Брюсов Валерий Яковлевич - Об одном вопросе ритма

  

  

  

   Аполлонъ, No 11, 1910

  

   "Символизмъ" Андрея Бѣлаго - одна изъ тѣхъ книгъ, въ которыхъ говорится de omni rescibili et quibusdam aliis! Оглавлен³е предлагаетъ читателю "проблему культуры", вопросы "о научномъ догматизмѣ" и "о границахъ психолог³и", "эмблематику смысла", "принципъ формы въ эстетикѣ", "сравнительную морфолог³ю ритма русскихъ лириковъ", "маг³ю словъ" и т. под. Но оглавлен³е слишкомъ скромно и содержан³е книги гораздо разнообразнѣе. Такъ, мы находимъ въ ней еще разсужден³я о теософ³и, о китайскомъ языкѣ, о коэффиц³ентѣ расширен³я газовъ, о вед³йской литературѣ, о инструментализмѣ Ренэ Гиля, о вихревомъ движен³и жидкостей, о каббалистикѣ и астролог³и, о прагматизмѣ и прагматистахъ, о памятникахъ египетской письменности, о психофизическомъ параллелизмѣ, о термохим³и и о многомъ другомъ. Попутно Андрей Бѣлый разсказываетъ б³ограф³и великихъ людей, какъ, напр., Гельмгольца, составляетъ списки пособ³й для самообразован³я и еще находитъ мѣсто для полемическихъ выпадовъ и для лирическихъ автоб³ографическихъ признан³й.

   Собственно говоря, огромный томъ, болѣе чѣмъ въ 600 страницъ, представляетъ собою двѣ книги, произвольно-соединенныхъ подъ одной обложкой. Обѣ книги, въ большей своей части, посвящены вопросамъ весьма спец³альнымъ.. Первая (или первая часть тома) занята философскимъ и историческимъ оправдан³емъ символизма. Въ рядѣ статей, критикующихъ различные распространенные (въ философ³и, въ наукѣ, въ обществѣ) взгляды на природу истины. Андрей Бѣлый старается установить, что истина доступна человѣку только въ символахъ. Статьи написаны тяжело и языкомъ труднымъ. Вторая книга (вторая часть тома) занята исключительно вопросами русской метрики, и къ "символизму" отношен³е имѣетъ лишь самое отдаленное, какое вообще не можетъ не имѣть теор³я стиха къ теор³и поэз³и. Отъ читателя эти статьи требуютъ исключительнаго вниман³я къ вопросамъ ритма и стихосложен³я.

   Какого, однако, читателя имѣлъ въ виду самъ Андрей Бѣлый, сказать трудно. Тогда какъ въ текстѣ онъ разбираетъ сложные вопросы теор³и познан³я, приводитъ математическ³я формулы, дѣлаетъ ссылки на рѣдчайш³я издан³я,- въ комментар³яхъ, присоединенныхъ къ книгѣ, онъ беретъ на себя роль популяризатора. Здѣсь онъ считаетъ нужнымъ сообщать читателю, что Кантъ - это "основатель критической философ³и", "Вундтъ - извѣстный нѣмецк³й психологъ", "Гартманъ - модный въ свое время философъ", и объяснять, что такое "рондо" и "тр³олетъ" или что такое "метафора" и "метоним³я". Въ этихъ же комментар³яхъ дѣлаются длинныя выписки изъ "Критики чистаго разума", чтобы доказать апр³орность пространства, a также выписки общеизвѣстныхъ страницъ Шопенгауера и Ницше. Затѣмъ, по поводу всякаго вопроса, затронутаго въ книгѣ, приводится его "литература" и въ томъ числѣ то перечень книгъ для лицъ, "съ философ³ей вовсе незнакомыхъ и желающихъ ор³ентироваться въ философскихъ проблемахъ", то, - сочинен³й, касающихся "санскритской письменности"...

   Оцѣнить всю эту ученость Андрея Бѣлаго подъ силу только человѣку съ познан³ями поистинѣ энциклопедическими. Мы же только можемъ замѣтить, что въ тѣхъ вопросахъ, которые намъ болѣе или менѣе извѣстны, свѣдѣн³я, даваемыя "Символизмомъ", оказываются небезупречными. Такъ, напримѣръ, перечни книгъ, "касающихся теор³и и стиля символистовъ", и "журналовъ, въ которыхъ дебатировались вопросы символизма", безспорно состоятъ изъ случайнаго набора заглав³й. Въ перечень журналовъ внесены так³я популярныя, ничего общаго съ "символизмомъ" не имѣющ³я издан³я, какъ "Revue Hebdomadaire", "La Nouvelle revue moderne", "Freistadt", "Nuova Antologia", "Nuova Parola", и пропущены "Revue Blanche", "Pan", "Insel", "Ver Sacrum" и т. под. Среди книгъ указана вовсе не существующая книга Ренэ Гиля "Notes sur le Symbolisme", и книга Гиммельштерна "Rhythmik-Studien", o "символизмѣ" и не поминающая, и т. п. Столь же небезупречны сообщен³я Андрея Бѣлаго (на которыя онъ очень щедръ) о различныхъ явлен³яхъ античной жизни. Характеристики учен³й греческихъ философовъ сдѣланы имъ крайне сбивчиво и неточно. "Пеонъ" на протяжен³и всей книги называется "пэаномъ", a въ одномъ примѣчан³и, гдѣ Андрей Бѣлый пытается эту свою явную ошибку оправдать, онъ увѣряетъ, что "пэаны" были гимны въ честь Д³ониса (въ дѣйствительности - въ честь Аполлона). Назван³е "Ил³ады" во всей книгѣ упорно пишется черезъ два л. И т. д.

   Написанъ "Символизмъ" поразительно неровно: нѣкоторыя страницы сильно и выразительно, друг³я - крайне небрежнымъ, можно сказать неряшливымъ языкомъ. Мы уже не говоримъ о томъ, что отъ книги подобнаго рода можно требовать крайне осмотрительнаго обращен³я съ терминами (чего въ "Символизмѣ" нѣтъ вовсе), но въ цѣломъ рядѣ мѣстъ простая ясность изложен³я оставляетъ желать многаго. Иныя статьи написаны такъ плохо, что надо только удивляться, какъ позволилъ это себѣ Андрей Бѣлый, одинъ изъ нашихъ лучшихъ стилистовъ. Въ книгѣ на каждомъ шагу встрѣчаются выражен³я несообразныя, почти комическ³я: "въ рядѣ течен³й переносится центръ тяжести на вопросы", "путь чреватъ будущими обобщен³ями", "условной моделью перекидываемъ мы мостъ", "освѣщать педантизмъ въ свѣтѣ сложнаго дерева браманизма", "Тритгеймъ, учениками котораго явились два такихъ имени" и т. под. Такая неряшливость особенно непр³ятна въ книгѣ, гдѣ много говорится о слогѣ и проповѣдуется величайшее вниман³е къ языку.

  

  

   Предоставляя разборъ всей книги лицамъ, болѣе къ тому подготовленнымъ и болѣе освѣдомленнымъ въ спец³альныхъ философскихъ вопросахъ, мы остановимся только на одной ея сторонѣ, точнѣе на одномъ изъ поднятыхъ Андреемъ Бѣлымъ вопросовъ.

   Значительная часть второй половины ,Символизма* посвящена изслѣдован³ю русскаго четырехстопнаго ямба.

   Дѣло въ томъ, что Андрей Бѣлый, въ "Символизмѣ", выступаетъ сторонникомъ "научной эстетики". На мѣсто субъективной критики произведен³й искусства, руководимой личнымъ вкусомъ критика, онъ хочетъ поставить критику научную, отправляющуюся отъ экспериментальныхъ данныхъ. Предметомъ такого эксперимента въ области искусствъ, по мнѣн³ю Андрея Бѣлаго, можетъ быть только ихъ "форма". Въ поэз³и "формой" является ритмъ рѣчи, въ частности стиха, т.-е. "слова, расположенныя въ своеобразныхъ фонетическихъ, метрическихъ и ритмическихъ сочетан³яхъ".

   Какъ примѣръ такого эксперимента въ области поэз³и, Андрей Бѣлый приводитъ свои наблюден³я надъ ритмомъ четырехстопнаго ямба и свои выводы изъ этихъ наблюден³й. Спец³ально этому вопросу посвящены въ "Символизмѣ" двѣ статьи: "Сравнительная морфолог³я ритма русскихъ лириковъ" и "Опытъ характеристики русскаго четырехстопнаго ямба"; но тѣми же наблюден³ями не разъ пользуется Андрей Бѣлый и въ другихъ статьяхъ. Съ внѣшней стороны эти изслѣдован³я Андрея Бѣлаго имѣютъ всю видимость "научности". Онъ приводитъ въ нихъ составленныя имъ статистическ³я таблицы, постоянно оперируетъ цифрами, засыпаетъ терминами. Свои выводы относительно сравнительной ритмичности стиха тѣхъ и другихъ поэтовъ онъ заканчиваетъ заявлен³емъ, что это - "не субъективная оцѣнка", но "безпристрастное описан³е". Мы, однако, склонны думать, что Андрей Бѣлый заблуждается, что дѣйствительной научности въ его статьяхъ весьма немного и что его выводы все же остаются его "субъективными" догадками.

   Прежде всего возбуждаетъ сомнѣн³е объемъ того матер³ала, которымъ Андрей Бѣлый пользовался. Оказывается, что его наблюден³я были сдѣланы не только не надъ всѣмъ количествомъ четырехстопнаго ямба, какое имѣется въ русской литературѣ (что врядъ ли и возможно), но даже не надъ всѣми тѣми поэтами, которыхъ должно считать создателями русскаго стиха и которымъ въ истор³и русской поэз³и принадлежитъ почетное мѣсто. Такъ, внѣ наблюден³й Андрея Бѣлаго остались: бар. Дельвигъ, кн. Вяземск³й, Веневитиновъ, Крыловъ, Грибоѣдовъ, Щербина, Кольцовъ, Огаревъ и мн. др., a изъ болѣе новыхъ - Голенищевъ-Кутузовъ, Фофановъ, Ив. Коневской (хотя изученъ, напримѣръ, Городецк³й). Мало этого: изъ тѣхъ поэтовъ, стихи которыхъ были подвергнуты изслѣдован³ю, взято было не все количество стиховъ, написанныхъ ими даннымъ размѣромъ, но, какъ выражается Андрей Бѣлый, "опредѣленная порц³я", именно 596 стиховъ. Какъ была выбрана эта порц³я, случайно или по нѣкоторымъ соображен³ямъ, почему одни стихи были обслѣдованы, друг³е нѣтъ, объ этомъ Андрей Бѣлый не упоминаетъ нигдѣ.

   Далѣе оказывается, что о ритмѣ стиховъ Андрей Бѣлый судилъ не по всей совокупности тѣхъ элементовъ, которые образуютъ ритмъ стиха, a только по одному единственному элементу, именно по количеству и по положен³ю въ стихахъ даннаго поэта пиррих³евъ.

   Какъ извѣстно, чистыхъ ямбовъ и хореевъ въ русскомъ стихѣ почти не бываетъ. Ударен³я тоническ³я далеко не всегда совпадаютъ съ ударен³ями логическими, и на многихъ слогахъ, въ словѣ, собственно говоря, не ударяемыхъ, въ стихѣ стоитъ условное ударен³е, называемое обычно второстепеннымъ.

   Такъ, въ стихѣ:

  

   Цыганы шумною толпой

  

   главныхъ ударен³й только три, по числу словъ, но къ нимъ присоединяется четвертое, на третьей, пиррихической, стопѣ, на послѣднемъ слогѣ слова "шумною". Поэтому нашъ четырехстопный ямбъ, смотря по мѣсту, занимаемому второстепеннымъ ударен³емъ, можетъ имѣть 6 основныхъ (наиболѣе употребимыхъ) модуляц³й:

   Наблюден³я Андрея Бѣлаго сводятся къ подсчету количества тѣхъ или иныхъ модуляц³й и тѣхъ или иныхъ комбинац³й изъ этихъ модуляц³й y различныхъ лириковъ. Его статистическ³я таблицы показываютъ, какую изъ этихъ модуляц³й и въ какихъ сочетан³яхъ данный поэтъ предпочитаетъ (все - въ опредѣленной "порц³и" стиховъ). Сопоставляя цифры своихъ таблицъ и принимая большую цифру пиррих³евъ и большее количество комбинац³й изъ различныхъ модуляц³й за большую ритмичность, Андрей Бѣлый дѣлаетъ выводы о сравнительномъ "богатствѣ" ритма различныхъ поэтовъ.

   Между тѣмъ, въ дѣйствительности, пиррих³и ни въ какомъ случаѣ не опредѣляютъ сами по себѣ ритма стиха. Ритмъ слагается изъ комбинац³и цѣлаго ряда факторовъ, среди которыхъ пиррих³и занимаютъ лишь одно, опредѣленное мѣсто. Въ число этихъ факторовъ, кромѣ пиррих³евъ, входятъ еще: цезуры, логическ³й строй стиха, словесная инструментовка (аллитерац³я, внутренн³я риѳмы, ассонансы и т. под.), расположен³е риѳмъ, построен³е строфы, структура образовъ и т. д. Въ зависимости отъ вл³ян³я всѣхъ этихъ элементовъ, однихъ въ большей, другихъ въ меньшей степени, шесть указанныхъ выше модуляц³й, въ свою очередь, распадаются на рядъ весьма различныхъ ритмическихъ формъ (вар³антовъ).

   Особенно тѣсно значен³е пиррих³евъ зависитъ отъ цезуръ стиха. Возьмемъ два стиха:

  

   Тиха украинская ночь.

  

   Богатъ и славенъ Кочубей.

  

   По строю пиррих³евъ оба стиха принадлежатъ къ 4-ой изъ указанныхъ нами модуляц³й, и въ изслѣдован³яхъ Андрея Бѣлаго так³е стихи считаются ритмически тождественными. Но, вѣроятно, наименѣе изощренное въ ритмахъ ухо различитъ все громадное ритмическое различ³е этихъ двухъ стиховъ. Ритмъ перваго нѣженъ и гибокъ, второго - твердъ и суровъ. Это различ³е опредѣлено различ³емъ цезуръ. Въ первомъ стихѣ пиррихическая стопа не отдѣлена цезурой, и второстепенное ударен³е падаетъ на предпослѣдн³й слогъ слова; во второмъ - пиррихическая стопа начинается непосредственно послѣ цезуры, и второстепенное ударен³е падаетъ на первый слогъ слова. Возьмемъ другой примѣръ. Какъ образцы довольно рѣдкой 6-ой модуляц³и, Андрей Бѣлый приводитъ стихи 3. Гипп³усъ и свои. Вотъ стихъ З. Гипп³усъ:

  

   Безрадостно-благополучно.

  

   Ритмъ легк³й, красивый. A вотъ стихъ Бѣлаго:

  

   Надъ памятниками дрожатъ.

  

   Неуклюж³й, несуразный (ритмически) стихъ, который едва можно выговорить. Но вся разница между этими стихами - только въ расположен³и цезуръ. У З. Гипп³усъ выбраны наиболѣе легк³я цезуры (второстепенное ударен³е на послѣднемъ слогѣ и на второмъ отъ начала), a y Андрея Бѣлаго - самыя тяжелыя, наименѣе позволительныя. Точно также два стиха:

  

   Шведъ, русск³й, колетъ, рубитъ, рѣжетъ.

  

   Печальный демонъ, духъ изгнанья.-

  

   по характеристикѣ Андрея Бѣлаго принадлежатъ ритмически къ одному типу, какъ полные ямбы (безъ пиррих³евъ). Между тѣмъ ритмически они прямо противоположны.

   Такое же значен³е имѣютъ цезуры и въ стихахъ хореическихъ. Вотъ два двустиш³я:

  

   Выхожу одинъ я на дорогу,

   Сквозь туманъ кремнистый путь блеститъ...

  

   Это было въ средн³е вѣка,

   На высотахъ Умбр³и лѣсистой...

  

   По расположен³ю пиррих³евъ эти стихи тождественны. Но различ³е цезуръ дѣлаетъ стихи Лермонтова музыкой грусти и торжественности, a стихи Мережковскаго легкой повѣствовательной рѣчью.

   Вл³ян³е цезуръ видоизмѣняется расположен³емъ въ стихѣ логическихъ ударен³й. Вотъ два стиха:

  

   И разрѣзающе-остра...

  

   Я, хитроумный Одиссей...

  

   Въ этихъ стихахъ совершенно одинаково и расположен³е пиррих³евъ и расположен³е цезуръ. Однако, ритмъ второго стиха болѣе сложенъ, что зависитъ отъ того, что въ немъ на слабую (неударяемую) часть первой стопы падаетъ логическое ударен³е. Сходнымъ примѣромъ могутъ служить стихи:

  

   Ночь! ночь! о гдѣ твои покровы!

  

   О, вѣрь мнѣ, я одинъ понынѣ...

  

   Приведенные примѣры, какъ намъ кажется, достаточно доказываютъ, что судить о ритмѣ и ритмичности стиха только на основан³и строя его пиррих³евъ - неосновательно. Еще менѣе основательно богатство стиха пиррих³ями и различными комбинац³ями пиррихическихъ модуляц³й - отожествлять съ ритмическимъ богатствомъ стиха. Пиррих³и обогащаютъ ритмъ стиха только въ удачныхъ соединен³яхъ съ цезурами стиха и съ другими его элементами. Въ другихъ же случаяхъ пиррих³и могутъ тяжелить ритмъ стиха. Въ статистическихъ таблицахъ, составленныхъ Андреемъ Бѣлымъ, и въ его разсужден³яхъ о ритмѣ четырехстопнаго ямба мы видимъ слѣдующ³е недостатки.

   Во-первыхъ, имъ отожествляются, какъ имѣющ³е одинаковый ритмъ, стихи ритмически различные (онъ не принимаетъ въ расчетъ вар³антовъ, образуемыхъ въ пиррихическихъ модуляц³яхъ - цезурами).

   Во-вторыхъ, рядъ явлен³й въ стихѣ имъ оцѣнивается невѣрно (за показатель ритмическаго богатства признаются так³я явлен³я, которыя могутъ и не обогащать ритма).

   Въ-третьихъ, рядъ явлен³й ритмической жизни стиха имъ вовсе не оцѣнивается (напр., видоизмѣнен³е ритма, происходящее подъ вл³ян³емъ логическаго строя стиха).

   Эти недостатки, по нашему мнѣн³ю, лишаютъ выводы Андрея Бѣлаго научнаго значен³я. Вотъ почему мы никакъ не можемъ согласиться съ утвержден³емъ Андрея Бѣлаго, что его характеристики ритма различныхъ лириковъ суть "безпристрастныя" т. е. объективныя описан³я: научной почвы подъ построен³ями Андрея Бѣлаго - нѣтъ.

   Намъ остается добавить, что самъ Андрей Бѣлый не неосвѣдомленъ о тѣсной связи, существующей между пиррих³ями и цезурами. Въ одномъ мѣстѣ своей книги (стр. 276-278) онъ опредѣленно признаетъ ее. "Звуковая особенность пиррихической стопы, - говоритъ онъ,- зависитъ не только отъ самой стопы, но и отъ слова, которое эту стопу образуетъ". Нѣсколько далѣе онъ говоритъ, что ритмическ³й характеръ пиррихической стопы "рѣзко измѣняется" въ зависимости отъ мѣстоположен³я цезуры. Но потомъ, на протяжен³и всей своей книги, Андрей Бѣлый нигдѣ объ этомъ своемъ утвержден³и не вспоминаетъ и нигдѣ не принимаетъ въ расчетъ зависимости пиррих³евъ отъ цезуръ. Такъ какъ мног³е выводы Андрея Бѣлаго рѣшительно невозможны, если эту зависимость признавать,- приходится предположить, что все разсужден³е объ ней (указанныя выше страницы) есть позднѣйшая вставка, обязанная своимъ появлен³емъ въ книгѣ какому-либо постороннему вл³ян³ю.

  

  

   Мы должны, однако, сказать, что самые выводы Андрея Бѣлаго (о ритмѣ различныхъ поэтовъ), если не искать въ нихъ исключительной научной обоснованности, представляютъ много интереснаго. Андрей Бѣлый ошибается, думая, что дѣлаетъ свои заключен³я на основан³и экспериментальныхъ данныхъ, но его критическое чутье подсказываетъ ему рядъ любопытныхъ соображен³й.

   Такъ,напримѣръ, очень любопытно утвержден³е Андрея Бѣлаго, что поэты 50-хъ и 60-хъ годовъ, слѣдуя за Пушкинымъ въ общихъ чертахъ ритма, выродили русск³й ямбъ въ стихъ "прилизанный" и "благополучно гладк³й", обладающ³й призрачной легкостью. Не менѣе любопытно замѣчан³е, что y Сологуба и Блока "ритмъ пробуждается отъ Пушкиноподобной версификаторской гладкости наслѣд³я Майкова и А. Толстого къ подлинному ритмическому дыхан³ю". Заслуживаютъ вниман³я и всѣ друг³я характеристики ритма разныхъ поэтовъ, старыхъ и новыхъ.

   Мы полагаемъ, что y Андрея Бѣлаго есть всѣ данныя, чтобы выполнить ту задачу, которую онъ себѣ поставилъ: заложить основан³я "науки о стихѣ", a тѣмъ самымъ и "научной эстетики". Неудачу, постигшую Андрея Бѣлаго на этомъ пути, мы склонны объяснять исключительно той спѣшностью, съ какой, по всѣмъ признакамъ, писался "Символизмъ". Для осуществлен³я замысла Андрея Бѣлаго нужны были мног³е годы предварительныхъ изыскан³й и собиран³я матер³ала. Между тѣмъ Андрею Бѣлому хотѣлось, повидимому, безъ промедлен³я, связать нѣкоторыя свои бѣглыя наблюден³я съ нѣкоторыми своими, можетъ быть, преждевременными догадками. Ему хотѣлось теперь же перекинуть мостъ отъ законовъ стихосложен³я и къ символизму, и къ теософ³и, и ко многому другому... Это торопливое желан³е скорѣе перейти къ общимъ выводамъ и повело къ указаннымъ нами недостаткамъ изслѣдован³я. Впрочемъ, при всѣхъ слабыхъ сторонахъ, книга Андрея Бѣлаго представляетъ собою явлен³е не заурядное, и тѣ ея части, которыя посвящены ритмикѣ, имѣютъ большое значен³е. Здѣсь поставлено много важныхъ вопросовъ, разсыпано не мало дѣльныхъ замѣчан³й, и, главное, рѣзко и твердо выдвинута важная проблема о создан³и "научной эстетики". Надо пожелать, чтобы Андрей Бѣлый вновь вернулся къ разработкѣ тѣхъ вопросовъ, которые онъ, слишкомъ поспѣшно, думалъ разрѣшить въ "Символизмѣ". Если Андрей Бѣлый пожелаетъ работать болѣе методически, не будетъ торопиться съ красивыми обобщен³ями, согласится довольствоваться тѣми выводами, на которые уполномочиваютъ сдѣланныя наблюден³я, - онъ, безъ сомнѣн³я, окажетъ значительныя услуги молодой "наукѣ о стихѣ". Теперь же, читая грузный "Символизмъ", иной разъ думаешь, что напрасно Андрей Бѣлый съ такимъ негодован³емъ говоритъ о "пучинѣ газетнаго легкомысл³я": довольно часто отваживается онъ самъ нырять въ эту "пучину".