Потехин Алексей Антипович - Суд людской - не Божий

ать... Ну, и стал Спиридоныч-от меня просить: переночуй, говорит, Ивановна, эту ночь... стал просить... Ну, я и говорю: для че, мол, не переночевать... Ванюха тут тоже долго сидел, ревнем ревет парень... Душа надсадилась, смотря на него... Ну, только что до поздней ночи сидел, Ванюха-то, а Матрена-то билась-билась да и затихла; мы ее на лавку с Ванюхой-то положили, ну ровно бы и заснула... Я и говорю Ванюхе-то: поди, говорю, парень, домой, сосни, я посижу ночь-то, - больно мне его жалко... Он, знаешь, не пошел; нету, говорит, какой мне сон, до сна ли?... Полно, я говорю, дурашка, измаялся, подь... Нету, говорит, хоть бы совсем мне издохнуть, так в пору, таково, говорит, мне легко... Так и остался... Ну, и сидели мы так с ним чуть не до света... Она тихо лежит, не мечется ничего, только раз простонет да задрожит, ну, и заснула совсем... Мы и думали, что, ну, проспится, сном все и пройдет... Только к утру-то Ванюха, как сидел, приткнулся, уснул... Я тоже, грешным делом, - прилегла... Николай-то Спиридоныч всю ночь, девки, молился за перегородкой, грех-то свой замаливал... да тоже, видно, соснул к утру-то... Только вот мы просыпаемся, глядь, а девки-то нашей и нет... Туда сюда, - нет!... Сгинула да пропала!... Ванюха-то, как беспамятной какой, вопит, мечется. - Нет нигде; вот уж он и побежал в лес, где ее в первой-то поймал... побежал да и говорит: не найду, говорит, ее - не ждите и меня... что ни на есть над собой сделаю... Ну, тоже сбился народ-от, еще двоих парней послали... Да вот целой день нечто нет их... Не знаю, кажись бы, куда ей деться - далеко не забежит... Разве что сама над собой сделала... Марья. Вот, баушка, наша Матренка... А? Акулина Ивановна. Не говори уж, девка, я-то измаялась!... Немало на свете живу, экого чуда не видывала!... Немало тоже по белому свету мыкалась... Марья. А точно она, баушка, чуяла... Ровно знало ее сердце... Помнишь, Аганька, у баушки-то на поседках, ровно стень какая сидела, и речей ни каких не было... Акулина Ивановна. Да как не чуять, девки... Ведь, и я ей говорила... Экой батюшка-то родимой... Тоже богомолыцик!... Как это услыхал, что они спознались-то... ну, с Ванюхой-то, так ровно, прости Господи, бес ему в бороду-то сел... Как накинется, да и ну клясть на чем белый свет стоит... Ну, она девка была робкая... и повредилась... Да, я говорю, я при господах жила, да экого страха не видала, тоже не без греха жила... А то, ну-ка, эка напасть, а из-за чего?... Велико дело: девка погуляла... Агафья. А что они, баушка, давно гуляли-то?... Акулина Ивановна. Нет, какое давно, девка... Недавно!... Мне пуще парня-то больно жалко: сгинет ни за что... Смотри, коли и он не помутится... али что надо собой не сделает... Агафья. Да что ему больно уж так?... Нечто одна она у нас девка-то?... Акулина Ивановна. Ну да ты говори... Тоже сердце... Он парень с чувствием... Эких парней-то не много... Агафья. Ну... Много сам собой занимался... Марья. Как же, баушка, слушай-ка... Толковали, ведь, что Дементьевна ее вылечила... Акулина Ивановна. Отступитесь-ка вы мне с вашей Дементьевной... Она только хуже ее испортила... Не сунься тут она с своим колдовством, так скорее бы прошло, а она ее пуще, ведьма, извела... Вот я при всех честных людях говорю: измешала она ей... Пришла тогда, с глазу, с глазу, опрыснуть надо с уголька, а что опрыснуть?... Ничего и не знает... Мой-от тогда при всех говорил, что хуже будет... Не послушались его, дали ей волю, проклятой! Только хуже и вышло... А послушай тогда моего, не давай ей воли, лучше бы было... Уж он все полки происходил, знает с свое... У него против этой немочи и лекарствие есть свое... А то пришла, задохнется, задохнется... не задохнется, - раздышалась бы, - живой человек... А она, тоже ровно знает что?... а вот на весь честной мир сослаться - ничего не знает... А мой-от... вот тогда при вас, девоньки, на поседках-то, всю правду, как есть, рассказал Матрехе, всю ее судьбу горькую раскрыл... Помните ли? Агафья и Марья. Да, да, баушенька... это точно: все как есть рассказал... Акулина Ивановна. А то Дементьевна!... Да что она?... Ничего не знает... только морок на всех напускает... что знает?... Вон она идет, ведьма старая: вот в глаза скажу, что девку испортила... Вот на весь люд честной сослаться, кому она сделала какую пользу, окромя вреда?... Примется лечить, так только морит... Правда ли, мир честной?... Несколько голосов из толпы. Правда, правда... Ивановна... Уж Дементьевна, что... какая она колдунья?... Одна вреда от нее!... Явление второе. Те же и Дементьевна. Дементьевна (подходя). Что вы про Дементьевну?... Что надо?... Али что послучалось?... Давай... Неужто я не знаю чего?... Акулина Ивановна. Да что ты знаешь-то?... Ничего не знаешь!... Матреху-то испортила только вчера, измешала ей... Вот на всех сослаться... Правда ли добрые люди?... Вот вы сами видели?... Несколько голосов. Правда, правда... Точно... измешала... Дементьевна. Я измешала?... Ах ты, черствой ты каравай!... Ах ты... душа твоя пропадай... Уж я Матреху испортила!... Да разве я не знаю!... Ах ты, ведьма, ты, киевская!... Акулина Ивановна. Ты киевская-то, а не я... ты ворожишь-то да людей честных морочишь... Дементьевна. А твой-то что делает... не морочит, что ли?... Да я... Акулина Ивановна. Да что ты?... Мой-от на службе состоял, на войне был... Дементьевна. Да что его служба?... Все врет... Нигде не бывал, ничего не знает... Акулина Ивановна. Ты что ли бывала-то?... Ты что ли знаешь-то?... Дементьевна. Знаю я все... А он только что карты-то раскладывать... Акулина Ивановна. Так он раскладывает да гадает, всем отгадывает... А ты только по ветру пускать, да вреду всем делать... Дементьевна. Не пускаю я по ветру, а добрым корнем лечу... А коли и бывает какое лихо, так все от твоего же... С его глазу... И с Матрехой-то с его глазу... Акулина Ивановна. С его глазу... Ах ты!... Да мой-от... Дементьевна. Да нечего, твой-от?... Озёпом только и берет твой-от... Акулина Ивановна. Да он тебя, ведьму экую, со света живу сгонит... Да он... Дементьевна. Ничего он мне не сделает, сама ему глаза выцарапаю... Молодой парень из толпы. Ну, ну, старухи... Усь... (Хохот между мужиками.) Женский голос из толпы. А ты что?... Вот тебе я Дементьевна-то... Экой парень... облай собачий... Дело говорят, а он... Дементьевна. Твоего-то давно бы пора из деревни-то в колья... Акулина Ивановна. Нет тебе бы кол-от осиновой в спину, ведьме... Дементьевна. На добрых людей сослаться, кому я какую вреду делаю?... Что полечу-то коли из добра сердца... так им же в пользу... А твой-от только бы языком-то помолоть, да как бы кого обойти, да озёпать... Вот на добрых людей сослаться... Акулина Ивановна. Полнока добрых-то людей трогать, зелье ты живое! Никто про тебя хорошо не скажет, никому ты отродясь никакой пользы не делала... Дементьевна. Нет, уж грех добрым людям про меня худо сказать... Коли уж я да не служу им, так не твой ли пуще служит?... Нет, он как бы все в себя, а я все в людей и живу-то... Женские голоса из толпы. Точно, точно, что и Дементьевну обижать... всякому порадеет... Уж больше пути-то, чем от Сергеича-то... Акулина Ивановна. Да что вам Сергеич-то сделал, какую вреду?... Он, по крайности, свою науку знает! Сами же к нему за всяк час идете... А она что знает? Дементьевна. Не бось, знаю я с свое... Акулина Ивановна Ничего ты не знаешь... Молодой парень из толпы. Усь, старухи... усь... (Хохот в толпе.) Дементьевна. Перестань ты, огрызок... Чего тебе захотелося? Женские голоса в толпе. И впрямь огрызок... Хорошенько его, баушка Дементьевна... Молодой парень. Да что она мне сделает?... Усь... усь... (Скрывается в толпе.) Дементьевна. Ах ты, щенок, ты бесхвостый!... Да я те порохом иссушу... Я те по ветру пущу... Явление третье. Те же и Николай Спиридоныч. Николай Спиридоныч. Что вы, батюшки, шумите?... Не нашлась ли моя-то? Не видел ли кто?... Акулина Ивановна. Какое нашлась? Вон кто шумит, колдунья-то злая, чаромутница-то, что дочку-то твою испортила... Дементьевна. Не твой ли пуще испортил-то... Похвалебщик-от твой?... Акулина Ивановна. Нет, еще мой-от никого не портит, а ты по ветру-то пускаешь, да колдуешь-то... Как бы не она измешала в те поры, Спиридоныч, отошла бы твоя Матреха, была бы с разумом. Она измешала, она,-ведьма, сгубила ее! Дементьевна. Нет это, Спиридоныч, ее-то знахарь озёпал, с его глазу все и попритчилось... Уж мне ли да не знать!... Николай Спиридоныч. Отступитесь вы от меня... Не до того мне... Божья-то воля да мой грех, за него и наказан... Буди Его святая воля... Други и приятели! Тошно мне, старику... Не судите вы меня!... Богу каялся и вам каюсь... Согрешил я, грешной, сгубил свое детище милое!.. Одна была и ту без разума сделал... Несколько голосов из толпы. Уж это не от тебя, Николай Спиридоныч. Николай Спиридоныч. Нет, от меня, други... от меня... Бог злым грешникам прощает, а я не простил вины девичьей своей дочке единоутробной... Злобой обуялось мое сердце немощное!... Не чаял я этого от нее, не гадал... Учил я ее не тому, а Божьей заповеди, любил ее, лелеял ровно несчечко... Перед добрыми людьми похвалялся ее кротостью, да послушливостью, да целомудрием... Ванюха малой доброй, любил ее, хоть и согрешил, так раскаялся, хотел весь грех венцом да Божьим благословленьем прикрыть. Не умел я и души его распознать из одного того: думал, не такого жениха стоит моя Матрена... Гордость, ведь, это, други... За то Бог и наказал меня!... И проклял я дочь свою больше во гнев, не в разум, из досады, а не в наказание... Тошно мне, други!... Все сердце мое, кажись, кровью изошло, вся душа моя изныла... Недолго мне, старику, на свете жить, недолго мне маяться; да как мне грех свой у Господа замолить? Может быть, погубил, ведь, я ее совсем, может, ведь, и не жива уж она... Други мои, помолитесь вы за меня у Господа, чтобы Он, милосердый, простил меня окаянного грешника!... (Плачет.) Несколько голосов. Не тужи, Николай Спиридоныч, може, и найдется, може, и в разум придет. Николай Спиридоныч. Буди Его святая воля!... Голоса из толпы. Вона Ванюху ведут... Чтой-то он... Уж не обезумел ли?... (Вдали по улице показывается Иван. Его ведут под руки Павел и другой крестьянин. Все платье Ивана мокрое, как будто он только что вытащен из воды, лицо бледно, волосы растрепаны, шляпы на голове нет; он едва передвигает под собою ноги.) Явление четвертое. Те же, Иван и Павел. Акулина Ивановна. Что ты, Ванюха, дурашка, что ты?... Да в памяти ли он?... Павел. Да теперь-то в памяти, а был совсем без памяти... Акулина Ивановна. Да посадите вы его, посадите... (Ивана сажают на завалину у избы. Он опускает голову и остается неподвижен и безмолвен.) Павел. Эх, насилу дотащили... Все плеченьки обломило... Измок весь... (Спокойно отряхивается и выжимает воду из волос.) Николай Спиридоныч (робко). Батюшки, голубчики, не нашли, что ли? Павел. Нет, отбилась!... Верст двадцать изошли, весь лес обмахали, по деревням спрашивали, вопили, вопили ее по лесу-то, нет, отбилась от рук... Эка, парень, измок весь!... Николай Спиридоныч. (Сжимает на груди руки.) Буди Твоя святая воля, Господи!... По грехам наказуешь!... (Опускает голову и отходит в сторону.) Голоса в толпе. Эка, парень, не нашли!... Кажись, куды уйти?.. А вы бы поискали... Павел. Так не искали, что ли?... Поди ищи сам... Ног отстали, искамши... Эвона куда заходили, ноли до Богоявленского... Акулина Ивановна. Да что Ванюха-то?... Что он ровно безумный?... С горя-то, что ли?... Павел. Не знаю, с чего. Ловил бы он щук в омуту, кабы не я... Эка, парень тяжелой, насилу вытащил... Акулина Ивановна. Так топился он, нечто?... Павел. А то что? С чего же мы мокрые-то, ровно с бреднем ходили... Голоса в толпе. Слышь, топился... а? С горя-то... а? Акулина Ивановна. Да как же он так? Павел. Ну, как? Так... Обаукались мы... сошлись... Ну и пошли к домам, никто не нашел... Идем через мельницу, взошли на гать... Ванюха-то с гати-то прямо в омут... Мы думали, что взопрел, так простыть, да что, мол, в кафтане-то... А уж и пузырики пошли... Ну, я и сдогадался... да скорей за ним... Ну... вытащил... Хорошо, что еще в колесо не затащило... Насилу откачали с Герашкой-то... Совсем было захлебнулся... Голоса в толпе. Ай да Павлуха!... Вот так Павлуха!... Павел. Да что, Павлуха!... Али гинуть человеку-то? Чай живой... Идти было поесть да пообогреться... (Осматривает кафтан.) Ишь ты как измок... Эка, паре ... (Уходит.) Явление пятое. Те же без Павла. Акулина (к Ивану). А ты что, парень, призадумался?... Иван. Ничего... Акулина. Ты бы, дурашка, хоть бы кафтан-то мокрой снял... Иван. Нету... Акулина. Да что нету-то? Тошно, что ли? Иван. (Глубоко вздыхает.) Акулина. Нука-ка, в уме ли ты парень - топиться вздумал... с чем это схоже?... Матрехи-то что ли жалко?... Иван. (В отчаянии машет рукой и едва может говорить от пересиливаемых рыданий.) Отойди, бабушка... Акулина. Полно, дурашка... Что больно убиваешься-то?... Возьмите-ка его, ребята, отведите в избу.. Что мокрой-то сидит? Не летняя пора!.. Двое крестьян (подходят к Ивану). Пойдем, Ванюха. (Хотят его взять под руки.) Иван. Не трожьте вы меня, Христа ради, не трожьте... Хоть бы издохнуть мне поскорее!... Пришибите меня, ребятушки... Акулина. Полно-ка, дурашка, что ты молвил! Своим ли ты языком говоришь? Ну, что делать-то?... Хоть все убивайся... Вестимо, жалко... Ну, а може статься, и найдется еще... Иван. Нету, нету, нет моей касатушки, не видать мне своей крали писаной... О-о-ох!... (Рыдает с воплями.) Сгубил я ее красоту девичью... Через меня она пропала... Ох! Догулялась моя головушка... Акулина (сквозь слезы). Полно, Ванюха, дурашка, перестань... Наше место свято!... Да что, али тебе не будет девки на деревне-то?... Вот какую невесту найдем!... Иван. Да не надо мне никого.... Сиротина я круглый... Нет у меня отца-матери, была одна душа красна девица, любила меня больше самое себя, да и той нету теперь... И ту не уберег, и ту у меня отняли... Ох, пропадай же моя голова совсем!... Нет мне теперя радости, одно горе тяжкое... Ох!... На что меня вытащили!... На что мне не дали утопиться!... Ворог мне тот, кто не дал мне околеть... Братцы! Убейте вы меня, пришибите на сем месте... спасибо скажу, Бога за вас молить стану... Акулина. Ну, полно, полно, кто тебя пришибет?... Что не дело-то говоришь?... Иван. Так не жить же мне на белом свет! Сам на себя руки наложу!... Акулина. Полно, кто тебе даст руки на себя наложить... С нами крестная сила!... Иван. Не хочу я маяться на белом свете! Не под силу мне. (Быстро вскакивает в исступлении.) Ой пустите меня!... Тошно мне... Не поминайте лихом... Акулина (загораживает ему дорогу). Да куда ты, куда ты?... Иван (отталкивая ее). Пусти, бабушка... (Хочет бежать.) Акулина (хватая его за кафтан). Батюшки, держите его, не пускайте: изведет себя парень ни за что... (несколько крестьян схватывают Ивана.) Иван (порываясь из их рук) Пустите меня, братцы... Что вам во мне?... Не брат я вам, не сродственник... Чужак я вам... кто меня станет жалеть?... Кому я нужен?... Нисколько голосов. Полно, полно, Ванюха... Что ты надумал... Умной ты парень, а что говоришь?... Иван. Да что, братцы, чего вам ждать от меня?... На горе я родился... Одну душу сгубил... Чего вам еще?... Что я буду жить?... Пустите меня... Пропадай моя голова совсем... (С бешенством порываясь из рук крестьян.) Вороги! Злодеи! Да пустите же вы меня... Слышите ли вы, - тошно мне... Жизнь мне не мила... Не держите меня... И себя изведу, и вам несдобровать... Что ни на есть, да наделаю... Николай Спиридоныч. (который до сих пор стоял в стороне и как будто молился, вдруг подходит к Ивану.) Ванюха, слушай ты меня... Иван. (Вдруг вырвавшись из рук крестьян, бросается в ноги Николаю Спиридонычу.) Батюшка, Николай Спиридоныч! Перед тобой я больше всех виноват! Твою дочку я сгубил, на твои седые волосы посмеялся, злодей я тебе... Одной милости прошу, убей ты меня из своих рук... Николай Спиридоныч. (Строгим голосом.) Нечестивый, Бога ты позабыл... Бес тебя обуял... Не давай воли дьяволу... Иван. Николай Спиридоныч! Тошно мне, тошно... Любил я твою дочку, Матреху мою, больше жизни... Господь видит, любил ли я ее, желал ли зла... Но по грехам наказал меня Господь!... Николай Спиридоныч. Не приемли имени Господа Бога Твоего всуе... Не скверни Его имени святого своими устами грешными... Великой Он Судия, знает, что делает... А ты, нечестивой, на Его суд святой посягаешь, Его воле, противишься, сам себя жизни хочешь лишить... Да разве Господу много нужно, чтобы тебя, червяка, раздавить одним перстом своим? Разве жил бы ты, кабы Его святой воле не угодно было?... Праху бы от тебе я не осталось... Уж видел раз Его милосердое прощение, хотел душу свою погубить без раскаянья, сам просился во тьму кромешну, а Он, Владыко милостивой, помиловал тебя, не дал тебе сгинуть, самоубийце проклятому... Дал тебе час и время покаяться, а ты опять идешь против Его святой воли!... Иван. Что же мне делать, Николай Спиридоныч, батюшка?... Николай Спиридоныч. Покайся, нечестивой!... Проси у Бога милости и прощения... Иван. Вижу я свой грех великой, каюсь я перед Господом, да тошно мне, тошнехонько - на свет бы Божий не смотрел... Ведь нет ее у нас, родимой, сгибла она?... Ох, тошнехонько мне... Николай Спиридоныч. Так разве мне-то не тошно, то подумай... Кому она ближе-то, мне али тебе?... Какова ни была твоя любовь, а все грешная... А я ее родительской любовью любил... Давно ли ты ее узнал? А она у меня на глазах выросла... (Прерывающимся от слез голосом). На руках я ее нянчил... Отроковицей ее уму-разуму учил... Каждый шаг я ее видел... Всю душу свою я в нее положил... После покойницы одна она у меня осталась... Единородная ведь она у нас... (Рыдает.) В одну ее я жил... Да вот нету ее... Тяжко, ведь, мне, дитятко, тошно, ведь, мне, старику!... Ведь, от моего слова она разуму-то лишилась... Ведь, и сгибла-то она может, от меня... Так мне бы, дитятко, нужно на себя руки-то наложить... (Благоговейно поднимая глаза к небу.) Да нет, Господи, Ты не попустишь!... Твоя воля, Ты и суди... Дитятко, отчаянье - грех тяжкой, хуже всех грехов... Убить человека - велик грех, да покаяться можно - покаянье Господь принимает, а в отчаянье нет покаянья... Прямо человек себя в ад кромешной ведет, потому - Божьему гласу не внемлет, Его суда праведного не признает... Гордыней человек превозносится... Покайся, дитятко, смирись!... Молви: буди воля Господня... Иван. Николай Спиридоныч!... Батюшка!... Легче мне на душе от твоих речей... Помолись ты за меня... Николай Спиридоныч. Сам за себя молись, дитятко... Своя молитва скорее Господа достигнет, коли от души, от чистого сердца вознесешь ее... А больше того - не отчаивайся!... Почем ты знаешь волю Божью? Не изведаны пути Его... Может, Господь только испытанье такое налагает на нас, за все наши грехи, и должны мы его переносить с терпением и покорностью... Вот не будь этого случая, не знал бы я, что ты парень доброй, что любил ты мою Матрену от всего сердца... Гнушался я тобой, за то Бог меня и наказал!... Вздумал я судить вас своим судом, не положился на волю Божью, вот и прогневался на меня Создатель... Будь Его святая воля!... Иван. Батюшка, Николай Спиридоныч, прости ты меня!... Вижу я, надо просить у Господа милости... Мало я молился Ему, за то Он и тяготу такую положил мне на душу. Николай Спиридоныч. Ну, Иванушка, слава тебе Господи, вразумил тебя Творец милостивой! Вот, добрые люди, погнушался я добрым парнем, разумным, теперь при всех вас каюсь... Прости ты меня, Иванушка! Не стало у меня доченьки, будь ты мне сыном!... Иван. Не стою я этого, Николай Спиридоныч! Велики твои милости... (Кланяется в ноги.) Николай Спиридоныч. Нет, стоишь ты, не того стоишь! Поди ко мне, обними ты меня да выслушай мою заповедь. Иван. Батюшка, родимой, благослови ты меня! Много мне легче... (Бросается к нему.) Николай Спиридоныч (обнимая Ивана). Господь тебя благословит, дитятко! Вот не стало дочки, сына Бог дал... (Улыбается сквозь слезы.) Живи же ты здесь с миром, молись Богу, а я пойду в Киев, ко святым мощам... И вот тебе моя заповедь, при всем честном мире!... Умру я, не ворочусь - все тебе мое имение, бери его, женись на доброй да честной девке, коли наша Матрена... (Не может говорить от слез.) Прощайте, люди добрые, не поминайте лихом... Его без меня не оставьте... Иван. Нету, батюшка, не останусь я без тебя! Возьми и меня с собой, и на мне много грехов, и я пойду помолиться святым мощам! Николай Спиридоныч. Ну, доброе дело, дитятко! Коли Господь послал на душу эту мысль - доброе дело, пойдем! Вместе станем молиться Создателю... Иван (обращаясь к окружающим). Добрые люди! Коли найдется без меня Матреха, соблюдите ее! Николай Спиридоныч. Не оставьте, кормильцы! Голоса в толпе. Можно ли это? Можно ли? Иван. Безумная будет, все равно, не смотреть моим очам на нее безумную. А в разум придет... Не забудет она меня... Батюшка, пойдем скорее от сих мест! Конец третьего действия. Действие четвертое. Сцена представляет избу Дарьи. В избе налево печь, которая топится. Дверь назади. Явление первое. Дарья и Матрена. (Дарья хлопочет у печки; Матрена, повязанная белым платком и босая, сидит на лавке, направо от зрителей). Матрена (глубоко вздыхая). Ох! Дарья. Что, матушка, охаешь? Матрена. Тошно... Дарья. Да что тебе все тошно-то? О чем тебе тосковать? Не дождешься от тебя веселого словечка... Кажись, еще ли ты не замолила у Господа, богомольщица наша... И мы-то тобой только живы, грешники. Матрена. Недостойна я... Проклятая... (Вздрагивает.) Дарья. Полно, матушка, какая ты проклятая? Мы вот проклятые-то, - Господа позабыли, а ты каждый час перед Ним, Создателем... Господи помилуй!... (Вздыхает. Матрена тихо плачет. Непродолжительное молчание.) Дарья. (Взглянувши на Матрену, про себя.) Опять плачет! Что она сегодня, ровно хуже! (Качает головой.) Не к добру! (К Матрене.) Матушка моя, не хошь ли поесть чего? Матрена. Нету... Дарья. Ах, согрешила грешница, еще и к обедне-то не благовестили. Станешь ли ты есть?... Не мы, грешные!... Да что, матушка, ты сегодня больно нечто не хороша?... Матрена. Тошно!... Дарья. Не к нашей ли беде какой? Молви-ка, матушка... Матрена. Не знаю я... Дарья. Как тебе не знать? Божий ты человек! молви-ка... Матрена. Проклятая я!... (Громко рыдает.) Дарья (качая головой). Знать не к добру! (Вздыхает.) Господи, помилуй нас грешных!... (Непродолжительное молчание, которое вдруг прерывается стуком в окно снаружи.) Дарья. Ровно никто стучится? (Подходит к окну и открывает его.) кто тута? Голос за сценой. Пусти, тетка, остановиться! Барин проезжает. Дарья. Добро пожаловать! Въезжайте! (Затворяет окно.) Барин, чу, никакой! (Начинает приводить в порядок в избе.) Мужиков то никого нет... (Идет к дверям и отворяет их.) Сюда, сюда, господин честной!... Явление второе. Те же, Скрипунов и Данило. Скрипунов (входя). Здорово, тетка! Дарья. Добро пожаловать, кормилец! Уж не обессудь! В избе-то у нас не больно обрядно, а светелки-то нет особливой... Скрипунов. Ничего, ничего! Тепла ли изба-то?... (Снимает шубу с помощью Данила.) Дарья. Кажись, тепла... Не веду, как твоей милости в угоду ли будет... Скрипунов. А, да у тебя печка топится... (Подходит к печке.) А, славно после дорожки-то... (Греется.) Холодно, старуха, иззяб, даром что в шубе! Что, Данило, озяб? Данило. Да-с, прохватило порядком. Дарья. Холодна ноне зимушка стоит, кормилец, нече сказать, - студена! Куда путь-дорожку держать изволишь? Скрипунов. В Москву, тетка, в Москву. Дарья. Так! Скрипунов. Бывала ли в Москве-то? Дарья. Нет, кормилец, не бывала. Где мне бабьим делом! Не бывала, родной! Не знаю, что такая и за Москва. Скрипунов. А что, как ты полагаешь? Больше она вашего села? Дарья. Как, чай, не больше, кормилец... Что уж наше село? - Велико ли?.. Скрипунов. Полно, старуха, меньше! Где быть против вашего села?.. Дарья (улыбаясь). Шутить изволишь. Где меньше быть? Тоже хошь видом не видали, а слухом слыхали. Москва-матушка уж так и слывет, что самой первеющий город. Тоже и до нас доходили люди, что видали ее, матушку, - одних церквей, чу, сорок сороков... Скрипунов. Полно, не верь, старуха, всего одна церковь, и та деревянная... Право! Не веришь? Вот Данила спроси. Данило, правда ли?.. Данило (ухмыляясь). Правда-с, точно... Дарья. Полно, ваша честь! Хошь бабье дело глупое, а тоже не без разума на белой свет родилась! Данило. Да право, старуха, точно. Совсем город ничего не значит, и виду нет никакого, и дома-то все соломой крыты... (Скрипунов смеется.) Дарья. Ну! мне, что хошь, скажи, - ничего я не знаю... Скрипунов. А вот что, старуха! Будет ли что поесть-то у тебе я?.. Дарья. Да чем твою милость потчевать? - Щи есть с говядиной... А то ин яишенку можно... Скрипунов. Ну, ладно! Хоть не больно пировато, а все с голоду не умрем. Дарья. Уж и с голоду умрешь? Что ты, господин честной? Чем так Господа прогневали? У нас, кажись, и нищенькие с голода не умирают... Скрипунов. А, чай, дорого, тетка, дерешь за постой-то? Дарья. Уж и драть! Что ты, кормилец, тоже християне на свете живем... Не без Бога! Скрипунов. Толкуй! Знаю я вас, как вы дерете с проезжающих-то! Тоже бывалый человек. Ох уж эти мне дороги да постоялые дворы! Как липочку обдерут! Дарья. У нас, господин честной, не постоялой двор... А вот в угоду тебе было к нам пристать, - милости просим, рады добрым людям. В угоду тебе дать что за наши труды да хлопоты, - благодарим покорно... А то ин хоть ничего не давай!.. Мы, кормилец, не на бойком месте живем, нам людей честных обижать не почто, - Бог не велел... Скрипунов. Ну, ну, то-то, старуха! Это хорошо, коли вы Бога-то помните... Данило (к Скрипунову). Экие-то, сударь, хуже! -Теперь-то она, ишь ты, как ублажает, а придет к расчету - подавай за все втрое. Дарья. Полно, доброй человек, не дело-то говорить - грешно! Обиды еще тебе никакой не сделали! Данило. Ладно! Знаем мы вас, проходимцев! Скрипунов. Да что ты, старуха, одна что ли живешь, без мужиков? Дарья. Нет, кормилец, как можно без мужиков? Еще и старик-от жив да тоже сын, парнюга молодой... Скрипунов. Где же они у тебя? Дарья. А старик-от по дрова в лес поехал, а парнюга-то - вот тоже, как и твоя милость - проезжий был человек, на смену ехал, так его повез... Скрипунов. Так вы ямщики что ли? Дарья. Нет, не ямщики, а вот зимним-то делом, на слободе, так вот поваживает паренек-от! Тоже две лошадки держим... Скрипунов (указывая на Матрену). Ну, а это невестка что ли твоя? Дарья. Нету, кормилец, - это странная! Пристала вот к нам и живет... Скрипунов (смотря на Матрену). Странная?.. А откуда она? Дарья. Не веду, кормилец, откуда. Так - пристала... Странной человек. Скрипунов. Побродяга какая-нибудь!.. Есть ли у нее пачпорт-то? Дарья. Не веду, кормилец, не спрашивали. Какой, чай, пачпорт - Божий человек... Скрипунов. А ты бы этого Божьяго человека-то к становому! Дарья. Да на что ее, батюшка, к становому? Она худа никакого не делает. Скрипунов. Зачем же она шатается? Эй, ты, странная? Откуда ты?.. (Матрена, ни слова не говоря, отворачивается.) Скрипунов. Вишь ты, и отвечать не хочет! Слышишь ли ты, Божий человек, откуда ты?.. Данило. (Подходит к Матрене и теребит ее за рукав.) Слышь, барин спрашивает, откуда ты? Матрена. Не знаю! Данило. Чу, не знает-с! Скрипунов. Да есть ли у тебе я отец-от с матерью?.. Матрена. (Вздрагивает и хватается за бок.) Ох! тошно!.. Данило. Ишь, прикидывается!.. Тошно, чу... Барин спрашивает, ест ли у тебя отец-от с матерью?.. Матрена. Отступись! Не знаю!.. Тошно!.. Скрипунов. А, не помнящая родства! Дарья. Не троньте ее - ничего не скажет; уж и мы пытались спрашивать да ничего не сказала... Скрипунов. Ага, не сказывает!.. Становому бы сказала... А, славная девка!.. Данило, славная девка?.. Данило (осклабляясь). Славная-с!.. Скрипунов. Хочешь ли вот замуж? Данило (смеется). Хочешь ли за меня замуж?.. (Матрена плачет.) Скрипунов. Спроси ее, спроси! (Подмигивая Даниле на Матрену.) Данило. (Теребя Матрену за рукав.) Слышь! Хочешь ли за меня замуж?.. Поди... Матрена. Ой, ой... тошно! тошно!.. Пустите!.. Дарья. Полно, господин честной, не трогай ее... Что Божьего человека обижать!.. (Подходит к Матрене и обнимает ее.) Что тебе, матушка, тошно-то?... Полно!.. Шутить изволит его милость... Матрена. Ох, ох... Пусти... Тошно!.. Данило. Выйдешь за меня, так не тошно будет, - весело заживем. Дарья (Даниле сердито). Ну, полно ты, что тебе надо, что ты надругаешься над ней? - Грех, ведь, чай... Скрипунов. Ну, полно, старуха! Бабье дело - всему верить. Видишь, как прикидывается!.. Ловкая девка! Славно! Со слов ей тошно сделалось... Ох вы, странницы!.. А у самой, я думаю, любовникам-то счета нет!.. Матрена. (В истерических конвульсиях.) Ой, ой... Был... Нет!.. Ой! Страшно... проклятая!.. Пусти... пусти... Скрипунов. Ишь ты, еще и выкликать умеет! (Хохочет.) Дарья (Матрене). Что, что, матушка, что?.. Полно! Господь с тобой! (К Скрипунову.) Эх, господин честной, что тебе потеха, что ли! Матрена. Пусти, пусти!.. (Дико вскрикивает.) Ай... Проклятая!.. Пусти!.. Дарья. Да куда ты, матушка, куда?.. Полно!.. Господь с тобой!.. Испей вот водицы! Ну-ка, барин, что наделали... Матрена. Пусти! Ой, тошно!.. тошно!.. (Дрожит и рыдает.) Скрипунов. Какова! Лучше барыни иной истерику-то представляет; подумаешь, что и в сам деле... Хорошо! натурально!.. Данило. Вот бы, сударь, сечь-то! Дарья (подавая воду Матрене). Полноте, греховодники! Как вы Бога-то не боитесь?.. На-ка, матушка, родимая, испей... (Скрипунов смеется.) Матрена. Ох, ох! (Пьет воду, дрожа всем телом.) Дарья. Что, матушка, полегче ли? Скрипунов. Ну, как теперь не легче? Воды выпила - теперь легче будет! Вот я думал, что одна моя жена проказит... Ах, ты деревенщина этакая!.. Матрена. Ой... ой... ой... тошно!... Проклятая... (Тихо рыдает.) Скрипунов. Да кого она проклятую-то вызывает?.. (Смеется.) Дарья. Полно, барин, что ты, в чужой дом ты приехал надругаться... Скрипунов. Данило, спроси ее, кто у нее проклятая-то? Данило (улыбаясь). Это, сударь, смотри, что прикидывается, что кто-нибудь извел ее... (К Матрене.) Эй ты, проклятая? кто у тебя проклятая-то?.. Матрена. Ай, ай... Проклятая... я... я... Пусти, пусти... страшно... пойду!.. Дарья. Перестань, матушка, перестань... Господь над тобой... (Вполголоса.) Экой народец накачался!.. Данило. Да она и то, сударь, видно, без разума. Посмотрите-с, как бельма-то выпучила. Матрена. (Порываясь из рук Дарьи со стоном.) Пусти меня, пусти... ой! Тошно мне... Скрипунов. Пусти ее, старуха, и в сам деле, а то еще драться станет, пожалуй... Дарья (вполголоса.) Провались ты совсем!.. (Матрене.) Да куда ты пойдешь-то?.. Матрена. Пусти... Тошно!.. Дарья. Вон к обедне благовестят. В церковь что ли пойдешь?.. Матрена. Пусти... Пойду... ой!.. Дарья. Ну, поди, матушка, в церковь... Помолись за нас грешных... Да полегче ли тебе?.. Матрена. Пусти... В церковь я... (Идет к дверям.) Дарья (провожая ее). Ну, подь, подь, помолись. Господь тебе спокою пошлет, Творец небесный. (Матрена уходит.) Явление третье. Те же без Матрены. Дарья. (Возвращаясь от дверей к Скрипунову.) Эх, господин честной, жалости-то в тебе нет. На что ты это надругался над Божьим человеком да и слугу-то своего учишь, - ведь, чай, грешно... Скрипунов. Да ведь я не знал, старуха, что она безумная-то. Зачем это ты сумасшедшую у себя в дом держишь? Тоже проезжающих пускаешь. Этак она сбесится когда, да смертоубийство еще сделает... Дарья. Никому она ничего не сделает. Тише ее нет! И не безумная она, а это на нее часом только находит, да и пройдет... Скрипунов. Да от чего же это на нее находит! Дарья. А кто ее знает,-не наше дело! Значить, тоска такая ляжет ей на душеньку... Да вот уж давно с ней этого не бывало... Вот твоя-то милость только ее... А чтобы тебе над ней надругаться, какая корысть? Скрипунов. Слышишь ты, глупая, тебе говорят, я не знал, что она полоумная-то, а думал притворяется так... Уж я насмотрелся - у меня жена в этих истериках-то часто бывает. Ну, так уж я такую манеру и взял: ее заломает, а я смеяться, ну, и перестанет... Дарья. Нет, господин честной, она не такая; она, почитай, из церкви Божьей не выходит, за кажное время в ней, а молится-то, так мы-то вот, кажись, по ней только и живы; перед Богом-то стоит, глаз не осушит. Со стороны то смотришь, так навоешься, на нее глядя... Вон какие морозы-то стоят, а она ни шубы, ни обувки, каковы лаптишки не знает - все босая ходит... Нечего сказать, Божий человек... Скрипунов. Как, неужели босая ходит всегда?.. Дарья. Да вот при тебе пошла - много ли на ноги-то надела... Скрипунов. А я и не посмотрел ей на ноги-то, в чем оне. Данило! Что она, босая пошла? Данило. Точно, босая-с... Скрипунов. Так как же она не отморозит ноги?.. Мажет что ли чем? Есть такое фокусники - точно... Дарья. Ну, вот толкуй с тобой, барин! Мажет! Чем ей мазать? Скрипунов. Так как же, глупая! Ведь, она отморозила бы ноги-то! Дарья. Ну, так про то тебе и говорят. Вот не отморозила! Скрипунов. Странно это, ненатурально... (Пожимает плечами.) Данило. Значит, сударь, надо быть, не зябки - с малолетства, надо быть, ноги-то!.. Скрипунов. Как же, она босая так и пришла к вам? Дарья. Босая да вот как и теперь же, в одном сарафанчике... Ну, да тогда, правда, хошь холодно же было, дело к зиме шло, а все не теперешняя пора... Скрипунов. Ну, куда же она пришла? Дарья. А куда? Пришла в церковь... Дни два на паперти и жила. Отопрут церковь, ну, она войдет, молится, а тут опять на паперть. И в сторожку-то нейдет - сидит да дрожит! Скрипунов. Странно!.. Как же уж она к тебе-то пошла? Дарья. А так, стали звать да просить - тоже не я одна звала. Да вот, видно, я по сердцу пришлась - ко мне и пошла жить... Сначала-то часто к ней это-то приступало. Начнет метаться да реветь да дрожит, ну, сведешь тотчас в церковь - и затихнет... Скрипунов. Что же вы ее не допроситесь? кто она такая? Откуда?.. Дарья. Да, ведь, пытали тоже, кормилец, спрашивали, да не сказывает. Ну, стало быть, ей так уж не надо сказывать-ту... Скрипунов. Странно, право странно! Удивительные в нашей России бывают люди!.. кто ее разберет... Дарья. А на что нам, кормилец, ее разбирать? Видим, что Богу молится, вреды никакой никому не делает. Божий, мол, человек, за наши же грехи Бога молит. Скрипунов. Нет, однако это любопытно бы узнать... Либо она... Очень любопытно, признаюсь... (Слышится стук в окно снаружи.) Дарья (открывая окно). Кто тута? Голос за сценой. Пусти, баушка, странников обогреться да отдохнуть. Дарья. Подите с Богом! Изба теплая, места будет... Скрипунов. Еще странники! Куда же ты их, баба, пускаешь, и то тесно... Дарья. Что за тесно, господин честной? Они твоей милости не помешают. Вот здесь на лавочке сядут. Скрипунов. Да, может быть, мне неприятно, чтобы здесь лишние люди были... Ты бы должна была меня спросить... Дарья. Ну, как твоей чести угодно, а у нас чужестранному человеку нет отказа ни в тепле, ни в добром слове... Вот и ты, проезжий человек, кабы тебя не пустили нигде, так на стуже, что ли тебе оставаться?.. Скрипунов. Дура, да ведь проезжий проезжему розница. Дарья. Нам, господин честной, все едино. Всякий человек теплецу-то рад в экую стужу... Скрипунов. Так, ведь, изб-то много, - не одна твоя... Дарья. Ну, а ко мне постучались, так и славу Богу, и рады дорогим гостям... Скрипунов (с неудовольствием). Дура упрямая!.. Вот извольте толковать с этим народом!.. Явление четвертое. Те же, Николай Спиридоныч и Иван (входят с котомками за плечами). Николай Спиридоныч и Иван. (Кланяются Дарье и Скрипунову.) Здорово живешь, хозяюшка!.. Здравия желаем, господин честной!.. Дарья. Добро пожаловать, добрый человек!.. Садитеся вот сюда! (Указывает на лавку направо от зрителей.) Николай Спиридоныч. Ладно, родная, ладно... Мы вот тут... (Снимает с плеч котомку и хочет положить на лавку.) Данило. Куда лезешь? Али не видишь - господская шуба лежит?.. Николай Спиридоныч. Небось, не трону, родной... мне немного места нужно... Ох, пристал старым делом!.. Господи благослови! (Садится.) (Иван также садится.) Скрипунов. Вы что за народ, старик? Николай Спиридоныч. Мы-то? Скрипунов. Да, да, вы-то? Николай Спиридоныч. А мы, ваше благородие, простые люди, крестьяне православные. Скрипунов. Откуда же вы идете? Николай Спиридоныч. Из Киева, родимой! Скрипунов. Ого, издалека! Зачем же вы в Киева ходили? Николай Спиридоныч. Зачем?.. Богу молиться, св. угодникам. Скрипунов. А теперь что же, куда идете? Николай Спиридоныч. А теперь к дому... Скрипунов. Мм-м. А далеко ли ваш дом-то? Николай Спиридоныч. Да уж теперь, слава те Господи, недалече. Всего верст пятьдесят осталось до деревни-то нашей, коли Господь приведет, доплестись... Скрипунов (многозначительно). А есть ли с вами паспорты, вид-то какой-нибудь?.. (В сторону.) Преподозрительная рожа! Николай Спиридоныч. Как не быть. На что нам без виду идти? Не беглые какие... Иван. А ваша милость, знать, земской?.. Скрипунов. Нет, любезный, не земской... Иван. Что же вашей чести про виды-то наши?.. Скрипунов. А то, что много вашей братьи, беспаспортных, бродяг... Николай Спиридоныч. Мало ли, господин честной, - много всякого есть народу, и худого, и хорошего... Скрипунов. То-то, то-то! И я про тоже говорю!.. А этот парень-то, сын твой, что ли? Николай Спиридоныч. Сын не сын, а сыном называю... Скрипунов. Мм... Складно сказано!.. (К Ивану.) И ты тоже ходил с ним в Киев-то? Иван. Ходил! Скрипунов. Тоже Богу молиться? Иван. А то зачем же? Известно, Богу молиться... Скрипунов. Да что же это так в Киев? Молиться-то и дома можно... Иван. Ну, значит, так нужно было... Скрипунов. Гм!.. Нужно было!.. Вижу, что нужно!.. Дарья. Чай, по обещанью, дедушка?.. Николай Спиридоныч. По обещанию, родная... (Вздыхает.) По обещанию... Скрипунов (к Ивану). И ты тоже по обещанию? Иван. То по обещанию, барин, а то и с тоски... Скрипунов (с усмешкой). С тоски? О чем это тебе так стосковаться!.. (Про себя.) Мошенники!.. (Вслух.) Этакие молодцы, как ты, не тоскуют, а гулять любят, и ты, полно, не для гулянья ли больше по большим-то дорогам шляешься?.. Иван. Гулял и я, ваша честь, как гулялось да на сердце было весело да радостно, да на уме, не было ни думушки, ни заботушки... Да, видно, отошла моя гулянка-то, видно, пришла пора и горе горевать... Скрипунов. Какое же то это горе у тебя? Расскажи-ка мне!.. (С полускрытой насмешкой.) Право, несчастной какой! (Вполголоса.) И по роже видно, что несчастной!.. (Вслух.) Расскажи, расскажи, пожалуйста, что такое за горе у тебя?.. Иван. Что мне рассказывать тебе, ваше благородие. Ты моему горю не помощник! Поможет ли, нет ли - Творец небесный! Его милости велики, на него и надеемся... А ты, барин, моему горю и не поверишь... Мое горе от души, да от сердца... А по тебе - какое-де у мужика сердце, какое-де у него чувствие... (Глубоко вздыхает.) Скрипунов. Нет, братец, нет, как не поверить! Ты россказни-то хорошо рассказываешь, только молод ты очень горе-то большое узнать... Не клеплешь ли ты на себя? вот что! Иван. Ну, барин, оставайся при том!.. Сам для себя горе горюю, сам за себя и радоваться стану, коли Господь радости пошлет... Невелика мне корысть-то, веришь-то ты мне, али нет, - все едино!.. Скрипунов (про себя). Смелой какой, мошенник!.. (Вслух.) Женат ты? Иван (со вздохом). Нет! Скрипунов. Что же так, отчего? Иван. Так, Бог не привел!.. Скрипунов. Или некогда? Все в походах, гулять любишь! Иван. (Вздыхает и молчит.) Скрипунов. Что молчишь? Иван. Что мне, барин, говорить-то с тобой? Не из чего!.. Скрипунов (с улыбкою). Нет, поговори, ничего! Может быть, я тебе что и посоветую в твоем горе. Иван. На Бога надежда-то, не на тебя!.. Скрипунов (вполголоса). Плут!.. (Вслух.) Да это хорошо, что на Бога-то надеешься, да все и посоветоваться не мешает. Ум хорошо, а два лучше... Что тебе, невесты, что ли, хочется, да нет ее?.. (Иван молчит, мрачно насупясь.) Скрипунов. Или есть, да не любит тебя? Иван. Отстань ты от меня, барин, прошу я тебя... Николай Спиридоныч. Что ты, господин честной, к парню пристал... Э-эх! (Качает головой.) Скрипунов. Ничего, я ему добро хочу сделать... (К Ивану.) Хочешь я тебе невесту посватаю?.. Данило (с усмешкой). Вот бы, сударь, ему невесту-то - давишнюю-то безумную... Пара бы... Николай Спиридоныч и Иван. (С необыкновенным движением и в один голос.) Какую безумную? Скрипунов. И я, ведь, ее же!.. Право, славная бы тебе невеста!.. Ха, ха, ха!.. Дарья. Полно-ка, господин честной, что тебе за охота над Божьим человеком смеяться... Эх, барин, барин! Николай Спиридоныч. Да какая безумная, батюшки? Дарья. Ну, какая она безумная?.. Божий человек, богомолка, что из церкви Божий не выходит... (Входит Матрена.) Ну, вот она, какая она безумная... Подь, матушка, на печь. Никто тебя не тронет... Явление пятое. Те же и Матрена. Матрена. (Входит робко и потупя голову, потом, на голос Дарьи, поднимает глаза и, взглянувши на Николая Спиридоныча и Ивана, вздрагивает, дико вскрикивает и, дрожа всем телом, прижимается к стене.) Николай Спиридоныч и Иван. (В то же время быстро поднимаются с своих местах и несколько секунд остаются неподвижными и безмолвными.) Иван. Батюшка... Матрена наша!.. (Бросается к ней.) Матрешенька, сердце мое!.. Николай Спиридоныч. (От волнения не может промолвить ни слова и опускается опять на лавку.) Матрена (быстро к Ивану). Не подходи... Нет!.. Не твоя!.. Проклятая!.. (Иван останавливается в ужасе и нерешимости.) Николай Спиридоныч. Нет, прощена ты и мной, и Господом, сердце мое! Дочь моя! Поди ко мне, поди!.. (Поднимается с лавки и идет к Матрене.) Слышишь ли, Господь тебя простил!.. Поди ко мне!.. Сердечная дочь моя, благословенное дитятко!.. Матрена (кидается в ноги отцу). Родимой, кормилец... благослови... Николай Спиридоныч. Господи... благослови... Ох!.. Великой Господи!.. Батюшки, доченька... Ноженьки подгибаются... Иванушко, помоги... (Шатаясь, с трудом доходит до лавки и опускается на нее.) Господи!.. Велики Твои милости!.. Поди же ко мне... Встань, да поди ко мне... Матрешенька... Матрена. (Поднимается на ноги, с улыбкою на губах и с лицом, орошенным слезами.) Родитель... Батюшка!.. (Громко рыдает, бросается к Николаю Спиридонычу и обнимает его колени.) Николай Спиридоныч. (Плачет над головой дочери, потом поднимает голову.) Господи!.. Веруй в Тя, спасен будет!.. Дарья. (Подходя к Николаю Спиридонычу и Матрене.) Ну, вот, матушка ты моя, вот!.. Ну!.. Не знаю уж что!.. (Плачет.) Скрипунов (в изумлении). Так она дочь, что ли, тебе, старик? (Николай Спиридоныч плачет, не обращая внимания на слова его.) Старуха, дочь, что ли, она его?.. Скажите же мне скорее... Я ничего не понимаю!.. Дарья. Не веду, кормилец, ничего не веду... Больно-то я рада... Скрипунов. Не могу понять... Как?.. Что?.. Бог знаете что такое? (К Ивану, который стоял до сих пор в глубине сцены неподвижно и с полумрачным выражением лица). Молодец, послушай, сестра, что ли, она тебе?.. Или невеста?.. Слышишь, невеста, что ли?.. Иван (как бы пробужденный). Невеста!.. Была невеста... (Бросается к Матрене.) Матренушка, сердце мое, радость моя!.. Неужто ты не признаешь меня?.. Твоего Ванюху? Матрена. (Быстро поднявши голову, но оставаясь на коленях.) Нет, нет!.. Не мой!.. Не подходи... Поди... Не твоя!.. Я батюшки родимого... Скрипунов. Ничего не понимаю!.. Николай Спиридоныч. Что ты, Матрешенька, что ты?.. Это твой Ванюха... Парень добрый, умный... Он твой жених... Матрена. Нет, нет у меня жениха... Мы любилися с ним... Бог наказал... Я не хочу... Ни за кого не пойду!.. Бог помиловал меня... Ты простил... Господу да тебе хочу быть слугой, - никому больше! Николай Спиридоныч. Полно, доченька. Иван. Господи! Ты сделал ее с разумом! Сделай теперь меня без ума... Николай Спиридоныч. Полно, Иванушко, не ропщи... Иван. Не ропщу я... (С отчаянием.) Матрешенька, сердечной друг! Вспомни прежнюю любовь, вспомни своего Ванюху! Неужто сердце твое не скажется, неужто душа твоя не рванется ко мне?.. Исстрадался я, измаялся... Господа молил... Он помиловал, так неужто ты меня казнить будешь... Поди за меня, будь моей... Николай Спиридоныч (дочери). Дитятко, подумай, поговори со своей душой! Что она тебе скажет... Матрена. (Поднимается на ноги, бледная и в сильном волнении.) Батюшка... Иванушка... любила я тебя... (Иван хочет броситься к ней.) Не подходи... Не трогай... Не твоя я... Все адские страшные муки за мои грехи мне во сне виделись, наяву черные, нечистые за мной гонялись, раскаленными клещами хотели рвать меня, окаянную грешницу, отцом проклятую... Стон, рев, скрежет зубовный мне в каждую минуту слышался... И ты, Иванушко, там в смоле кипел, за ребро повышенный... Языки огненные лизали тебя... Страх и ужас смертный мое сердце высушил... Куда ни пойду, где ни скроюсь - везде голоса неистовы кричали мне в уши: проклятая!.. проклятая!.. Только и отходили от меня окаянные, только и отдыха мне давали, когда во храме Божьем стою, свой великий грех отмаливаю... И день, и ночь стала я в церковь Божью прятаться. Служба - так в церкви, а нет службы - на паперти... И был мне глас, Иванушко, - покайся грешница, отчурайся грехов своих, да дай обет перед Господом... И наложила я на себя обет до гробовой доски: тебя не знать, а служить Господу да батюшке, коли простит он меня, помилует... (Бросается к отцу в ноги и тихо рыдает.) Николай Спиридоныч. Прощена ты, прощена и от меня, и от Бога!.. Снято мое грешное проклятие... Чиста твоя душа перед Господом. Поди ко мне, моя доченька, богоданная, благословенная... (Поднимает ее; она бросается к нему на шею.) Иван (дерет на себе волосы). Так вырвите вы из меня мое сердце, растопчите вы его ногами, растерзайте вы меня, по кускам разнесите тело белое!.. Господи, молился я Тебе... Николай Спиридоныч. Полно, Ванюха, на все Его святая воля... Слушай меня... Иван (с одушевлением). Стой, Николай Спиридоныч, не говори, слушай меня... Бог мне мысль вложил. Легче на душе от этой мысли... Говорил я - придет пора-время, пойду я служить Царю батюшке да матушке России православной... Пришло то время, закипела кровь молодецкая, распахнулась душа, зарадовалось сердце... Прощай, Николай Спиридоныч, прощай Матрешенька. Ты хочешь служить своему отцу, а у меня нет теперь ни роду, ни племени... Один у меня отец Царь-батюшка, ему пойду служить, за него да за матушку Россию сложу свою голову победную... Николай Спиридоныч. Иванушко... Иван. Стой, не говори... Дай мне свою душу высказать... Весело мне теперь, весело!.. Сызмаленька любил я слушать сказки богатырские, петь песни удалые, богатырская во мне душа и сила богатырская... На самого ворога хочу идти я, своей мочью хочу померяться... Не надо мне теперь ни жены, ни полюбовницы... Ух, просторно мне одному, разгуляется моя душа, взыграется ретиво сердце... Прощайте, люди добрые!.. Прощай, Матрешенька! Прощай Николай Спиридоныч! (Убегает.) Матрена. (Делает быстрое движение вслед за Иваном, но тотчас же опять возвращается к отцу.) Нет, нет!.. Не надо, не надо!.. Пусти его, не трогай его, батюшка... Буду молиться за него... Благослови ты меня, батюшка, благослови скорей... Прикрой ты мою душу своим благословением от окаянного блазнителя... Скорее... скорее... родимый, благослови... Николай Спиридоныч. Буди над тобою святая воля Господня и мое грешное благословение! (Благословляет ее.) (Дарья и Данило плачут.) Скрипунов (утирая слезы). Трогательная история! Именно наши крестьяне... (Делает в воздухе неопределенное движение рукою.) Удивительный народ!... С душой!.. Конец четвертого и последнего действия. 21 сентября 1853 года. Кострома.