Мне как-то пришлось описать домик во Франкфурте-на-Майне, где родился Гете. Вскоре я получил из Москвы письмо, где сообщается о домике в Первопрестольной, где родился Пушкин. Письмо так кратко, выразительно и обстоятельно, что позволю себе привести его, - тем более что оно писано студентом, и притом техником. Так как интереса теперешних студентов к Пушкину никто не предполагает, то письмо прочтется с двояким и удвоенным любопытством. "Недавно я прочел вашу статью о домике Гете. И мне сейчас же пришло сравнение: состояние этого домика, так оберегаемого немцами, - с тем домом, где родился наш русский Гете, Пушкин. Мне, как студенту Московского Технического училища, каждый день приходится видеть этот дом. Он стоит на Немецкой улице (в Лефортовской части? - В. Р.). И вот чуть ли не в той самой комнате, где появился на свет будущий поэт, гордость нашей родины, там помещается мастерская сапожника. Что это, издевательство или какое-то преступное отношение перед памятью дорогого для России человека? Ведь там (не где-либо, а именно там, т.е. вот в этой комнате, где родился Пушкин) надо устроить музей или что-либо, посвященное его памяти; и во всяком случае сделать так, чтобы эта комната не сдавалась внаем... Что же смотрит Академия, Пушкинский лицей и друг.? Следовало бы обратить на это внимание в печати, сопоставив отношение нас, русских, - к своему писателю и хотя бы немцев - к Гете".
Что же сказать? "Некому вспомнить", "некогда вспомнить". Все "текущие дела" у каждого. И у Академии, и у "Пушкинского" лицея... Ах, эти "текущие дела": хоть бы они единовременно, ну по крайней мере на несколько дней, проваливались все к черту: и тогда мы, освободив душу в "беззаботность", вспомнили бы сразу все важные дела, о которых при "текущей суете" решительно невозможно никому вспомнить. Полагаю, что и студент-техник оттого вспомнил о домике Пушкина, заприметил его, даже вошел внутрь и рассмотрел там мастерскую сапожника, что он давно отлынивает от лекций, и про себя, в душе, "забастовал" от техники, политики, - и украдкой читает стишки... Ах, эта ученическая лень: она имеет свою прелесть. Как начнешь лениться, так чему-нибудь и научишься. Так, тоже "бастуя" от лекций греческого языка немца Шварца, я, помню, выучил почти наизусть всего Лермонтова в университете...
"Кому вспомнить?"... А в самом деле, и - кому? Мне кажется, у нас пребывает "в лежачем положении" один изумительный человек и даже целая компания изумительных людей. Это не та "теплая" или "темная компания", о которой препирались в Г. Думе: это - золотая компания, благочестиво издающая "Старые Годы", воспроизводящая в изумительных снимках умирающие реликвии Руси, вероятно, почти разорившаяся на издании, без сомнения, никем не поддерживаемая из тех "теплых" и "темных" компаний, которые "княжат и володеют" Русью и русскими делами, и проч., и проч., и проч. Ну, вот ей и надо сказать:
- Встань, спящий!
- И зри, и храни!
И имей власть на это! Имей право "veto", когда дело идет о разрушении; и право приказать, в пределах некоторого небольшого ассигнования, что-нибудь реставрировать, хранить и проч.
Знаю, знаю, что у нас есть какая-то "комиссия", которой поручено "охранять": но ведь у нее, конечно, завелись "текущие дела", и она от них не может же оторваться к домику Пушкина, да и, кроме того, этой комиссии, конечно, дана "инструкция" и, может, целый "устав", где 1) перечислено подробнейшим образом, что именно она должна "охранять", а через это, косвенно, ей и "запрещено" касаться вещей, в перечень не вошедших, и 2) указаны способы охранения, т.е. "отнестись к губернатору" или "обратить внимание епархиального архиерея". Конечно, - в "предмет" охранения вошли церкви, монастыри, иконы, "градские" каменные стены времен боярства и татарщины; а о "домиках, где рождались", например, поэты, ученые, замечательные деятели, должно быть, не упомянуто. "Нельзя всего вспомнить"... Но, я думаю, "вспомнит" тот, кто любит и свободен. Т.е. любит и трудится без "устава" и "инструкций". Такова-то и есть благочестивая компания "Старых Годов".
Ну вот, взамен возни со всякими академиями и лицеями ей и следует сказать краткое прутковское:
- Бодрствуй!
И как домик Пушкина в Москве, так и прелестный домик Лермонтова в Пятигорске, где он жил и создал великие свои создания, где сохранились в том самом виде все комнатки, весь сад (небольшой), с старыми, вековыми деревьями, которые знал и любил поэт, - все это будет бережною и умною рукою как бы поставлено под стеклянный колпак, для любви и поклонения потомства.
Это - нужно. Этому - время.
1911
Впервые опубликовано: "Новое Время", 1911, 7 февр.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/pushkin/rozanov_domik_pushina.html.