Шатобриан Франсуа Рене - Отрывки из Путешествия г-на Шатобриана

  

  

  

   Въ сей странѣ - пишетъ Шатобр³анъ о полуостровѣ Мореѣ - сердце путешественника на каждомъ шагу замираетъ; живыя развалины отвлекаютъ взоры его отъ развалинъ мраморныхъ и гранитныхъ. Дитя обнаженное, изнемогшее отъ голоду и обезображенное нищетою, показало намъ въ пустынѣ разваливш³яся ворота Микенск³я и гробницу Агамемнонову. Тщетно захотите мечтать о Музахъ въ Пелопонесѣ: вездѣ представляется тамъ печальная истина. Земляныя хижины походятъ болѣе на скотные хлева, нежели на жилища человѣческ³я; женщины и дѣти, покрытыя рубищами, убѣгаютъ отъ чужестранца и янычара; боязливыя козы прячутся въ горахъ; только собаки встрѣчаютъ странника пронзительнымъ воемъ своимъ: вотъ зрѣлище, которое не дозволитъ вамъ предаться сладкимъ воспоминан³ямъ о прошедшемъ. Морея опустѣла; послѣ войны съ Русскими Турки начали жестоко притѣснять бѣдныхъ Мореитовъ; Албанцы истребили немалую часть жителей, вездѣ представляются взорамъ села, огнемъ и мечемъ разоренныя; въ городахъ, на примѣръ въ Мистрѣ, цѣлыя предмѣст³я опустѣли: на разстоян³и пятьнадцати миль не видѣли мы ни одного жилища. Грабежи и всяк³я обиды истребляютъ землепашество, истребляютъ все живущее въ отечествѣ Леонидовомъ. Выгнать Грека изъ собственной хижины его, отнять у него жену и дѣтей, убить его за мнимой, за малѣйш³й проступокъ - все это для самаго послѣдняго аги деревенскаго есть сущая бездѣлица. Несчастный Мореитъ, потерявъ терпѣн³е, оставляетъ родину, и въ Аз³и ищетъ облегчен³я; но тщетно! нигдѣ нѣтъ для него убѣжища: вездѣ находитъ онъ пашей и кад³евъ, вездѣ - и на пескахъ ²ордана и въ пустыняхъ Пальмиры.

   Мы не изъ числа тѣхъ бодрыхъ почитателей древности, для которыхъ одинъ Гомеровъ стихъ служитъ лѣкарствомъ, и облегчаетъ сердце. Мы никакъ не могли постигнуть того чувств³я, съ которомъ говоритъ Лукрец³й:

  

   Suave mari magno, turbantibus aequora ventis,

   E terra magnum alterius fpectare laborem (*).

   {* Т. е. Пр³ятно во время бури смотрѣть съ берега на опасности плавателей.}

  

   Нѣтъ, мы не только безъ удовольств³я смотримъ съ берега на кораблекрушен³е; но даже страдаемъ, видя, что другой страдаетъ. Тогда и Музы не имѣютъ власти надъ нами, кромѣ той, которая заставляетъ болѣзновать о несчаст³и....

   И памятники страдаютъ не менѣе людей отъ варварства, здѣсь господствующаго. Грубой Татаринъ живетъ въ крѣпости, наполненной произведен³ями Иктина и Фид³я, живетъ и не заботится спросить, отъ какого народа остались вещи с³и; не хочетъ выдти изъ своей хижины, которую построилъ на развалинахъ памятниковъ Перикловыхъ. Иногда подвижному истукану сему приходитъ на мысль дотащиться до дверей своей берлоги; тамъ садится онъ поджавши ноги на запачканомъ коврѣ, и глупо смотритъ на берега Саламинск³е и на море Эпидаврское; между тѣмъ табачной дымъ, выходящ³й изъ его трубки, вьется вокругъ столбовъ Минервина храма! Не возможно выразить, что мы чувствовали бывши въ Аѳинахъ, когда въ первую ночь отъ страха проснулись, услышавъ нестройные звуки барабана и Турецкой волынки, - звуки, которые раздались отъ вершины Пропилей {Пышное здан³е, построенное Перикломъ.}! Въ то же время мусульманской священникъ на Арабскомъ языкѣ объявлялъ часъ ночи, христ³янскимъ Грекамъ, обитателямъ града Минервина! Сей дервишъ напрасно напоминалъ намъ о течен³и времени; одинъ голосъ его, голосъ раздающ³йся въ сихъ мѣстахъ, ясно показывалъ уже, что вѣки минули!

   Такое непостоянство судьбы человѣческой тѣмъ болѣе удивляетъ путешественника, что природа во всѣхъ прочихъ творен³яхъ своихъ кажется постоянною: какъ будто для насмѣшки надъ непрочност³ю народовъ, животныя не имѣютъ перемѣнъ ни въ правительствахъ своихъ, ни въ нравахъ. На другой день по приѣздѣ въ Аѳины, мы видѣли аистовъ, которые строились въ полки на воздухѣ, и отлетали къ сторонѣ Африки. Со временъ Кекропсовыхъ с³и птицы ежегодно отправляются въ путь, и потомъ возвращаются на прежнее мѣсто. Сколько разъ они заставали въ слезахъ своего хозяина, котораго оставляли веселымъ! Сколько разъ тщетно искали своего хозяина и жилища его, гдѣ обыкли вить гнѣзда!

   Отъ Аѳинъ до ²ерусалима взорамъ путешественника представляется картина бѣдств³й, которыя часъ отъ часу увеличиваясь, наконецъ въ Египтѣ приемлютъ видъ ужаснѣйш³й. Тамъ-то видѣли мы, какъ пять вооруженныхъ шаекъ дрались за пустыни и развалины; тамъ-то видѣли мы, какъ Албанцы гонялись за несчастными дѣтьми, которые въ безпамятствѣ отъ страха прятались за стѣнами обвалившихся хижинъ. Изо ста пятидесяти деревень, находившихся на берегахъ Нила отъ Розетты до Каира, ни одна не осталась въ цѣлости. Часть Дельты остается невоздѣланною, чего можетъ быть не случалось еще съ тѣхъ поръ, какъ фараонъ отдалъ плодоносную землю с³ю потомству ²акова! Большая часть феллаговъ предана смерти; оставш³еся перешли въ верхн³й Египетъ. Поселяне, которые не могли разлучиться съ полями своими, отреклись воспитывать дѣтей. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Смотрящему съ горы Елеонской, лежащей по ту сторону ²оасафатовой долины, ²ерусалимъ представляется равниною, наклоненной отъ восточной стороны къ западной. Стѣна съ зубцами, укрѣпленная башнями и готическимъ замкомъ, окружаетъ весь городъ, кромѣ одной части горы С³онской, которая прежде также находилась въ городѣ.

   На западной сторонѣ, и въ срединѣ города къ горѣ Голгоѳѣ, домы построены близко одинъ подлѣ другаго; но къ востоку, вдоль по долинѣ Кедррской, видны широк³я площади, въ числѣ коихъ окрестность мечети, построенной на развалинахъ храма, также мѣсто почти опустѣвшее, гдѣ прежде возносился замокъ Антон³я и второй чертогъ Иродовъ.

   Домы въ ²ерусалимѣ суть нескладныя, толстыя глыбы, безъ трубъ, безъ окошекъ, верхи ихъ имѣютъ видъ плоскихъ насыпей или сводовъ, и походятъ на тюрьмы или на могилы. Всѣ здан³я представлялись бы ровною поверхност³ю, еслибъ колокольни, минареты, вершины кипарисовъ, кусты сабруровые и нопаловые не пестрили однообраз³я картины. Взирая на каменные домы, окруженные каменными горами, вы спрашиваете: не кладбище ли это среди пустыни?

   Входите въ городъ, и ни что не утѣшаетъ васъ, ни что не заставляетъ васъ забыть о печальной внѣшности: блуждаете по тѣснымъ, невымощенымъ улицамъ, которыя поднимаются и опускаются; идете по волнамъ песку или по движущимся кремнямъ; холстины, протянутыя отъ одного дома до другаго, сгущаютъ мракъ сего лавиринѳа; наконецъ базары, сводами покрытые и смрадные, не даютъ пользоваться солнечными лучами. Немног³я лавки показываютъ бѣдность и ничего болѣе; часто и онѣ бываютъ заперты, когда хозяева думаютъ, что кад³й пойдетъ мимо; никого нѣтъ на улицахъ, никого у воротъ города: иногда только видите поселянина, которой прокрадывается въ тѣни, спрятавши подъ платьемъ плодъ своихъ трудовъ, и боясь чтобы солдатъ не отнялъ его; тамъ вдали Арав³йской мясникъ бьетъ скотину, повѣсивъ ее за ноги къ стѣнѣ развалившейся; смотря на свирѣпой видъ сего человѣка, на окровавленныя руки его, думаете, что онъ теперь только умертвилъ подобнаго себѣ. Въ городѣ нѣтъ никакого шуму, ничего не слышно; только иногда отдается топотъ дикой кобылицы: это янычаръ везетъ голову Бедуина, или скачетъ грабить феллага.

   Остановимся на минуту среди столь необычайнаго опустошен³я, и посмотримъ на предметы еще болѣе необычайные. Среди развалинъ ²ерусалима живутъ члены двухъ различныхъ народовъ, и вѣрою своею превозмогаютъ бѣдств³я, всѣ ужасы. Тамъ живутъ христ³янск³е монахи, коихъ ни что не въ состоян³и принудить разлучиться съ гробомъ ²исусовымъ, - ни что, ни бѣдность, ни обиды, ни грозящ³я опасности. Ихъ пѣн³е днемъ и ночью раздается въ окрестностяхъ святаго гроба. Поутру бывъ ограблены Турецкимъ правительствомъ, ввечеру они опять являются у подошвы Голгоѳы, опять молятся ²исусу Христу тамъ, гдѣ онъ молился о спасен³и всего рода человѣческаго. Чело ихъ свѣтло; на устахъ видите улыбку; съ радост³ю, съ усерд³емъ встрѣчаютъ они чужестранца, не имѣя силъ, не имѣя воиновъ, они защищаютъ цѣлыя деревни отъ насильства. Жены, дѣти, стада сельск³я, страшась палки и меча, ищутъ убѣжища въ монастыряхъ отшельниковъ. Чтожь удерживаетъ вооруженныхъ злодѣевъ преслѣдовать свою добычу? что мѣшаетъ имъ разрушить столь слабую ограду? человѣколюб³е монаховъ. Они отдаютъ послѣднее за жизнь своихъ просителей. Турки, Аравитяне, Греки, христ³яне разныхъ исповѣдан³й, всѣ прибѣгаютъ подъ покровительство Европейскихъ монаховъ, бѣдныхъ и беззащитныхъ. Здѣсь-то должно сказать съ Боссюатомъ, что "руки, воздѣтыя къ небу, поражаютъ непр³ятелей лучше нежели копьями вооруженныя."

   Такъ новый ²ерусалимъ, с³яющь свѣтомъ, исходитъ изъ пустыни! Теперь обратите взоры на мѣсто между горою С³онскою и храмомъ; взгляните на людей, отдѣленныхъ отъ прочихъ жителей города. С³е общество, всѣми презираемое, смиренно преклоняетъ выю, и никогда не жалуется; терпитъ всяк³я обиды, и не проситъ защиты; изнемогаетъ подъ бичемъ судьбы, и не плачетъ. Заносятъ ли мечь - оно подаетъ голову, умираетъ ли кто-либо изъ членовъ сего отверженнаго общества - товарищь, ночью украдкою, несетъ трупъ его на долину ²осафатову, и тамъ погребаетъ подъ сѣн³ю храма Соломонова. Загляните въ жилища сихъ людей: найдете бѣдность ужасную, найдете ихъ читающихъ таинственную книгу дѣтямъ, которыя нѣкогда также будутъ читать ее своимъ потомкамъ. Сей народъ и теперь продолжаетъ дѣлать то, что онъ дѣлалъ за пять тысячь лѣтъ прежде. Шесть разъ былъ онъ свидѣтелемъ разрушен³я ²ерусалима, и ни что не можетъ отнять у него бодрости, ни что не можетъ отвести взоровъ его отъ С³она. Нельзя не дивиться чудесному разсѣян³ю ²удеевъ по лицу земному, но чтобы ощутить удивлен³е сверхъестественное, надобно увидѣть ихъ въ самомъ ²ерусалимѣ, надобно увидѣть, какъ с³и законные обладатели ²удеи живутъ рабами и странниками въ собственной землѣ своей; надобно увидѣть, какъ они подъ тяжкимъ бременемъ ждутъ Царя, своего избавителя. Побѣдоносный крестъ водруженъ надъ ихъ головами близъ храма, отъ котораго ниже камня на камени не осталось; но они до сихъ поръ еще пребываютъ въ бѣдственномъ ослѣплен³и! Сильные Персы, Греки и Римляне исчезли на лицѣ земномъ, между тѣмъ какъ народъ немногочисленный, старш³й ихъ по быт³ю, существуетъ въ развалинахъ своего отечества, и ни съ кѣмъ не смѣшивается. Вотъ истинное чудо! Но и того чудеснѣе, даже для философа, с³я встрѣча древняго ²ерусалима съ новымъ при подошвѣ Голгоѳы: одинъ терзается при воззрѣн³и на мѣсто ²исусова погребен³я; другой радуется, присѣдя гробу, единому гробу, изъ котораго при кончинѣ вѣковъ никто не востанетъ.