Задачи нѣмецкаго театра *)
Аполлонъ, No 11, 1910
OCR: М. Н. Бычков, август 2012 г.
(*) Переводъ съ нѣмецкой рукописи.
Нынѣшнимъ лѣтомъ въ старой деревнѣ баварскихъ Альпъ, Обераммергау, опять были поставлены "Страсти Господни". Случилось, что эти представлен³я совпали съ другими праздничными спектаклями, дававшимися въ самомъ Мюнхенѣ, въ "Театрѣ Художниковъ" и въ новомъ зрительномъ залѣ художественной выставки на Theresienhöhe. Такимъ образомъ, все происходило въ той самой мѣстности, на которую указывалъ историкъ нѣмецкаго театра, "открывш³й" Обераммергау, Eduard Devrient, какъ на мѣсто, гдѣ однажды возникнетъ новый Обераммергау - театръ современной германской культуры. Кажется, что это предсказан³е, сдѣланное полъ вѣка назадъ, теперь осуществляется, потому что никто иной, какъ Максъ Рейнгардтъ, взялъ въ свои творческ³я руки художественное управлен³е Мюнхенскими Festspiele... О нынѣшнемъ состоян³и нѣмецкаго театра ничего нельзя сказать, что не было бы давно всѣмъ извѣстно. Все значительное, касающееся сцены, все - только въ будущемъ! Для будущаго же нѣтъ ничего знаменательнѣе, какъ совпаден³е этихъ двухъ праздничныхъ цикловъ въ одномъ и томъ же времени, въ одной и той же мѣстности: вѣдь Мюнхенъ и Обераммергау - так³е близк³е сосѣди, что можно смѣло говорить о "единствѣ" мѣста.
При бѣгломъ взглядѣ, театръ въ Герман³и, драма, представляется въ такомъ же точно положен³и, какъ и y другихъ народовъ Европы, a именно - нѣмецк³й театръ является сложнымъ соединен³емъ различныхъ дѣловыхъ предпр³ят³й, въ большинствѣ случаевъ ничего общаго съ искусствомъ не имѣющихъ. Рядомъ съ этимъ, мы видимъ въ городскихъ центрахъ литераторовъ самыхъ различныхъ направлен³й, настойчиво заявляющихъ свои права на театръ, между тѣмъ, какъ самъ театръ все болѣе и болѣе отъ нихъ удаляется, ибо давно узналъ по опыту, что дѣло лучше ведется безъ нихъ. Словомъ, и въ Герман³и оффиц³альный театръ - только тема для фельетониста. Онъ уже давно потерялъ жизненную связь съ тѣмъ обществомъ, которое называется "культурнымъ" и среди котораго только и встрѣчаются творческ³е или наслаждающ³еся, въ высшемъ смыслѣ, умы.
Но именно въ этомъ чудовищномъ несоотвѣтств³и между театральнымъ дѣломъ и требован³ями носителей культурнаго сознан³я и лежитъ залогъ переворота, залогъ новаго творчества. Стоитъ лишь представить себѣ ту огромную культурную работу, какую выполняетъ въ наши дни молодое поколѣн³е, недавно только возмужавшее и берущее бразды власти въ свои руки! Лишь тотъ, кто имѣетъ о ней понят³е, пойметъ, почему даже нѣмецк³й театръ долженъ былъ быть увлеченъ неудержимо къ полному, коренному преобразован³ю, чтобы сохранить за собой право считаться культурною цѣнностью или, лучше сказать,- чтобы снова завоевать это право.
Ничто такъ не удивляетъ иностранца, глубже проникающаго въ развит³е нѣмецкой духовной и экономической жизни, какъ эта молодая сила роста во всѣхъ областяхъ: въ промышленности, въ школѣ, въ наукѣ, въ ремеслахъ, въ печати, даже въ политикѣ, a иногда и въ церкви. Едва ли найдется въ Герман³и такое поле дѣятельности, гдѣ не завоевывали бы постепенно рѣшающаго значен³я (или по крайней мѣрѣ не сотрудничали бы) молодыя силы, на ряду съ практическими цѣлями стремящ³яся къ преобразован³ямъ, т.е. къ создан³ю органическихъ культурныхъ формъ, къ возрожден³ю современнаго вкуса. Крылатыя боевыя слова нашихъ дней - говорятъ о "реакц³и противъ американизма", о "прикладномъ искусствѣ" во всѣхъ отрасляхъ производства, о "возрожден³и добрыхъ старыхъ традиц³й", о борьбѣ съ имитац³ей, съ шаблоннымъ копирован³емъ старинныхъ стилей. Изобразительное искусство "молодыхъ" завоевало себѣ въ центрахъ такое крѣпкое положен³е, что оно получило возможность распространять свое вл³ян³е почти на всѣ дѣла и предпр³ят³я, вл³ян³е, которому самъ императоръ не могъ долго противостоять. Съ методичной увѣренностью въ конечной цѣли, свойственной по преимуществу нѣмцамъ, эта воля къ возрожден³ю вкуса проникаетъ понемногу во все нац³ональное производство, въ постройку домовъ и городовъ, во всем³рно господствующую нѣмецкую технику - словомъ всюду. Можно ли думать сер³озно, что одинъ театръ останется нетронутымъ этимъ течен³емъ?
Разумѣется, нѣтъ: онъ уже захваченъ имъ. То, что Максъ Рейнгардтъ медленно воздвигаетъ въ Берлинѣ на развалинахъ "литературной" драмы эпохи натурализма (съ которой когда-то началась его удивительная карьера), и Мюнхенск³й Театръ Художниковъ - все это не что иное, какъ естественное слѣдств³е общаго культурнаго обновлен³я Герман³и.
Современная техника, имѣющая для насъ такое огромное практическое значен³е, эстетически - дѣйствовала сначала опустошительно. Долгое время не удавалось подчинить новыя производительныя средства требован³ямъ художественности. Видя быстро развивающееся обезображиван³е жизни и быта, долгое время мы только старались какъ то растерянно хотя бы затемнить этотъ процессъ, пробовали обманывать себя и стремились сперва къ подражан³ю тѣмъ формамъ, въ которыхъ сложилась и застыла жизнь древнихъ культуръ. Теперь, послѣ десятковъ лѣтъ борьбы съ машиной и новыми, вызванными ею услов³ями, мы и въ дѣлѣ формы стали ея господами. Мы научились подчинять машину, современную технику нашему духовному м³ру, нашей художнической волѣ, нашему вкусу. Какъ отцы наши, посредствомъ ритмически слагающагося воздѣйств³я на простую ремесленную цивилизац³ю, создали свою культуру, такъ и мы хотимъ создать себѣ нашу, современную культуру посредствомъ такого-же ритмически-индивидуальнаго воздѣйств³я на современную сложную машинную цивилизац³ю. A театръ, въ концѣ концовъ, развѣ не большая машина, не техническ³й аппаратъ, назначен³е котораго воспроизводить драму въ услов³яхъ, отвѣчающихъ практическимъ и духовнымъ потребностямъ современныхъ людей?
Мюнхенъ сталъ первоисточникомъ этого движен³я. Отсюда исходили созидающ³я силы во всѣ нѣмецк³я земли; культурная насыщенность Берлина, не знающаго традиц³й, привлекала и продолжаетъ привлекать къ себѣ силы, взращенныя Мюнхеномъ. Не удивительно поэтому, что именно въ Мюнхенѣ энергичнѣе всего идетъ развит³е сцены, развит³е, въ которомъ не малое участ³е принимаетъ теперь Максъ Рейнгардтъ, присоединивш³йся недавно къ намъ, основателямъ Театра Художниковъ. Тутъ, прежде всего, надо отмѣтить знаменательное вл³ян³е изобразительнаго искусства на повышен³е уровня театра. Именно къ этому искусству обратился Максъ Рейнгардтъ, когда началъ свою революц³ю въ Берлинѣ. Въ Мюнхенѣ же, въ Театрѣ Художниковъ, это вл³ян³е стало еще болѣе замѣтнымъ. Знаменательно и то, что не произведен³я оффиц³альной литературы послужили основан³емъ для новаго здан³я, а, напротивъ, творен³я ген³альныхъ старыхъ драматурговъ, въ особенности - Шекспира. Этотъ фактъ указываетъ на великое значен³е традиц³и, на вл³ян³е театра древнихъ, еще не литературныхъ, эпохъ: мы хотимъ твердо держаться этой традиц³и, хотимъ имѣть театръ, который былъ бы самъ себѣ цѣлью - самостоятельнымъ творчествомъ. Въ этомъ мы совершенно расходимся съ "литературнымъ" направлен³емъ, господствовавшимъ y насъ въ "высокомъ" театрѣ, цѣлые десятки лѣтъ. Впрочемъ, это разъединен³е театра и "литературы" очень облегчено тѣмъ, что театръ уже давно потерянъ для литературы... Театръ свободенъ - онъ можетъ легко опуститься до уровня неразборчивыхъ, плоскихъ увеселен³й, но можетъ и вознестись въ область высокаго искусства, искусства чисто-театральнаго.
Возстановляя такимъ образомъ прежнее назначен³е театра - быть самоцѣлью - мы ничего другого не дѣлаемъ, какъ только востановляемъ традиц³ю, и вотъ почему такъ значительно то обстоятельство, что наши праздничныя представлен³я этого года давались параллельно съ послѣдними еще сохранившимися остатками старинной народной традиц³и - съ Обераммергаускими "Страстями Господними". Не взирая на то, что въ настоящее время представлен³я въ Обераммергау совсѣмъ не являются больше такими, какими были когда-то, a заграмождены всяческими безстильными и безвкусными дополнен³ями и прибавками отъ самыхъ плохихъ временъ нѣмецкаго неоварварства,- что, съ другой стороны, различныя церковныя тенденц³и препятствовали развит³ю въ полной чистотѣ еще и теперь такого сильнаго въ баварскомъ простонарод³и расоваго чувства, съ его удивительно-драматичной стилистикой жеста,- тѣмъ не менѣе эти представлен³я содержатъ мощные элементы древнѣйшаго мѣстнаго предан³я, какихъ нигдѣ больше не найти. Достичь того, чтобы современные театральные спектакли получили для насъ такое же значен³е, какое "Страсти Господни" имѣли для нашихъ предковъ, вотъ собственно въ чемъ заключается наша основная задача. Создать торжества, вполнѣ освобожденныя отъ тѣхъ обстоятельствъ и условностей, въ какихъ обычно происходятъ каждодневныя представлен³я, торжества, которыя могли бы въ обширной залѣ, при тысячной толпѣ зрителей всѣхъ слоевъ народа, захватить насъ мощью своей ритмики,- только это можетъ быть исходной точкой, откуда новое развит³е распространится на обыденную театральную жизнь. Мы должны освободиться отъ всѣхъ преградъ, воздвигнутыхъ вокругъ театра эпохой "литературщины". Мы должны выбирать так³я средства, как³я позволили бы намъ разсчитывать не только на тонк³й верхн³й слой образованныхъ, въ качествѣ "публики", но и на большую толпу, въ которой участвовали бы всѣ общественные классы. Мы не должны довольствоваться тѣмъ, чтобы дѣйствовать малыми средствами, разсчитанными на литературный и музыкальный интересъ состоятельныхъ людей въ роскошныхъ театральныхъ залахъ, но въ сущности не имѣющими ничего общаго съ творчествомъ чисто-театральныхъ формъ. Въ такихъ услов³яхъ, однако окажется для театра недостаточной игра съ эстетическими, соц³альными и эротическими вопросами нашего времени, такъ какъ среди зрителей будутъ находиться мног³е, объ этихъ вопросахъ ничего не знающ³е; и тогда станетъ недостаточной самая остроумная, самая глубокая психологическая конструкц³я, потому что все слишкомъ интимное, душевное ускользнетъ ,отъ тѣхъ средствъ выразительности, которыя могутъ дѣйствовать на массы; тогда будутъ недостаточны и прекрасный, "поэтическ³й" языкъ, и роскошная постановка, ирон³я, остроум³е и придуманные эффекты. Тогда надо будетъ создать металлическ³й, ярко-расчлененный ритмъ, текущ³й могучей волной чисто-драматическихъ формъ, создать ритмъ, формы, жесты, слова, группировки, которые сами собой понятны и непосредственно дѣйствуютъ на каждаго, кто бы онъ ни былъ по образован³ю, положен³ю, вкусу, направлен³ю, лишь бы только онъ не стоялъ, какъ человѣкъ, ниже извѣстнаго уровня. Для людей человѣчески ниже этого уровня, для грубой черни, даже для состоятельной черни - театръ вообще не существуетъ, какъ не существуетъ всякое другое искусство.
Это и есть то, чему насъ учатъ Обераммергауск³я представлен³я,- насъ, на которыхъ нынѣ возложена обязанность дѣйствовать въ качествѣ художниковъ и организаторовъ, - создать зрительную сцену, могущую удовлетворить наше наростающее желан³е культурнаго объединен³я. Это одно, что еще можетъ воскреснуть въ насъ, современныхъ людяхъ, отъ всей театральной культуры прошлаго, хотя и завершеннаго, отдѣленнаго отъ насъ столѣт³ями, но все же еще не отжившаго, соединеннаго съ нами посредствомъ Обераммергау, словно живымъ звеномъ. На этомъ мы должны испытать свои силы! И тѣмъ, что мы смѣемъ такъ увѣренно подвергать себя подобному испытан³ю, мы обязаны Рейнгардту. Онъ окружилъ себя даровитыми исполнителями, воспиталъ и образовалъ ихъ такъ, что теперь они окрѣпли, созрѣли для высокаго стиля. Многимъ мы обязаны и художественнымъ кругамъ, присоединившимся къ намъ, чтобы разрѣшить частные вопросы, чтобы создать для новой драмы и ея ритма подходящую раму: подмостки, сцену, зрительную залу, костюмы, декорац³и. Одно такъ же необходимо, какъ другое, и одно вытекаетъ изъ другого. Надо помнить, что и Гете кончилъ свою драматическую дѣятельность признан³емъ старыхъ традиц³й театра мистер³й (вторая часть Фауста). Такъ же и Вагнеръ, въ которомъ мы цѣнимъ больше ген³альнаго организатора, чѣмъ художника театра, тоже ожидалъ, какъ и мы теперь, улучшен³я оперной сцены только отъ плодотворнаго вл³ян³я большихъ, всенародныхъ, распространяющихъ вокругъ себя лучи свѣта праздничныхъ спектаклей. Онъ тоже видѣлъ единственный путь спасен³я въ расширен³и сферы театральнаго воздѣйств³я до широкихъ массъ, въ выходѣ изъ тѣсноты, въ которой прозябаетъ теперь театръ, существующ³й для богатыхъ "образованныхъ" круговъ. Если Вагнеру не суждено было дожить до этого, то лишь потому, что постановка Музыкальной драмы такъ безмѣрно дорога, что навсегда должна остаться "роскошью". Разговорная же драма, свободная отъ этого услов³я, какъ только она будетъ избавлена отъ лишняго и устарѣлаго "машинизма" и отъ безвкусно-напыщенной обстановочности, снова возродится въ своей чистотѣ... Здѣсь, однако, возникаютъ сомнѣн³я и возражен³я. Намъ говорятъ: хорошо, вы обладаете всѣми необходимыми средствами, чтобы создать такой торжественный центръ, дѣйств³е котораго, распространяясь далѣе на весь театръ, будетъ способствовать повышен³ю его уровня. Въ принципѣ вы уже рѣшили проблему постройки театральнаго дома, устройства сцены, ея убранства, какъ и костюмовъ. Вы имѣете режиссеровъ-творцовъ, хорошихъ актеровъ, воспроизводящихъ живую стильность жеста, слова, массовыхъ и групповыхъ движен³й. Но у васъ нѣтъ писателей, поэтовъ!
Правда: творца чисто-драматическихъ произведен³й могла бы создать только уже существующая театральная культура. Ея-то намъ и недостаетъ, по крайней мѣрѣ въ оффиц³ально признанной модной литературѣ, a слѣдовательно - не можетъ быть и драматическаго писателя, въ строгомъ смыслѣ этого слова. Современный писатель-литераторъ, общен³е котораго со сценической дѣятельностью только въ томъ и заключается, что онъ на репетиц³яхъ своихъ пьесъ, вымученныхъ за письменнымъ столомъ, прерываетъ нервными замѣчан³ями трудную работу актеровъ, которые надъ нимъ же сострадательно посмѣиваются,- самый послѣдн³й, на кого можно было бы расчитывать. Но какъ пошло бы дѣло, если бы опираясь сперва только на произведен³я старыхъ мастеровъ, нашъ театръ праздничныхъ представлен³й и вмѣстѣ съ нимъ вся органически-театральная культура постепенно развивали бы уже самостоятельную дѣятельность? Развѣ этотъ новый театръ не притянулъ бы къ себѣ и не впиталъ бы въ себя новые таланты? Вѣдь драматическому поэту не нужно вовсе быть, какъ Шекспиръ, актеромъ, чтобы, какъ онъ, всецѣло отдаваясь своему дѣлу, черпать свое творчество изъ сценическаго, актерскаго ремесла, изъ театральности. Какъ далеки мы еще отъ этого въ настоящее время, доказываетъ то обстоятельство, что для цѣлаго ряда выдающихся актеровъ, какъ Bahermann, Schildkraut, г-жи Eysoldt, Durieux и др., еще не написано ролей, которыя давали бы имъ возможность выразить на дѣлѣ всѣ силы своихъ дарован³й. Въ такихъ актерахъ заложены сотни образовъ. И тотъ, кто можетъ вызвать ихъ къ жизни, тотъ и есть настоящ³й драматическ³й писатель! Тѣ же литераторы, которые теперь одни еще пользуются не большой дозой благоволен³я со стороны нашихъ лучшихъ театральныхъ руководителей, вовсе не желаютъ быть драматическими писателями въ настоящемъ смыслѣ этого слова: ихъ оставляютъ совершенно равнодушными дремлющ³е въ глубинѣ актерской души образы. Для нихъ актеръ, какъ и вся сцена, только средство для одной цѣли - эффектно показать публикѣ свои "идеи", свои "направлен³я", свои "индивидуальности".
У насъ - двѣ группы такихъ литераторовъ-драматурговъ. Одна группа состоитъ изъ сыновей зажиточныхъ родителей, которые могутъ позволить себѣ роскошь высокомѣрно прогуливаться, безъ всякаго призван³я, во владѣн³яхъ искусства и писательства и воображать, что они стоятъ "выше" актера: онъ для нихъ только "матер³алъ", при помощи котораго воплощаются ихъ писан³я, созданныя въ эстетическомъ уединен³и и навѣянныя изысканнѣйшими памятниками древности и м³ровой литературы,- или же актеръ долженъ, какъ зеркало, эффектно отражать ихъ, драматическихъ писателей, личность, такъ цѣлесообразно воспитанную и взлелѣянную... Другая группа - это бѣдная литературная богема. Эти писатели волей-неволей должны стоять ниже актера, ниже директора предпр³ят³я, потому что они нуждаются въ заработкѣ и должны подлаживаться къ спросу. A спросъ отвѣчаетъ общей "культурности" посредственныхъ театральныхъ предпр³ят³й и популярныхъ посредственныхъ актеровъ, "спросъ" требуетъ банальныхъ шутокъ, остротъ, шаблонныхъ эффектовъ и тѣхъ кажущихся противоправительственныхъ и безнравственныхъ пьесъ, какими восхищается зритель-буржуа, принимая ихъ за смѣлые подвиги, хотя онѣ разрѣшены полиц³ей и безвредность ихъ удостовѣрена административно. Къ этой категор³и обыкновенно причисляютъ и Франка Ведекинда, ибо то, что есть искусство въ его произведен³яхъ, не существуетъ ни для большинства публики, ни для критики. Своимъ успѣхомъ онъ обязанъ единственно парадоксальному половому идеализму, который онъ, къ сожалѣн³ю, не можетъ перестать проповѣдовать и который принимается просвѣщенной толпой то съ ужасомъ, то съ хихикан³емъ, то какъ подвигъ смѣлаго опровержен³я филистерской морали. Изъ этого примѣра видно, как³е странные моменты развит³я, въ такъ быстро мѣняющейся современной Герман³и, затемняютъ въ художественныхъ и драматическихъ вопросахъ настоящее положен³е дѣлъ и тормазятъ дальнѣйшее движен³е. Буржуазное нѣмецкое общество, внезапно вырванное изъ своей мелкообывательской среды, изъ замкнутости маленькихъ городовъ съ ихъ ограниченными сосѣдскими интересами, оказалось увлеченнымъ въ широк³й м³ръ безпрерывнаго общен³я, крупной наживы, большихъ центровъ, въ которыхъ отдѣльная личность не подлежитъ больше контролю: это вызвало въ эротическомъ и нравствеиномъ сознан³и всего буржуазнаго общества конвульсивный зудъ. Вмѣсто того, чтобы бодро наслаждаться, по примѣру романскихъ народозъ, открывшейся свободой, завязалась борьба за половую мораль, борьба, превратившая не только религ³ю и популярную этическую философ³ю, но и все писательство, даже вообще искусство въ поле брани,- иначе говоря, толпа посредственно-образованныхъ людей и газетные фельетонисты перестали обращать вниман³е на всякое другое "писательство", другое "искусство, какъ только на то, въ которомъ трактуются подобные сюжеты. Вездѣ и повсюду интересъ былъ поглощенъ обсужден³емъ этого вопроса, и искусство призывалось быть въ немъ судьей: можетъ ли отнынѣ другая, чѣмъ прежде, эротическая мораль имѣть значен³е для буржуазной толпы? Эта странная контроверза, возможная только у народа, поддающагося теоретическому безсмысл³ю, существовавшая еще со временъ романтизма въ беллетристикѣ, съ появлен³емъ "Норы" Ибсена перебралась на сцену и тамъ господствуетъ до сихъ поръ, такъ какъ вошло въ моду опредѣлять цѣнность пьесы въ зависимости отъ того, насколько оригинально или "глубоко" разработалъ авторъ эту проблему. Больше, чѣмъ все остальное,- это въ высшей степени удивительное и для болѣе наивнаго, непосредственнаго ума другихъ народовъ совершенно непонятное судилище нравовъ, отвлекало вниман³е отъ художественно-важныхъ произведен³й настоящаго дня. И только потому, что сквозь сексуальную зловонную атмосферу лучш³я произведен³я для театра не могли достичь широкой извѣстности, можно было сомнѣваться - получитъ ли подъемъ театральной культуры, какъ я его очертилъ выше, поддержку и со стороны самихъ поэтовъ, этихъ живыхъ истоковъ творчества, безъ которыхъ все остальное, разумѣется, не больше, какъ "шумъ изъ пустяковъ".
Примѣръ Ведекинда доказываетъ, что все-таки есть у насъ писатели специфически-драматическаго качества. Въ своихъ главныхъ творен³яхъ ("Духъ земной" и "Ящикъ Пандоры") Ведекиндъ сводитъ современную жизнь къ фантастической ритмикѣ, которая также специфически-драматична, какъ специфически современна. Я называю ее современной не потому, что она соотвѣтствуетъ современнымъ моднымъ теор³ямъ, но потому, что она - непосредственно, безъ романтики, безъ эстетической позы и произвольной стилизованной маскировки,- родившись изъ жизненныхъ переживан³й, она тѣмъ не менѣе остается художественной. И мы далеки отъ того, чтобы падать духомъ, такъ какъ видимъ, какъ день за днемъ все болѣе и болѣе разсѣивается туманъ, окутывающ³й литературу и пророковъ морали и антиморали: всѣ этимъ пресытились. Молодое поколѣн³е перешло "къ порядку дня", a это именно въ "порядкѣ дня" - чтобы поколѣн³е, которое во всѣхъ отношен³яхъ заново устраивается на землѣ, могло наслаждаться театромъ и драмой, отвѣчающими всеобщей культурной реорганизац³и и дающими человѣческой душѣ дѣйствительно то, чего она страстно ждетъ отъ театра, a именно: совершенное блаженство, собранное поэтами и исполнителями изъ всѣхъ сосудовъ страдан³я, борьбы, жизни, подобно тому, какъ пчелы берутъ сладость меда y всѣхъ растен³й, и горькихъ, и сладкихъ, y цикуты такъ же, какъ y розы. И это блаженство, которое даруетъ намъ будущая великая драма, потому болѣе всѣхъ другихъ искусствъ опьянитъ и возвыситъ нашу душу, что оно будетъ свѣтить сквозь потрясен³я и омрачен³я всего нашего быт³я.
Вотъ это и есть тѣ велик³я "страсти Господни", которыхъ жаждутъ всѣ сотни тысячъ людей, паломничающ³я въ Обераммергау со всѣхъ концовъ земли; вотъ это и есть то, что сцена нашего времени снова должна и будетъ въ состоян³и даровать современникамъ, когда она претворитъ въ торжественно-чистую ритмику великое содержан³е нашей жизни - и трагед³и боговъ, въ которыхъ мы вѣруемъ, и комед³и бѣсовъ, которые насъ искушаютъ и дразнятъ.