Свенцицкий Валентин Павлович - Смерть - Книги

В. П. Свенцицкий

Смерть

Драма в трёх действиях

--------------------------------

Текст печатается по изданию: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2008. С. 226-269.

Публикатор: С. В. Чертков

--------------------------------

Посвящается моей матери

Тот, кто видел лицо смерти, не мог не видеть при свете молнии и лица истины.

Габриеле д'Аннунцио "Джиоконда"

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЭДГАР ГЕДИН, знаменитый композитор.

ВАНДА, его жена.

АРНОЛЬД РЕЛЛИНГ, молодой человек, 22 года.

КАРЛ ВИНДИГ, композитор.

ФАННИ ВИНДИГ, его жена.

САДОВНИК.

ДЕВОЧКА С ФИАЛКАМИ.

ДВА МАЛЬЧИКА.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Большая, со вкусом обставленная комната на даче Эдгара Гедина. Несколько бюстов, картины, мягкая мебель. Стеклянная дверь на балкон отворена. По обе стороны двери окна. Они тоже отворены. Видны цветущие яблони. Яркий, солнечный день. ВАНДА стоит против окна, вся залитая солнцем. Ей не более двадцати трёх лет. Черты лица строгие, почти классические; фигура стройная, гибкая, сильная. Движения то слишком сдержанны, то преувеличенно развязны, точно она стыдится своей молодости, красоты, своего тела и постоянно силится преодолеть свою стыдливость. Одета с большим вкусом. В дверях ЭДГАР ГЕДИН, высокий, сухой, без бороды и усов, с сильной проседью. Он в изящном летнем костюме, в руках мягкая шляпа с широкими полями.

ГЕДИН. Я пойду к морю.

ВАНДА (продолжая смотреть в сад). Ты что-то хотел сказать?

ГЕДИН. Да-да! Надо велеть садовнику обрезать яблоню, которая у моего окна.

ВАНДА. Хорошо.

ГЕДИН. Цветы обсыпаются прямо на стол.

ВАНДА. Хорошо. Я скажу.

ГЕДИН уходит. Тишина. Слышно, как в саду поют птицы.

(Кричит в сад). Эдгар! Ты забыл ключ. Подожди, я сейчас... (Берёт со стола ключ, бежит в сад.) Как же вы прошли? Разве калитка не заперта?

АРНОЛЬД (из сада). Вы думаете, я не умею лазить через заборы?

Звонкий смех.

Это сломало ветром. Надо сделать подпорку, она не погибнет.

ВАНДА (из сада). Какое солнце!

АРНОЛЬД (на балконе). Профессор, по обыкновению, пошёл гулять?

ВАНДА. Да. Он всегда гуляет перед вечерними занятиями.

АРНОЛЬД (входя в комнату). А экскурсия наша опять не состоялась.

ВАНДА. Это какой-то миф.

АРНОЛЬД. Наоборот, всё чрезвычайно просто, если бы я только мог решить. Я никогда ничего не могу решить.

ВАНДА. Вам нужно брать пример с Эдгара.

АРНОЛЬД. Да... Я ему так завидую.

ВАНДА. Тому, что он аккуратно, каждый день, ходит гулять?

АРНОЛЬД (серьёзно). Всему... У профессора есть определённое призвание - это всё.

ВАНДА. О, когда вам будет пятьдесят лет...

АРНОЛЬД (перебивая). Напротив, старость только увеличивает сомнение.

ВАНДА (задумчиво). Да, в Эдгаре есть что-то страшно определённое.

Пауза.

АРНОЛЬД. Хорошо здесь работается профессору?

ВАНДА. Он кончает последнюю часть своей симфонии.

АРНОЛЬД (с энтузиазмом). Это будет его величайшее творение. Он говорит о своей симфонии, как пророк.

ВАНДА. Последние дни Эдгар работает по ночам.

АРНОЛЬД. Какое счастье работать ночью! Творить новую, свободную жизнь, когда всё погружается в сон. Один на вершине горы. И кругом море звуков. Волшебный мир звуков. Незримая, таинственная жизнь.

ВАНДА (тихо). От симфонии Эдгара веет ужасом смерти.

АРНОЛЬД. А разве выразить в звуках весь ужас смерти - это не значит поднять жизнь на новую высоту?

ВАНДА (встаёт). Я совсем забыла. (Подходит к балкону и кричит в сад.) Садовник!.. Ах, ты здесь. Надо подрезать яблоню у окна профессора.

САДОВНИК (из сада). Срубить совсем?

ВАНДА. Нет - чтобы цветы не падали на его стол.

САДОВНИК. Хорошо, хорошо. Сейчас можно будет сделать.

АРНОЛЬД (подходит к окну). Какая роскошь!

Ванда молча смотрит в сад.

Кажется, никогда ещё так не цвели яблони.

ВАНДА. Начали обсыпаться. (Пауза. Делает движение, как бы купаясь в солнечных лучах.) Какое солнце! Только весной бывает такое солнце.

АРНОЛЬД. Профессору следовало бы гулять в саду. В цветах столько музыки. Если уметь прислушаться к этому саду, можно было бы услыхать не одну симфонию.

ВАНДА (идёт на прежнее место). Эдгар ходит гулять к морю.

АРНОЛЬД. Вы удобно устроились. От вас до моря, я думаю, можно дойти минут в десять.

ВАНДА. Летом я каждый день буду ходить купаться. Постойте, однако. Я сегодня всё забываю. Вы, может быть, голодны?

АРНОЛЬД. Говоря откровенно, да. Дома пообедать не успел.

ВАНДА (быстро встаёт). Вы бы сказали.

АРНОЛЬД. Я тоже забыл.

ВАНДА уходит. Слышно пение птиц. Кричит кукушка.

Сколько я проживу лет... (Считает.) Раз, два, три, четыре... (небольшая пауза) пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать... (Пауза.) Ах ты, глупая...

ВАНДА входит с подносом.

Почему вы сами?

ВАНДА. Эдгар опять прогнал горничную.

АРНОЛЬД (ест очень быстро). Весной у меня развивается какой-то безумный аппетит.

ВАНДА (ласково смотрит на него). Молодость.

АРНОЛЬД (улыбается). Мы с вами почти ровесники.

ДЕВОЧКА (из сада, в окно). Фиалок не возьмёте ли?

ВАНДА. Фиалки! (Быстро идёт к окну.) Совсем распустились! (Берёт букет. Прижимает его к лицу.)

Пауза.

АРНОЛЬД. Вы не заметили... сегодня какой-то особенный день...

ВАНДА (тихо, не отрываясь от букета). Заметила...

АРНОЛЬД. Что это?

ВАНДА. Не знаю... Как будто бы всё оживает. Всюду цветы и солнце!

Пауза.

Вы никогда не учились музыке?

АРНОЛЬД. Нет. Но иногда мне кажется, что я создан быть композитором.

ВАНДА (шутливо). Вы слышите симфонии?

АРНОЛЬД. Нет, не симфонии. Но какие-то ликующие, стремительные мелодии.

ВАНДА. Фиалки совсем живые...

АРНОЛЬД (внезапно). Вот смотрю я на вас... Нет, я, кажется, с ума сошёл.

ВАНДА (смеётся). Ну?

АРНОЛЬД. Вы не рассердитесь?

ВАНДА. Нет.

АРНОЛЬД. Как вы могли выйти замуж за профессора?

ВАНДА (покраснев и смешавшись). То есть, почему... Я не совсем понимаю...

АРНОЛЬД (сконфузившись). Простите, Бога ради... Это, может быть, ужасно глупо.

ВАНДА. Нет, право. Почему вы так сказали?

АРНОЛЬД (восторженно). Вы сегодня точно цветущая яблоня!

ВАНДА (спокойно). Эдгар был моим учителем.

АРНОЛЬД. Да-да, знаю... Как можно около вас писать такую симфонию и около профессора... так расцвести...

ВАНДА (снова краснея). У Эдгара есть какая-то великая идея, к которой он стремится всю свою жизнь с железной непреклонностью.

АРНОЛЬД (задумчиво). Он достигнет её в своей симфонии.

ВАНДА. Он стал рассеян. Говорит точно сам с собой. Кругом никого не замечает.

АРНОЛЬД. Великий художник и не может никого замечать. Он вечно на ледниках, где свистит ветер... Блестит молния... Поёт хор таинственных голосов... На земле люди такие незаметные...

ВАНДА. Вы про другое... У Эдгара совсем не то...

АРНОЛЬД (с живостью). Это грубейшая ошибка, что наша жизнь не очень разнообразна. Жизнь должна быть разнообразной, должна искриться миллионами огней. Но у нас всего-навсего какой-то семисвечник.

ВАНДА. Как вы не похожи на Эдгара!

АРНОЛЬД (не слушая). Вот я о себе вам скажу. Кто такой я вот здесь, в нашей теперешней жизни? Никто. Мне нет места. Вы скажете - молодость. Нет, нет! Это совсем не то. Я художник. Я чувствую в себе все силы художника. Моё воображение создаёт волшебные грёзы. Я вижу красоту в каждой былинке. Она вливается в мою душу, как солнечный луч в распускающийся цветок. Мои уши слышат неведомые простым людям мелодии. Творческие силы подымают меня, как лёгкую птицу - широкие белые крылья... Я живу не одну свою жизнь - я изживаю десятки воображаемых жизней... Но я не писатель, я не музыкант, я не живописец, не зодчий. И не потому, что я не учился. Нет. Я мог бы учиться - и был бы плохим музыкантом, плохим поэтом, посредственным живописцем. Я чувствую, что мои силы могут найти своё приложение в какой-то совсем другой жизни; что здесь, у нас, где всего семь свечей, моему огню нет места. Это я, мужчина. Формы, в которые может вылиться моя деятельность, всё же разнообразнее. А женщина?

ВАНДА. Да, да... Я сама часто думала совсем так же. Эдгар говорит, что всё в жизни надо понимать через смерть.

АРНОЛЬД. Может быть. Может быть, для того, чтобы понять, какой жизнь должна быть. Но нашу семисвечную жизнь и понимать нечего. Учительница, кассирша, фельдшерица, музыкантша, жена, прислуга, артистка, швея... ну ещё пять, шесть, десять этикеток... Вот и всё. Но где же, в чём же выразится вся душа женщины, со всеми безграничными своими силами? Нет, нужно всю жизнь перестроить сверху донизу. Я не о политических и социальных побрякушках говорю. Всю, всю! Там, внутри, чувствуешь, как горит, переливается самоцветными камнями какая-то скрытая жизнь. А здесь - учительница, переводчица, жена, кассирша... Где же те силы, которые дадут возможность наконец прорваться на свет Божий великой симфонии, разрывающей на части человеческую душу? Если бы только когда-нибудь это случилось, какое бы безграничное счастье ожидало человечество. Земля бы наконец примирилась с небом. Симфония понеслась бы от земли к небесам. И воочию чудо свершилось бы: и земля и небо стали единым, великим целым!..

ВАНДА (возбуждённо смеясь). Я сделала открытие.

АРНОЛЬД (серьёзно). Открытие?

ВАНДА. Могу указать вам ваше призвание.

АРНОЛЬД. А именно?

ВАНДА. Вы - проповедник.

АРНОЛЬД (меняя тон). У меня одно время была мечта поступить на сцену.

ВАНДА. Вы, на сцену?

АРНОЛЬД. Да. Мне казалось, что это моё призвание. Я часто мысленно сочинял драмы и сам же разыгрывал главного героя. (Улыбается.) Мать всегда замечала во мне перемену и говорила: "Ты, кажется, сегодня в новой роли". И до сих пор иногда я чувствую себя в жизни, как на сцене.

ВАНДА. Теперь я вижу, что вы художник, значит, настоящей жизни не знаете.

АРНОЛЬД. Что вы! Да я уверен, что профессор знает жизнь как никто другой.

ВАНДА. Вы думаете?

АРНОЛЬД. Уверен. Только великие художники знают настоящую жизнь.

ВАНДА. Он о жизни говорит с ненавистью.

АРНОЛЬД. Это не ненависть, а ревность.

ВАНДА (с чувством боли). Ужели Эдгару жизнь пропела симфонию смерти? Вы слышали вторую часть?

АРНОЛЬД. Нет.

ВАНДА. Это песнь самой смерти! (Тихо.) Иногда мне кажется, что нельзя жить. Там, на горе. Если ветер поёт всегда такую песнь.

АРНОЛЬД. Жизнь всякого художника - загадка.

ВАНДА. Которую он способен разгадать менее, чем кто-нибудь другой.

АРНОЛЬД. Во всяком случае, он гибнет, чтобы разгадать её.

САДОВНИК (из сада). Спилил. Только не знаю, довольно ли.

ВАНДА (подходит к окну). Там две большие ветви в цвету. Ты обе спилил?

САДОВНИк. Нет, одну. Та, которая повыше, до окна не достаёт.

ВАНДА. Ну, хорошо. Если понадобится, другую можно потом.

АРНОЛЬД (подходя к окну). Нынешний год вам придётся нанимать караульщика.

ВАНДА. Вы думаете, так много будет яблок?

АРНОЛЬД. Ещё бы! Весь сад в цвету. Деревья совсем без листьев, все белые.

ВАНДА. Половина пустоцвет. (Наклоняется в окно, срывает ветку яблони.)

АРНОЛЬД. Видите - завязь.

ВАНДА (нюхает). Почти не пахнут.

Арнольд наклоняется и тоже нюхает. Пауза. Они стоят молча, оба залитые солнечными лучами.

Если бы можно было поверить, что новая жизнь действительно будет...

АРНОЛЬД. Будет.

ВАНДА. И мы доживём? При нас?

АРНОЛЬД. Как хочется сказать - да!

ВАНДА (грустно). И не можете?

АРНОЛЬД. Себе говорю. Твержу каждый день.

ВАНДА. А других не хотите обманывать?

АРНОЛЬД. Всё равно не поверят.

ВАНДА. Смотрите: это пустоцвет. (Обрывает цветок и рассыпает лепестки на подоконник.)

АРНОЛЬД. Надо в себе услыхать жизнь, которая рвётся наружу.

ВАНДА. И тогда?..

АРНОЛЬД. Тогда нельзя не поверить в её торжество.

ВАНДА. А смерть?

АРНОЛЬД. Что смерть?

ВАНДА. Смотрите, они обсыпаются - дня через два сад отцветёт.

АРНОЛЬД. Надо прислушаться к своей душе.

ВАНДА. Там не только жизнь, но и смерть.

АРНОЛЬД. Я смерти не слышу.

ВАНДА. Никогда?

АРНОЛЬД. Когда слышу жизнь... А вы?

Ванда молча стряхивает лепестки на пол. Пауза.

ВАНДА (сама с собой). Вы совсем непохожи на Эдгара.

Пауза.

АРНОЛЬД (решительно). Я хотел вам задать вопрос.

ВАНДА (возбуждённо смеётся). Опять. О том же?

АРНОЛЬД (волнуясь). Не смейтесь. Это совсем не любопытство. Я должен знать. Только вы не сердитесь.

ВАНДА (смеясь). Если нельзя ответить, я не отвечу. Вот и всё... (Быстро идёт к балкону.) Фанни Виндиг... ах, оба!..

Входят Карл Виндиг с женой. Совершенно одинакового роста, оба низенькие, довольно полные. Он в очках, с седыми бакенбардами, без усов. Она в чёрном чепце. Похожи друг на друга. Оба улыбаются доброй, радостной улыбкой.

ФАННИ. Вот и мы, госпожа профессорша!.. (Целует её.)

КАРЛ. А где же маэстро?.. (Пожимает руку Арнольду.) Вы, кажется, доктор?

АРНОЛЬД. Нет. Я без определённых занятий.

ВАНДА. Художник.

КАРЛ. А... Это тоже хорошо! Очень, очень рад...

ФАННИ (оживлённо и несколько восторженно). Ну что у вас за сад, что за сад! Прямо очарование! Весь в цвету. Я даже такого цвета и не видала.

КАРЛ. Масса птичек. Целый концерт.

ФАННИ. Мы с Карлом не удержались и прошлись по саду.

КАРЛ. Вы по воскресеньям пускаете гулять детей из колонии?

ВАНДА. Да, здесь такой хороший воздух. И они очень бывают довольны.

ФАННИ. Воображаю восторг детей!

КАРЛ. А солнце печёт, как летом.

ВАНДА. Не хотите ли выпить воды с сиропом?

Фанни и Карл смотрят друг на друга

КАРЛ (улыбаясь). Я бы не отказался.

ВАНДА. Ну конечно. Ведь так жарко.

ВАНДА уходит. Молчание. Карл продолжает улыбаться.

КАРЛ (к Арнольду). Вы... вы... молодой человек... простите, я не знаю, как ваше имя.

АРНОЛЬД (просто). Арнольд.

КАРЛ. Постоянный житель здешний?

АРНОЛЬД. Нет, я живу в городе.

КАРЛ (улыбаясь). Музыкант?

АРНОЛЬД (тоже улыбается). В душе.

КАРЛ (смеётся).

ФАННИ. Все молодые люди - музыканты в душе.

КАРЛ. А все музыканты - в душе юноши.

Оба смеются. ВАНДА приносит поднос с водой, стаканами, сиропом и ставит его на стол.

ВАНДА. Я к вам вчера собиралась. Да всё как-то некогда.

КАРЛ. Всё ухаживаете за профессором.

Смеётся и пьёт воду. Наливает стакан и подаёт Фанни.

ФАННИ (берёт стакан). Молодые люди и должны ухаживать за стариками.

ВАНДА. В таком случае я отказываюсь от молодости.

КАРЛ (сияя). Скоро ли маэстро подарит нас новым творением своего гения?

ФАННИ. Я благоговею и боюсь его музыки. Это так глубоко, так глубоко, что я почти не могу!..

ВАНДА. Эдгар через неделю кончит.

КАРЛ (с умилением). Эдгар - великий композитор.

ФАННИ. Карл посвятил ему свой новый вальс.

КАРЛ (конфузясь). Как же, как же... На днях занесу вам.

ВАНДА. И сыграете.

ФАННИ. Очень миленький вальс. "Белые цветочки". Уж признаюсь: мы пробовали с Карлом танцевать под него. (Смеётся.) Карл насвистывал, а я аккомпанировала.

КАРЛ (совсем сконфузившись). Ну, не совсем так...

Смеются.

АРНОЛЬД. Вы давно знаете профессора?

КАРЛ (живо). Вместе учились. Как же. В одной консерватории.

ФАННИ. Как сейчас помню его молодым. Мы боялись его до смерти. И все были влюблены. (Смеётся.)

ВАНДА (серьёзно). А он?

КАРЛ. Он был тогда влюблён в первую свою жену.

ФАННИ. Бедная, бедная Беата.

ВАНДА (к Арнольду). Вы знаете, что первая жена Эдгара отравилась?

АРНОЛЬД (поражённый). Нет. Давно он овдовел?

КАРЛ. Через год после свадьбы.

ФАННИ. У неё должен был родиться маленький. И представьте, она отравилась за несколько дней!

ВАНДА (в сильном волнении). Я никогда не слыхала этого!

КАРЛ. Эдгар не любит вспоминать...

ВАНДА. Вы говорите, она отравилась за несколько дней?

КАРЛ. Да. Уехала из города. У них была другая дача на самом берегу моря. И там отравилась.

ФАННИ. Говорят, она была ненормальная.

ВАНДА. Эдгар никогда мне этого не рассказывал.

КАРЛ. Как же. Мы потом долго не оставляли Эдгара одного, боялись катастрофы. Он сделался точно безумный. И ночью и днём мы охраняли его. Слава Богу, всё кончилось благополучно. (Улыбается.) Мы сохранили миру гения.

Пьёт. Наливает стакан и подаёт Фанни.

ВАНДА (в раздумьи). Вы слышали вторую часть его симфонии?

КАРЛ. Нет. Маэстро держит от нас, композиторов, своё творение в тайне. Боится, что мы перехватим. (Смеётся.)

ФАННИ. Нам тоже принесли фиалки.

ВАНДА. Через несколько дней симфония будет кончена.

ФАННИ. Ну что за аромат из сада! Прямо очарование!

Пауза. Поют птицы.

КАРЛ (улыбается). Концерт.

Пауза.

А, сам профессор. (Смотрит в окно.) Идёт, по обыкновению, без шляпы. Ничего перед собой не видит. Витает за облаками. Ну вот, споткнулся... (Смеётся.)

Входит ГЕДИН. Рассеянно кладёт шляпу на стул. Несколько мгновений как будто бы никого не узнаёт.

ГЕДИН. А, Карл, здравствуй... здравствуйте... Ты давно, да?..

КАРЛ (с нежностью). Только что пришли. Ты, однако, устал. (С тревогой смотрит на него.) Бледный какой.

ГЕДИН. Море сегодня шумит, как перед бурей... Совсем свинцовое.

КАРЛ. Тебе надо развлечься: хочешь, я принесу свой новый вальс?

ГЕДИН. Спасибо... друг мой... спасибо... Сегодня море изумительное...

ФАННИ. От такого сада можно и к морю не ходить.

ГЕДИН (смотрит, как бы не понимая). Да-да, конечно...

КАРЛ. Ты бы отдохнул.

ГЕДИН. Ещё два дня... (Восторженно.) Ещё два дня, Карл, и труд моей жизни завершён!

КАРЛ (полушутя). Ну да, все композиторы так думают: у них всякая новая вещь - последняя.

ГЕДИН (строго). Я не напишу больше ни одной ноты.

АРНОЛЬД (подходит к профессору). Вы кончите симфонию через два дня?

ГЕДИН (как будто бы сам с собой). Да-да... Ещё две ночи.

АРНОЛЬД. Вы назовёте её симфонией смерти?

ГЕДИН (не слушая). Остался заключительный гимн...

ВАНДА (тихо). Я слышала вторую часть.

АРНОЛЬД (с чувством). Вы создали великое произведение, профессор.

ГЕДИН. После этой симфонии можно сжечь всё, что я писал до сих пор.

КАРЛ (улыбаясь). Ну, весь ты в этих словах!

ГЕДИН (сурово). Да, да, сжечь... Всё до последнего лоскутка.

КАРЛ. Беда с этими героями.

ГЕДИН (торжественно). Только теперь я понял всё!

АРНОЛЬД (с энтузиазмом). Это будет первое откровение новой жизни.

Кричит кукушка.

ВАНДА (у окна). Сколько я проживу лет? (Считает.) Раз, два, три...

ГЕДИН. Мне осталось, может быть, самое трудное, но оно уже звучит в моей душе.

ВАНДА. Я проживу три года. (Нервно смеётся.)

АРНОЛЬД. А я одиннадцать.

КАРЛ (к Эдгару). Ты задумал нечто колоссальное.

ГЕДИН (говорит, как бы не видя никого перед собой). Я хочу показать миру смерть. Во всём безумном её величии. Я хочу пропеть гимн вечной смерти. Её никто не знает, как я. Я слышу её страстные поцелуи. Они обжигают, как лёд. Смерть звучит во всём. Прислушайся. Листья шелестят... жужжат пчёлы... Детский смех... Везде она. В небесной синеве, в цветах, в людях, в море... Во всём, что дышит и радуется. Бездонный, безбрежный океан звуков. Прислушайся... Всё поёт вокруг нас... Каждый атом дрожит как струна. Миллионы голосов. Подымись над миром. Ты услышишь: эти голоса сольются в великую симфонию смерти. Вселенная - грандиозный оркестр, восставший из хаоса с единою вечною целью - сыграть симфонию смерти.

Карл хочет что-то сказать, Арнольд удерживает его.

(Совершенно забыв окружающих.) Раньше я слышал лишь отдельные смутные звуки. Ловил их. Искал их. Писал бессильные подделки. Вся симфония ускользала. Дразнила, манила. Звучала где-то совсем близко. Я ждал терпеливо. Ждал, изнывая от нетерпения. Когда же?! Когда же?! И вот внезапно в моей душе прозвучала Вечность. Я узнал. Я боялся верить тому, что слышу. Не разрозненные голоса, не чудовищный хаос - гармонию, законченную, как мир, услышал я... Это пели белые яблони, ночные звёзды, морской прибой... И земля и небо... Всё растворилось и стало песнью, и эта победная песнь прозвучала в моей душе. (Тихо.) Я слышал, и чудилось мне, что там, в беспредельных пространствах, эти звуки застывают неподвижно; становятся видимы для глаз... образ вечной смерти встаёт... (Приходя в себя.) Карл... Да, ты принёс свой вальс, спасибо, друг... Я действительно устал...

КАРЛ (машет рукой). Ну, что там вальс... Эдгар, Эдгар!.. Ты гений... но не понимаю я... Вот сад цветёт. Птички поют. Где же тут симфония смерти? (В сильном волнении, не находя слов.) Благоухание... Сам говорит - детский смех... Живёт всё... ликует... Я не понимаю... Я не понимаю...

ГЕДИН. Да-да, Карл... я знаю... знаю...

КАРЛ (от волнения совершенно не зная, что сказать). А птички, птички, я тебя спрашиваю...

АРНОЛЬД (подходит к профессору). А потом?

ГЕДИН (пристально смотрит на него). Это всё.

АРНОЛЬД. Человечество услышит симфонию, а потом?..

ГЕДИН (медленно). Когда прозвучит последний гимн смерти... Она воцарится безраздельно... Она будет - всё!

АРНОЛЬД (тихо). Я понимаю.

Пауза.

ДЕВОЧКА (из-за окна). Фиалок не надо ли?

ВАНДА (нервно). Давай, давай.

Подходит к окну и берёт большой букет фиалок. Все смотрят на неё.

ГЕДИН. Как твоё здоровье, Ванда?

ВАНДА. Здоровье?.. Да я и забыла... Давно всё прошло.

ГЕДИН. У тебя цветущий вид. (Пристально смотрит на неё.)

ВАНДА. Ты что?

ГЕДИН. Мне показалось, у тебя румянец.

ВАНДА (с нервным смехом). Не полагается?

АРНОЛЬД. Госпожа профессорша не хочет стариться.

ГЕДИН. В самом деле?

ВАНДА (смеётся). Да, я ещё хочу пожить.

ГЕДИН. Ты, может быть, по крайней мере, не откажешься поухаживать за стариком?

ВАНДА (молча рассматривает букет).

ГЕДИН. Простите... я пойду работать...

Идёт к двери.

ВАНДА (смеётся). Эдгар, Эдгар!..

ГЕДИН (останавливается и с удивлением смотрит на неё).

ВАНДА (продолжая смеяться). Держи! (Бросает ему букет.)

Букет ударяется о плечо Гедина и падает на пол.

ВАНДА (серьёзно). Не поймал...

ГЕДИН молча уходит. Неловкое молчание.

КАРЛ. Вы согласны, господин Реллинг, с профессором?

АРНОЛЬД. Ни с одним словом... Но профессор имеет право так говорить.

КАРЛ (быстро приходя в волнение). Как это возможно?! Всюду симфония смерти. Ну, а птички, я вас спрашиваю? (Махнув рукой.) Нет, он и сам слышит жизнь. Просто это капризы, или как там...

АРНОЛЬД (подходит к окну). Для профессора этот сад - венок живых цветов над чьей-то великой могилой...

Пауза.

ФАННИ. Я не могу слышать без улыбки детский смех.

Слышатся звуки рояля. Длинная пауза. Музыка обрывается.

КАРЛ. Ну, нам пора.

ФАННИ. Мы ещё пройдёмся по вашему очаровательному саду. (Целует Ванду.)

КАРЛ (дружески Арнольду). Заходите к нам. Мы с Фанни поиграем в четыре руки. Наша дача на верхнем шоссе.

АРНОЛЬД. Я зайду. С удовольствием.

Все идут к двери. Снова слышатся звуки рояля.

ФАННИ (прощаясь у двери, смотрит на Арнольда и на Ванду улыбаясь). Ну совершенно жених и невеста!

Фанни и Карл смеются.

ОБа. Прощайте. (Уходят.)

Ванда и Арнольд стоят молча. Звуки рояля слышнее.

АРНОЛЬД. Пойдёмте в сад.

Оба медленно проходят в дверь. Музыка обрывается. Сцена некоторое время пуста.

ГЕДИН (из дальней комнаты). Ванда!.. Ванда!.. (Ближе.) Ванда! Ты где?.. (Быстро входит, крайне взволнован. С ужасом оглядывается назад, смотрит по сторонам. Кричит в сад.) Ванда!.. Где же ты!..

ВАНДА (из сада). Сейчас иду. (Торопливо входит в комнату. С беспокойством.) Что ты?

ГЕДИН (с трудом подавляя волнение). Ничего... Я не мог найти папку... (Быстро берёт её за обе руки.) Ванда... когда я работаю... ты должна сидеть в моей комнате!.. Слышишь!..

ВАНДА (отступая, тихо, но твёрдо). Я не могу...

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Рабочий кабинет профессора. В глубине комнаты рояль. Около него кресло с высокой спинкой. Небольшой стол, заваленный нотной бумагой и рукописями. У окна большой письменный стол. На стене старинные часы с маятником. ГЕДИН задумчиво ходит по комнате.

ВАНДА (входит в кабинет). Я не помешала?

ГЕДИН (продолжая ходить). Нет-нет, нисколько... Я не написал со вчерашнего вечера ни одной ноты.

ВАНДА. Ты устал, потому и не работается.

ГЕДИН. Я похож на безумного скупца над грудой золота. (Возбуждённо.) Ты не находишь?..

ВАНДА (неохотно). Нет, не нахожу.

ГЕДИН. Мне жалко расстаться со своим сокровищем. То, что написано, - то не моё.

ВАНДА. Ты говоришь только о своей симфонии.

ГЕДИН (не слушая). Ещё несколько дней.

ВАНДА. Может быть, затворить окно? Сыро из сада.

ГЕДИН (не отвечая). Это последняя отсрочка... Я не заметил, как прошла ночь.

ВАНДА. Эдгар, мне надо поговорить с тобой.

ГЕДИН (останавливаясь). В чём дело, мой друг?

ВАНДА. Серьёзно поговорить.

ГЕДИН. Ну, да... я понимаю...

ВАНДА. Я хотела дождаться, когда ты кончишь свою работу.

ГЕДИН. Дождаться, когда я кончу...

ВАНДА. Да, потому что мне не хотелось расстраивать тебя.

ГЕДИН (резко). Что-нибудь о любви?

ВАНДА (холодно). Да. О любви.

ГЕДИН (раздражаясь). Неужели не всё ясно: я люблю тебя. Ты знаешь. Не могу же я клясться, как какой-нибудь школьник...

ВАНДА (с иронией). Нет, лучше говори о симфонии. Ты только тогда похож на самого себя.

ГЕДИН. Ну, постой. Давай о любви. Ты хочешь знать, люблю ли я тебя? Да, люблю. Ты замечаешь во мне холодность? Но я не мальчишка, чтобы изливаться с утра до ночи.

ВАНДА. Если ты будешь говорить в таком тоне - лучше не говорить вовсе.

ГЕДИН. Но, дорогая Ванда, я же не отказываюсь. Если ты находишь нужным...

ВАНДА. Ты ошибаешься. Я вовсе не хотела спрашивать тебя, любишь ты меня или нет.

ГЕДИН. Но тогда я не понимаю...

ВАНДА. Я тебя достаточно спрашивала об этом. Но ты, Эдгар, ни разу не поинтересовался узнать, люблю ли я тебя по-прежнему.

ГЕДИН (останавливается против Ванды). Я никогда не сомневался...

ВАНДА. Мы должны объясниться. Вчера я почувствовала, что нельзя откладывать.

ГЕДИН. Говори. Я слушаю. (Ходит.)

ВАНДА. Я много думала о нашей жизни с тобой. С первого дня свадьбы. Ты работал. Уносился на вершины гор. А я всё думала. Ты не замечал меня, а я с тебя не спускала глаз. Всё, что я хочу сказать, пережито мной за эти три года нашей совместной жизни. Но ещё несколько дней тому назад я не сумела бы сказать тебе ясно и просто о своём решении.

ГЕДИН. Что же произошло за эти несколько дней? Впрочем, я знаю.

ВАНДА (холодно). Что?

ГЕДИН (желчно). Ты - молодая женщина. Я тебя ни в чём не виню. Это так понятно. Все делают то же самое.

ВАНДА. Выражайся яснее.

ГЕДИН. С удовольствием. Тебе нужен молодой муж. Я старик. Я ещё жив. Остаётся завести молодого любовника.

ВАНДА (с холодной брезгливостью). Ты почти прав.

ГЕДИН. И прекрасно. Я-то тут при чём? Пожалуйста!

ВАНДА (с изумлением). Это говорит гениальный художник...

ГЕДИН (резко). Это говорит старый муж.

ВАНДА. Да, да... старый, обыкновенный слабый, злой старик.

Пауза.

ГЕДИН (нетерпеливо). Но в чём же дело, однако?

ВАНДА. Когда я выходила замуж, я не обманывала тебя, Эдгар. Я жила твоим творчеством. Мне так хотелось быть около тебя. Служить тебе. Ты творил сказочную жизнь... Жизнь! вот что тянуло к тебе. Быть источником вдохновения для великого художника - может ли быть большее счастье, можно ли жить более полной, более яркой жизнью. (Грустно.) Ведь ты говорил мне, Эдгар, что я твоя муза...

ГЕДИН (тихо). Я тоже тебя не обманывал. Ты была и есть источник моего вдохновения.

ВАНДА. Теперь?

ГЕДИН (взволнованно). Да. Теперь. Я не могу и не хочу объяснять тебе этого. Я не видал, чтобы в ком-нибудь так трепетала жизнь, как в тебе. Ты часто опускаешь ресницы, потому что боишься блеска собственных глаз. На твоих щеках не бывает румянца, но твоя кровь жжёт тебя самоё... Ну да, да... теперь...

ВАНДА (с изумлением). Ты так говоришь... И я, я была музой твоей последней симфонии?..

ГЕДИН (резко). Да.

ВАНДА. Я отказываюсь понимать тебя.

ГЕДИН. Это совсем и не нужно. Ты хотела со мной говорить о деле.

ВАНДА. Ты думаешь, мне легко было жить эти три года? С каждым годом чувствовать себя всё больше и больше ненужной для тебя. Отрываться от жизни. Терять под ногами почву. Падать в какую-то старую ненужную бездну... Я умирала, задыхалась на твоих глазах - я гибла... А ты...

ГЕДИН (в сильном волнении). Да, да, это так!

ВАНДА. Ты жил на пустынном острове. Среди моря звуков, слышных одному тебе. Я перестала их слышать... Меня окружила безмолвная пустота...

ГЕДИН. Но что ты хочешь? Это так. Это должно было быть так.

ВАНДА (пристально смотрит на него). Ты никогда мне не говорил, что Беата отравилась за несколько дней перед тем, как у неё должен был родиться ребёнок.

ГЕДИН (поражённый). Вот что произошло за эти дни...

ВАНДА. Ты никогда мне не говорил об этом.

ГЕДИН (с силой). Она отравилась... слышишь!.. (Меняя тон.) Я всё ещё не могу понять, какое у тебя ко мне дело.

ВАНДА. Я слышала вторую часть твоей симфонии. Вчера ты говорил о ней. Пусть ты гений. Я ничего не понимаю. Во мне всё содрогалось от твоих слов. Пойми. Пойми... Вот ты говоришь, во мне скрытая жизнь. Она рвётся наружу. Она тянулась к тебе, Эдгар. Теперь... теперь нет у меня врага более ненавистного, чем ты. Когда ты играл, ты казался мне безобразным трупом, который протянул ко мне застывшую руку. Я едва не лишилась сознания.

ГЕДИН (злобно). Симфония написана.

ВАНДА. Пусть... Но я больше не могу жить с тобой, я уйду... я буду жить...

ГЕДИН. Живи... где хочешь... Через три дня зазвучит моя песнь...