Страхов Николай Иванович - Мои петербургские сумерки

  

  

   (*) Сочинен³е Николая Страхова, издателя Сатирическаго Вѣстника, Переписки Моды, Карманной книжки и проч. 2 Части, въ Санктпетербургѣ, 1810.

  

   Ненадобно судить о книгъ по назван³ю, которое иногда у господъ сочинителей принимается не въ обыкновенномъ значен³и, а иногда и совсѣмъ ничего не значитъ. Мы подумали было тоже о Петербургскихъ сумеркахъ; но по счаст³ю скоро вспомнили объ Авлѣ Гелл³и, которой назвалъ книгу свою Аттическими ночами, потому только, что писалъ ее по ночамъ въ области Аттической.

   Сумерки составлены изъ отдѣленныхъ подъ разными заглав³ями статей: сентиментальныхъ, сатирическихъ, топографическихъ, историческихъ и моральныхъ. Не ищите въ нихъ ни взаимной между собою связи, ни плана, ни послѣдовательнаго порядка. Отъ Надежды незапный переходъ къ Осени, отъ Осени къ Невской улицѣ.

   Отъ Фейерверковъ къ Обелиску Румянцова, отъ Переплетчика къ Памятнику Суворова, отъ Кандитеровъ къ Потемкину, отъ Городской полночи къ Ивану Великому и такъ далѣе. Это галлерея картинъ разной величины, разныхъ родовъ, и не одинакаго достоинства,

   Сатирическ³я статьи, безъ сомнѣн³я, понравятся всѣмъ тѣмъ, кои съ удовольств³емъ читали Сатирической Вѣстникъ и Переписку Моды. Онѣ имѣютъ очевидное преимущество передъ другими статьями, и показываютъ съ выгодной стороны дарован³е сочинителя: слова въ нихъ по большей части правильнѣе, мысли свободнѣе, нежели въ другихъ мѣстахъ той же книги. Вотъ описан³е такъ называемаго Бульвара:

   "Предки наши {Часть I, стр. 29.} теряли жизнь сидючи, а нынѣ насталъ вѣкъ потери оной стоючи, ходя и внѣ дома. Прогулка располагаетъ всѣмъ образомъ жизни до такого степени, что всякому пр³ѣзжему и давно здѣсь небывавшему непремѣнно нужно прежде всѣхъ мѣстъ идти на бульваръ. Тамъ онъ узнаетъ, что нынѣ просыпаются въ XI часовъ утра, начинаютъ прогулку въ II часа за полдень, продолжаютъ до IV, садятся за столъ въ V, кончатъ обѣдъ въ VI часовъ; потомъ, кто черезъ два, кто черезъ три часа, но почти всѣ, бѣгутъ на бульваръ, гдѣ остаются лѣтомъ до II, а зимою до IX часовъ. Тамъ онъ узнаетъ, что нынѣ дошли до умѣн³я не токмо терять ночь, но и время сна, которой проводя въ другихъ упражнен³яхъ, принуждены занимать на оной отъ каждаго угара жизни по пяти часовъ и болѣе. Отъ того происходитъ, что нынѣ въ столицахъ совсѣмъ нътъ утра.

   "Но посмотримъ, что дѣлается на бульварѣ? Красавицы сносятъ туда свои личики на показъ; дурныя и старыя ищутъ тѣхъ, которые бы ихъ увѣрили въ противномъ тому. Молодые мущины промѣниваютъ свои сердца, вмѣсто вчерашнихъ черныхъ глазъ, голубымъ; вмѣсто вчерашняго орлинаго, маленькому носику. Модные слѣпцы въ очкахъ пришедши всѣхъ смотрѣть, стараются между тѣмъ всѣхъ увѣрить, что они ничего невидятъ. Пр³ѣзж³е думаютъ найти здѣсь тѣхъ, до которыхъ имѣютъ дѣло. Праздные вѣрятъ, что набредутъ на какой нибудь щастливой случай. Среди тѣсноты и толчковъ ученые надѣются придумать какую-нибудь важную истину. Игроки ищутъ денежныхъ понтеровъ, или богачей, которые имѣя на рукахъ бостонъ всегда играютъ на восемь. Стихотворецъ прибѣгаетъ вылѣчить инфламмац³ю произшедшую въ языкѣ отъ того, что онъ никому не успѣлъ еще прочесть своихъ прекрасныхъ стиховъ. Сластолюбецъ двигается, чтобы помочь сварен³ю желудка; а облѣнивш³йся богачь думаетъ удивишь всѣхъ знакомыхъ тѣмъ, что онъ вышелъ на воздухъ. Растовщикъ и закладчикъ навѣдываются, кто на дняхъ болѣе прочихъ проигралъ или промоталъ. Болтуны спѣшатъ все пересказать, любопытные все узнать, а безпечные все забыть.

   "И такъ бульваръ для праздныхъ людей есть средство никогда не быть съ самимъ собою; женой, дѣтьми, старыми пр³ятелями, дѣлами и совѣст³ю, вѣрной способъ вмѣсто десяти добрыхъ дѣлъ и десяти полезныхъ мыслей ни одного не сдѣлать и ни одной не имѣть. Бульваръ сдѣлался сходьбищемъ, куда идутъ торговать щаст³е, покупать весел³е, прицѣниваться къ найму друзей, нанимать и наниматься любишь."

   Замѣченныя слова и фразы показались намъ сомнительными. Строг³е читатели можетъ быть найдутъ въ предложенной выпискѣ еще что-нибудь, требующее поправки. Прибавимъ, что правописан³е въ Сумеркахъ весьма неправое. Прихотливый наборщикъ ставилъ буквы по своему произволу; а корректоръ не поправлялъ ошибокъ, вѣроятно, чтобы позабавишься надъ его простотою. Г-ну Сочинителю, напечатавшему Сумерки собственнымъ иждивен³емъ, надлежало бы посмотрѣть за исправност³ю. Въ прочемъ теперь найдено, что Орѳограф³я не есть необходимая наука. Стихотворцы наши сочиняютъ знаменитыя трагед³и, эпопеи, оды, не имѣя понят³я объ орѳограф³и и другихъ частяхъ грамматики. И такъ оставимъ мѣлочи и выпишемъ изъ Сумерекъ еще статью, по которой читатели могутъ судишь о достоинствѣ книги.

   Ч. I. стр. 59. "Недавн³е и нынѣшн³е нравы и обычаи". Въ недавн³я времена Русск³е пр³учались только къ Европейскимъ обычаямъ; а нынѣ собственныхъ своихъ совсѣмъ не помнятъ и не знаютъ.

   "Дворяне не учили дочерей своихъ даже и Русской граматѣ, опасаясь, чтобы онъ не научились писать къ мущинамъ; но нынѣ и страхъ сей миновался, и переписка сдѣлалась не нужна, потому что мущины безотлучно находятся при дочеряхъ.

   "Недавно дворянск³я дѣти выучивали не далѣе букваря, а съ псалтыря на вѣки разставались со чтен³емъ книгъ: но нынѣ онѣ столь твердо выучиваютъ Французской языкъ, что совсѣмъ забываютъ природной, а чтен³е начиная со сказокъ, продолжаютъ до непонимаемыхъ ими философическихъ системъ.

   "Дарован³е и достоинство молодаго человѣка состояло въ томъ, чтобы онъ умѣлъ быть въ компан³и, имѣлъ бы хорошую фигуру и чинъ для четырехъ лошадей. Но нынѣ почитаютъ съ великими дарован³ями того молодаго человѣка, которой путешествовалъ въ чужихъ краяхъ, которой на вопросы по Русски отвѣчаетъ по Французски; за низк³е поклоны притрогивается только къ заду шляпы; привѣтствующихъ не слушаетъ; отъ подходящихъ отворачивается; не узнаетъ сестръ и братьевъ; безъ очковъ ничего не видитъ; безъ переводчика ничего не разумѣетъ; разсказывая о Французскихъ обрядахъ, ко всякому слову прикладываетъ у насъ въ Парижѣ, а хвалимое Русское удостоиваетъ однимъ тфуй, тфи и тфа! Друг³е молодые дворяне ищутъ военной службы для того, чтобы скорѣе оставить родительской домъ, завести хватскую коренную лошадь и къ ней на пристяжку завивную, имѣть страшныя бакенъ-барты, сыскать великой кредитъ на честное слово, великое множество любовницъ на пустыя увѣрен³я и великое множество домовъ на рекомендательныя письма. За это блаженство потачливыя матери тихонько отъ отца пересылаютъ сынкамъ тысячныя вспоможен³я, а отцы въ явь продаютъ знатную часть имѣн³я для оплаты ихъ долгомъ. Наконецъ отецъ беретъ промотавшагося сына въ отставку, а мать женитъ его на богатой.

   "Не давно во многихъ честныхъ домахъ и самыя взрослыя дѣвицы спрашивали и узнавали, какъ должно одѣться по модъ; а нынѣ и та изъ нихъ малолѣтная, которая не выучила еще Французскихъ складовъ, умѣетъ уже, если не себя, то по крайней мѣрѣ куклу нарядить съ ногъ до головы въ послѣднемъ вкусѣ. Не давно дѣвицы носили платье, а нынѣ платьемъ щеголяютъ. Недавно хвалили рукодѣлье, нынѣ моду. Недавно дѣвицы имѣли только два полезныя выѣзда: церковь и домъ родственниковъ или друзей; а нынѣ ежедневно родители трясутъ ихъ въ каретахъ, знакомятъ со множествомъ домовъ, развозятъ по гостямъ, театрамъ, зрѣлищамъ, маскерадамъ, гуляньямъ; однимъ словомъ, употребляютъ всѣ средства на то, чтобы скорѣе отъучить ихъ отъ куколъ и заставить вмѣсто всѣхъ выбрать одну живую, то есть мужа." и проч.

   Во многихъ мѣстахъ попадаются мысли опытнаго писателя, коротко знакомаго съ человѣческимъ сердцемъ и съ обычаями своего времени. "Изъ числа вредныхъ знакомыхъ также и тѣ (Ч. I стр. 106), которые, вкравшись въ довѣренность, дѣлаются подобны разбойникамъ и ворамъ, изъ коихъ первые грабятъ у насъ добродѣтели и полезныя правила жизни, а друг³е крадутъ наше время, занят³я и упражнен³я... Пустыя знакомства безчисленны. Одна щепотка взятаго табаку, вымолвленное слово или пошедш³й дождь, были единственными причинами ничтожнаго ихъ основан³я. Бываютъ пустыя связи знакомствъ по учености, которыя продолжаются до перваго спора. Наинесноснѣй³ше изъ пустыхъ знакомцевъ тѣ, которые безпрестанно приходятъ единственно для того, чтобы къ себѣ звать и пѣнять за непосѣщен³е."

   Теперь читатели имѣютъ понят³е о главномъ томѣ Петербургскихъ сумерекъ. Пускай же судятъ, можно ли было ожидать его по началу книги. Первая статья начинается такъ: "Надежда! первородная дщерь Творца и вѣчности, предобрученная невѣста души и сердца!" а оканчивается слѣдующимъ образомъ: "Предобрученная невѣста души и сердца человѣческаго, Надежда! пр³иди и озари омраченной мой духъ, пр³иди и даруй мнѣ перо изъ тѣхъ крыльевъ твоихъ, которыя возносятъ насъ къ славѣ и вѣчности!" Всякой совѣстный и знающ³й свое дѣло учитель непремѣнно долженъ остерегать учениковъ своихъ отъ подобныхъ восклицан³й, которыя тѣмъ болѣе опасны для неопытныхъ, что подъ благовидною наружност³ю не заключаютъ иногда въ себѣ никакого смысла. Въ слѣдующихъ строкахъ есть мысли, но онъ слишкомъ уже подслащены сентиментальнымъ сиропомъ: "Иногда въ свѣтлую осеннюю ночь (Ч. I. стр. 17) лучи луны играютъ на каплѣ слезы грустнаго, разлученнаго любовника". Тяжко воздыхая, воспоминаетъ онъ любезную его сердцу, воспоминаетъ, какъ нѣкогда въ осенн³я вечера вмѣстѣ съ нею сматривалъ онъ на луну. Отъ рѣсницы слезою омоченной, мы словно посылаетъ онъ лучь къ озрачку своей милой". С³я свѣтлая нить чрезъ дальн³я страны отъ глаза къ глазу стремится, сближаетъ и связуетъ собою воображен³я и сердца!" Перекинувши пять страницъ, найдете "Тамъ (рѣчь идетъ о большомъ бульварѣ и Невской улицѣ) иногда опечаленной ищетъ въ библ³отекахъ отрады и мудрости; а здѣсь (т. е. въ Невскомъ монастырѣ) сердце отдѣленное отъ жизни и ощущен³я, благоговѣйно трепещетъ подъ бременемъ книги небеснаго утѣшен³я и вѣчныхъ радостей."

   Но пора вспомнитъ, что такими выписками легко можно вооружить противу себя толпу непр³ятелей, и подать случай кому-нибудь изъ досужихъ господъ журналистовъ, во имя Бога, Вѣры и Отечества, написать на насъ новую Филиппику.

   Къ отличительнымъ признакамъ Петербургскихъ сумерекъ принадлежитъ еще и то, что книга с³я напечатана не чернилами, а какою-то краскою синяго цвѣта.