Тургенев Иван Сергеевич - Неосторожность

ши друзья...

   Дон Бальтазар. Друзья? какие у меня друзья? У меня нет друзей. Я останусь. А! сеньора, вы думали...

   Дон Пабло (кланяясь). Извините меня, сеньора, прошу вас. Я осмелился без вашего позволения войти к вам в комнату... Но меня прислал наш добрый алькад за вашим супругом... Любезный Бальтазар, все наши приятели тебя ожидают с нетерпением... ты им обещал тотчас вернуться... пойдем.

   Дон Бальтазар (нехотя вставая). Я немножко... устал... милый друг.

   Дон Пабло (отводя его в сторону, шёпотом). Баба! (Бальтазар хочет отвечать.) ...Тс... Она на нас смотрит... Мы и теперь его можем схватить,- но не ты ли сам согласился подвергнуть ее испытанию и по смотреть, что она сделает, когда будет знать, что ты не скоро придешь домой. (Громко.) Что за пустяки! ты устал... да разве ты старик? разве мы старики с тобой? полно притворяться, любезный... (Донье Долорес.) О! ручаюсь вам, сеньора, вы через неделю не узнаете вашего мужа... он мне сознавался сегодня, что ему надоело жить за городом, что он хочет переехать в Мадрид. Там-то вы заживете - будете выезжать, веселиться. (Смеется.) Как вам нравится намерение вашего супруга? Вы не ожидали такой внезапной перемены в нем?.. Да, да, вам еще предстоит много неожиданного. Но пойдем, любезный друг, ты видишь, донья Долорес устала; ей пора почивать; мы ей надоедаем. О! я уверен, она заснет сном безмятежным и спокойным, сном невинности... Да, кстати, милый Бальтазар, сегодня с самого утра ворон все каркает на крыше твоего дома; вели, пожалуйста, застрелить эту глупую птицу. Старые люди говорят, что ворон предвестник несчастья... Я хоть и не верю всем этим вздорам, но всё же лучше... Сеньора, желаю вам спокойной ночи.

   Дон Бальтазар. Прощайте; но клянусь вам честью...

   Дон Пабло. Что против воли вас покидаю. Ведь вот что ты хотел сказать, дружок? О, мой приятель, дон Бальтазар, настоящий придворный... Спокойной ночи, прекрасная и добродетельная сеньора! (Оба уходят. )

   Дон Рафаэль. Они ушли... сеньора.

   Донья Долорес (про себя). Этот Сангре ужасен... мне страшно, мне холодно... Эти взгляды, этот мрачный смех... Ах, я чувствую, я погибла...

   Дон Рафаэль. Сеньора...

   Донья Долорес (вставая). Это вы? И вы остаетесь, не уходите?

   Дон Рафаэль. Ваш муж ушел. Маргарита спит... (Донья Долорес молчит.) Боже мой! как вы прекрасны...

   Донья Долорес (с отчаянием). Нет, вы безжалостны! О, как я наказана за свои преступные желанья. (Бросается на софу.)

   Дон Рафаэль (долго молчит и смотрит на нее; потом несколько изменившимся голосом). Вы называете ваши желания преступными?.. Бедная женщина! Послушайте... я знаю, вам двадцать семь лет; лучшая половина вашей жизни скоро пройдет, а ваша первая, светлая молодость уже безвозвратно увяла... и вы проклинаете последнее робкое желание вашего сердца, последний крик души перед ее вечным молчанием! Послушайте: не вы одне продремали свои лучшие годы, не вам однем довелось узнать в одно и то же время жажду счастия... и собственное бессилие; но, пока еще время не ушло, не увлекайтесь ложной гордостью; вы боитесь преступления, а не боитесь старости. Как вы мало знаете жизнь! Простите меня... я, право, не знаю, что говорю, но жизнь людей коротка... жизнь женщины короче и тесней жизни мужчины, если мы жизнью называем свободное развитие всех наших сил. Подумайте... (Донья Долорес молчит.) Ради бога, поймите меня, сеньора... всё, что я сказал вам, нимало не относится., к нам... к нашему теперешнему положению. Признаюсь вам откровенно: я легкомысленный и, как говорится, беспутный человек. Я едва ли верю во что-нибудь на свете; я не верю в порок, а потому не верю и в добродетель. К чему вам знать, какими путями дошел я до этого не совсем веселого убеждения... и может ли занять вас повесть жизни погибшей, с намерением погубленной?.. Да, впрочем, нам и некогда много разговаривать. Признаюсь, я пришел сюда с не совсем хорошими мыслями... я имел о вас мнение... позвольте мне умолчать, какое именно... впрочем, это мнение относилось не к вам однем, но ко всем женщинам вообще... Оно ложно... разумеется, ложно... Но что прикажете делать? - глупая привычка! Вы видите, я откровенен; и потому вы мне поверите, если скажу вам, что я теперь вас глубоко уважаю... что ваши слова, ваши взгляды, ваша тревожная робость, какая-то непостижимо грустная прелесть, которою всё в вас дышит, всё ваше существо произвело на меня такое неизгладимое впечатление, возбудило во мне такую глубокую жалость, что я внезапно стал другим человеком... будьте покойны, я уйду, уйду тотчас, и даю вам слово не тревожить вас более никогда, хотя, вероятно, не скоро вас забуду.

   Донья Долорес. Вы должны уйти, сеньор. (Как будто про себя.) Мне страшно... мне кажется, я не переживу этой ночи: все эти люди - Маргарита, Сангре, мой муж... Я их боюсь... Я боюсь их...

   Дон Рафаэль. Бедная, бедная женщина!., право, я готов плакать, глядя на вас... Как вы бледны... Как вы дрожите... Как вы мне кажетесь одинокими на земле!.. Но успокойтесь. Ваш муж ничего не подозревает; я тотчас уйду - и никто, никто в мире, кроме вас и меня, не будет знать о нашем свидании.

   Донья Долорес. Вы думаете?

   Дон Рафаэль (садится подле нее). Вы меня не боитесь теперь - не правда ли? Вы чувствуете, что и я тронут, глубоко, свято тронут... что я теперь не в состоянии вас оскорбить. (Показывая на часы, стоящие на столе.) Посмотрите - через десять минут меня в этой комнате не будет...

   Донья Долорес. Я вам верю.

   Дон Рафаэль. Странным образом сошлись мы с вами... но судьба свела нас недаром... недаром по крайней мере для меня... Я бы хотел вам многое сказать... но с чего начать, когда через несколько мгновений...

   Донья Долорес. Скажите мне ваше имя.

   Дон Рафаэль. Рафаэль... Ваше имя - Долорес?

   Донья Долорес (печально). Долорес.

   Дон Рафаэль (тихим и тронутым голосом). Долорес! клянусь вам, я до вас не любил ни одной женщины... и после вас, вероятно, ни одной не полюблю... Тяжело мне с вами расставаться; но если мы переменить нашу судьбу не можем, если наше знакомство должно было так скоро прекратиться, тем лучше, может быть, для меня... Я недостоин вас - я это знаю; по крайней мере у меня будет одно чистое воспоминание... До сих пор я старался забывать всех женщин, с которыми сближал меня случай...

   Донья Долорес (грустно). Сеньор...

   Дон Рафаэль. Если б вы знали вашу власть надо мною; если б вы знали, какую перемену вы так внезапно произвели во мне!.. (Взглянув на часы.) Но я верен своему слову... Прощайте... мне пора.

   Донья Долорес (подает ему руку). Прощайте, Рафаэль.

   Дон Рафаэль (прижимая ее руку к губам). Зачем я вас узнал так поздно?.. Мне так грустно расставаться с вами...

   Донья Долорес. Вы меня не увидите более... Я вам говорю - я не переживу этой ночи.

   Дон Рафаэль (потупляет глаза и показывает на дверь). Хотите... Вы свободны...

   Донья Долорес. Нет, Рафаэль, смерть не хуже жизни.

   Дон Рафаэль (решительно). Прощайте.

   Донья Долорес. Прощайте, не забывайте меня.

   Дон Рафаэль (отскакивая). Боже!..

   Дон Пабло (донье Долорес). Это я. (Долорес с криком бросается головой в подушки софы.)

   Дон Рафаэль (быстро обнажая шпагу). Сеньор, я не безоружен.

   Дон Пабло (мрачно). Вижу... но я - вы видите - безоружен.

   Дон Рафаэль. Клянусь вам честью... Если б вы знали... эта дама невинна.

   Дон Пабло. Я всё знаю. Вам не нужно клясться.

   Дон Рафаэль. Но уверяю вас...

   Дон Пабло (с иронической улыбкой). Во-первых, я не требую от вас ни уверений, ни оправданий; а во-вторых, сеньор, ваше присутствие здесь неуместно... Не угодно ли вам пожаловать за мной?

   Дон Рафаэль. Но куда вы меня поведете?

   Дон Пабло. О, не бойтесь...

   Дон Рафаэль (перебивая его). Я никого не боюсь, милостивый государь!

   Дон Пабло. Если вы никого не боитесь, так идите за мной.

   Дон Рафаэль. Но куда?

   Дон Пабло. На улицу, не далее, как на улицу, мой милый Дон-Жуан... А там я с вами раскланяюсь - и до приятного свидания...

   Дон Рафаэль. Я должен вам повиноваться... я вас оскорбил...

   Дон Пабло (мрачно). А! вы сознаетесь, что вы меня оскорбили!..

   Дон Рафаэль. Однако - теперь я вспоминаю - не вы супруг сеньоры...

   Дон Пабло. Я здесь по его приказанию.

   Дон Рафаэль. Я готов, я иду, но... (Приближается к донье Долорес.)

   Дон Пабло. Сеньор, не забывайтесь!.. (Дон Рафаэль низко кланяется донье Долорес и умоляющим образом показывает на нее дону Пабло.) Понимаю... Но вы не имеете права даже сожалеть о ней... Завтра вы можете о ней молиться...

   Дон Рафаэль. Что вы сказали?

   Дон Пабло. О, ничего ничего! Я, знаете, старый шутник... Не угодно ли? (Показывает на дверь.)

   Дон Рафаэль. Идите вперед.

   Дон Пабло. Извольте. (Идет.)

   (Дон Рафаэль в последний раз с глубокой тоской взглядывает на донью Долорес и уходит за Сангре. Долорес остается одна; Маргарита тихо входит и становится подле нее.)

   Донья Долорес (приходя в память). Они его убьют... Сангре... где они... (Оборачивается и видит Маргариту.) А!

   Маргарита (спокойно). Что с вами, сударыня? Вы, кажется, не изволили ложиться почивать? Иль вы нездоровы?

   Донья Долорес. Маргарита... Я знаю - они хотят моей смерти... ну да - не притворяйся... ведь ты всё знала, всё слышала; ты сказала всё мужу - признайся... Вот ты смеешься, ты не можешь притворяться... да и к чему теперь? Скажи: тебе велено меня убить, дать мне яду, что ли? скажи...

   Маргарита. Помилуйте, сеньора - я вас не понимаю.

   Донья Долорес. Ты меня понимаешь, Маргарита...

   Маргарита (медленно). Вы, может быть, сеньора, поступили не совсем осторожно, но...

   Донья Долорес (бросается на колени). Скажи правду, умоляю тебя, скажи мне правду...

   Маргарита (долго смотря на нее). Передо мной... на коленях! (Наклоняясь к ней.) Ну да, да, ты права - я тебя погубила, слышишь, потому что я тебя ненавижу...

   Донья Долорес (с удивлением). Ты меня ненавидишь?

   Маргарита. Ты удивляешься? Ты не понимаешь причины моей ненависти? Помнишь ли ты дочь мою, Марию? Скажи сама - была ли ты лучше ее? или умнее? или богаче? Но она всю жизнь свою была несчастна - а ты...

   Донья Долорес (грустно). А я, Маргарита?

   Маргарита. Вы росли вместе, и в детстве всегда все тебя ласкали, а на мою дочь никто не обращал внимания... а она была не хуже тебя! Ты вышла замуж, разбогатела, а она осталась в девушках... Я была бедна - что же было мне делать? Господи боже! Зачем стала ты ходить к нам в твоих богатых бархатных платьях, с золотыми цепями на шее? (С упреком.) Ты хотела нам помогать? - Ты хотела нас унизить... Твое богатство вскружило голову моей Марии... она возненавидела всё - всю жизнь свою, нашу бедную комнату, наш садик, меня... Она боролась долго... и, наконец, убежала... убежала с любовником, который ее обманул, оставил... бросил; она не хотела вернуться ко мне, и теперь она, мое единственное дитя, бог знает где скитается, бог знает с кем... Не говори мне, что ты ничем не виновата... Я страдаю, я несчастна - кто же нибудь должен быть причиной моих страданий... я выбрала тебя. Ты, ты погубила мою дочь!.. Я знаю, что я грешу... но я и не хочу быть доброй... мое сердце пропитано желчью... а за этот вечер (оставайтесь, оставайтесь на коленях!), за этот один вечер я готова отказаться от рая...

   Донья Долорес (медленно встает). Благодарю вас, Маргарита... Я вас более не боюсь, потому что я вас презираю...

   Маргарита. Пустые громкие слова! Вы всё-таки меня боитесь!..

   Донья Долорес (отходит немного в сторону). Боже! сжалься надо мной! не дай мне погибнуть!

   Маргарита. Как я внутренно смеялась над вами, когда вы так искусно вытащили у меня из-за пояса ключ... Мне было велено оставить этот ключ в вашей комнате. Но вы сами догадались и избавили меня от хлопот... О, извините, я и теперь не могу не смеяться... (Донья Долорес смотрит на нее с холодным презрением.) Так... так... презирайте меня... мне весело... Теперь-то вы будете в моей власти! И избавиться-то вам от меня теперь невозможно!.. Дон Бальтазар вас никуда из дому не выпустит ни на шаг... и я буду неотлучно при вас - не легкая должность, признаюсь,- но насущный хлеб не достается даром... Впрочем, не угодно ли вам пожаловать в вашу спальню...

   Донья Долорес. Я останусь здесь...

   Маргарита (приседая). По приказанию дона Бальтазара...

   Донья Долорес (уходя, про себя). Эта старуха меня несколько успокоила... Я, право, уже думала, что они собираются меня убить... (Обе уходят.)

   Дон Бальтазар. Однако, право, ты поступил с ним так великодушно...

   Дон Пабло. В самом деле?

   Дон Бальтазар. Помилуй! проводил его с поклонами до улицы, а садовнику велел светить... У меня бы он так легко не отделался! Я бы велел Пепе проводить его другим образом...

   Дон Пабло. Зачем же ты поручил мне распоряжаться?

   Дон Бальтазар. Зачем... Зачем? я думал, что ты...

   Дон Пабло. Что я его вызову, убью, кровью его смою пятно с твоей чести, не правда ли? Чужими руками жар загребать так покойно, так удобно! а? дружище? Он мог тоже меня убить, потому что шпага была у него препорядочная; но надобно же надеяться на провидение, не правда ли, друг мой истинный, любезный Бальтазар? Оттого-то ты, должно быть, и не вошел со мною к ним... Такой сорванец может, пожалуй, сгоряча убить человека...

   Дон Бальтазар. Сангре, ты знаешь: я не храбр и не хвастаюсь храбростью... Но как же ты, ты мог выпустить этого нахала? Да он теперь смеется над нами...

   Дон Пабло. Не думаю.

   Дон Бальтазар. Разумеется, смеется... О! я задыхаюсь от досады... Он станет всем рассказывать свое приключение... А я с такою точностью соблюдал твои приказания... Нет, воля твоя...

   Дон Пабло. Вспомни, что я требовал от тебя совершенного повиновения; вспомни, что ты согласился на все мои требования, и потому изволь выйти из комнаты.

   Дон Бальтазар. Зачем?

   Дон Пабло. Мне надобно сперва поговорить с доньей Долорес.

   Дон Бальтазар. Тебе?

   Дон Пабло. Послушай, любезный Бальтазар... Я уверен, что ты завтра будешь меня благодарить. Ты ведь хоть и старше меня, но такая горячка... Этого любезного человека я выпустил оттого, что не хотел наделать шума в околодке, не хотел навлечь на тебя тьму неприятностей. Притом, ты сам знаешь - честь твоя в сущности нисколько не пострадала: мы ведь с тобой почти глаз не спускали с незваного гостя... Твоя жена довольно наказана за свое легкомыслие... Мы ее порядочно напугали... А ты готов теперь ее убить! Я тебя знаю: ты превспыльчивый человек.

   Дон Бальтазар. Ну, не убить... но, признаюсь, мне бы хотелось хоть на ней-то выместить всю мою досаду... С другой стороны, скажу тебе, Сангре, я рад, что мы ее подвергли, как ты говоришь, испытанию... Она была довольно холодна.

   Дон Пабло. Вы находите? Впрочем, в этом деле вы судья. По-моему, ей бы не следовало даже говорить с ним...

   Дон Бальтазар. Разумеется, ты прав совершенно... У меня нет нисколько твердости... ты прав.

   Дон Пабло. Ты знаешь, она меня боится. Я хладнокровно и спокойно растолкую ей ее вину. Ты будешь несколько дней сряду обращаться с ней вежливо, но холодно,- и понемногу всё придет в обыкновенный порядок. Она меня еще более возненавидит... но что же делать! я положил себе правилом: всем жертвовать для друга.

   Дон Бальтазар. Я знаю, ты редкий человек. Ну, изволь, поговори с ней; но скажи ей, что я ужасно рассержен, что... чтоб она трепетала! что я буду теперь держать ее взаперти, под тремя замками; скажи ей, что... что она... Ну, ты сам знаешь, что ей сказать!.. Да! как ты думаешь - не сказать ли ей, что мы убили этого негодяя?.. Да не забудь сказать ей, чтоб она... чтоб она трепетала! О боже мой, мне кажется, я умру... я в эту ночь совсем состарелся... целые десять лет жизни она у меня отняла! Но этот господин со мной не разделался; нет! я найму ловкого, молчаливого, надежного человека и где-нибудь в переулочке, вечерком, он тому нахалу запустит в бок кинжальчик.

   Дон Пабло. Вот что дело, то дело!..

   Дон Бальтазар. Запустит... Итак, ты хочешь с ней остаться? Ну, изволь - я пойду!

   Дон Пабло. Прощай.

   Дон Бальтазар (возвращаясь). Но будь неумолим!

   Дон Пабло. Хорошо.

   Дон Бальтазар. Строг!

   Дон Пабло. Слушаю.

   Дон Бальтазар. Жесток!.. Какие любезности он ей отпускал! а она-то, она-то... Да и он, правда, дурак порядочный - нашел время ораторствовать... А всё-таки дружка я угощу... Ну, прощай, Сангре. Я пойду к себе в кабинет и буду ждать тебя. Смотри же расскажи мне всё в подробности. (Уходит.)

   Дон Пабло (остается один; на столе слабо горит свечка; он долго ходит взад и вперед, потом вдруг подымает голову). Я решился! (Он подходит к двери и стучит. Выходит Маргарита.) Маргарита, попроси донью Долорес пожаловать ко мне...

   Маргарита. Слушаю.

   Дон Пабло (дает ей кошелек с деньгами). А потом ложись спать - и спи крепким сном... Ты меня понимаешь?..

   Маргарита (отталкивая его руку). Понимаю... Но мне деньги не нужны. (Она уходит и через несколько времени является с доньею Долорес.)

   Дон Пабло (Маргарите). Теперь ты можешь уйти... (Mаргарита немного колеблется и уходит. Донье Долорес.) Сеньора, не угодно ли вам сесть?.. (Он предлагает ей стул; она не садится и опирается рукою на стол. Сангре запирает все двери и подходит к ней.) Сеньора...

   Донья Долорес (слабым голосом и не поднимая глаз). Я устала, сеньор... Позвольте мне отдохнуть... Завтра я готова по мере возможности объяснить это странное... (Голос ее прерывается.)

   Дон Пабло. К крайнему моему сожалению, я не в праве отложить наш разговор до завтра... Не угодно ли вам выпить стакан воды?

   Донья Долорес. Нет... но позвольте вам заметить... я не обязана отвечать вам на ваши вопросы... Дон Бальтазар один...

   Дон Пабло (тщетно дожидается конца фразы доньи Долорес и после некоторого молчания). Сеньора... после того, что сегодня случилось, я бы не находился здесь с вами наедине без особенного приказания вашего супруга... Притом наш разговор будет либо весьма не длинен, либо так занимателен для вас и для меня, что вы не пожалуетесь ни на скуку, ни на усталость. Вы меня боитесь, сеньора,- я это знаю; но вы меня боитесь, как человека сурового и строгого, не как человека грубого и неприятного, а потому я надеюсь на вашу откровенность. Но вы устали... я прошу вас Сесть. (Донья Долорес садится; дон Пабло садится рядом с нею.) Я даже вовсе не намерен вас мучить расспросами. Я всё знаю - и вы знаете, что я всё знаю. Позвольте мне вам предложить один вопрос... Какого рода было то чувство, которое, как кажется, так внезапно овладело вами при виде этого молодого человека? (Донья Долорес молчит.) Сеньора, отвечайте мне, как бы вы отвечали вашему отцу. Согласитесь сами,- дон Бальтазар совсем иначе говорил бы с вами - не правда ли? Отвечайте ж мне хоть из благодарности за то, что я избавил вас от весьма неприятных объяснений... Если б вы знали, сколько в душе моей снисходительности, даже нежности...

   Донья Долорес. В вас, сеньор?

   Дон Пабло. Во мне, Долорес... (После некоторого молчания.) Я жду вашего ответа.

   Донья Долорес. Что мне сказать вам?.. Я, право, не умею даже назвать это чувство... Мгновенное забвение... неосторожность... глупость... непростительная глупость.

   Дон Пабло. Я вам верю, сеньора... И не правда ли, завтра же вы всё позабудете - и его, и ваши слова, и вашу, как вы говорите, непростительную неосторожность...

   Донья Долорес (с нерешимостью). Да... конечно... или, может быть, нет,- по крайней мере не так скоро...

   Дон Пабло. Разумеется, сеньора. Ваша жизнь, как жизнь почти всех замужних женщин, так однообразна, что подобное впечатление не может тотчас же изгладиться... Но ваше сердце, скажите, ваше сердце не будет долго помнить сегодняшнее происшествие?.. (Донья Долорес молчит.) Я уважаю ваше молчание... я вас понимаю, сеньора... Послушайте, ваш супруг прекраснейший, достойнейший человек,- но он не молод; а вы, вы еще очень молоды, а потому и не удивительно, что вы предаетесь иногда мечтаньям, не совсем позволительным, но неизбежным. До сих пор ваши мечтанья не принимали никакого определенного образа... а теперь... а теперь вы будете знать, о ком думать, когда в бессонную ночь будете сидеть у полураскрытого окна и смотреть на звезды, на луну... на этот сад, на этот темный сад, в котором он некогда ожидал вас... Не правда ли, сеньора?

   Донья Долорес (с замешательством). Сеньор...

   Дон Пабло. Я вас не обвиняю... я даже думаю, что с некоторой точки зрения сам дон Бальтазар должен радоваться сегодняшнему приключению... Он может быть уверен, что вы сами будете стараться избегать встречи с господином Рафаэлем... а между тем одно воспоминание такого рода не допускает возможности другого, нового впечатления... Извините мою откровенность, сеньора... да и, может быть, я ошибаюсь,- может быть, я придаю вам теперь или возбуждаю в вас мысли, которые вам и в голову не приходили... Скажите мне, ошибаюсь я или нет?

   Донья Долорес {решительно). Вы не ошибаетесь.

   Дон Пабло. Как ваши глаза вдруг вспыхнули!.. О да! вы меня ненавидите... я вашу ненависть прочел сейчас в вашем взгляде... да, вы будете думать, долго думать о нем. (Вдруг возвысив голос.) Так знай же, Долорес, что ты сейчас произнесла свой смертный приговор.

   Донья Долорес. Что вы сказали?

   Дон Пабло. Вас удивили мои слова? Но мне не должно притворяться: я решился сказать всё, что так давно ношу в сердце... и вы меня выслушаете, клянусь честью, вы выслушаете меня... (Она хочет встать; он ее удерживает.) Долорес, когда, два года назад, я в первый раз вас увидел, в тот же самый вечер я мечтал, как ребенок, о блаженстве быть с вами, в вашей комнате, наедине; потому что я полюбил вас тогда тотчас... Потому что я люблю вас, Долорес... (Молчание.) И вот мы с вами вдвоем, в вашей комнате,- а я... я не чувствую блаженства, я чувствую тоску и радость, странную, жгучую, мучительную радость... Но, боже, как мне выразить всё, что я чувствую!.. два года, два года неумолимого, непонятого молчания... два года!.. Неужели вы не могли догадаться, что я люблю вас страстно? неужели я так удачно умел скрывать свои терзанья, что ни разу, ни разу не изменил себе?.. А помнится, иногда я сижу подле вас, Долорес, не смею взглянуть на вас - но чувствую, что всё мое лицо так и дышит обожаньем и любовью... Неужели мое молчание не было во сто раз красноречивее водяных и вялых возгласов вашего Рафаэля... "Одно святое, чистое воспоминание" - вот какие пошлости нравятся женщинам!.. (Взглянув на Долорес и несколько опомнившись.) Долорес, я вижу, вы испуганы; мне, старику, стыдно безумствовать, стыдно плакать, но послушайте, хотите, я расскажу вам свою жизнь... Послушайте: я в молодости хотел поступить В монастырь... (Останавливается и смеется.) Я, кажется, совсем с ума сошел. (Начинает ходить по комнате. Долорес осторожно встает и быстро подбегает к двери, силится ее отпереть, силится кричать. Пабло подходит к ней и подводит ее к креслу.) Нет, вы не уйдете!

   Донья Долорес. Пустите меня...

   Дон Пабло. Как я глубоко оскорблен вашим торопливым страхом... О да! Вы меня не только не любите, вы меня ненавидите, боитесь меня...

   Донья Долорес. Да вы безумный!.. пустите меня...

   Дон Пабло. Вы не уйдете.

   Донья Долорес (с отчаянием). Да, точно; я не могу уйти... Радуйтесь, кошка,- попалась вам мышь в лапы,

   Дон Пабло. Прекрасно, сударыня; я готов продолжать ваше сравнение... Попалась в когти, говорите вы; а кто велел ей выходить... Сидел бы мышонок в своей норе да поглядывал бы на божий свет...

   Донья Долорес. Но я закричу... я буду звать на помощь.

   Дон Пабло (вполне овладевший собою). Э, полно вам ребячиться! или вы в самом деле мне поверили? Признаюсь, я и не подозревал в себе такого искусства притворяться и болтать... (Донья Долорес пронзительно смотрит на него.)

   Дон Пабло (мрачно). Нет!.. мне вас не обмануть... Вы знаете, вы теперь знаете, что я вас люблю.

   Донья Долорес. Но что мне за дело до вашей любви? Какое право дает вам ваша непрошенная, ваша навязчивая любовь? Стыдитесь, сеньор... два года живете вы почти под одной кровлей с человеком, которого вы называете своим другом, и два года носитесь с такими преступными и глупыми мыслями. (Дон Пабло молчит.) И притом вы всегда так красноречиво молчали...

   Дон Пабло. А вы хотели, чтоб я, человек немолодой, честолюбивый и упрямый, человек, которого надежды, убеждения и верования все перелопались, как мыльные пузыри, вы хотели, чтоб я болтал и вздыхал, как этот глупенький мальчик?

   Донья Долорес. Он умнее вас, сеньор, потому что хоть несколько приблизился к своей цели... Признаюсь, он мне понравился. А вы, сударь, вы хитры, надменны, молчаливы и застенчивы. Таких людей женщины не любят.

   Дон Пабло. Если б вы знали, Долорес, какое сердце вы теперь попираете ногами!..

   Донья Долорес. В самом деле? Впрочем, каждый человек воображает, что его сердце - сокровище, нетронутый клад... Я вас не хочу лишать вашего сокровища...

   Дон Пабло. О сеньора! как вы красно говорите!

   Донья Долорес. О сеньор! мне ли сравниться с вами! "Два года неумолимого молчания..." Неумолимого... мне это слово нравится.

   Дон Пабло. Не шутите кинжалом... можете обрезаться.

   Донья Долорес. Я вас не боюсь.

   Дон Пабло. Да, конечно; вы не боитесь меня с тех пор, как узнали, что я вас люблю... но берегитесь - моя любовь престранного рода... притом же и я теперь убедился, что вы не любите меня...

   Донья Долорес. Вы убедились... теперь; а прежде не были убеждены?

   Дон Пабло. Смейтесь, смейтесь надо мной... Если б вы знали, с какими чувствами я гляжу на вас... Как бы я охотно стал перед вами на колени, с каким наслаждением положил бы свою голову у ваших ног и ждал бы одного... одного рассеянного взгляда, как милости, если б не знал, что я только напрасно унижусь...

   Донья Долорес (с злою насмешливостью). Кто знает?

   Дон Пабло (задумчиво глядя на нее). И что мне понравилось в этой белокурой головке?.. Странно! на всех людей, с которыми случалось мне сближаться, как, например, на Бальтазара, имел я почти мне самому не понятное влияние... а на нее...

   Донья Долорес. Вы мне надоели!

   Дон Пабло (схватив ее за руку). Однако посмотри мне в глаза, посмотри мне в лицо... тебе некогда шутить, поверь мне... Или ты думаешь, что ты безнаказанно видела мои слезы? Как? - ты целые два года так беспечно, так бесстрастно терзала меня, а теперь смеешься надо мной? Или ты думаешь, что я не умею мстить?

   Донья Долорес (несколько дрожащим голосом). Вы меня не испугаете... я у себя в доме. Я, как дитя, поверила глупой шутке, которую вы разыграли надо мной... Да, да, не притворяйтесь удивленным... Вы, я знаю, сговорились с Маргаритой, с моим мужем и, может быть, даже с этим молодым человеком... но теперь я как хозяйка говорю вам как гостю, что я устала, что ваш разговор нисколько не занимателен, несмотря на ваше обещанье, и что я прошу вас удалиться... Я завтра же - я тотчас же передам дон Бальтазару всё, что вы мне говорили... Он не даст меня в обиду.

   Дон Пабло. Нет, сеньора, я не сговаривался с господином Рафаэлем, хотя, признаюсь, я научил Маргариту оставить ключ в вашей комнате, я научил дон Бальтазара сказать вам, что он ночь проводит у алькада, я посоветовал ему дать вам случай быть наедине с любезным гостем... Зачем я это всё делал, спросите вы меня? Спросите у человека, который не может удержать на скате горы своих лошадей, зачем он вдруг пускает их во всю прыть... Долго, медленно, целые два года созревала наша гибель... она созрела - я не мог удержаться и ударил по лошадям.

   Донья Долорес. Но повторяю вам, что мне за дело до ваших чувств, до вашей гибели?..

   Дон Пабло. Так... но и мне-то что за дело до вашего страха, до вашего негодованья?.. (Донья Долорес задумывается.) О чем вы задумались?

   Донья Долорес. Вы хотите знать, о чем я думаю... Я думаю о том, что если б у меня был муж гордый и смелый, истинный покровитель жены своей,- с какими горячими слезами я стала бы просить его заступиться за меня, наказать вас... с какою радостью приветствовала бы его как победителя!..

   Дон Пабло. Просите дон Бальтазара вызвать меня на дуэль...

   Донья Долорес. Сеньор, пора нам кончить эту шутку...

   Дон Пабло. Пора... вы говорите... пора...

   Донья Долорес. Итак... прощайте.

   Дон Пабло. Однако вы точно меня не понимаете?

   Донья Долорес (гордо). Милостивый государь, я не хочу вас понимать...

   Дон Пабло (кланяясь). Сеньора! какие мысли!

   Донья Долорес (презрительно). Так уж не хотите ли вы убить меня?

   Дон Пабло. Сейчас, мой милый, сейчас... Твоя жена всё еще в таком волнении. (Долорес хочет крикнуть. Он быстро выхватывает кинжал и молча угрожает ей. Она падает в кресла.) Приходи через четверть часа, дружок.

   Дон Бальтазар (за сценой). Хорошо.

   Дон Пабло (приближаясь к Долорес). Долорес... вы понимаете, что после сегодняшнего вечера мои отношения к вам и к вашему мужу изменяются совершенно... Я чувствую: я не могу ни расстаться с вами, ни позабыть вас; вы меня любить не можете, и потому пускай же совершится неминуемое. Я предаюсь, я повинуюсь неотразимому влеченью... я не противлюсь... я и не хочу противиться. О! я верю в судьбу... одни лишь дети в нее не верят... Она послала этого мальчика... Он говорил и как будто хвастался тем, что не верит ни в порок, ни в добродетель... шут! ребенок! Он верит в счастие... а я! (Задумывается.)

   Донья Долорес (трепетным голосом). Сеньор, сеньор дон Пабло... неужели ж, неужели ж вы не шутите? О, разумеется, вы шутите! Вы хотите меня... убить... Вот вы смеетесь. Мы, женщины, всегда бог знает какие небылицы придумаем, боимся сами не зная чего; но сознайтесь, вы говорили так странно... и... спрячьте этот кинжал, ради бога; послушайте, сеньор: я вас не люблю... то есть вы говорили, что я вас не люблю; но вы сами, вы всегда были так угрюмы, так молчаливы... могла ли я думать...

   Дон Пабло. Сирена!..

   Донья Долорес. Сангре, выпустите меня... Право, я устала от всех сегодняшних происшествий; я дон Бальтазару ничего не скажу, клянусь вам богом... Вы будете по-прежнему ходить к нам... вы останетесь нашим другом... и я...

   Дон Пабло. Твои слова напрасны, Долорес.

   Донья Долорес. Послушайте, вы хотели меня напугать... Вы достигли своей цели, посмотрите, я вся дрожу; перестаньте же меня мучить...

   Дон Пабло. Я вас долго мучить не буду.

   Донья Долорес. Не принимайте такого торжественного вида, Пабло... рассмейтесь; я хочу... слышите, я хочу, чтоб вы рассмеялись...

   Дон Пабло. Женские хитрости теперь неуместны, Долорес...

   Донья Долорес. Сангре! опомнитесь! что с вами? Сжальтесь надо мной... Чем я виновата перед вами, Сангре? Неужели мои глупые выходки могли до такой степени озлобить вас?.. Боже мой! неужели я умру сегодня, в этом платье, в этой комнате?.. Я еще так молода, Пабло... сжалься! не губи моей молодости!..

   Дон Пабло. Вместе с твоей молодостью погибнет и моя поздняя молодость. Пока ты будешь жива, мне не будет покоя... (Подходит к ней.)

   Донья Долорес (с ужасом). Но зачем вы хотите меня убить?

   Дон Пабло. Кровь имеет очищающую силу. Молись!

   Донья Долорес (бросаясь на колени). Сангре, ради неба...

   Дон Пабло. Долорес, твой жребий выпал. Ты умоляешь камень, который тебе падает на голову...

   Донья Долорес (с отчаянием). Да почему вы знаете, что я не полюблю вас никогда?

   Дон Пабло (с иронической улыбкой). Почему?.. Долорес! одно лобзание...

   Донья Долорес (вскакивая). Подите прочь! О, я вас ненавижу, слышите ли? я вас ненавижу... Я не стыжусь всех слов моих, потому что я надеялась обмануть вас. Но мне досадно, что вы не дались в обман... Я буду защищаться, я буду звать на помощь...

   Дон Пабло. Долорес...

   Донья Долорес. Я не хочу умирать! Ко мне! ко мне!

   Дон Пабло. Молчи.

   Донья Долорес. Спаси меня! спаси меня, Бальтазар!

   Дон Бальтазар (за дверью). Что за крик?

   Донья Долорес. Он хочет убить меня, Бальтазар!

   Дон Пабло (догоняя ее). Всё кончено!

   Донья Долорес (с отчаянием). Да, всё, отвратительный старик! Я люблю Рафаэля!

   Дон Пабло. Молчи! (Он убивает ее.)

   Донья Долорес. А! (Умирает.)

   Дон Бальтазар (вламывается в дверь и с ужасом останавливается на пороге). Боже мой! что это значит?

   Дон Пабло. Это значит, что я любил твою жену...

  

  

  

  

   Граф Пабло (хлопотливо секретарю). Готовы ли мои бумаги? Мне пора...

   Секретарь (почтительно). Вот они, ваше сиятельство. (Оба выходят.)

  

  

  

   Драматургия составляет особую и существенную часть творческого наследия И. С. Тургенева. Тургенев не только автор нескольких шедевров, вошедших в золотой фонд русского классического репертуара и завоевавших признание деятелей и теоретиков международного театра, он создал свою драматургическую систему. Несмотря на споры, которые велись в течение десятилетий вокруг вопроса о сценичности пьес Тургенева, споры, порожденные глубокой оригинальностью художественных принципов его драматургии, творчество Тургенева оказало заметное влияние на развитие русской драматической литературы и театра.

   Работа над произведениями в драматическом роде составила важный этап в творческом развитии Тургенева. Театр, связанные с ним литературные жанры: драматургия, диалоги, предназначенные для концертного исполнения, оперные либретто, театральная критика - живо интересовали Тургенева на протяжении всей его жизни. Однако совершенно определенный период - 1840-е годы, в особенности же конец десятилетия и начало 1850-х годов - были временем наиболее интенсивной деятельности писателя в области драматургии, наиболее углубленных его размышлений над вопросами истории и теории драмы.

   Сороковые годы принесли Тургеневу первые серьезные литературные успехи. Робкий неофит, сознававший незрелость своих литературных опытов в конце 1830-х годов, в конце следующего десятилетия он был уже одним из выдающихся писателей, автором, произведения которого воспринимались как события в художественной и умственной жизни общества.

   В 1840-х годах получила признание поэзия Тургенева и совершился его переход к повествовательной прозе. В это время сложились основные черты его творческой манеры как рассказчика, новеллиста и сформировался принесший ему славу цикл "Записок охотника". Здесь Тургенев сумел выразить свое последовательное категорическое неприятие крепостнических отношений, выступил как горячий защитник крестьян, тонкий наблюдатель и поэт народной жизни. Сороковые годы были временем наибольшего сближения Тургенева с демократами, знакомства и общения с Белинским и Герценом, увлечения Фейербахом. Беседы с Белинским, влияние великого критика, "пророка" молодых писателей-реалистов, ощутимо в ряде рассказов "Записок охотника". Отголоски этого влияния можно усмотреть и в драматургии Тургенева. Современное состояние драматургии не удовлетворяло Белинского: "Драматическая русская литература представляет собою странное зрелище,- писал он в 1845 году.- У нас есть комедии Фонвизина, "Горе от ума" Грибоедова, "Ревизор", "Женитьба" и разные драматические сцены Гоголя - превосходные творения разных эпох нашей литературы и, кроме них, нет ничего" {Белинский, т. 9, с. 346.}. Это, опубликованное в конце 1845 г., суждение Белинского и другие аналогичные его высказывания {Там же, т. 7, с. 83, т. 8, с. 65 и др.} имел в виду Тургенев, ссылаясь на мнение "Отечественных записок" как на совпадающее со своим: "Мы не станем повторять уже не раз высказанные на страницах "Отечественных записок" мнения о Фонвизине, Грибоедове и Гоголе: читатели знают, почему первые два не могли создать у нас театра; что же касается до Гоголя, то он сделал всё, что возможно сделать первому начинателю, одинокому гениальному дарованию: он проложил, он указал дорогу, по которой со временем пойдет наша драматическая литература; но театр есть самое непосредственное произведение целого общества, целого быта <...> Семена, посеянные Гоголем,- мы в этом уверены,- безмолвно зреют теперь во многих умах, во многих дарованиях" (наст. изд., Сочинения, т. 1, с. 236-237). Так сформулировал Тургенев в 1846 году свои взгляды на положение русского театра и задачи драматургов. Он был убежден, что кризис театрального репертуара может быть преодолен усилиями писателей, стоящих на уровне современного развития литературы, высшим достижением которой в области драматургии ему представлялись пьесы Гоголя. Из среды последователей Гоголя, утверждал Тургенев, выдвинутся авторы, которым суждено будет обновить репертуар театра. Себя он причислял к писателям этого направления и перед собою ставил определенные серьезные задачи, в решении которых, впрочем, как он думал, он будет поддержан литераторами одного с ним поколения и сходных творческих устремлений.

   Важное место в системе взглядов Тургенева 1840-х годов занимала высказанная им в статье о драме С. А. Гедеонова "Смерть Ляпунова" мысль о том, что явления искусства порождаются и определяются исторической жизнью общества. Через все его критические статьи как лейтмотив проходит утверждение, что достоинства и недостатки произведений искусства, в особенности же драматических произведений, суть зеркало отношений и взглядов народа в определенную эпоху его исторического бытия. Капитальным недостатком драны Гедеонова Тургенев считает ее подражательность, мозаичность, многочисленные заимствования из отечественной и зарубежной драматургии, которые могут быть обнаружены в ее тексте и, свидетельствуя о начитанности автора, вместе с тем говорят о полной его несостоятельности как художника; "...только живое нас занимает, а всё механически составленное - мертво" (там же, с. 240).

   Особенность подхода Тургенева к проблеме формирования новой реалистической русской драматургии состояла в том, что, основываясь