Шпажинский Ипполит Васильевич - И. В. Шпажинский: биобиблиографическая справка

   ШПАЖИНСКИЙ, Ипполит Васильевич [1(13).IV.1848, имение в Воронежской губ.- 2(15).II.1917, Москва] - драматург. Родился в дворянской семье. Учился в Воронежском кадетском корпусе, где впервые познакомился с театром, и в Александровском военном училище в Москве; год служил офицером, затем вольнослушателем окончил юридический факультет Московского университета. В отрочестве писал стихи и прозу; в печати дебютировал в 1876 г. в журнале "Развлечение" рассказами и небольшими повестями (псевдоним.- Ив. Везовский). Одновременно занялся драматургией. С середины 90 гг. и до конца жизни был председателем Общества русских драматических писателей и оперных композиторов.

   Первые комедии Ш. ("Вопрос жизни", 1876; "Лакомый кусочек", "Упреки прошлого", 1877) и драма "Дочь ростовщика" (1878) не вызвали читательского и зрительского интереса, но были замечены А. Ф. Писемским и Д. В. Аверкиевым. Известность Ш. принесла постановка драмы "Майорша" (1878; посвящена А. Ф. Писемскому) в Александрийском театре: эффектная мелодрама изображала историю роковой соблазнительницы, убитой безнадежно влюбленным молодым мельником, мужем кроткой страдалицы, но еще до гибели "вампирическая" красавица была наказана собственной безответной любовью к проезжему художнику.

   В последующих пьесах Ш. настойчиво эксплуатировал сюжетные приемы и комплект характеров, впервые заявленные в "Майорше": противоборствовали "огненная" и смиренная героиня, иногда им сопутствовали коварные интриганки; мужчины выступали как самодуры, неврастеники, безвольные идеалисты, изредка - рыцари. Сравнительно постоянной была и событийная схема семейно-любовной мелодрамы с "предельными" страстями, бурными монологами, резкими и алогичными действиями с частыми самоубийствами, грубовато-наглядной расстановкой конфликтующих сил. Этому штампу полностью соответствовала, напр., одна из поздних драм Ш. "Грех попутал" (1896).

   Драмы Ш. затрагивали широкий круг актуальных в конце века вопросов (что обусловило их систематическую публикацию в журнале "Дело"): разорение крестьянства ("Прахом пошло", 1883), моральное оскудение дворянства от конца XVIII в. ("Княгиня Курагина", 1882) до сравнительно недавних 40 гг. ("В старые годы", 1888), горькая судьба "маленького человека" ("Кручина". 1881; "Жертва", 1892) и др. В 90 гг. Ш. обратился к описанию мрачных сторон современности, к острой социальной проблематике: дельцы-интриганы, связанные с уголовным миром, представлены в драме "Темная сила" (1895); изображение "Отверженных" - обитателей больниц и ночлежек, развратников, спившегося актера, обнищавшего князя - в драме "Две судьбы" (1898; удостоена Грибоедовской премии) предвосхищает "На дне" М. Горького. Но серьезные темы слабо различимы за "роковыми страстями", выспренними крикливыми монологами, пышными мизансценами. "Об идеологии Ш. серьезно говорить не приходится; ее-то в сущности и нет. Есть поверхностная тенденция, поверхностная злободневность, заимствованная из... сегодняшних и вчерашних газет, есть и некоторый налет легкого морализирования" (Г. А. Бялый).

   Обычно в пьесах Ш. разворачивались маловероятные, но яркие частные случаи, основой действия становились чувства и поступки отдельного человека, "особи". Этот принцип, в целом свойственный русской литературе 80 гг., у Ш. воплотился в крайнем варианте, в полном отсутствии в пьесах авторского начала и претензий на какое бы то ни было обобщение. В то же время преднамеренная однотипность конфликтов и постоянство психологических амплуа персонажей создавали легко узнаваемый зрителями "мир Ш.", тем более что сопровождались разнообразием материала, зрелищностью, расчетливым обращением к невзыскательному вкусу массового зрителя, а также умелым использованием опыта русской классики. Изображение среды и характеров у Ш. обретало объемность лишь на фоне воспоминаний публики об А. Н. Островском, Ф. М. Достоевском, И. С. Тургеневе ("В забытой усадьбе", 1880, и др.).

   Ш. начинал пьесами "в духе Островского", уже в "Майорше" отчетлива память и о "горячих сердцах", и о терпеливых мученицах, и о нравах средних сословий (мещанства, купечества), и о Бальзаминове; в комедиях "Легкие средства" (1879) и "Фофан" (1880) продолжена идея "бешеных денег", дополненная темами Дульчина ("Последняя жертва") и Кречинского. Однако "материал Островского был... нарочито упрощен и огрублен... Ш. выступил не как простой эпигон Островского, а скорее как его конкурент, свободно пользующийся средствами своего предшественника" (Г. А. Бялый). Начинающий драматург отбирал лишь выигрышные приемы, осваивал "литературную технику" и добавлял водевильные, скандальные и пикантные сцены, гарантирующие массовый успех зрелища.

   Столь же деловитым и "технологичным" было обращение Ш. к опыту Достоевского. Одна из его лучших драм - "Кручина" - появилась как моментальный отклик на смерть романиста, воплотив (опять же огрубление) тип "человека с надрывом", человека изломанной судьбы и искореженной души. Купец Недыхляев надеется забыть свое грязное бесчестное прошлое в браке по любви, но жена нагло обманывает его, а он, страдающий и измученный, заискивает перед женой и ее любовником, лебезит, унижается - и произносит высокопарно-жалостливые речи. Роль Недыхляева стала выигрышной для многих крупных актеров - А. П. Ленского, В. Н. Андреева-Бурлака, М. Т. Иванова-Козельского и др. Наиболее интересный образ создал В. Н. Андреев-Бурлак, подчеркнувший "нечистоплотность и хищническую активность" героя; "Недыхляев .у Бурлака был одновременно жалок и омерзителен" (С. С. Данилов, М. Г. Португалова).

   В духе Достоевского выдержаны образы падшей ангелоподобной Поленьки ("Кручина"), неожиданно оказавшегося способным к нравственному возрождению барина-разбойника Рахманова ("В старые годы"), героя драмы "Жертва" - идеалиста, "чистой души", доведенного до самоубийства преступной женой, особенно озлобленной деликатным отношением мужа к ее похождениям. В этой пьесе убедительно "мотивирована взаимная отчужденность людей, которые готовы пойти навстречу друг другу, но никак не могут этого сделать" (Г. А. Бялый).

   Отдельную группу пьес Ш. составляют драмы в стихах, построенные на легендах из русской истории и выдержанные "в духе А. К. Толстого",- "Чародейка. Нижегородское предание" (1884; впоследствии основа либретто оперы П. И. Чайковского), "Вольная волюшка" (1891) - сказ из времен Ивана Грозного, "Самозванка (Княжна Тараканова)" (1904). Снова опыт авторитетного предшественника расценивался как уроки и советы мастера, усвоенные сообразительным подмастерьем.

   Ш. не скрывал литературных источников своего творчества, но не был подражателем, ибо его целью было не литературное произведение, а театральное зрелище. Он писал "нечто вроде конспектов для того, чтобы дать актерам полную свободу создавать роли по их усмотрению"; в драмах Ш. критик отметил "полное отсутствие художественной обработки, независимой от сценических условий и требований" (Северный вестник.- 1886.- No 4). Сознательная ориентация на спектакль как на окончательную форму пьесы объясняет оригинальность и специфику творчества Ш.- изготовителя театрального полуфабриката, предпринимателя, хорошо знающего требования к драматическому "товару" и честно выполняющего принятые на себя обязательства. "Фирма" поставляла широкий ассортимент "продукции", от социальных драм до упрощенных, но ярко изукрашенных исторических сказаний, предоставляла "совладельцам"-актерам простор для самовыражения и разнообразных трактовок материала, а также удовлетворяла стремление потребителя к переживанию отвлеченных от реальности сильных чувств - жалости, сострадания, возмущения, омерзения. "Черствеющая в мелких житейских нуждах и корыстных расчетах обывательская душа" хотела, "чтоб иногда охватывало ее до замирания высокое благородное чувство, одушевляющее трагика на сцене" (А. Н. Островский). При этом, в отличие от большинства современников, Ш. отдавал себе отчет в своей принадлежности не литературе, а театру; этот честный профессионализм в немалой степени способствовал постоянной репертуарности и громкому успеху пьес мастеровитого драматурга.

   С конца 90 гг. популярность Ш. снижается, а в XX в. сходит на нет. В 10 гг. Ш. создает в основном непритязательные и незаметные комедии на злободневые темы ("Заблудшая", 1911; "Мемуары", 1914); последние его пьесы - комедия "Ярмо" (о "немецком засилье" в России) и драма "Мертвый узел" - написаны и поставлены в 1916 г., незадолго до смерти.

   Ш. принадлежал к наиболее даровитым и известным драматургам конца XIX в., но, выбрав путь "творческого предпринимательства", воплотил в своей литературной судьбе тип честного, но ограниченного профессионала, фигуры, вторичной и в литературе и в театре. "Талантливый эпигон... драматург без новаторских устремлений и возможностей, Ш. дал русской театральной публике, что мог, и получил от нее, что заслужил: быстрый успех и быстрое забвение" (Г. А. Бялый).

  

   Соч.: Драматические сочинения: В 4 т.- Спб., 1886-1900; Самозванка (Княжна Тараканова).- Спб., 1904.

   Лит.: Лотман Л. М. Драматургия 70-80-х годов // История русской литературы.- М.; Л.. 1956.- Т. 9.- Ч. I; Хализев В. Е. Русская драматургия накануне "Иванова" и "Чайки" // Научные доклады высшей школы. Филологические науки.- М., 1959.- No 1; Бялый Г. А. Русский реализм конца XIX века.- Л., 1973 ("Драматургия И. В. Шпажинского"); Данилов С. С, Португалова М. Г. Русский драматический театр XIX века. Вторая половина XIX века.- Л., 1974.- Т. 2; Петровская И. Ф. Театр н зритель провинциальной России. Вторая половина XIX века.- Л., 1979.

   Источник: "Русские писатели". Биобиблиографический словарь.

   Том 2. М-Я. Под редакцией П. А. Николаева.

   М., "Просвещение", 1990