Главная » Книги

Богданович Ангел Иванович - В мире мерзости и запустения.- "Гимназические очерки" г. Б. Никонова

Богданович Ангел Иванович - В мире мерзости и запустения.- "Гимназические очерки" г. Б. Никонова


  

А. И. Богдановичъ

  

Въ м³рѣ мерзости и запустѣн³я. - "Гимназическ³е очерки" г. Б. Никонова.

  
   Годы перелома (1895-1906). Сборникъ критическихъ статей.
   Книгоиздательство "М³ръ Бож³й", Спб., 1908
  
   Почти одновременно въ нашемъ журналѣ и "Русскомъ Богатствѣ" появились очерки изъ гимназической жизни, очерки захватывающаго интереса не столько по своимъ литературно-художественнымъ достоинствамъ, сколько по своему содержан³ю. Тридцать лѣтъ эта жизнь таилась глубоко подъ спудомъ, куда не проникалъ ни одинъ лучъ гласности, и что тамъ творилось, знали лишь тѣ, кому с³е вѣдать надлежитъ. Да знали ли и они? Смѣемъ думать, что нѣтъ, по крайней мѣрѣ, далеко не всѣ и далеко не все. Жизнь классической школы шла особнякомъ отъ насъ, отъ семьи, отъ общества, которому вмѣнялось почти въ преступлен³е интересоваться ею, и лишь изрѣдка доносились оттуда извѣст³я о какомъ-либо уголовномъ дѣян³и, свидѣтельствовавш³я, что въ этомъ м³рѣ мрака и запустѣн³я что-то не ладно. Какъ это ни странно, но такое уединен³е школы, этого хранилища живыхъ силъ, ими же жива страна и двигается государство, считалось чѣмъ то столь естественнымъ, необходимымъ, что мы и сами къ этому привыкли. Такъ можно судить хотя бы по тому пренебрежен³ю, съ какимъ литература относилась къ этому м³рку. Положимъ, многое мѣшало проникнуть туда, но имѣемъ же мы так³я ярк³я картины изъ "М³ра отверженныхъ", который тоже охраняется довольно-таки тщательно. Почему же до сихъ поръ не явилось въ литературѣ ничего подобнаго изъ жизни школы? Мы думаемъ, что именно привычка и равнодуш³е тому причиной. "Привычка свыше намъ дана", и она не только "замѣна счаст³ю", но лишаетъ насъ и любознательности, желан³я вникать въ явлен³е, которое примелькалось и стало обычнымъ, будничнымъ и потому неинтереснымъ.
   Будничнымъ и обычнымъ явлен³емъ стала на протяжен³и тридцати лѣтъ гибель живыхъ душъ, гибель талантливыхъ, яркихъ личностей, которыя, попавъ на зарѣ жизни въ школу, тонули въ ней или выходили оттуда изломанными, обезличенными, жалкими неврастениками или тупыми и равнодушными исполнителями чужихъ велѣн³й. Что такъ дорого въ личности - иниц³атива, энерг³я, находчивость, смѣлость, предпр³имчивость, сознан³е своего достоинства, чувство чести и гордая независимость мнѣн³я - все это гибло въ зачаткахъ. Отсюда и тотъ общ³й кличъ - "нѣтъ людей", который мы слышимъ всяк³й разъ, когда поднимается вопросъ о живомъ дѣлѣ, требующемъ не мертвыхъ исполнителей, а живыхъ личностей.
   Въ очеркахъ г. Б. Никонова, печатающихся въ "Русскомъ Богатствѣ", проходитъ предъ нами истор³я "перваго ученика", которую можно назвать "истор³ей гибели личности", обычной для нашей, нынѣ сходящей со сцены средней школы. Вообще, очерки г. Б. Никонова написаны довольно однообразно и слабо, преобладаютъ не художественные типы, а скорѣе фотографическ³я воспоминан³я лично пережитаго и выстраданнаго. Но чувствуется въ нихъ глубокая подкупающая искренность, а фотографическая ихъ правда придаетъ этимъ воспоминан³ямъ значен³е человѣческаго документа, свидѣтельствующаго нелицепр³ятно о томъ, что многимъ и многимъ пришлось пережить самимъ.
   Гимназ³я, описываемая авторомъ, не хуже и не лучше другихъ. Хорошо знакомыя всѣмъ по личному опыту равнодушныя лица учителей, ничѣмъ не интересующихся, кромѣ двадцатаго числа, ученики, презирающ³е учен³е, которое представляется имъ ненужной и скучной тяготой - вотъ общ³й фонъ картины любой изъ вашихъ гимназ³й. Авторъ выдвигаетъ на первый планъ оригинальную и интересную фигурку маленькаго ученика Аркатова, который напоминаетъ своею серьезностью и вдумчивостью маленькаго Домби въ романѣ Диккенса. Аркатовъ глубоко заинтересованъ новой гимназ³ей, и боится ея, и влечется къ ней неудержимо. Онъ все силится осмыслить и даже въ безтолковыхъ латинскихъ пословицахъ ищетъ скрытаго смысла. Его слабенькая, съ широко раскрытыми глазами, недоумѣвающая фигурка - это какъ бы прообразъ той дѣтской души, которая изъ семейныхъ объят³й, полныхъ если не всегда, то въ огромномъ большинствѣ случаевъ - ласки, доброты и осторожной снисходительности, попадаетъ вдругъ въ суровый режимъ школы, не признающей никакихъ исключен³й, никакихъ разновидностей, не считающейся съ силами и способностями отдѣльныхъ индивидуальностей и знающей только программу да начальственный окрикъ, предписывающ³й выполнить ее во что бы то ни стало. Что не укладывается въ рамки программы, должно погибнуть, какъ негодное. Что не согласуется съ начальственнымъ окрикомъ, должно быть уничтожено, какъ опасное и вредное. И только то, что покладисто, мягко, сгибается, какъ воскъ, слѣдовательно, безлично и безформенно, признается настоящимъ матер³аломъ, годнымъ для школы и достойнымъ классической шлифовки. И нѣжная душа маленькаго Аркатова сразу сдается и безпрепятственно воспринимаетъ всѣ формы программы. Недюжинныя способности помогаютъ мальчику уловить всяк³я тонкости различныхъ правилъ и исключен³й латинскаго и греческаго языка, а чуткая душа инстинктивно улавливаетъ и тотъ modus vivendi, который не только облегчаетъ гнетъ школы, но и дѣлаетъ изъ Аркатова "перваго ученика". Быстрое перерожден³е изъ вдумчиваго мальчика въ настоящаго мученика столь высокаго положен³я совершается тѣмъ легче, что мальчикъ оказался болѣзвенно-самолюбивымъ и чуткимъ ко всему грубому и унизительному.
   "Но, Боже мой!- говоритъ авторъ,- чего это ему стоило!.. Изумительная несправедливость гимназической программы, обрушивающей тяжесть учен³я, главнымъ образомъ, на маленьк³е классы и позволяющей старшимъ лѣниться и бить баклуши, дѣлала то, что Аркатовъ не зналъ теперь почти ни минуты отдыха. Высиживая въ состоян³и напряжен³я пять часовъ въ гимназ³и, онъ и дома имѣлъ немного утѣшен³я. Пообѣдавъ, онъ сейчасъ же принимался за уроки, и еле-еле успѣвалъ окончить ихъ къ 11-ти, а то и къ 12-ти часамъ ночи... Нерѣдко у него болѣла голова и ныло все тѣло какимъ-то необъяснимымъ образомъ - вѣроятно, отъ отсутств³я сколько-нибудь порядочнаго воздуха въ гимназ³и... И все свое внѣклассное время Аркатовъ употреблялъ на учен³е уроковъ. Онъ училъ ихъ, можно сказать, неистово; училъ, не только сидя за столомъ, но и прыгая на одной ногѣ по всѣмъ комнатамъ, и становясь вверхъ ногами, и лежа на кровати, уткнувши голову въ подушку, и даже залѣзая подъ кровать. Онъ словно поджаривался все время на медленномъ огнѣ отъ этихъ безконечныхъ, безпросвѣтныхъ уроковъ... Иногда, намаявшись за день, уже улегшись спать, Аркатовъ вдругъ съ ужасомъ вспоминалъ, что еще остался невыученный урокъ. Онъ торопливо одѣвался и, не смотря на протесты матери, принимался снова за учен³е. Покончивъ, наконецъ, и съ этимъ урокомъ, онъ ложился спать совершенно одурманеннымъ и долго не могъ уснуть, соображая, вызовутъ его завтра или нѣтъ, много ли еще не вызванныхъ изъ этого предмета учениковъ, или просто мучился вопросомъ, "слетитъ" онъ изъ первыхъ или не слетитъ? Съ тѣхъ поръ, какъ онъ попалъ въ первые ученики, этотъ вопросъ сдѣлался для него поистинѣ "проклятымъ вопросомъ". Онъ заслонялъ для Аркатова всѣ друг³е вопросы, и въ жертву своему первенству Аркатовъ теперь приносилъ все: трудъ, удовольств³я, чтен³е интересныхъ книгъ, и пр. Всѣ помыслы его устремлялись къ страшной гимназ³и, и тамъ, въ этомъ страшномъ мѣстѣ ему нужно было непремѣнно поддерживать престижъ и славу перваго ученика, и не получить какъ-нибудь четверки или, Боже упаси, тройки! Единственное удовольств³е, которое Аркатову оставалось теперь въ жизни - это было сознан³е своего первенства, благодаря которому онъ уже не былъ несчастной сѣрой песчинкой въ необъятной массѣ другихъ сѣрыхъ песчинокъ-учениковъ. Его знали, онъ былъ личностью"...
   Такъ быстро претворила гимназ³я способнаго и любознательнаго мальчика въ примѣрнаго ученика, ушедшаго цѣликомъ въ чисто формальную сторону учен³я. Ставъ первымъ, онъ ухватился за внѣшнюю сторону и сталъ учиться уже не для удовлетворен³я прежней своей любознательности, а для отмѣтокъ. Представимъ себѣ только психолог³ю этой маленькой "личности", изъ души которой вытравили всѣ радости, всѣ живые порывы, дѣтск³я увлечен³я и стремлен³я и вмѣсто всего этого богатства втиснули туда - страсть къ пятеркѣ, какъ къ высшему идеалу, обожаемому предмету, цѣли всѣхъ стремлен³й и желан³й. Что можетъ быть уродливѣе, сквернѣе, и пошлѣе? И это былъ лучш³й продуктъ школы, которымъ она гордилась, какъ своимъ превосходнѣйшимъ произведен³емъ, образцовымъ плодомъ! Обыкновенно так³е образцовые продукты кончали или преждевременной смертью, не выдерживая въ младшихъ классахъ непосильной работы, или же благополучно дотягивали курсъ, оканчивая гимназ³ю "медальерами", давно уже вошедшими въ поговорку: "Глупъ, какъ гимназистъ, окончивш³й съ медалью".
   Съ Аркатовымъ не случалось этого. Въ старшихъ классахъ онъ началъ "портиться". Напряженное учен³е, непосильная работа и безсмысленная жажда быть непремѣнно первымъ вдругъ ослабѣла въ старшихъ классахъ подъ вл³ян³емъ новыхъ интересовъ, невѣдомо какими путями проникавшихъ въ гимназ³ю, заглушенныя способности и страсть къ живому знан³ю дали себя знать, какъ только явился первый толчекъ извнѣ. Для Аркатова такимъ толчкомъ послужило увлечен³е писательствомъ и чтен³е,- опять-таки общая панацея, спасавшая нашихъ гимназистовъ отъ окончательнаго отупѣн³я. Не даромъ въ числѣ самыхъ вредныхъ занят³й считалось въ гимназ³яхъ до послѣдняго времени именно чтен³е и, Боже упаси, сочинительство. Ничто такъ не преслѣдовалось и не искоренялось, какъ писательство, выражавшееся обыкновенно въ издан³и ученическихъ журналовъ и въ рефератахъ при совмѣстномъ чтен³и. Самое слово "рефератъ" являлось равнозначущимъ соц³ализму, и авторы рефератовъ, пойманные съ поличнымъ, рѣдко кончали гимназ³ю благополучно. А сколько было изгоевъ за чтен³е!.. Но зато и все лучшее, что спасли въ себѣ ученики средней школы за эти тридцать лѣтъ плѣнен³я, было результатомъ чтен³я, только его одного. Ни въ чемъ, пожалуй, не сказалось у насъ такъ ярко значен³е книги, какъ въ борьбѣ съ отупляющимъ вл³ян³емъ классической системы, которая преслѣдовала книгу съ ожесточен³емъ почти сектантскимъ. Ученическ³я библ³отеки были доведены до полнаго оскудѣн³я, а получен³е книгъ изъ другого источника обставлено самыми суровыми преградами. Общественныя библ³отеки были строжайше воспрещены для учениковъ гимназ³й, журналы тоже, чтен³е даже русскихъ писателей ограничено до послѣдней степени. Трудно повѣрить, хотя это фактъ вчерашняго дня, что были запрещены для гимназистовъ Бѣлинск³й и даже Данилевск³й! Несмотря, однако, на самыя суровыя мѣры, до исключен³я изъ гимназ³и включительно, ученики все же добирались до книги. Правда, далеко не всѣ ученики пользовались ею, и жалобы профессоровъ университета на крайнюю неразвитость "зрѣлыхъ" въ общемъ вполнѣ справедливы. На массу учениковъ недостатокъ чтен³я и опасность его оказали огромное принижающее вл³ян³е. Новой системѣ, въ которой книгѣ и чтен³ю отведено довольно видное мѣсто, прежде всего придется пр³учить своихъ питомцевъ къ книгѣ и позаботиться объ устройствѣ библ³отекъ. Всяк³й ненужный хламъ, который именуется нынѣ ученическими библ³отеками, только загромождаетъ мѣсто въ гимназ³яхъ, и придется начать съ его уничтожен³я. Таково уже наслѣд³е классической системы, что прежде всего приходится расчищать почву, засоренную ею, и затѣмъ уже насаждать на ней новое сѣмя.
   Истор³я Аркатова, очень недурно разсказанная г. Никоновымъ, тѣмъ характерна и поучительна, что въ ней проходитъ предъ читателемъ въ сжатомъ видѣ какъ бы истор³я самаго классицизма у насъ. Наивный и способный мальчикъ со страстью накидывается на классическую мудрость и постепенно тупѣетъ до полнаго умственнаго паден³я. Не находя живого матер³ала для ума и души, Аркатовъ весь поглощается формой. Онъ учится не для знан³я, котораго ему не даютъ, а для отмѣтки, для видимости, т. е. для вздора. И масса учениковъ кончала тѣмъ же, чѣмъ онъ началъ. Знан³е, учен³е, мысли о высшемъ значен³и науки все было чуждо классицизму, ихъ замѣняла одна форма. Только немног³е прозрѣвали во время и, какъ Аркатовъ, уходили въ свой, особый м³рокъ, чуждый и враждебный гимназ³и, гдѣ чтен³емъ и кружковой жизнью боролись съ ослѣпляющимъ вл³ян³емъ гимназ³и. Какъ происходилъ этотъ процессъ "паден³я" лучшихъ учениковъ? "Аркатовъ сталъ сознательнѣе всматриваться въ тяготѣвшее надъ нимъ гимназическое преподаван³е. Заучивая съ великимъ трудомъ чуждыя ему греческ³я вокабулы, которыя притомъ и произносились Богъ ихъ знаетъ какъ: не то по Эразму, не то по Рейхлину,- Аркатовъ сталъ соображать, что едва ли произойдетъ для него какая-нибудь радость или удовольств³е въ жизни отъ этихъ вокабулъ или отъ омерзительныхъ, невыносимо трудныхъ спряжен³й съ ихъ всевозможными прошедшими, будущими, предбудущими, сверхбудущими, давнопрошедшими и давнымъ-давнопрошедшими и никогда не бывшими временами, съ ихъ сослагательными, желательными и нежелательными наклонен³ями. "Чортъ ихъ знаетъ! - возмущался онъ. - Мало имъ единственнаго и множественнаго числа, такъ они еще двойственное выдумали! Мало разныхъ простыхъ прошедшихъ временъ, такъ еще аористовъ настряпали!" Въ пятомъ классѣ Аркатовъ "по инерц³и" все еще считался въ числѣ хорошихъ учениковъ, но паден³е его шло впередъ гигантскими шагами. Струна, такъ сильно сразу натянутая въ младшихъ классахъ, стала ослабѣвать съ изумительной быстротой. У Аркатова не было достаточной уравновѣшенности въ характерѣ, чтобы съ разсчетомъ и хладнокровно заниматься гимназическими благоглупостями латыни и греческаго языка. По натурѣ импульсивной и крайне впечатлительной, онъ страстно возненавидѣлъ всю классическую учебу, едва только раскусилъ ея тлѣнъ и гниль. А раскусить ее теперь для него не представлялось никакой трудности, особенно подъ руководствомъ и при содѣйств³и такихъ педагоговъ, какъ "Ѳита" и Элладск³й... Первыми учениками въ старшихъ классахъ стали совсѣмъ иные типы. Въ младшихъ классахъ первыми были усердствующ³я способныя натуры, рьяно на первыхъ порахъ переваривавш³я все то, чѣмъ ихъ пичкала гимназ³я. Въ старшихъ же классахъ первенство отнимали у нихъ или уравновѣшенныя трудолюбивыя посредственности, работавш³я усердно по привычкѣ или изъ страха и мало озабоченныя содержан³емъ той трухи, которую они изучали, или же карьеристы, въ достаточной степени дальновидные, расчетливые и способные молодые люди, прекрасно понимавш³е, что классицизмъ,- чепуха и гниль, но старательно изучавш³е Цезаря, Софокла и Гомера, даже презирая ихъ не по заслугамъ"...
   Что можно сказать въ защиту такой системы? Искренно признаемся, что теперь, когда она осуждена безповоротно, мы бы желали указать хотя что-нибудь хорошее въ ней, что давало бы намъ право отнестись къ ней, какъ къ мертвой, снисходительно, хотя въ чемъ нибудь помянуть ее добрымъ словомъ,- и не можемъ. Припоминая личное знакомство наше съ этой системой, мы можемъ вспомнить одного-двухъ недурныхъ учителей-классиковъ, которые искренно желали внушить намъ любовь къ классическимъ языкамъ и ко всему, что съ ними связано. Но эти рѣдк³я исключен³я сыграли скорѣе дурную роль. Они личными достоинствами прикрывали пустоту того, что у насъ величалось классицизмомъ. И хотя это покажется парадоксомъ, но, право, всѣ эти "Ѳиты", Бѣлоглавеки и друг³е "классики", о которыхъ повѣствуютъ гг. Никоновъ и Яблоновск³й, имѣли благотворное значен³е для русскаго общества. Они явились такой превосходной иллюстрац³ей системы, что и слѣпые увидѣли ея ничтожество, и глух³е поняли ея мертвящую пустоту, которою система глушила все живое и жизнеспособное.
  
   Сентябрь 1901 г.
  

Другие авторы
  • Муравьев Матвей Артамонович
  • П.Громов, Б.Эйхенбаум
  • Рославлев Александр Степанович
  • Шкловский Исаак Владимирович
  • Бахтин М.М.
  • Кржевский Борис Аполлонович
  • Марин Сергей Никифорович
  • Стеллер Георг Вильгельм
  • Мирбо Октав
  • Джером Джером Клапка
  • Другие произведения
  • Прутков Козьма Петрович - Прутков К. П. : краткая справка
  • Дружинин Александр Васильевич - Ю. Д. Левин. А. В. Дружинин - переводчик Шекспира
  • Яковенко Валентин Иванович - Томас Мор. Его жизнь и общественная деятельность
  • Бунин Иван Алексеевич - Русак
  • Деларю Михаил Данилович - В. Гюго. Красавице
  • Достоевский Федор Михайлович - Записки из мертвого дома
  • Страхов Николай Николаевич - Несколько слов о г. Писемском по поводу его сочинений
  • Лондон Джек - Сивашка
  • Петрищев Афанасий Борисович - Что же думает г. Изгоев о г. Столыпине?
  • Станюкович Константин Михайлович - Добрый
  • Категория: Книги | Добавил: Ash (10.11.2012)
    Просмотров: 478 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа