Шулятиков Владимир Михайлович - Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Маха)

ассак; цитир. у Маха в "Анализе ощущений", стр. 52.

  

   Столь многообещающая критика "Интроекции" находит себе следующее социально-экономическое объяснение. Даны три элемента: "я", другое "я", в качестве объекта и известное материальное явление, т.е. даны три обычные "начала", взаимоотношениями которых занимается умозрительная философия: верховная "организаторская" воля, "подчиненное" организаторское звено и материальное "тело". Верховная организаторская воля устанавливает зависимость между двумя последними. Подчиненное организаторское звено, будучи взят, как объект ее воздействия, может рассматриваться или как организуемое или как организующее. В первом случае верховный организатор имеет перед собой только "вещь", только "тело". В свою очередь, подчиненный организатор, если стать на его "абсолютную" точку зрения, т.е. если смотреть на него как на организатора, не зависящего от управляющей им "воли", в лице рабочих имеет перед собой также только "вещь" или "тело". Но возьмем второй случай: подчиненный организатор является для верховной "воли" не только организуемым, но и организующим.

   При этом его организаторская деятельность характеризуется как деятельность, обусловленная и санкционированная названною "волею"; последняя определяет связь между двумя имеющимися в ее распоряжении "объектами" (человеком и деревом), проводит между ними резкую демаркационную линию, приписывает одному из них (человеку) свойства "субъекта". Бывший "объект", превращенный теперь в "субъект", "организует" материю: человек вмещает в себя дерево, но дерево преобразованное, "представление" о дереве. Однако следует твердо помнить, что организаторские полномочия даны ему свыше, а не составляют лично ему принадлежащего достояния, его "прирожденных прав": в подчеркивании этого факта и заключается главная суть учения Авенариуса об интроекции. Авенариус доказывает, что подчиненное организаторское "начало". Само по себе, есть начало организуемое, находящееся по отношению к верховной организующей воле в положении такой же зависимости, как и обыкновенная "материя".

   Подчиненные организаторы, повторяем еще раз, потерпели решительное фиаско в борьбе за существование и согласно воззрениям идеологов новейшей капиталистической буржуазии, как бы слились с организуемой массой. На почве подобного фиаско сложилось, как мы отмечали, учение Вундта о представлениях-объектах". На той же почве сложилось и родственное учение цюрихского профессора об интроекции.

   Равным образом, "полнота человеческого опыта" доказывается учением Авенариуса о "принципиальной координации", точнее, тем тезисом названного учения, который гласит, что в качестве взаимно-противопоставленных членов координации могут быть не только "тела" и "вещи", но и "центральные системы" других людей, взятые вместе со всеми их "объектами". "Субъект" превращается в "объект" и, как объект, всецело приравнивается "материи". Организатор, будучи организуем, "является таким же представителем организуемой массы, как и рабочий персонал".

   Но, упраздняя дуализм вещи и мысли, субъекта и объекта, эмпириокритицизм, как и философия Вундта, упраздняют его "на час". У Авенариуса, как и у Вундта, "ряды" оказывается, в сущности, "несоизмеряемы". И вместо материалистического миропонимания, которого следовало бы ожидать, считаясь с категорическими заявлениями о "полноте опыта", на сцену выдвигаются воззрения, свидетельствующие об идеалистические симпатии эмпириокритицизма. Организаторское начало все-таки, в конечном итоге, есть начало дирижирующее. От подобного представления о нем не могут отрешиться идеологи буржуазии. В том числе ни Вундт, ни Авенариус.

   Но на пути идеалистических построений Вундт и Авенариус расходятся. Автор "Системы философии" обнаруживает пристрастие к "кантианским" мотивам. Автор "Человеческого понятия о мире" высказывает взгляды, приближающие его к позиции, которую некогда занимал Беркли.

   Спешим оговориться. Мы не намерены вовсе утверждать, что произведения клойнского епископа определили точку зрения Авенариуса, что они оказали непосредственное влияние на последнего. Но сходство идеалистических позиций обоих философов, несомненно. Об этом сходстве говорит уж упомянутое нами учение о принципиальной координации, взятое в целом.

   С такою же прямолинейностью, как и Беркли, Авенариус выставляет тезис: вне субъекта нет объекта. Каждая "вещь" должна непременно "относиться" к центральной нервной системе, играющей роль функционального центра. При этом может быть сделано возражение: следовательно, Авенариус допускает, что мир не существует, ибо к данной центральной системе может относиться лишь небольшое число вещей: остальные вещи - вне поля зрения этой системы: таким образом, говорить об их существовании мы не имеем ни малейшего права. На подобное возражение отвечал еще Беркли: мир, действительно, не существовал бы, если бы во всем мире был один только "субъект", одна только "душа". Но субъект не один, а очень много. И та или иная вещь, не будучи воспринимаема данным субъектом, воспринимается каким-нибудь другим. Значит, она существует: значит, существуют все вещи, значит, существует мир. В свою очередь Авенариус также признает наличность не одного "субъекта", не одной центральной нервной системы, а бесконечного множества их. И для него, следовательно, как и для Беркли, материальный мир, хотя и понимаемы как "отражение" субъекта или, выражаясь эмпириокритической терминологией, как "относимый" к центральной нервной системе, является не фикцией, а некоторою реальностью.

   Сходство между воззрениями Авенариуса и Беркли идет дальше. У Беркли субъект не "творит" объектов. Он воспринимает их лишь как нечто данное извне. Так же вопрос поставлен и у Авенариуса. Он говорит лишь об "относимости" объектов к субъекту. Центральная нервная система берет то, что ей дается; никакого творческого акта она, в этом случае, не совершает.

   Здесь сходство кончается. Беркли выдвигает понятие верховной субстанции, божества. Волею которого объекты, представляющие собой нечто отличное от субъекта, воспринимаются последним. В числе понятий, с которыми оперирует Авенариус, вы ни верховной субстанции, ни божества не найдете. И, если, разбирая теорию интроекции, мы говорили о верховной воле, то отсюда еще не следует, что для Авенариуса верховное организующее начало и центральная нервная система - синонимы. Правда, когда он трактует о проявлениях высшей организаторской воли, он иллюстрирует эти проявления на примере названной системы. Но, в то же время он заявляет, что любая центральная нервная система может быть членом другой центральной нервной системы, фигурирующей в качестве центра, т.е. играть роль подчиненного "организуемого" начало. А обращаться в "организуемое" начало "верховный руководитель" ни в коем случае не может. Это - привилегия, твердо установленная за ним историей философии.

   Итак, наличность "верховной" организаторской воли официально, т.е. при помощи освященных философской традицией понятий, не утверждается. Верховный "руководитель" не фигурирует даже ни в виде кантианской идеи разума, кантианской "формы", ни в виде вундтовского "всеобщего единства". Однако, он все же имеется, все же является главным элементом философской системы. Все явления рассматриваются именно с его точки зрения. Его "незримое" присутствие постулируется необычайно высокой оценкой организаторского начала, выдвигаемой наряду с представлением об организуемых организаторах. И в той общей картине мира, которую дают философские рассуждения Авенариуса, на первый план выступает как раз организаторский характер организующих факторов. Подобной картины мира не получилось бы, если бы идеолог буржуазии имел в виду исключительно промежуточные организаторские звенья.

   Мир представляет у Авенариуса агломерат центральных нервных систем. "Материя" абсолютно лишена всяких "качеств", как "первичных", так и "вторичных", некогда считавшихся ее неотъемлемой принадлежностью. Решительно все в материи определяется "духом", или, по терминологии автора "Критики чистого опыта", центральной нервной системой. Современный капитал чрезвычайно "эластичен": для него не существует рабочих раз навсегда определенного типа, и существует сегодня рабочие известной профессии и известной квалификации, завтра - рабочие другой профессии и другой квалификации, сегодня Иваны, завтра Павлы или Яковы. Правда, переходить к эксплуатации труда квалифицированного "лондонского рабочего", к эксплуатации труда "китайского рабочего, довольствующегося поденной платой в шесть полупенсов" новая фабрика не может, но, повторяем, разновидности квалификации бесконечны. И эмпириокритицизм понимает "материальные" явления лишь как "связи", сочетания, комплексы, принадлежащие организующему началу и при этом постоянно меняющиеся. Те ли иные "предметы" перестают существовать в опыте известного субъекта, не переставая, однако, быть "предметами", т.е. продолжая существовать в качестве объектов других организаторских единиц. Если данное капиталистическое предприятие "отталкивает" от себя известные категории рабочих, рабочих определенной квалификации или профессии, это отнюдь еще не значит, что означенные рабочие перестают эксплуатироваться капиталом, принуждены совершенно исчезнуть из области производства; они "притягиваются" другими предприятиями.

   Точка зрения идеализма в стиле Беркли проводится автором "Критики чистого опыта" с большею последовательностью и даже с большею, чем в трактатах самого клойнского епископа. Новой по сравнению с идеалистической концепцией последнего, несомненно, является характеристика промежуточных организаторских звеньев, в свою очередь, как явлений и "комплексов", определяемых верховной организаторской волей.

   Впрочем, динамический взгляд на эти звенья в системе Авенариуса, собственно, только намечен, но не развит. Более яркую и детальную постановку вопроса мы находим у другого, не менее видного, представителя эмпириокритического мировоззрения - у Эрнста Маха. Таково учение Маха о "я", как логическом символе.

   Здесь нам следовало бы заняться разбором и оценкой философии названного мыслителя. Но сказанное выше о философских взглядах Авенариуса делает подобную задачу излишней. Воззрения обоих философов почти тождественны. Сам Мах, выясняя различие между своей системой и системой цюрихского профессора, указывает лишь на несущественные подробности (различие в характере пути, приведшем к выработке эмпириокритического понимания мира, различие в оценке роли интроекции). Еще менее существенное значение имеет разница в терминологии, употребляемой апостолами эмпириокритицизма.

   Подобно Авенариусу, Мах знает два "ряда" - психический и физический (два вида сочетаний элементов). Как и у Авенариуса, эти ряды несоизмеримы и в то же время представляют собой не что иное, как фикцию нашего мышления. Попеременно выдвигается то монистическая, то дуалистическая точка зрения: попеременно промежуточные организаторские звенья характеризуются то как организуемое, то как организующее начало. И, как у Авенариуса, в конечном итоге, провозглашается диктатура "организаторской воли". Рисуется идеалистическая картина мира: мир - это комплекс "ощущений".

   Правда, сам Мах идеалистом себя признать отказывается. Устанавливая идейное родство с Беркли, он, тем не менее, протестует против отождествления своих воззрений с воззрениями английского философа. Но какова его аргументация в данном случае? Он ссылается на то, что Беркли ставит элементы в зависимость от чего-то, находящегося вне их, в зависимость от неизвестной величины (божества). В свою же систему понятия подобной зависимости он не вводит: в ней говорится лишь о зависимости элементов друг от друга. Возражение Маха нельзя назвать удачным. Центральное понятие его философской системы, знаменитое "ощущение" вовсе не является отрицанием не только организаторского, но и верховного организаторского начала. Пусть даже подвергается уничтожающей критике представление о "я", о "субъекте", о "носителе" психических качеств, пусть это "я" сводится к простому комплексу ощущений, комплексу высшей степени подвижному и устойчивому, суть дела от этого не меняется. Критика представления об "я" продиктована Маху взглядом на подчиненных организаторов, как на организуемую "массу". Но, параллельно с таким взглядом, венский философ высказывает воззрения иного рода: он знает организаторскую волю не только как организуемую, но и как организующую. Все его учение о комплексах ощущений есть не что иное, как апофеоз организующей воли. Вне нее ничего нет, все существует в ней и через нее!

   Понятие о "безличном руководителе", как о субстанции, уступило место понятию о нем, как о проявлениях его "воли". Опять, как и у Авенариуса, официально не признанный, он инкогнито присутствует и распоряжается миром.

  

   Мы кончили.

   Напоминаем, что мы не намеревались предложить вниманию читателей историю новой философии. Задача наша была иная. Исторический анализ играл для нас лишь роль вспомогательного средства. Мы прибегали к нему, руководимые интересами теоретического характера. И нам достаточно было выяснить общий ход "философской эволюции" за известный период, иллюстрируя нашу точку зрения рядом примеров. Несомненно, можно было бы взять большее число примеров, можно было бы заняться рассмотрением большего числа деталей при оценке каждого из выбранных нами философских систем. Наряду с умозрительными построениями Вундта, Авенариуса, Маха, мы могли бы, напр., подвергнуть анализы взгляды таких представителей новейшей западноевропейской философии, как Ренувье [71], Брэдли [72] или Бергсон [73]. Разбирая систему Канта, мы могли бы остановиться, напр., на учении о "схемах"; или, говоря о Вундте, мы могли бы разобрать его теорию "апперцепции" [74]. Но и без увеличения количества примеров и без оценки различных деталей, оставшихся вне поля нашего рассмотрения, задачу, которую мы себе поставили, мы считаем выполненной.

  

   [71] - Ренувье, (Renouvier), Шарль, франц. философ, 1818-1903, основатель франц. неокритицизма, представляющего собой переработку кантовской философии в сторону феноменализма. Гл. труды "Essais de critique generale: 1. Logique (2-е издание 1873), 2. Psychologie rationelle (2-е издание 1875), 3. Principes de la nature (2 изд. 1892), 4. Introduction a la philosophie analytique de l'histoire" (2-ое изд. 1896); "La science de la morale" (1869); "Histoire et solution des problemes metaphysiques" (1901); "Le Personalisme" (1902). См. Bridel (1905).

  

   [72] - Брэдли (Bradley) Фрэнсис Герберт (30.1.1846, Клапем, - 18.9.1924, Оксфорд), английский философ-идеалист, глава английского неогегельянства. Окончил Оксфордский университет. "Абсолютный идеализм" Б. - попытка соединить скептицизм Д. Юма с идеализмом Г. Гегеля и некоторыми идеями трансцендентального идеализма И. Канта. Устраняя из гегелевского диалектического метода понятие развития и исходя из формально-логических принципов, Б. в сочинении "Явление и реальность" (1893, 2 издание 1969) выразил взгляд на диалектику как на доказательство противоречивости научного постижения мира и рассматривал диалектический метод как средство разложения чувственной данности для достижения истинной "сверхэмпирической" реальности, имеющей божественный характер.

  

   [73] - БЕРГСОН, АНРИ (Bergson, Henri) (1859-1941), выдающийся французский философ 20 в., родился в Париже 18 октября 1859 в еврейской семье. Образование получил в Лицее Кондорсе в Париже, затем в 1878-1881 в Высшем педагогическом институте. Преподавал в различных лицеях в Арье и Клермон-Ферране. Известность и репутацию Бергсон приобретал постепенно, ведя скромную жизнь преподавателя в Лицее Генриха IV и занимаясь сочинением философских трактатов. В 1897 стал профессором философии Высшей педагогической школы, в 1900 - в Коллеж де Франс. Ушел в отставку в 1914. Его лекции о "творческой эволюции" в Коллеж де Франс перед Первой мировой войной пользовались большим успехом у студентов.

  

   [74] - Апперцепция - философский термин, особенно употреблявшийся в XVIII в. В то время как перцепция обозначает простое, еще не дошедшее до сознания впечатление, которое известное явление производит на органы наших чувств, апперцепция означает ощущение, уже воспринятое сознанием.

  

   Область философии - настоящая "Бастилия" буржуазной идеологии. До сих пор для штурма ее сравнительно мало сделано. И момент решительного штурма еще не наступил. Но, во всяком случае, он приближается. И от нас, марксистов, зависит его наступление. Требуется усиленная подготовительная деятельность. Необходимо иметь в виду, что, со своей стороны, буржуазные идеологи не дремлют и укрепляют свою позицию. Они даже проникаются в настоящее время уверенностью в том, что позиция их, совершенно неприступна. "Идеалистические" симпатии некоторых литераторов, стоящих под знаменем марксизма, в свою очередь, создают особенно благоприятную почву для подобной уверенности.

   Настоящий очерк и должен ответить потребностям текущего момента. Штурму крепости предшествуют осадные работы и борьба с передовыми формами. Принять некоторое участие в операциях такого типа, - в установлении предпосылок для дальнейшей критике буржуазной философии - вот желание, дальше которого мы не шли, выступая перед читателями с нашими критико-философскими исследованием. И участие это, в общем, сводится к следующему.

   Мы старались выяснить, что новая "спекулятивная" философия есть детище капиталистической буржуазии. Обычно, когда делаются попытки определить классовую подоплеку тех или иных философских систем, замечается тенденция характеризовать их как идеологию мелкой буржуазии: такое объяснение давалось, как известно, напр., учениям Канта или Лейбница. Но придерживаться подобного взгляда - значит обманываться насчет "боевых сил" "Бастилии", представлять их себе меньшими, чем он на самом деле являются, значит доказывать, что перед нами - не особенно опасный антагонист. Мы имели в виду устранить возможность столь прискорбных недоразумений.

   Затем, мы задавались целью дать пример критической работы, последовательно проводящей тезис марксизма: всякая идеология как вообще всякое явление из жизни человеческого общества, должна объясняться из условий производства (а не распределения или обмена). Мы все время рассматривали развитие философских идей именно как результат соответствующих изменений в группировке факторов производства, изменений во внутренней структуре капиталистических предприятий. Воззрения буржуазии определяются, в конечном счете, соотношениями, существующими между тремя категориями лиц, собранных под кровлею мануфактуры или фабрики. Все представления буржуазии о мире и человеке строятся "по образу и подобию" ее промышленных организаций. Философия - это наука об организаторах и организуемых, о дирижирующих "центрах" и дирижируемой "массе".

   Если последнее определение верно, если нам удалось с помощью приведенных нами примеров, обосновать его, то мы получаем в наше распоряжение оружие, которое позволит особенно решительно действовать против философской "Бастилии". Марксизм, в таком случае, необходимо раз и навсегда должен отказаться от всех "умозрительных" систем. Для него "наука" об "организаторах" и организуемой "массе" существовать не может. И потому он, без малейших оговорок, должен отвергнуть ее.

  

  

  

  

   Источник: В.Шулятиков. Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Маха). "Московское книгоиздательство". Москва, 1908 г. Стр. 150, Цена 1 руб.