужно для Валентины Васильевны. Ну, что же эта вдова, эта дама, как вы ее называете... она белится, румянится, пьет мадеру?

Пирамидалов. Так точно, ваше превосходительство.

Гневышов. Далее?

Пирамидалов. Госпожа Цыплунова.

Гневышов. Я, кажется, что-то слышал о Цып... Цып... Как?

Пирамидалов. Цыплунова-с.

Гневышов. Нет, то молодой человек. Он был мне представлен, его мне очень хвалили, как отлично образованного и примерно способного чиновника. Он ваших лет и уж, кажется, надворный советник.

Пирамидалов. Коллежский, ваше превосходительство.

Гневышов (строго). Ну, вот видите.

Пирамидалов. Это вы про ее сына изволили слышать. Госпожа Цыплунова дама очень почтенная-с.

Гневышов. Да... дама... ну, что ж эта дама... какое у нее знакомство?

Пирамидалов. Никакого-с. Она ведет уединенную жизнь, не знает ни удовольствий, ни развлечений, живет только для сына; а он человек дикий.

Гневышов. Как дикий? Обдумывайте выражения! Вы всегда прежде подумайте, а потом и говорите. Почему он дикий?

Пирамидалов. Сидит все дома за бумагами да за книгами, не бывает нигде в обществе, даже и у товарищей; бегает от женщин. А если с ним женщина заговорит, он краснеет и конфузится. Он все молчит-с.

Гневышов. Неправда, он говорит прекрасно и даже красноречиво.

Пирамидалов. Да, если о делах-с; а с женщинами уж не может.

Пирамидалов. Виноват, ваше превосходительство!

Гневышов. Ваша развязность может нравиться только таким дамам, как ваша вдова Бедонегова; а его скромность приобретает ему расположение начальства и вообще лиц высокопоставленных. Ну, довольно, других соседей я знать не желаю. Вот вам, мой милый, еще поручение, постарайтесь исполнить его хорошенько!

Пирамидалов. Слушаю, ваше превосходительство!

Гневышов. Познакомьте меня с мадам Цып... Цып... Как?

Пирамидалов. Цыплунова.

Гневышов. Да, Цыплунова. Вы ее сначала предупредите, скажите, что я, генерал Гневышов, желаю с ней познакомиться и познакомить с ней тоже мою родственницу, которая переехала сюда на дачу и будет жить все лето. Слышите, родственницу...

Пирамидалов. Слушаю, ваше превосходительство.

Гневышов. Вы сделайте это сегодня же, сейчас же! Постарайтесь, чтоб я встретил вас с ней во время прогулки!

Пирамидалов. Вы, ваше превосходительство, вероятно, пойдете в рощу...

Гневышов. Совсем не вероятно. Вы слушайте и делайте, что вам приказывают. Чтобы соображать вероятности, надо иметь гораздо больше ума, чем вы имеете. Гуляйте здесь, мимо дач! В рощу я вечером не пойду, потому что там будет сыро.

Пирамидалов. Я сейчас же и отправлюсь прямо к ним на дачу.

Гневышов. Ступайте! (Уходит в калитку.)

Пирамидалов уходит в лес. На террасе показывается Бедонегова.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Бедонегова, потом Цыплунов и Цыплунова.

Бедонегова (громко). Виталий Петрович, Виталий Петрович! Куда же вы? Подождите немножко! Ушел. Зачем он бегает по дачам, чего он там еще ищет? У меня ему уж чего бы лучше, кажется. Как трудно понимать мужчин! А, вот Анна Афанасьевна с сыном! Ах, как он мил! Ах, какой интересный молодой человек!

Входят Цыплунова и Цыплунов.

Здравствуйте, Анна Афанасьевна, здравствуйте, Юрий Михайлович!

Цыплуновы молча раскланиваются.

Сделайте одолжение, зайдите хоть на минуточку чайку напиться!

Цыплунова. Благодарю вас, мы уже пили.

Бедонегова. Юрий Михайлович, когда же, когда же? Долго ли мне ждать-то? Ах, обманщик! Сколько раз вы обещали! Ну, хоть на одну минуту... ну, рюмочку мадеры.

Цыплунов. Извините, - я занят делом весь день и только вечером имею немного свободного времени, чтобы отдохнуть, чтобы воспользоваться прогулкой и подышать чистым воздухом. Я зайду к вам завтра.

Бедонегова. Это я каждый день слышу от вас. И вам не жалко обманывать женщину, которая... с таким чувствительным сердцем?..

Цыплунов. Что делать! К сожалению, я должен признаться, что не могу своей особой доставить много практики для вашего чувствительного сердца.

Бедонегова. Ах, какая скука! Нынешнее лето я так мало вижу удовольствия для себя. Так не забудьте же, завтра я буду ждать вас.

Цыплунов кланяется. Бедонегова уходит с террасы.

Цыплунова. Это грубо, мой друг. Так не говорят с женщинами.

Цыплунов. Как же можно с ней говорить иначе, коли она чуть не бросается на шею каждому мужчине?

Цыплунова. Она богатая вдова, уж в летах; нельзя же требовать от нее, чтобы она вела себя как институтка. Ей скучно жить одной, она хочет выйти замуж и употребляет для этого средства, какие знает. Впрочем, я никогда не слыхала, чтобы про нее говорили что-нибудь дурное; напротив, все ее считают доброй и хорошей женщиной. Да и просто как женщина она имеет право требовать если не уважения, так по крайней мере учтивости с твоей стороны.

Цыплунов. Ах, боже мой, я готов уважать женщин, готов благоговеть перед ними; но зачем же они мелочны, зачем смешны! Вот чего им простить нельзя, не говоря уж о проступках.

Цыплунова. А за проступки ты бы казнил их смертной казнью? Ах, предоставь ты женщинам жить, как они хотят. Ты слишком тяжелую опеку берешь на себя: ведь их так много, мой друг.

Цыплунов. Чего я не вижу, до того мне и дела нет. Но когда в моих глазах унижается тот высокий идеал, который я себе создал, когда женщины с какой-то навязчивой откровенностью обнаруживают свои самые непривлекательные стороны, - не могу же я не замечать этого. Вот отчего я и избегаю общества и предпочитаю уединение.

Цыплунова. Но разве ты не замечаешь, что уединение губительно действует на твое здоровье? Ты человек деловой, постоянно занят умственной работой, - тебе непременно нужно хоть какое-нибудь развлечение. Юша, твое здоровье начинает меня беспокоить.

Цыплунов. Разве я переменился?

Цыплунова. Да, очень, особенно в последние два-три дня. Нет ли у тебя чего-нибудь такого, о чем бы нужно было поговорить со мной?

Цыплунов. Нет, решительно ничего.

Цыплунова. Ну, не хочешь ли ты послушать, что я тебе скажу?

Цыплунов. Я готов, извольте.

Цыплунова. Ты скучаешь, Юша?

Цыплунов. Да, я не скрою от вас, я скучаю.

Цыплунова. В твои года любят.

Цыплунов (со вздохом). Да, любят, это правда, любят.

Цыплунова. В твои года женятся.

Цыплунов. Да, и женятся.

Цыплунова. И женатые не скучают, им некогда скучать: у них заботы, хлопоты, семейные радости, дети. Кто любит свою жену и детей, тот уж не может скучать.

Цыплунов. Все это правда, совершенная правда.

Цыплунова. Так женись!

Цыплунов. Что вы, что вы? На ком? Разве это возможно?

Цыплунова. Отчего ж невозможно? Значит, пары тебе нет на белом свете, достойных тебя нет? Бедные женщины!

Цыплунов. Может быть, и есть, но где искать их? Я любил не один раз в моей жизни; но вы сами знаете, почему я не женился. Всякий раз моя любовь оканчивалась или горьким разочарованием, или еще хуже, меня просто обманывали.

Цыплунова. И всегда виноват ты сам, потому что ты никогда не даешь себе труда разглядеть хорошенько женщин, которых ты удостоиваешь своей любви, - предполагаешь в них какие-то небывалые добродетели и требуешь от них того, чего в них нет.

Цыплунов. Может быть... но есть еще и другие причины.

Цыплунова. Какие?

Цыплунов. Из уважения к вам, к вашему полу, я бы не желал говорить о них.

Цыплунова. Ах, говори, сделай милость!

Цыплунов. То, что я скажу, очень нехорошо.

Цыплунова. Да говори, говори!

Цыплунов. Быть может, я ошибаюсь, но мне всегда казалось, что женщины отдают явное и очень обидное предпочтение людям нестрогой нравственности и даже иногда порочным перед людьми чистыми. Мало того, к людям совершенно чистым они показывают какую-то ненависть. Извините, мне так кажется.

Цыплунова. И ты думаешь, что сказал что-нибудь очень ужасное про женщин, что-нибудь очень обидное для нас? Так знай же, что женщины совершенно правы в этом случае, - потому что нет более несносных деспотов, как вы, люди чистые. Вы создаете в своем воображении каких-то небывалых богинь, да потом и сердитесь, что не находите их в действительности. Вы, чистые натуры, не только не прощаете, но даже готовы оскорбить любимую женщину, если она не похожа на те бледные, безжизненные шаблоны, которые созданы вашим досужим воображением.

Цыплунов. Как трудно жить на свете!

Цыплунова. Да, для тех, кому досадно, что свет идет так, как надо, а не так, как им хочется, должно быть, действительно трудно. Но что ж делать, этого поправить нельзя. Ну, а теперь ты в кого влюблен?

Цыплунов. Вы думаете, что я влюблен?

Цыплунова. Очень похоже на то.

Цыплунов. Да, похоже.

Цыплунова. Ну, в кого же?

Цыплунов. Помните вы, лет десять тому назад у нас часто бывала одна девочка?

Цыплунова. Мало ли девочек я видала на своем веку?

Цыплунов. Эту забыть нельзя. Ей было лет тринадцать или четырнадцать, но она была совершенный ребенок, вся прозрачная, тоненькие пальчики... Сколько в ней было детского кокетства, как она грациозно встряхивала и закидывала за уши свои пепельные волосы!

Цыплунова. А, помню, - это Белесова, Валентиночка, сирота.

Цыплунов (задумчиво). Да, Валентиночка.

Цыплунова. Как это ты об ней вспомнил и зачем? Неужели в мечтах-то у тебя она все еще девочка?

Цыплунов. Да, ангел-девочка!

Цыплунова. И ты не подумал, что она уж теперь большая, переменилась, вероятно подурнела, как это часто бывает, пожалуй и замужем. Да кто знает, жива ли она.

Цыплунов. Я ее встретил недавно, я ее вчера и сегодня видел.

Цыплунова. Узнала она тебя? говорил ты с нею?

Цыплунов. Ах, нет, я испуган, ошеломлен.

Цыплунова. Чем?

Цыплунов. Красотой ее.

Цыплунова. Вот как!

Цыплунов. Она, вероятно, замужем за богатым человеком; какой экипаж, какой костюм, какой гордый взгляд!

Цыплунова. Если ты ее видел здесь - значит, она живет неподалеку на даче. Надо справиться о ней.

Цыплунов. Нет, зачем! Мне хотелось только вглядеться хорошенько в нее; а то теперь в моем воображении ее детский образ и женский сливаются в каком-то странном сочетании: детская чистота как-то сквозится из-под роскошной женской красоты. (Опускает голову в задумчивости.)

Цыплунова. Нет, Юша, ты или возобнови знакомство с ней и узнай ее хорошенько, или выкинь вздор из головы и уж не мечтай о ее детской чистоте, а то эта мечта мешает тебе видеть других женщин, которые, может быть, гораздо лучше ее и более достойны твоей любви.

Цыплунов. Да, да, может быть... это все может быть. Но, я пойду... мне нужно рассеяться... я пойду поброжу... я один... (Уходит.)

Цыплунова. Как это некстати! Зимой Юша был болен и много работал; я думала, что он отдохнет и поправится на даче; а теперь эта встреча, эта страсть! Что она может доставить ему, кроме страдания! У кого бы узнать про Белесову? А вот, кажется, бежит Пирамидалов; он кругом Москвы все дачи и всех дачников знает, да и в Москве-то от него ничто не скроется.

Входит Пирамидалов. Бедонегова показывается на террасе.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Цыплунова, Пирамидалов, Бедонегова.

Бедонегова. Виталий Петрович! Виталий Петрович!

Пирамидалов (отирая пот). Вот устал, так уж устал.

Бедонегова. Зашли бы закусить чего-нибудь, мадерцы...

Пирамидалов. Некогда, Антонина Власьевна, некогда. Здравствуйте, Анна Афанасьевна! А я вас искал, к вам на дачу бегал.

Бедонегова. Ну что, право, не зайдете! Зовешь, зовешь, не дозовешься.

Пирамидалов. Как все дела кончу, так непременно зайду.

Бедонегова. Ну, хорошо. Смотрите же, я ждать буду. Я ведь со всем расположением... (Уходит.)

Пирамидалов (Цыплуновой). Анна Афанасьевна, я к вам по поручению от генерала Гневышова, от Всеволода Вячеславича.

Цыплунова. Я, Виталий Петрович, не имею счастия знать никакого генерала Гневышова.

Пирамидалов. Это все равно. Он слышал об вас и знает вашего сына.

Цыплунова. Ну, так что же?

Пирамидалов. Он просил меня предупредить вас, что желает с вами познакомиться.

Цыплунова. Да что за церемонии! И зачем я ему? Мы с сыном люди скромные и знакомств не только не ищем, а даже бегаем от них. Так вы и скажите вашему генералу.

Пирамидалов. Да позвольте! Вы, Анна Афанасьевна, выслушайте сначала! Родственница Всеволода Вячеславича, девушка хорошей фамилии, переехала сюда на дачу, так их превосходительство желают...

Цыплунова. Что мне за дело до того, чего они желают.

Пирамидалов. Желают иметь общество для своей родственницы, компанию.

Цыплунова. Что вы, что вы, Виталий Петрович! Вы, кажется, меня в компаньонки приглашаете?

Пирамидалов. Вы не так меня поняли. Помилуйте! Ведь нельзя же девушке одной на даче... и погулять не с кем...

Цыплунова. Я и в провожатые тоже не пойду. Нет, вы заговорились. Вы лучше оставьте.

Пирамидалов. Так неужели вы отказываетесь?

Цыплунова. Конечно. Что ж тут удивительного?

Пирамидалов. В какое же вы меня положение ставите? Я хотел услужить их превосходительству; я уж обещал за вас.

Цыплунова. Напрасно. Вы услуживайте чем-нибудь другим, а меня уж оставьте в покое. Мне не до чужих, я, на сына глядя, измучилась.

Пирамидалов. Анна Афанасьевна, ведь вы меня губите, голову с меня снимаете. Ведь мне провалиться сквозь землю только и осталось.

Цыплунова. Уж как вам угодно.

Пирамидалов. Вы хоть поговорите с генералом.

Цыплунова. Да не стану я. Об чем мне с ним говорить!

Пирамидалов. Так я убегу, право убегу. И нужно было мне услуги предлагать! Так вот... слабость. Прощайте! Убегу и уж сюда ни ногой, встречаться с ним не стану.

Цыплунова. Погодите бежать-то! Не знали ли вы Белесову, Валентину?

Пирамидалов. Белесову? Да это она самая и есть.

Цыплунова. Как? Что вы? Так она...

Пирамидалов. Родственница Всеволода Вячеславича, о которой я вам говорил.

Цыплунова. Ах, так погодите. Я очень рада. Вы бы давно сказали.

Пирамидалов. Ну, ожил. Как гора с плеч. А вот и их превосходительство.

Гневышов выходит из калитки. Пирамидалов бежит к нему навстречу.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Цыплунова, Пирамидалов, Гневышов.

Пирамидалов. Ваше превосходительство, Анна Афанасьевна Цыплунова очень-с...

Гневышов (тихо). Это она?

Пирамидалов. Она-с. Она очень счастлива, что может сделать угодное вашему превосходительству.

Гневышов, не слушая, снимает шляпу и кланяется Цыплуновой; делает знак рукою, чтобы Пирамидалов отошел назад. Пирамидалов, взглянув на Цыплунову, пожимает плечами и отходит.

Гневышов (подходя к Цыплуновой). Рекомендуюсь, Всеволод Вячеславич Гневышов!

Цыплунова. Очень приятно.

Гневышов. Мы уже несколько знакомы; я знаю вашего сына. Для вас, вероятно, не редкость слышать похвалы ему; но я с своей стороны должен сказать вам, что его начальство имеет о нем самое лестное мнение.

Цыплунова. Благодарю вас.

Гневышов. Вы живете на даче?

Цыплунова. Да, здесь на даче. Я для сына больше, он не совсем здоров.

Гневышов. Да, здешняя местность в санитарном отношении лучшая из подмосковных. Вот тоже родственница моя, она дальняя, Валентина Васильевна Белесова...

Цыплунова. Я знала ее, когда она была еще ребенком.

Гневышов. Да? Ну, вот и прекрасно. Ей будет очень приятно, да и вы, вероятно, нисколько не прочь от того, чтобы возобновить знакомство.

Цыплунова. С удовольствием.

Гневышов. И чем скорее, тем лучше, разумеется?

Цыплунова. Конечно.

Гневышов. Валентина Васильевна взяла вот эту дачу. Дача так себе, не из важных.

Цыплунова. Здесь особенно роскошных дач нет.

Гневышов. Роскоши и не нужно, это лишнее. Для людей порядочных если что необходимо, так это комфорт, удобства, без этого уж обойтись нельзя.

Белесова показывается у ворот своей дачи.

А вот и хозяйка этой дачи!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Цыплунова, Гневышов, Белесова и Пирамидалов.

Цыплунова. Как она похорошела!

Гневышов. Да, она красавица положительно. Красота - дело хорошее; но нравственные качества в человеке должны стоять выше; и вы увидите...

Цыплунова. Я пойду к ней прямо. (Подходя к Белесовой.) Здравствуйте, Валентина Васильевна!

Белесова. Извините, пожалуйста...

Гневышов. Не узнаёте старых знакомых, - это нехорошо.

Белесова. Право, я не помню.

Цыплунова. Не мудрено и забыть; и я бы вас не узнала; вы тогда были ребенком. Помните, на Арбате мы жили с вами в одном доме; Цыплунова.

Белесова. Теперь припоминаю. У вас был сын, молодой человек, Юрий... Юрий.

Цыплунова. Юрий Михайлович. Ну, уж теперь он не очень молодой...

Входит Цыплунов и издали смотрит на мать и Белесову.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Гневышов, Цыплунова, Белесова, Пирамидалов и Цыплунов; потом Бедонегова.

Цыплунова (увидав сына). Да вот, посмотрите сами, он очень переменился с тех пор.

Белесова (взглянув на Цыплунова, Гневышову). Это он, это те самые глаза!

Гневышов. Очень рад; тем лучше, мой друг.

Цыплунова знаком подзывает сына.

Белесова (Гневышову). Почему же?

Гневышов. Я вам после объясню. Занимайтесь с ними!

Цыплунова (сыну). Юша, я встретила старую знакомую.

Цыплунов молча кланяется Гневышову и Белесовой.

Гневышов (подавая руку Цыплунову). Здравствуйте, молодой человек. Очень рад вас видеть.

Белесова (Цыплунову). Вы меня узнаете?

Цыплунов. Узнал с первого взгляда.

Белесова. Вот мы будем соседями, можем, если вам угодно, возобновить старую дружбу.

Цыплунов. О! Что касается меня... (Взглянув на мать, со вздохом.) Ах, маменька!

Гневышов (Белесовой). Пригласите их к себе.

Белесова (Цыплунову). Вы помните, как вы меня звали?

Цыплунов. Вы мне казались ангелом.

Белесова. Вы звали меня "ангельской душкой"; а теперь как я кажусь вам?

Цыплунов. Вы и теперь мне кажетесь тем же.

Белесова. Пойдемте ко мне на новоселье! Нам есть о чем поговорить, вспомним старое... (Цыплуновой.) Милости прошу! (Подает руку Цыплунову.)

Цыплунова, Цыплунов и Белесова входят в калитку.

Гневышов (Пирамидалову). Идите за мной! Вы мне будете нужны. (Идет в калитку.)

Пирамидалов за ним. На террасе показывается Бедонегова.

Бедонегова. Виталий Петрович! Виталий Петрович!

Пирамидалов, махнув рукой, уходит.

Вот опять его увели от меня! (Громко.) Виталий Петрович! Виталий Петрович!

ЛИЦА:

Г н е в ы ш о в.

Б е л е с о в а.

Ц ы п л у н о в а.

П и р а м и д а л о в.

Ц ы п л у н о в.

Комната на даче Белесовой, изящно убранная и меблированная. Две двери: одна с правой стороны (от актеров), другая в глубине, на террасу, растворена; с правой стороны трюмо.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Гневышов и Цыплунова входят.

Гневышов. Хорошо молодым людям; они могут без вреда для своего здоровья быть на воздухе, наслаждаться красотой майского вечера, а для нас с вами в комнате безопаснее. Почти все пожилые люди в нашем климате не свободны от ревматизма; вот и я тоже иногда чувствую припадки этой болезни, хотя весьма легкие, но тем не менее очень неприятные...

Цыплунова. Всякая болезнь неприятна...

Гневышов. Я лечусь гомеопатией; советую и вам, помогает удивительно...

Цыплунова. Да, говорят... У Валентины Васильевны, кроме вас, никого родственников нет?

Гневышов. Ее мать умерла давно, и она осталась круглой сиротой. Моя жена приняла в ней участие; полюбила ее, как родную дочь; но потом стала хворать и уехала за границу...

Цыплунова. Она и теперь там?..

Гневышов. Она на днях приедет. Без нее Валентина Васильевна оставалась на моем попечении, и, признаюсь вам, эта опека для меня несколько тяжела...

Цыплунова. В каком отношении?..

Гневышов. Хлопотно, лишние заботы; не мужское дело...

Цыплунова. А вот приедет ваша супруга...

Гневышов. Ну, где уж ей! Она совсем больная женщина... и притом вырастить девушку до известных лет, - ведь это еще не все, главное-то дело, главная забота впереди...

Цыплунова. Конечно...

Гневышов. В конце концов надо ей найти приличную партию; а разве легко?..

Цыплунова. Я с вами согласна...

Гневышов. Надо изыскать, выбрать человека, проникнуть, так сказать, в его душу и совершенно убедиться в его хороших качествах; чтобы потом не принять на себя тяжелой ответственности. Потому, почтеннейшая Анна Афанасьевна, как я ни люблю Валентину Васильевну, а если б мне удалось поскорее сдать ее с рук на руки человеку, вполне ее достойному, я бы перекрестился обеими руками...

Цыплунова. Я вас понимаю...

Гневышов. Разумеется, все, что от нас зависит и что нам повелевает долг, мы исполним, то есть дадим богатое приданое. У нас детей нет.

Цыплунова. Так об чем же вам беспокоиться? Для невесты с богатым приданым всегда женихи найдутся...

Гневышов. Как не найтись!.. Да какие?.. Вот в чем вопрос... Вон и Пирамидалов, пожалуй, жених...

Цыплунова. Подождите, найдутся и лучше Пирамидалова...

Гневышов. В том-то и дело, что ждать неудобно. Как только приедет жена, мы уедем в деревню; надо будет или оставить Валентину Васильевну здесь без надзора и попечений, на произвол судьбы, или взять с собой и засадить в глуши.

Цыплунова. Да, я вижу, что вам действительно много заботы с Валентиной Васильевной...

Гневышов. Много, почтеннейшая Анна Афанасьевна, много. Хотя уже приданое ее определено, но если б нашелся человек очень хороший, то есть добрый, не глупый и с карьерой, - я бы увеличил и даже удвоил... Вот что, почтенная Анна Афанасьевна!.. Вы не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что я вам скажу.

Цыплунова. Сделайте одолжение, говорите!

Гневышов. Оно, конечно, странно... что, видя вас в первый раз, я начинаю с вами очень важный решительный разговор... Положим, что я вас-то не знаю; но я давно знаю вашего сына, давно собираю о нем справки, и уж наметил его. Я знаю даже, что ваш сын любит Валентину Васильевну...

Цыплунова. Да, кажется.

Гневышов. Ну вот видите...

Цыплунова. Но ведь этого мало, Всеволод Вячеславич...

Гневышов. Как мало? Чего ж еще ему нужно?

Цыплунова. Может быть, с него этого и довольно, но мне мало. Он сам стоит любви, и я бы хотела, чтобы и его любили так же...

Гневышов. Да, вы правы.

Цыплунова. Он любит Валентину Васильевну, безумно любит; но, если он женится и не найдет взаимности, он умрет от горя, от отчаяния. Я его знаю и берегу... он нежен, как ребенок; равнодушие жены убьет его.

Гневышов. У нас ведь не Италия... страстной любви негде взять, да и искать ее даже неразумно...

Цыплунова. Страстной любви и не нужно; я бы хотела только, чтобы жена ценила его, уважала и так же, как мать, считала его лучшим человеком на свете. Только мне и нужно, и он стоит этого...

Гневышов. Нельзя сказать, чтоб ваши требования были очень умеренны, и я поручиться не могу... Но скажу вам по секрету, что Валентина Васильевна неравнодушна к вашему сыну...

Цыплунова. Неужели?..

Гневышов. Сколько я мог заметить, разумеется. Девушка порядочного воспитания своих чувств не выкажет; но я знаю, что она встретилась с ним сегодня не в первый раз, что она видела его и вчера, и раньше, и не без удовольствия, и что она его отличает. Дайте руку, почтенная Анна Афанасьевна! Вы поговорите с сыном, а я поговорю с Валентиной Васильевной. Я вас уполномочиваю даже объявить ему, что он нам нравится, - мне и Валентине Васильевне. А там уж как ему угодно.

Цыплунова. Как я ни рада за сына, но, извините меня, я вам пока решительного ничего сказать не могу.

Гневышов. Если вам угодно знать подробности о приданом, пойдемте в эту комнату, мы там можем говорить без помехи. Вас, как женщину, должен интересовать этот предмет; а я, как мужчина деловой, люблю делать дело аккуратно. Я слышу движение на террасе, вероятно, наши молодые люди хотят войти в дом... Пойдемте!.. (Уходят.)

Входят Цыплунов и Белесова.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Белесова, Цыплунов, потом Пирамидалов.

Белесова (с улыбкой мало скрытого неудовольствия). Очень вам благодарна. Я выслушала целую лекцию о нравственности и обязанностях человека. Я узнала, что такое серьезные люди, что значит серьезный взгляд на жизнь. Все, что вы говорили, вероятно, очень умно, все это очень полезно знать; и если я, к сожалению, мало поняла и мало воспользуюсь, - это уж моя вина.

Цыплунов. Ах нет, в таком случае виноват я; кто хочет, чтоб его понимали, тот должен прежде выучиться ясно говорить.

Белесова. Да, я согласна, но и себя не оправдываю. Надо уметь говорить обо всем и со всеми. Это не очень мудрено. Из бесчисленного множества красивых моральных фраз надо выучить несколько, чтобы уметь кстати вставить в разговор и свое слово. Хоть и очень редко, но может представиться такой случай, как теперь, например.

Цыплунов. Ах, извините меня, сделайте одолжение! Будем говорить, о чем вам угодно, о чем вы привыкли. Говорить с вами для меня большое удовольствие; но я редко бываю в обществе, я не знаю, какие вопросы в ходу и об чем говорят теперь.

Белесова (с раздражением). И теперь, как и всегда, говорят о том, что интересно и занимательно, и избегают того, что скучно, например, всяких проповедей и поучений. И притом предполагается, что каждый это сам знает, что каждый учился всему этому... если он совершеннолетний. У всех были наемные учителя и строгие наставники, которые так успели надоесть, что потом слушать даровых учителей не представляет уж особенного удовольствия. В разговоре вообще стараются не показывать слишком явно своего умственного или нравственного превосходства над прочими. Надо щадить людей. Когда кто-нибудь с уверенностью полного мастера говорит об обязанностях человека, - простые смертные, люди легкомысленные, такие, как я, должны думать, что этот урок относится к ним, что эта филиппика есть косвенное порицание их легкомысленного поведения. Ну, и конфузишься... торжествовать над нами легко. Но, мне кажется, и мы имеем право сказать учителю: да, мы легкомысленны; но мы не мешаем вам быть святым, не мешайте и нам быть грешными! Научить вы нас не научите, а оскорбить можете.

Цыплунов. О, сохрани меня бог оскорбить кого-нибудь!

Белесова. Ну, теперь позвольте вас послушать, я много говорила.

Цыплунов. И говорили очень хорошо. Прекрасные правила у вас.

Белесова. Я живу не по правилам, без программы, для меня, кроме моей воли, нет правил.

Цыплунов. О, конечно, для такой богатоодаренной натуры к чему правила.

Белесова. Вы, мне кажется, немножко экзальтированы, вы любите преувеличивать. Я самая обыкновенная девушка, ничем не лучше других. Что особенно хорошего и так скоро вы могли заметить во мне?

Цыплунов. Я вас давно знаю, вы ничего не изменились, - вы так же искренни, как и прежде, когда были ребенком. А искренность такое редкое и дорогое качество.

Белесова. Быть искренней, если я не ошибаюсь, значит - не лгать; а это еще не очень высокая добродетель.