Главная » Книги

Веселовский Александр Николаевич - В. А. Жуковский. Поэзия чувства и "сердечного воображения", Страница 21

Веселовский Александр Николаевич - В. А. Жуковский. Поэзия чувства и "сердечного воображения"


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

авший в себе добро, сеявший его всюду, где только страдали и куда доходило влияние поэта*. Он был человек сердца, ставшего принципом; это всех к нему привлекало. Молодой цесаревич называл его в письме к Мердеру (1833 г.) "добрым", "бесценным"; в письмах И.И. Дмитриева он "милый", "добродушный", "добрый поэт"; "bell'alma generosa", воплощение "бесконечной доброты"', душа у него "хрустальная", говорит о нем Смирнова; таков и отзыв Пушкина: Жуковский почти слишком добр, "у него небесная душа"**, "душа твоя светла, как зеркало, с которого и последнее дуновение мгновенно исчезает" (Ал. Мих. Тургенев в 1837 г.). "Уехал почтенный наш Василий Андреевич, - писала А.И. Кологривова Плетневу (6 мая 1838 г.) - ...Его отъезд для многих важная сердечная утрата... Но всегда милый, всегда добрый, всегда и во всем неземной, он и в минуту отъезда не забыл о тех, которым с таким радушием обещал свое покровительство"***. "Сколько благословений на душу и на потомство Жуковского несется отовсюду", говорил впоследствии князь Вяземский: из хижин, из замков, из дворцов и даже из келий****; "удивительный человек этот Жуковский, - писал матери И.В. Киреевский, - хотя, кажется, знаешь необыкновенную красоту и возвышенность его души, однако при каждом новом случае узнаешь, что сердце его еще выше и прекраснее, чем предполагал"*****. Известны его хлопоты о Пушкине, когда он был в беде, о декабристах, о больном Батюшкове, о Николае Тургеневе, Мещевском, Боратынском, Киреевском, его участие в судьбе Шевченка, матери и брата Никитенка, семьи Воейковой и др.
   ______________________
   * См. Н. Дубровин, Василий Андреевич Жуковский и его отношения к декабристам. Русская Старина 1902 г. апрель, стр. 45 след. Там же стр. 121 и след.: Письма и записки В.А. Жуковского к графине Ю.Ф. Барановой. О Жуковском как филантропе ел. Сумцова, В.А. Жуковский и Н.В. Гоголь (Харьков 1902 г.); А.И. Маркевич, Отношения В.А. Жуковского к писателям и артистам. Одесса 1902 г.
   ** Записки Смирновой I, 178, 186, 219 и след.
   *** К. Грот, Несколько дополнений к рукописям В.А. Жуковского. Известия Отд. Русск. языка и слов. Имп. Акад. Наук 1901 г., т. VI, кн. 2, стр. 24.
   **** Тургеневу 2 декабря 1842 г.
   ***** Поли. собр. соч. И. В. Киреевского I, стр. 6 (письмо датируется указанием, что напечатаны уже 23 песни с половиною "Одиссеи").
   ______________________
   Разумеется, требования сердца встречались с некоторыми унаследованными воззрениями, которые уступали тем медленнее, чем сильнее было благоговение перед историческим преданием. Так в вопросе о крепостничестве. В 1806 году Жуковский говорил о необходимости дарования крестьянству многих прав, которые приблизили бы его несколько к свободному состоянию*, в 1808 году он стоит за дарование ему всепревышающего блага - свободы, но излишество образования кажется ему вредным, потому что оно отучило бы крестьян "наслаждаться достойным человечества образом" тем жребием, "в котором помещены они судьбою". "Убийственное чувство рабства" ("Печальное происшествие" 1809 г.) не было для Жуковского пустой фразой, но сам, он лишь в 1822 году отказался от права рабовладельца, хотя дело это давно лежало у него "на душе". "Очень рад, что мои эсклавы получили волю", писал он А.П. Елагиной, жалуясь, что не мог спасти от цензуры стихов Шиллера:
   ______________________
   * Письмо к А. Тургеневу, половина декабря.
   ______________________
  
   Der Mensch ist frei geschaffen, ist frei,
   Und ware er in Ketten geboren
   (Die drei Worie des Claubens)
  
   (Человек сотворен свободным, он свободен, даже если был рожден в оковах. - "Три слова веры"),
   а без них не пожелал напечатать перевода*. В 1848 году, в письме к Наследнику (6 марта), он выражает надежду, что правительство уничтожит "искусственных пролетариев", которых само произвело.
   ______________________
   * Зейдлиц 1. с. стр. 123-5.
   ______________________
   Жуковскому, казалось, не доставало мужества в некоторых случаях, когда можно было бы ожидать от него откровенности гражданина: он мог общаться с людьми, от которых его друзья сторонились, пытался даже оправдывать их, сам не веря оправданию, мог "споткнуться рассудком ребяческим, но верно не сердцем". Друзья объясняли это не равнодушием, а бесхарактерностью, ленью ума, и не осуждали*, а комментировали, в приложении к Жуковскому, слова Бонапарта: Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas (От великого до смешного один шаг. - фр.). Сделай милость, смотри за Жуковским в оба, писал из Варшавы кн. Вяземский Тургеневу (13 октября 1818 г.): "я помню, как он пил с Чебышевым и клялся Катениным. С ним шутить нечего. Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas: в первую субботу напьется с Карамзиным, а в другую с Шишковым". "Жуковский, как попрыгунья стрекоза, поминутно перескакивает этот шаг (т. е. du sublime au ridicule), то взад, то вперед. Но добрый гений придерживает его на нашей стороне и, наконец, вероятно, одержит решительный верх"**.
   ______________________
   * Кн. Вяземский А. Тургеневу 1823 г. 1 октября; Тургенев кн. Вяземскому 9 октября 1823 г.; Ал. Тургенев Ник. Тургеневу 12 и 27 августа 1827 г.; Ал. Тургенев кн. Вяземскому 1839 г. 17 июня/5 июля.
   ** Кн. Вяземский Тургеневу 30 мая 1819 года.
   ______________________
   Все это не мешало дружбе: "нас для него не много, ибо многие знают его только по таланту, а он у нас один, защищает его от упреков кн. Вяземского Тургенев: с ним я давно живу и чувствую, чувствую и живу, и он знает, что меня мороз Зимнего Дворца не прохватит" (1819 г. 2 сентября).
   Заступничество за декабристов, переписка с гр. Бенкендорфом по вопросу о литературном наследии А. Пушкина и пересмотре оставшейся после него корреспонденции служат свидетельством, что Жуковский был способен на гражданский подвиг. В деле Н. Тургенева он дошел до неприятного для него объяснения. "Ты при моем сыне. Как тебе слыть сообщником людей беспорядочных или осужденных за преступления?" - сказал ему государь. - Если б я имел возможность говорить, вот что бы я отвечал и сделал бы хорошо, но верно бы повредил себе; и так невозможность говорить некоторым образом послужила мне к добру". Жуковский записывает эти слова на клочке бумаги вместе с конспектом речи, которую он - не произнес: о том, что правосудие не безошибочно, особливо в России, что доносы не "решительные приговоры Божьи", что, если довериться им, нравственность наша будет на произволе доносчиков, около царя будут жить лишь те, кто живет предательством, люди преданные и честные будут молчать с горем и лишены возможности быть полезными. И Жуковский говорит про себя: "я с своей стороны буду продолжать жить, как Я жил. Не могу покорить себя ни Булгариным, ни даже Бенкендорфу: у меня есть другой вожатый - моя совесть, моя верность к Государю. Во всем прочем надо отдать себя на волю Провидения, которое спасает добрых, или губит их для их же добра. В этой одной мысли - спасение. Буду осторожнее, вступаясь за тех, кто в ссоре с правительством, ибо там, где нельзя ничего сделать, а можно только погубить себя, благоразумие велит думать о себе; это не будет эгоизм... Вот бедствия, происходящие от невежества. Мало того, чтобы иметь чистую совесть, надобно иметь и понятия, принадлежащие времени, в коем живем. Их дает одно просвещение. Просвещение для ума есть то же, что чистая религия для совести. Там, где нет просвещения, каждый имеет свой собственный ум, ум своего места, своей партии, и все они в противоречии, в беспрестанной битве"1.
   ______________________
   * Сл. Дубровин, В.А. Жуковский и его отношения к декабристам 1. с. стр. 80 след.
   ______________________
   Итак дело не в лени ума, которую Гоголь объяснял по-своему, а в способности все идеализировать, всюду видеть Аркадию, при большом миролюбии, сказавшемся в юношеском афоризме дневника: не говорить правды в глаза, если она вредна*, и в отсутствии общественной жилки. В 1808 году, в руководящей статье Вестника Европы ("Письмо из уезда"), Жуковский писал: "политика в такой земле, где общее мнение покорно деятельной власти правительства, не может иметь особенной привлекательности для умов беззаботных и миролюбивых". В конце того же года политический отдел исчезает из журнала, на его счет развита критика и отдел сведений "о достопамятных явлениях натуры". - "Я уже отпел панихиду политике и ни мало не опечален ее кончиною", извещал Жуковский А. Тургенева (15 сент. 1809 г.). Но и в скромных размерах она возбуждала опасения; 5-го января 1809 г. Ал. Тургенев писал Жуковскому по поводу политического обозрения в Вестнике Европы, которое принял на себя Каченовский: "теперь тебе будет более времени писать свое, ты не будешь уже в ответственности за политику. Здесь (в Петербурге) многие удивлялись твоей дерзости и оплошности вашей цензуры, а в одно Время я сам боялся, чтобы не запретили твоего журнала"**. В 1819 году Жуковский отказался участвовать в Союзе Благоденствия, которому сочувствовал: его устав заключает в себе мысль благодетельную, высокую, для выполнения которой требуется много добродетели, выразился он; он почел бы себя счастливым, если бы мог убедить себя, что в состоянии выполнить его требования, но, к несчастию, не чувствует в себе достаточной к тому силы***. С молодости его идеал - индивидуальное развитие, общественное - результат личного; это шиллеровское воззрение на облагорожение характера как на средство достигнуть политической и гражданской свободы.
   ______________________
   * Сл. "Две повести" 1844 г.: "Злой наездник правде"".
   ** Из неизданного письма.
   *** Записки Трубецкого, стр. 80.
   ______________________
   В этом направлении развиваются последовательно взгляды Жуковского, за вычетом тех случаев, когда дело идет о свободев патриотическом смысле этого слова, об охранении или самосознании народности, либо о свободе в кругу друзей, в объятиях природы, в поэзии, в том, что звалось поэтическим otium'oм (досугом - лат.). В 1806 году поэт зовет себя воспитанником свободы, дышавшим в объятиях природы*; так и Гораций смотрел на свет глазами философа, знающего истинную цену жизни, привязанного к удовольствиям непорочным и - к свободе**.
  
   Певец соединяет
   "Младенца чистоту
   С величием свободы,
   Боготворя природы
   Простую красоту...
   Посредственность, свобода,
   Животворящий труд,
   Веселие досуга
   Близ милыя и друга,
   И пенистый сосуд
   В час вечера приятной
   Под липой ароматной
   С забвением сует,
   Вот все"
   ("К Батюшкову" май 1812 г.).
   ______________________
   * Отрывок: "Подражание".
   ** 1809 г. "О сатире и сатирах Кантемира".
   ______________________
   Свобода друг наш благодатный, обращается Жуковский к кн. Вяземскому и В.Л. Пушкину: "Мы независимо, в тиши Уютного уединенья, Богаты ясностью души, Поем для муз, для наслажденья, Для сердца верного друзей" (1814 г.); веселая свобода сидит и "за большим семейственным столом" (в альбом бар. Ел. Ив. Черкасовой 1814 г.); Шиллеровское воззрение в пересказе "Элевзинского праздника" (1833 г.): "Здесь лишь нравами одними Может быть свободен он" (т.е. человек).
   Неясно понятие свободы в воспоминаниях 1806 года о дружеско-литературном обществе 1801-2 годов:
  
   О братья, о, друзья! Где наш священный круг?
   Где песни пламенны и музам и свободе?
   ("Вечер" 1806 г.).
  
   Тем яснее то, что говорится в "Протоколе 20-го арзамасского заседания 1817 года"*. Как раз в этом году в общество вступило несколько либерально и деятельно настроенных членов: Николай Тургенев, замешанный потом в деле 1825 года, декабрист Н. Муравьев, М. Орлов, по арзамасскому прозвищу Рейн, мечтавший о восстановлении масонства, заподозренный впоследствии в связях с декабристами, от которых, впрочем, отстал, поклонник ланкастерской методы обучения, химик и политико-эконом, каким изобразил его впоследствии Герцен**. Арзамас готовился оживиться, отстать от прежних "шалостей", поставить себе серьезные, литературные и общественные цели. Уже в 1816-м году арзамасцы подумывали о своем журнале***, и в бумагах Жуковского нашлась его программа и заглавие: Отрывки, найденные в Арзамасе. Но затея касалась обычного литературного альманаха, в котором Жуковский хотел поместить "Песнь Игоря". Теперь задача явилась иная. В апрельское заседание Орлов-Рейн внес проект политического журнала; вопрос этот обсуждался в 20-м, июльском, заседании, и Жуковский фантазирует в своем протоколе, как, по мановению волшебного жезла, явились пышные врата с надписью: Журнал Арзамаса; Рейн растворил их: "за ними кипели в светлом хаосе призраки веков", виднелись тени славных, и надо всем
   ______________________
   * О литературном обществе Арзамас ел. исследование Е. А. Сидорова в Жури. Мин. Нар. Проев. 1901 г. NN 6 и 7.
   ** См. примечания к NN 83, 101 и 216 переписки кн. Вяземского и Тургенева; Записки Сергея Григорьевича Волконского 1901 г. стр. 460 след.; Герцен, Былое и Думы, женевск. изд. т. VI, стр. 209.
   *** Сл. письмо кн. Вяземского к Тургеневу 21 сент. 1816 г. Сл. Соч. Батюшкова, II стр. 404 (к Жуковскому 25 сентября 1816 г.).
   ______________________
  
   С яркой звездой на главе гением тихим носилось
   В свежем гражданском венке божество: Просвещенье, дав руку
   Грозной и мирной богине Свободе! - И все арзамасцы,
   Пламень почуя в душе, ко вратам побежали... Все скрылось!
   Рейн сказал: "Потерпите, голубчики! Я не достроил!
   Будет вам дом, а теперь и ворот одних с вас довольно!"
  
   Издание Журнала было решено, в работах над новым уставом общества и программой журнала принимал живое участие и Жуковский, которого просили в редакторы. Обнародование "Священного Союза" (25 декабря 1815 года) ознаменовало в правительственных сферах решительный поворот к реакции, а между тем первый отдел журнала должен был служить распространению "идей свободы, приличных России в ее теперешнем положении, согласных со степенью ее образования, не разрушающих ее настоящего, но могущих приготовить лучшее будущее". Журнал остался проектом. Уже в первой половине 1818 года многим из зачинателей пришлось оставить Петербург; Жуковский-Светлана (по арзамасскому прозвищу) засел, скорчившись, "в графах таблиц": он обучал вел. княгиню Александру Федоровну и действительно писал одни "грамматические таблицы"*. Мы знаем, что к таблицам он питал в своей педагогической практике над собой и другими особую слабость. Блудов назначен был в Лондон, Дашков с 1817 года состоял при русской миссии в Константинополе, кн. Вяземский - Асмодей уехал в Варшаву, "распростившись с халатом свободы",
  
   Между тем Рейн усастый, нас взбаламутив, дал тягу,
   В Киев и там в Днепре утопил любовь к Арзамасу!
   Рейн давно замолчал, да и мы не очень воркуем.
  
   ______________________
   * См. письмо Карамзина к Дмитриеву N 224, 28 ноября 1818 г.
   ______________________
  
   Так рассказывает Жуковский в "Отрывке арзамасской речи" 1818 года; в том же году он писал Орлову:
   Начальник штаба, педагог,
   Ты по ланкастерской методе
   Мальчишек учишь говорить
   О славе, пряниках, природе
   О кубарях - и о свободе!
  
   Во второй половине жизни все эти воззрения отлились в благодушную систему общественности, которую Жуковский излагает в письмах, в заметках*, может быть, отрывках какой-нибудь "белой книги", где известные мысли раз выливались в определенную форму и с нею идут в оборот, лишь кое-где изменяясь. В основе этой системы лежит теория гуманистической личности, "души", прогресс определяется "временем", "Промыслом", его желательный характер - "умеренность" ("умеренность, покорность", "Певец в Кремле"), сдерживающее начало - историческое предание. Время - единственный, "верный, сильный, но медленный создатель лучшего", оно "послушно одному Богу" История "говорит властителям: будьте согласны с вашим веком; идите с ним вместе: впереди, но ровным шагом; отстанете, он вас покинет, повлечете его быстро вперед - ниспровергнете все и себя; осмелитесь преградить ему дорогу - он вас раздавит"**. Историческое предание, в миросозерцании Жуковского, то же, что воспоминание: одно хранит лучшие опыты сердца, которых не забыть, другое - вековые опыты народной жизни, их же не прейдеши. Промысел и общественные перевороты, нарушающие умеренность прогресса, сопоставляются в апологе, написанном Жуковским для Н. Тургенева, пострадавшего в событиях 14 декабря 1820 года: в переворотах многие гибнут, для лучших они - испытание свыше; так сгорает в горне голик, "а золото горит и не ропщет на судьбу и верит тому, что без огня не быть ему чистым, и радуется пламени, которое возвысит его достоинство"***. Он хлопотал о Н. Тургеневе, принимал участие в личной судьбе декабристов, но их движение осуждал: это разбойники, возмутители, у которых "даже не видно фанатизма, а просто зверская жажда крови безо всякой даже химерической цели"****. Перевороты исключаются и святостью исторического предания: "всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только по необходимости", писал Карамзин; Жуковский развивает это: "кто дерзает на настоящее верное зло для будущего неверного блага, тот - злодей"*****; нельзя "разрушать существующее, жертвуя справедливостью, жертвуя настоящим для возможного будущего блага... Время возьмет свое, и новая жизнь начнется на развалинах, но это дело его, а не наше; мы только произвели гибель, а произведенное временем из созданных нами развалин ни мало не соответствует тому, что мы хотели в начале... Что вредно в настоящем, то есть истинное зло, хотя бы и было благодетельно в своих последствиях; никто не имеет права жертвовать будущему настоящим и нарушать верную справедливость для неверного возможного блага. Человек во всякую настоящую минуту может быть справедливым; в этом его человеческая свобода. Что справедливо теперь, то несомнительно, жертвовать этим несомнительным, единственно возможным человеку для вероятной, следовательно, сомнительной пользы, есть преступление или безумство. Ибо кто отвечает за будущее? И следующий миг не принадлежит нам: это уже область провидения... Должны ли мы себя осудить на бездействие и неподвижно предаться во власть времени?.. Нет. Но для человека довольно собственной деятельности без дерзкого присвоения той, которая не принадлежит ему. Иди шаг за шагом за временем, вслушивайся в его голос и исполняй то, что он требует. Отставать от него столь же бедственно, как и перегонять его... Работая беспрестанно, неутомимо, наряду со временем, отделяя от живого то, что оно уже умертвило, питая то, в чем уже таится зародыш жизни, и храня то, что зрело и полно жизни, ты безопасно, без всякого гибельного потрясения, произведешь или новое необходимое, или уничтожишь старое, уже бесплодное или вредное. Одним словом, живи и давай жить другим, и паче всего блюди Божию правду"******.
   ______________________
   * Некоторые из них напечатаны в издании: Из собрания автографов Имп. Публ. Библиотеки, СПб. 1894, стр. 49 след.: Политические и философские заметки и мысли В.А. Жуковского. Сл. Полное собрание сочинений В.А. Жуковского, изд. проф. Архангельским т. XI: Отрывки 1845 - 56 гг.
   ** "Черты истории государства Российского" 1834 г.
   *** Письмо Ал. Тургенева к брату из Лейпцига 1827 г.
   **** К Ал: Тургеневу, 16 декабря 1825 г.
   ***** Русский Архив 1896 г. N 3, стр. 457. Статья, озаглавленная "Об энтузиастах", отнесена издателем к началу царствования Императора Николая Павловича. В печатном тексте статьи "Энтузиазм и энтузиасты" (1848 г.) приведенный выше афоризм выражен иначе: "кто, вооружаясь на существующее зло в пользу будущего, неверного блага, нарушает вечные законы правды, тот злодей".
   ****** 1833: Отрывки письма о Швейцарии о революциях = письмо к Козлову 4 янв. 1833 г.
   ______________________
   Отсутствием "Божьей правды"объясняется плачевное состояние запада, о котором в письмах к Ал. Тургеневу сетует Жуковский: "в нашем убийственно позитивном веке" нет ничего святого, "математически-гордый ум гонит Бога с места" и "образованность сделалась плодом без зерна". Правда, Франция "никогда не имела такой массы свободы", зато "достоинство человеческое унижено, светлое раздавлено" (1833 г. 15 янв.). Свобода "не безумное равенство прав, а независимость каждого на его месте", пишет он, прочитав первый том Haller'a Restauration der Staats-Wissenschaft (Восстановление науки о государстве); он увлечен его системой, жалеет, что не познакомился с нею ранее и сам обрушивается на защитников "фальшивой свободы, верховной власти народа, так называемого общего блага и пр. и пр. Это отсутствие всего Божественного, этот материализм, это заменение всего высокого и святого в душе человеческой арифметическими расчетами интереса (частного или общего, все равно), это презрение ко всему историческому, это заменение патриархальной верховной власти грубою властию народов, этот деспотизм книгопечатания, которое общим бедствием, то есть безнравственностью доктрин, губящих правило, заменило частные бедствия, происходившие от страстей одного и оставившие следы неглубокие, все это приводит в трепет". Революционная богиня разума не на престоле и никого не пугает более, но она терпима: это признак усталоста, мир могилы, состояние неестественное для человека. Надо, чтобы возвратилось "святое", религия: "в ней и гражданство, и свобода, и благородство души человеческой" (1833 г. 14/26 марта). "Что такое цивилизация? Собственность, идея правды, внимание ко всему умственному. Тут все формы годятся. Революция французская хотела всем дать вдруг иную схожую внешность и вздумала намазать ее на лицах кровавою кистью" (дневник, 27 марта/8-гo апреля 1839 г.).
   Понятно, как должен был отнестись Жуковский к движениям 1848 года. Они волнуют его, он говорит о них в своих письмах (напр. к Наследнику, в январе, 17 февраля, 1 марта 1848 г. и 29 января 1849 г.), противополагая "русскому великану", "мощному первенцу творенья" ("К русскому великану" 1848 г.)* - полувековую "мелодраму", которую сыграла Франция. Его "Четыре сына Франции" - представляют вольный перевод четырех строф, автором которых, как ему сказывали, была дспица Цедлиц; так отмечено на заглавном листке белового списка, сохранившего стихотворение; "пятая строфа прибавлена мною в начале 1849 г.", присоединяет Жуковский, но на ней он не остановился, 7-я строфа говорит о 2-м декабре 1851 г. И 4-я строфа не осталась без добавлений: Цедлиц писала в 1846 г., и Жуковский поясняет, что именно эта строфа "заключает в себе пророчество, исполнившееся в декабре 1848 г." В его переделке она и подписана 1849-м годом, и, вероятно, переделка этим не ограничилась. Сравнение первых 3-х строф с последующими указывает на разницу настроения: Цедлиц быстро, лирически характеризует события 1789, 1812, 1830 годов, Жуковский ужасается и морализует по поводу черни, наставленной "благим советом пушки", самодержавного народа, который спешит замазать на стенах "свободу, равенство и братство" - и не споется "с владыкою штыком". Суд Божий прав, обращается он к Франции:
  
   Из чаши,
   В которой буйно ты,
   Цареубийства ужас,
   Безверия чуму
   И бешенство разврата
   В один смешала яд -
   Святой воды здоровья
   Не можешь ты испить;
   Ни ты, ни зараженный
   Твоим безумством свет!
   Но есть спасенья чаша,
   Она перед тобой, -
   К ней, к ней со страхом Божьим
   И с верой приступи.
   ______________________
   * Напечатано первоначально в Русском Инвалиде вместе с экпромтом Тютчева. Сл. письмо Плетнева к Жуковскому 29 октября / 10 ноября 1848 г.
   ______________________
   Что такое Божия правда? В письме к наследнику цесаревичу 30 авг. 1843 г. Жуковский дает ему знакомые советы: не жертвовать настоящим верным благом вероятному будущему, частным благом общему, так называемому государственному, ибо "общее благо есть сумма благ частных. Может ли оно существовать в целом, когда нет его по частям?" Паче всего хранить Божию правду: "самодержавие есть только высшая степень покорности Божьей правде".Его опаснейший враг самовластие*. В 1847 голу он прочел речь своего "венчанного друга" (Фридриха Вильгельма) и восхищен ею; но будет ли она иметь влияние? "Слишком проникнут дьявольскою необузданностью наш век, чтобы понять и принять голос верховной Божьей правды"; наше время - "палач всякой правды"**. "Под развитием самодержавия разумеется твердейшее укоренение и распространение его патриархального могущества, которого источник и право есть верховная Божья правда"***. Иоанн Миллер заключил свою всеобщую историю словами: умеренность, порядок****; это правило, извлеченное им из истории, можно извлечь и из начала высшего и выразить словами: Божья правда*****. Либо, вместо умеренности, "золотая середина": реформа вовремя "по законувечной правды"******, "могущий русский великан, представитель русского самодержавия т.е. "высшей правды"*******. С Божьей правдойводворится и свобода, которая "не иное что, как личное благоденствие всех и каждого, хранимое властью, не жертвующее призраку благоденствия общего, а его в своем итоге производящее"********, ибо нельзя разрушить все частные земные блага, "чтобы на них построить Публичного безжизненного блага темницу". ("Странствующий Жид" 1851-2 г.).
   ______________________
   * Сл. письмо к нему же 1845, 23 августа.
   ** Из Эмса 2 июня 1847 года, к нему же; то же в письме к кн. Вяземскому, того же дня и года.
   *** "О стихотворении "Святая Русь" 1848 г.
   **** Сл. комментарий к этим словам в "Собирателе" 1829 г.: Хрестоматия для вел. кн. Александры Николаевны (Польза истории для государей).
   ***** "Самоотвержение власти" 1848 г. (сл. письмо к Наследнику 3/15 декабря 1848 г., 19/31 янв. 1849 г.).
   ****** "Теория и практика" 1848; повторено в письме к вел. кн. Константину Николаевичу 2/14 марта 1850 г. Сл. в дневнике 4 июня 1838 г. заметку о шведской конституции.
   ******* К Д. П. Северину 17 ноября 1848 г., Русский Архив 1900 г.; 9, стр. 43; к Булгакову 7 марта 1848 г. Русский Архив 1868 г., стр. 1470.
   ******** "О происшествиях 1848 г."
   ______________________
   Но чтобы, Божия правда водворилась, надо, чтобы она "цвела" в душе государей (Но трона красота - великая душа, "Императору Александру" 1814 г.). В "Собирателе" 1829 года говорится: "душа государя есть то же для нравственной жизни народа, что климат для жизни физической человека" ("Климат физический и нравственный"); "сила нравственная в душегосударей" (к Наследнику 1832 г., 5 ноября); лишь Божьей правдой сильны цари, "ею одною человек приобретает достоинство Сына Божия, она есть главное на земле, ибо частное на земле есть душачеловека. Царство исчезает; все, что человек создает, или не совершается, или обращается в прах; самый род человеческий есть только изменяющееся явление. Одно существует, одно принадлежит Богу на все века - наша душа и все то, что в ней сохранилось, взятое ею из временной жизни" (ему же 30 авг. 1843 г.). В письмах к государыне Жуковский указывает на место, которое Фридрих Вильгельм III займет, "в истории души царской, ибо на земле все для души"; "в наше время, когда все трещит и ломается, много спасательной силы заключено, быть может, в душевном союзе царей, согласных любовию к правде, вере и истинной свободе" (к Наследнику, Дюссельдорф, 12 окт. 1843 г.). Могущество царя опирается на нравственность народа, а для этого надлежит, "чтобы душа царевабыла святилищем этой нравственности" (ему же 15/27 дек. 1847 г.).
   Такой идеал мирной исторической эволюции, снившийся Жуковскому; возможна она лишь там, где, как у нас, сохранилось народно-историческое предание и еще почитаются устои древней жизни, пережившие все перевороты, включая петровский. Как относился Жуковский к последнему? В 1810 году он упрекал себя, что, не зная азбуки, взялся за авторство: "хвататься за трудное, не приготовив себя к успешному его исполнению работою продолжительною, есть свойство русских, за которое они должны благодарить Петра Великого"*. "В Сардамском домике" (апреля 1839) полно восторженного лиризма, как и послание к поэту Леннепсу (7/19 апреля 1839)** и письмо к императрице (из Гааги 17 апреля): "при взгляде на лачугу, где жил Петр Великий, слезы полились из глаз моих и нам в эту минуту стало понятно, почему между чувствами, проходящими по душе человеческой, одно из самых сладких есть благодарность Государю за отечество; оно именно потому так сладко, что оно совершенно бескорыстное. Благодарность не за себя, не за всех и за одно благотворное дело, а за пожертвование целой жизни святому делу, и радуешься, что находишь себя способным чувствовать такого рода благодарность***. Петра Великого давно нет, и его Сардамский домик чуть держится, но это место для русского имеет очарование невыразимое". Жуковский приводит здесь отрывок из своего послания к Леннепсу:
   ______________________
   * К Ал. Тургеневу 4 дек. 1810 года.
   ** Сл. дневник 1839 11/22 апреля: "Сочинил стихи Леннепсу, которые прочитал с удовольствием Толстому".
   *** Сходные идеи в черновом письме к вел. княгине Александре Федоровне (Дрезден 4/16 июня), ошибочно напечатанном в Щукинском Сборнике (вып. 1, стр. 66 след.), как обращенное к вел. кн. Николаю Павловичу. Жуковский говорит о своей прощальной беседе с прусским наследным принцем, которому всею душою желал счастия: "в желании счастия тому, кого судьба поместила на такую высокую степень, есть что-то возвышенное и благородное; все личное исчезает, слово счастие получает какой-то величественный смысл; думаешь не об одном настоящем, не об одних мелких, ежедневных обстоятельствах жизни; желаешь добра не одному, а в одном множеству, желаешь ему великого, прекрасного места в истории: такого рода чувство трогает душу, и я расстался с ним, будучи тронут не одною благодарностью за ту, смею сказать, дружескую ласку, с какою он со мною простился, но вместе и мыслию, что он способен получить то счастие, которого я искренно пожелал ему". Этого эпизода (стр. 67) нет в тексте письма, напечатанного И.А. Бычковым в Русской Старине 1901 г. октябрь, стр. 225. Сл. выше прим.
   ______________________
  
   Работником простым
   В Сардамской хижине великий царь таился
   И, плотничая там, владыкой быть учился.
   Там мыслию его корабль застроен тот*,
   На коем по волнам времен и поколений,
   Неизменяемый** средь бурных изменений,
   Им созданный народ
   Указанным путем*** плывет под флагом славы,
   Корабль великия Российския державы.
   ______________________
   * В печатном издании: здесь был его рукой корабль.
   ** В печатном тексте: неизменяемо.
   *** "Указанным путем" нет в печатном тексте.
   ______________________
   "И поверьте мне, что эта избушка, где я провел, один, незабвенные полчаса ... думал о Петре, живо вспоминая государя, о котором вообще как-то чаще думается здесь, где так много следов могучего сардамского плотника".
   Месяца два спустя Жуковский любовался в Петербурге Зимним дворцом, в один год вновь отстроенным после пожара 1837 года: "совершенный образец России: огромно, без точности, без общей связи, выражение одной общей воли, которая, повелевая, рабствует. Во всех мелочах отражает тот характер, который дал России Петр Великий: скорей во что бы то ни стало. Мы не идем вперед, а скачем от пункта к пункту, вперед ли, назад ли - все равно"*.
   ______________________
   * Дневник 1839 г. 27 июня.
   ______________________
   Еще в 1841 году в письме к вел. князю Константину Николаевичу (5/17 сентября) Жуковский характеризовал Петра как представителя "зиждущей силы", который вспахал дикую почву России и засеял ее семенами, уже давшими богатую жатву. Под впечатлением событий 1848 года, которыми полны его тревожные письма, его взгляды определяются: надо "китайскою стеною отгородить Россию от заразы", она есть отдельный, самобытный мир*. "А наша святая Россия? ... Ход Европы не наш ход; что мы у нее заняли, то наше, но мы должны обработывать его у себя, для себя, по-своему, не увлекаясь подражанием, не следуя движению запада, но и не вмешиваясь в его преобразование. В этой отдельной самобытности вся сила России. Она представитель чистого патриархального монархизма. Самодержавие в его полном, благотворном развитии есть ее доля, самодержавие без всякой примеси произвола"**. "А наша святая Россия? - повторяет он на следующий день. - О, она тверда собственной силой... Ее сила стоит на святом, вековом фундаменте самодержавия, ее эмблема - Александровская колонна! ... Россия, прежде безобразная скала, набросанная медленным временем, мало-помалу под шумом древних междоусобий, под громом половецких набегов, под гнетом татарского ига, в боях литовских, сплоченная самодержавием, слитая воедино и обтесанная рукой Петра... Для меня теперь стало еще яснее, что ход России не ход Европы, а должен быть ее собственный; это говорит нам вся наша история, вопреки тому насилию, которое сделала нам могучая рука Петра, бросившая нас на дорогу нам чуждую"***. Дальнейшее содержание этого письма развито в письме к князю Вяземскому по поводу его стихотворения "Святая Русь"; опущена фраза о "насилии" и выяснены природные устои русской жизни.
   ______________________
   * К наследнику 17 февраля 1848 г.
   ** К нему же 1848 г. 5 марта.
   *** Ему же 4 июня 1848 г.
   ______________________
   Такими устоями издревле были у нас церковь и самодержавие*, и "вера в святое" не исчезла, как на западе, от "едкой деятельности ума человеческого", от "злоупотребления ума". Это он исказил западную цивилизацию, истощил чувство, веру, уничтожил семью. Чтобы спасти себя, западу надо вернуться к вечным, покинутым им основам, нам следует только выдти из "бездейственного неупотребления ума" и пересоздать западную цивилизацию в свою собственную, на своих началах. Не даром "Святая Русь" - "ровесник христианской России"; Россия - политический термин, Святая Русь - "собственность русского народа", упроченная ему Богом. Не говорят об английском, немецком Боге, норусский Бог отразил "какое-то особенное народное предание о Боге, давнишнем сподвижнике Руси"; удивительное создание нашего ума, "отдельно существующее при вере в Бога христианского", выведенное русским народом из откровений его истории, соединяющее в одном слове "наше бодрое, беспечное авось ... с крепкою надеждою на высшее провидение"**.
   ______________________
   * Сл. статью "Самодержавие" в "Политических и философских заметках и мыслях В. А. Жуковского" I. с. стр. 49 след.
   ** "О стихотворении "Святая Русь" 28 июля 1848 г.
   ______________________
   Когда в 1850 году Жуковский резюмировал свои общественные взгляды в биографическом очерке, посвященном Радовицу, далеко было то время, когда князь Вяземский звал Жуковского к подвигу "гражданского песнопевца", но едва ли и в ту пору общественное миросозерцание поэта принципиально отличалось от воззрений его старчества; если кто изменился, так это князь Вяземский, автор известной записки к гр. Уварову; теперь он "задумчивый философ, тихий христианин, меланхолический затворник" (Плетнев К Жуковскому 28 февраля/11 марта 1849 г.), песнопевец "Русского Бога". Источника этих воззрений надо искать там же, где сложилось для Жуковского и его понимание поэзии; от Карамзина и послания к имп. Александру (1814 г.), через "Русского Бога" Кюхельбекера прямой путь к славянофилам; туда же шел последовательно и Гоголь. Достоевский будет говорить о "русском Христе", об "исключительно-религиозном призвании русского народа, "народа богоносца, имеющего внести "примирение в европейские противоречия". Если последние взгляды Жуковского еще при жизни его вызывали цензурные сомнения, то не по существу, а потому, что, отрицая противоположные, он невольно знакомил с ними читателя. Таково было Мнение Дубельта*, поданное 23 декабря 1852 г. в Главное Правление цензуры о последних сочинениях Жуковского: хотя с одной стороны одно имя автора ручается за благонамеренность его сочинений, с другой - результат всех его суждений в рукописи (за исключением только некоторых отдельных мыслей и выражений) клонится к тому, чтобы обличить человека, удалившегося от религии и представить "превратность существующего ныне образа дел и понятий на западе, тем не менее, вопросы его сочинений духовные слишком жизненны и глубоки, политические слишком развернуты, свежи, нам одновременны, чтобы можно было без опасения и вреда представить их чтению юной публики. Частое повторение слов свобода, равенство, реформа, частое возвращение к понятиям: движение века вперед, вечные начала, единство народов, собственность - есть кражаи тому подобным останавливают на них внимание читателя и возбуждают деятельность рассудка. Размышления вызывают размышления, звуки - отголоски, иногда неверные. Благоразумнее не касаться той струны, которой сотрясение произвело столько разрушительных переворотов в западном мире и которой вибрация еще колеблет воздух. Самое верное средство предостеречь от зла - удалить самое понятие о нем"**.
   ______________________
   * В письме 10/22 октября 1848 года Жуковский писал ему как к "любезнейшему дядюшке".
   ** Полное собрание сочинений князя Вяземского т. IX: Старая записная книжка 1813-52 г., стр. 48.
   ______________________
   Цензура не разрешила печатать сборник религиозно-нравственных статей Жуковского, посланный им Плетневу*. Жуковский недоумевал: "по моему направлению философическому я строгий христианин; я теперь вполне убежден, что не может быть другой философии, кроме христианской, то есть кроме основанной на откровении. О разных исповеданиях я не спорю; по моему глубокому убеждению я принадлежу православию и наиболее утвердился в нем в последнее время жизни, но это однако не приводит меня к мнению, что ни католик, ни протестант не могут быть верующими христианами... Относительно политики я, по глубокому убеждению, а не по страху полиции, верую в необходимость самодержавия и более всего желаю сохранить его для нашей России неприкосновенным; мнения, на этой базе утвержденные, не только не могут быть у нас вредны, но они необходимо должны быть пущены в ход, выраженные не лакейским официальным слогом, а словом сердца и ума, покоренного высшей правде". Сам он мог бы беспокоиться за статью о Радовице, которая, по содержанию, была его письмом к наследнику: заступаясь за Радовица, он говорил о его политике "не в том смысле, какой находит в ней наше правительство. Это письмо, вероятно, одобрено не будет, и его следовало бы вовсе исключить из манускрипта. Но это теперь уже не нужно". Он просил Плетнева взять рукопись из цензуры.
   ______________________
   * "Толстый том", о котором он говорил в письме к Плетневу 20 декабря 1848 года; "у меня есть довольно написано философических отрывков, они могут составить толстый том" (к нему же 29 сентября /11 октября 1849 г.). Переписка по этому делу между Плетневым и Жуковским продолжается с 1849 г. по 1851 г.: последнее письмо Жуковского 3/15 января, Плетнева 1/13 октября 1851 г. Следующие в тексте выписки сделаны из писем Жуковского 19/31 декабря 1850 и 3/15 января 1851 г. Сл. еще Соч. и переписка Я.К. Грота с П.А. Плетневым, т. III стр. 519 (Плетнев Жуковскому 7 августа 1850 г.). Сборник "философических отрывков" недавно найден К.Я. Гротом.
   ______________________
   Запрещена была и статья Жуковского: "Английская и русская политика", напечатанная им в Allgemeine Zeitung и, по его желанию, переведенная для Москвитянина Шевыревым*. Статьей по поводу стихотворения князя Вяземского "Святая Русь" Государь остался очень доволен и приказал напечатать ее, исключив все, касавшееся Реформации, "из чувства деликатности перед теми, которые в России реформатского исповедания"**.
   ______________________
   * Барсуков 1. с. X, стр. 192-3.
   ** Плетнев Жуковскому 29 октября/10 ноября 1848 г.
   ______________________
   Сенковский слышал о каком-то

Категория: Книги | Добавил: Armush (25.11.2012)
Просмотров: 338 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа