По Эдгар Аллан - Сказка Извилистых гор

  

  

  

   Въ концѣ 1827 года, во время моего пребыван³я близь Шарлоттесвилля, въ Виргин³и, я случайно познакомился съ Мистеромъ Августомъ Бэдло (Bedloe). Этотъ молодой джентльменъ былъ достопримѣчателенъ во всѣхъ отношен³яхъ и возбуждалъ во мнѣ глубок³й интересъ и любопытство. Я считалъ невозможнымъ понять ни его моральное, ни его физическое состоян³е. О его происхожден³и я не могъ получить никакихъ удовлетворительныхъ свѣдѣн³й. Откуда онъ прибылъ, я никогда не могъ узнать. Даже касательно его возраста - хоть я и назвалъ его молодымъ джентльменомъ - я долженъ сказать, что было въ немъ что-то, весьма меня смущавшее. Конечно, онъ казался молодымъ - и онъ даже особенно охотно говорилъ о своемъ молодомъ возрастѣ - случались, однако, моменты, когда для меня не было никакихъ затруднен³й представить, что ему лѣтъ сто. Но ни въ какомъ отношен³и не былъ онъ столь особеннымъ, какъ въ своей наружности. Онъ былъ необыкновенно высокъ и тонокъ. Очень сутуловатъ. Ноги у него были необыкновенно длинныя и исхудалыя. Лобъ широк³й и низк³й. Лицо совершенно безкровное. Ротъ большой и подвижный, а зубы, хотя и здоровые, но так³е неровные, что подобныхъ зубовъ я никогда раньше не видалъ въ человѣческихъ челюстяхъ. Улыбка его, однако, отнюдь не была непр³ятной, какъ-можно было бы предположить; она только никогда не мѣнялась въ выражен³и. Это была улыбка глубокой печали - безперемѣнной и безпрерывной мрачности. Глаза у него были ненормально больш³е и круглые, какъ у кошки. И самые зрачки, при усилен³и или уменьшен³и свѣта, сокращались и расширялись именно такъ, какъ мы это наблюдаемъ у представителей кошачьей породы. Въ минуты возбужден³я они дѣлались блестящими до неправдоподобности; отъ нихъ исходили блистательные лучи какъ бы не отраженнаго, а внутренняго свѣта, какъ это бываетъ со свѣчой или солнцемъ; но въ своемъ обыкновенномъ состоян³и они были такими тусклыми, тупыми, и настолько закрытыми пеленой, что возбуждали представлен³е о глазахъ давно зарытаго трупа. Эти внѣшн³я особенности причиняли ему, повидимому, много непр³ятностей, и онъ постоянно намекалъ на нихъ, въ тонѣ наполовину изъяснительномъ, наполовину оправдательномъ, что въ первый разъ, когда я его услыхалъ, произвело на меня крайне тягостное впечатлѣн³е. Вскорѣ, однако, я къ этому привыкъ, и ощущен³е неловкости исчезло. Повидимому, его намѣрен³емъ было не столько прямо заявить, сколько дать почувствовать, что физически онъ не всегда былъ тѣмъ, чѣмъ сталъ - что долг³й рядъ невралгическихъ припадковъ низвелъ его отъ болѣе чѣмъ обычной красоты до того состоян³я, въ которомъ я его увидѣлъ. Въ течен³и многихъ лѣтъ его лѣчилъ врачъ по имени Темпльтонъ - старикъ, лѣтъ быть можетъ семидесяти - онъ встрѣтилъ его впервые въ Саратогѣ, и получилъ отъ него, или вообразилъ себѣ, что получилъ отъ него, значительное облегчен³е. Въ результатѣ Бэдло, бывш³й человѣкомъ состоятельнымъ, договорился съ Докторомъ Темпльтономъ, что этотъ послѣдн³й, ежегодно получая щедрое вознагражден³е, будеть посвящать свое время и свои медицинск³я познан³я исключительнымъ заботамъ о немъ.

   Докторъ Темпльтонъ въ юности много путешествовалъ, и во время пребыван³я въ Парижѣ въ значительной степени сдѣлался приверженцемъ доктринъ Месмера. Острыя боли своего пащента ему удалось смягчить исключительно съ помощью магнетизма; и успѣхъ этотъ естественно внушилъ больному извѣстную вѣру въ тѣ идеи, изъ которыхъ выводились средства врачеван³я. Докторъ, однако, какъ всѣ энтуз³асты, дѣлалъ всѣ усил³я, чтобы совершенно обратить своего ученика, и, въ концѣ концовъ, это ему удалось настолько, что онъ убѣдилъ больного подвергнуться многочисленнымъ опытамъ. - Частымъ ихъ повторен³емъ былъ обусловленъ результатъ, за послѣднее время сдѣлавш³йся столь обычнымъ, что онъ уже почти не обращаетъ на себя вниман³я, но въ тотъ пер³одъ, къ которому относится мой разсказъ, бывш³й большою рѣдкостью въ Америкѣ. Я хочу сказать, что между Докторомъ Темпльтономъ и Бэдло мало-по-малу возникло вполнѣ отчетливое и сильно выраженное магнетическое соотношен³е. Не буду, однако, утверждать, чтобы это соотношен³е выходило за предѣлы простой усыпляющей силы; но эта сила достигла большой напряженности. При первой попыткѣ вызвать магнетическую дреыоту, месмеристъ потерпѣлъ полный неуспѣхъ. При пятой или шестой успѣхъ былъ крайне частичнымъ, и получился лишь послѣ долгихъ усил³й. Только при двѣнадцатой попыткѣ успѣхъ былъ полный. Послѣ этого воля пац³ента быстро подчинилась волѣ врача, такъ что, когда я впервые познакомился съ обоими, сонъ вызывался почти мгновенно, силою простого хотѣн³я со стороны оперирующаго, если больной даже и не зналъ о его присутств³и. Только теперь, въ 1845 году, когда подобныя чудеса подтверждаются ежедневными свидѣтельствами тысячъ людей, дерзаю я разсказывать объ этой видимой невозможности, какъ о серьезномъ фактѣ.

   Телпераментъ у Бэдло былъ въ высшей степени впечатлительный, возбудимый, и склонный къ энтуз³азму. Воображен³е его было необыкновенно сильнымъ и творческимъ; и нѣтъ сомнѣн³я, что оно пр³обрѣтало дополнительную силу, благодаря постоянному употреблен³ю морф³я, который онъ принималъ въ большомъ количествѣ, и безъ котораго онъ, казалось, не могъ бы существовать. Онъ имѣлъ обыкновен³е принимать большую дозу тотчасъ послѣ завтрака, каждое утро - или вѣрнѣе тотчасъ вслѣдъ за чашкой крѣпкаго кофе, такъ какъ до полудня онъ ничего не ѣлъ - послѣ этого онъ отправлялся одинъ, или же въ сопровожден³и лишь собаки, на долгую прогулку среди фантастическихъ и угрюмыхъ холмовъ, что лежатъ на западъ и на югъ отъ Шарлоттесвилля и носятъ наименован³е Извилистыхъ Горъ.

   Въ одинъ тусклый теплый туманный день, на исходѣ ноября, во время того страннаго междуцарств³я во временахъ года, которое называется въ Америкѣ Инд³йскимъ Лѣтомъ, Мистеръ Бэдло, по обыкновен³ю, отправился къ холмамъ. День прошелъ, а онъ не вернулся.

   Часовъ около восьми вечера, серьезно обезпокоенные такимъ долгимъ его отсутств³емъ, мы уже собирались отправиться на поиски, какъ вдругъ онъ появился передъ нами, и состоян³е его здоровья было такое же, какъ всегда, но онъ былъ возбужденъ болѣе обыкновеннаго. То, что онъ разсказалъ о своихъ странств³яхъ, и о событ³яхъ, его удержавшихъ, было на самомъ дѣлѣ достопримѣчательно.

   "Какъ вы помните", началъ онъ, "я ушелъ изъ Шарлоттесвилля часовъ въ девять утра. Я тотчасъ же отправился къ горамъ, и часовъ около десяти вошелъ въ ущелье, совершенно для меня новое. Я шелъ по изгибамъ этой стремнины съ самымъ живымъ интересомъ. Сцена, представшая передо мной со всѣхъ сторонъ, хотя врядъ ли могла быть названа количественной, имѣла въ себѣ что-то неописуемое, и, для меня, плѣнительно-угрюмое. Мѣстность казалась безусловно дѣвственной. Я не могъ отрѣшиться отъ мысли, что до зеленаго дерна и до сѣрыхъ утесовъ, по которымъ я ступалъ, никогда раньше не касалась нога ни одного человѣческаго существа. Входъ въ этотъ провалъ такъ замкнутъ и въ дѣйствительности такъ недоступенъ - развѣ что нужно принять во вниман³е как³я-нибудь случайныя обстоятельства - такъ уединенъ, что нѣтъ ничего невозможнаго, если я былъ дѣпствительно первымъ искателемъ - самымъ первымъ и единственнымъ искателемъ - когда либо проникшимъ въ это уединен³е.

   "Густой и совершенно особенный туманъ или паръ, свойственный Инд³йскому Лѣту, и теперь тяжело висѣвш³й на всемъ, несомнѣнно способствовалъ усилен³ю тѣхъ смутныхъ впечатлѣн³й, которыя создавались окружавшими меня предметами. Этотъ ласкающ³й туманъ былъ до такой степени густой, что я не могъ различать дорогу передъ собой болѣе, чѣмъ на двѣнадцать ярдовъ. Она была крайне извилиста, и такъ какъ солнца не было видно, я вскорѣ утратилъ всякое представлен³е о томъ, въ какомъ направлен³и я шелъ. Между тѣмъ, морф³й оказывалъ свое обычное дѣйств³е - а именно, надѣлилъ весь внѣшн³й м³ръ напряженностью интереса. Въ трепетѣ листа - въ цвѣтѣ прозрачной былинки - въ очертан³яхъ трилистника - въ жужжан³и пчелы - въ сверкан³и капли росы - въ дыхан³и вѣтра - въ слабыхъ ароматахъ, исходившихъ изъ лѣса - во всемъ этомъ возникала цѣлая вселенная внушен³й - веселая и пестрая вереница рапсодической и несвязанной методомъ мысли.

   "Погруженный въ нее, я блуждалъ въ течен³е нѣсколькихъ часовъ, въ продолжен³и которыхъ туманъ до такой степени усилился, что, наконецъ, я былъ вынужденъ буквально идти ощупью. И мной овладѣло неописуемое безпокойство - что-то вродѣ нервнаго колебан³я и нервной дрожи - я боялся ступать, боялся обрушиться въ какую-нибудь пропасть. Вспомнились мнѣ также и странныя истор³и, которыя разсказывались объ этихъ Извилистыхъ Холмахъ, и о грубыхъ свирѣпыхъ племенахъ, живущихъ въ ихъ лѣсахъ и пещерахъ. Тысячи смутныхъ фантаз³й угнетали и смущали меня - фантаз³й тѣмъ болѣе волнующихъ, что онѣ были смутными. Вдругъ мое вниман³е было остановлено громкимъ боемъ барабана.

   "Понятно, я удивился до послѣдней степени. Барабанъ въ этихъ горахъ вещь неизвѣстная. Я не болѣе бы удивился, услыхавъ трубу Архангела. Но тутъ возникло нѣчто новое, еще болѣе удивительное по своей поразительности и волнующей неожиданности. Раздался странный звукъ бряцанья или звяканья, какъ бы отъ связки большихъ ключей - и въ то же мгновен³е какой-то темнолицый и полуголый человѣкъ съ крикомъ пробѣжалъ около меня. Онъ промчался такъ близко, что я чувствовалъ на своемъ лицѣ его горячее дыхан³е. Въ одной рукѣ онъ держалъ какое-то оруд³е, составленное изъ набора стальныхъ колецъ, которыми онъ, убѣгая, потрясалъ. Едва только онъ исчезъ въ туманѣ, передо мной, тяжело дыша въ погонѣ за нимъ, съ открытою пастью и горящими глазами, пронесся какой-то огромный звѣрь. Я не могъ ошибиться. Это была г³ена.

   "Видъ этого чудовища скорѣе смягчилъ, нежели усилилъ мои страхи - теперь я вполнѣ увѣрился, что я спалъ, и попытался пробудить себя до полнаго сознан³я. Я смѣло и бодро шагнулъ впредъ. Я сталъ тереть себѣ глаза. Я громко кричалъ. Я щипалъ себѣ руки и ноги. Маленьк³й ручеекъ предсталъ предъ моими глазами, и, наклонившись надъ нимъ, я омылъ себѣ голову, руки и шею. Это, повидимому, разсѣяло неясныя ощущен³я, до сихъ поръ угнетавш³я меня. Я всталъ, какъ мнѣ думалось, другимъ человѣкомъ, и твердо и спокойно пошелъ впоредъ, по моей невѣдомой дорогѣ.

   "Въ концѣ концовъ, совершенно истощенный ходьбою и гнетущей спертостью атмосферы, я сѣлъ подъ какимъ-то деревомъ. Въ это мгновен³е прорѣзался невѣрный лучъ солнца, и тѣнь отъ листьевъ этого дерсва слабо, но явственно упала на траву. Въ течен³и нѣсколькихъ минутъ я удивленно смотрѣлъ на эту тѣнь. Ея видъ ошеломилъ меня и исполнилъ изумлен³емъ. Я взглянулъ вверхъ. Это была пальма.

   "Я быстро вскочилъ, въ состоян³и страшнаго возбужден³я - мысль, что все это мнѣ снилось, больше не могла существовать. Я видѣлъ - я понималъ, что я вполнѣ владѣю моими чувствами - и они внесли теперь въ мою душу цѣлый м³ръ новыхъ и необыкновенныхъ ощущен³й. Жара внезапно сдѣлалась нестерпимой. Страннымъ запахомъ былъ исполненъ вѣтерокъ.- Глухой безпрерывный ропотъ, подобный ропоту полноводной, но тихо текущей рѣки, достигъ до моего слуха, перемѣшиваясь съ своеобразнымъ гудѣн³емъ множества человѣческихъ голосовъ.

   "Въ то время какъ я прислушивался, исполненный крайняго изумлен³я, которое напрасно старался бы описать, сильнымъ и краткимъ порывомъ вѣтра, какъ мановен³емъ волшебнаго жезла, нависш³й туланъ былъ отнесенъ въ сторону.

   "Я находился у подножья высокой горы, и глядѣлъ внизъ, на обширную равнину, по которой извивалась величественная рѣка. На ея берегу стоялъ какой-то, какъ бы Восточный, городъ, вродѣ тѣхъ, о которыхъ мы читаемъ въ Арабскихъ Сказкахъ, но по характеру своему еще болѣе особенный, чѣлъ какой-либо изъ описанныхъ тамъ городовъ. Находясь высоко надъ уровнемъ города, я могъ видѣть съ своего мѣста каждый его уголокъ и каждый закоулокъ, точно они были начерчены на картѣ. Улицы представлялись безчисленными, и пересѣкали одна другую неправильно, по всѣмъ направлен³ямъ, но они были скорѣе вьющимися аллеями, чѣмъ улицами, и буквально кишѣли жителями. Дома были безумно живописны. Повсюду была цѣлая чаща балконовъ, верандъ, минаретовъ, храмовъ, и оконныхъ углублен³й, украшенныхъ фантастической рѣзьбой. Базары были переполнены; богатые товары были выставлены на нихъ во всей роскоши безконечнаго разнообраз³я - шелки, кисея, ослѣпительнѣйш³е ножи и книжалы, великолѣпнѣйш³я украшен³я и драгоцѣнные камни. Наряду съ этимъ, со всѣхъ сторонъ виднѣлись знамена и паланкины, носилки со стройными женщинами, совершенно закутанными въ покровы, слоны, покрытые пышными попонами, причудливые идолы, барабаны, хоругви и гонги, копья, серебряныя и позолоченныя палицы. И посреди толпы, и крика, и общаго замѣшательства, и сумятицы - посреди милл³она черныхъ и желтыхъ людей, украшенныхъ тюрбанами и одѣтыхъ въ длинныя платья, людей съ развѣвающимися бородами, блуждало безчисленное множество священныхъ быковъ, разукрашенныхъ лентами, межь тѣмъ какъ обширные лег³оны грязныхъ, но священныхъ обезьянъ, бормоча и оглашая воздухъ рѣзкими криками, цѣплялись по карнизамъ мечетей или повисали на минаретахъ и оконныхъ углублен³яхъ. Отъ людныхъ улицъ къ берегамъ рѣки нисходили безчисленные ряды ступеней, ведущихъ къ купальнямъ, между тѣмъ какъ рѣчная вода, казалось, съ трудомъ пробивала себѣ дорогу сквозь безчисленное множество тяжко нагруженныхъ кораблей, которые на всемъ протяжен³и загромождали ея поверхность. За предѣлами города, частыми величественными группами, росли пальмы и кокосовыя деревья, вмѣстѣ съ другими гигантскими и зачарованными деревьями, изобличавшими глубок³й возрастъ; а тамъ и сямъ виднѣлись - рисовое поле, покрытая тростникомъ крестьянская хижина, прудокъ, пустынный храмъ, цыганск³й таборъ, или одинокая стройная дѣвушка, идущая, съ кувшиномъ на головѣ, къ берегамъ великолѣпной рѣки. "Вы, конечно, скажете теперь, что все это я видѣлъ во снѣ. Но это не такъ. Въ томъ, что я видѣлъ - въ томъ, что я слышалъ - въ томъ, что я чувствовалъ - въ томъ, что я думалъ - не было ни одной изъ тѣхъ особенностей, которыя безусловно присущи сну. Все было строго и неразрывно связано въ своихъ отдѣльныхъ частяхъ. Усомнившись сперва, дѣйствительно-ли я не сплю, я сдѣлалъ цѣлый рядъ провѣрокъ, и онѣ меня убѣдили, что я дѣйствительно бодрствую. Когда кто-нибудь спитъ, и во снѣ начинаетъ подозрѣвать, что онъ спитъ, подозрѣн³е всегда подтверждается, и спящ³й пробуждается почти немедленно. Такимъ образомъ Новалисъ не ошибается, говоря, что "мы близки къ пробужден³ю, когда намъ снится, что мы видимъ сонъ". Если бы видѣн³е посѣтило меня такъ, какъ я его описываю, не возбуждая во мнѣ подозрѣн³я, что это сонъ, тогда дѣйствительно это могъ бы быть сонъ, но когда все случилось такъ, какъ это было, и у меня возникло подозрѣн³е, и я провѣрилъ себя, я поневолѣ долженъ отнести это видѣн³е къ другимъ явлен³ямъ".

   "Относительно этого я не увѣренъ, что вы заблуждаетесь", замѣтилъ Докторъ Темпльтонъ, "но продолжайте. Вы встали и спустились въ городъ".

   "Я всталъ", продолжалъ Бэдло, смотря на Доктора съ видомъ глубокаго изумлен³я, "я всталъ, какъ вы говорите, и спустился въ городъ. По дорогѣ я попалъ въ огромную толпу, заполнявшую всѣ пути, и стремившуюся въ одномъ направлен³и, причемъ все свидѣтельствовало о крайней степени возбужден³я. Вдругъ, совершенно внезапно, и подъ дѣйств³емъ какого-то непостижимаго толчка, я весь проникся напряженнымъ личнымъ интересомъ къ тому, что происходило. Какъ мнѣ казалось, я чувствовалъ, что мнѣ предстоитъ здѣсь важная роль, какая именно, я не вполнѣ понималъ. Я испытывалъ, однако, по отношен³ю къ окружавшей меня толпѣ, чувство глубокой враждебности. Попятившись назадъ, я вышелъ изъ толпы, и быстро, окольнымъ путемъ, достигъ городъ и вошелъ въ него. Здѣсь все было въ состоян³и самой дикой сумятицы и распри. Небольшая группа людей, одѣтыхъ наполовину въ Инд³йск³я одежды, наполовину въ Европейск³я, подъ предводительствомъ офицера, въ мундирѣ отчасти Британскомъ, при большомъ неравенствѣ силъ поддерживала схватку съ чернью, кишѣвшей въ аллеяхъ. Взявъ оруж³е одного убитаго офицера, я примкнулъ къ болѣе слабой парт³и, и сталъ сражаться, противъ кого, не зналъ самъ, съ нервною свирѣпостью отчаянья. Вскорѣ мы были подавлены численностью, и были вынуждены имкать убѣжища въ чемъ-то вродѣ к³оска. Здѣсь мы забаррикадировались, и, хотя на время, были въ безопасности. Сквозь круглое окно, находившееся около верха к³оска, я увидѣлъ огромную толпу, объятую бѣшенымъ возбужден³емъ; окруживъ нарядный дворецъ, нависш³й надъ рѣкой, она производила на него нападен³е. Вдругъ, изъ верхняго окна дворца спустился нѣкто женоподобный, на веревкѣ, сдѣланной изъ тюрбановъ, принадлежавшихъ его свитѣ. Лодка была уже наготовѣ, и онъ бѣжалъ въ ней на противоположный берегъ рѣки.

   "И нѣчто новое овладѣло теперь моей душой. Я сказалъ своимъ товарищамъ нѣсколько торопливыхъ, но энергичныхъ словъ и, склонивъ нѣсколькихъ изъ нихъ на свою сторону, сдѣлалъ изъ к³оска отчаянную вылазку. Мы ворвались въ окружавшую толпу. Сперва враги отступили передъ нами. Они собрались, оказали бѣшеное сопротивлен³е, и снова отступили. Тѣмъ временемъ мы были отнесены далеко отъ к³оска, и, ошеломленные, совершенно запутались среди узкихъ улицъ, надъ которыми нависли высок³е дома, въ лабиринтѣ, куда солнце никогда не могло заглянуть. Чернь яростно тѣснила насъ, угрожая намъ своими копьями, и засыпая насъ тучами стрѣлъ. Эти послѣдн³я были необыкновенно замѣчательны, и въ нѣкоторыхъ отношен³яхъ походили на изогнутый Малайск³й кинжалъ. Они были сдѣланы въ подражан³е тѣлу ползущей змѣи, были длинныя, черныя, и съ отравленною бородкой. Одна изъ нихъ поразила меня въ правый високъ. Я зашатался и упалъ. Мгновенный и страшный недугъ охватилъ меня. Я рванулся - я задохся - я умеръ.

   "Теперь вы врядъ-ли будете настаивать на томъ, что все ваше приключен³е не было сномъ", сказалъ я, улыбаясь. "Вы не приготовились къ тому, чтобы утверждать, что вы мертвы?"

   Говоря эти слова, я конечно ожидалъ отъ Бэдло какого-нибудь живого возражен³я; но, къ моему удивлен³ю, онъ заколебался, задрожалъ, страшно поблѣднѣлъ, и ничего не отвѣтилъ. Я взглянулъ на Темпльтона. Онъ сидѣлъ на своемъ стулѣ прямо и неподвижно - зубы у него стучали, а глаза выскакивали изъ орбитъ. "Продолжайте!" сказалъ онъ, наконецъ, хрпплымъ голосомъ, обращаясь къ Бэдло. "Въ течен³и нѣсколькихъ минутъ", продолжалъ разсказчикъ, "моимъ единственнымъ чувствомъ - моимъ единственнымъ ощущен³емъ - было ощущен³е темноты и небыт³я, съ сознан³емъ смерти. Наконецъ, душу мою пронизалъ рѣзк³й и внезапный толчокъ, какъ бы отъ дѣйств³я электричества. Вмѣстѣ съ этимъ возннкло ощущен³е эластичности и свѣта. Этотъ послѣдн³й я почувствовалъ - не увидѣлъ. Мгновенно мнѣ показалось, что я поднялся съ земли. Но во мнѣ не было ничего тѣлеснаго, ничего видимаго, слышимаго, или осязаемаго. Толпа исчезла. Шумъ прекратился. Городъ былъ, сравнительно, спокоенъ. Рядомъ со мной лежало мое тѣло, со стрѣлой въ вискѣ, голова была вздута и обезображена. Но все это я чувствовалъ - не видѣлъ. Я не принималъ участ³я ни въ чемъ. Даже тѣло казалось мнѣ чѣмъ то неимѣющимъ ко мнѣ никакого отношен³я. Хотѣн³я у меня не было вовсе, но какъ будто я былъ вынужденъ къ движен³ю, и легко вылетѣлъ изъ города, слѣдуя окольнымъ путемъ, черезъ который я вошелъ въ него. Когда я достигь того пункта въ горномъ провалѣ, гдѣ я встрѣтилъ г³ену, я опять испыталъ толчокъ, какъ бы отъ гальванической баттареи; чувство вѣса, хотѣн³я, матер³и, вернулось ко мнѣ. Я сдѣлался прежнимъ самимъ собою, и быстро направился домой - но происшедшее не потеряло своей живости реальнаго - и даже теперь, ни на мгновен³е, я не могу принудить мой разумъ смотрѣть на это, какъ на сонъ".

   "Это и не было сномъ", сказалъ Темпльтонъ съ видонъ глубокой торжественности, "но было бы трудно найти для этого какое-нибудь другое наименован³е. Предположимъ только, что человѣческая душа нашихъ дней стоитъ на краю какихъ-то поразительныхъ психическихъ открыт³й. Удовольствуемся пока, этимъ предположен³емъ. Для остального у меня есть нѣкоторыя объяснен³я. Вотъ офортъ, который я долженъ былъ показать вамъ раньше, но который не показывалъ вамъ, повинуясь какому-то необъяснимому чувству ужаса".

   "Мы взглянули на картину. Я не увидѣлъ въ ней ничего необыкновеннаго; но впечатлѣн³е, оказанное ею на Бэдло, было поразительно. Онъ почти лишился чувствъ, смотря на нее. A между тѣмъ, это была всего только мин³атюра, портретъ - правда, удивительно исполненный - изображавш³й его собственное, столь примѣчательное, лицо. По крайней мѣрѣ, такъ подумалъ я.

   "Вы можете видѣть", сказалъ Темпльтонъ, "дату этой картины - вотъ здѣсь, еле замѣтно, въ углу - 1780. Въ этомъ году былъ сдѣланъ портретъ. Это мой умерш³й другъ - Мистеръ Олдэбъ - съ которымъ я находился въ тѣсныхъ дружескихъ отношен³яхъ, въ Калькуттѣ, въ то время когда тамъ былъ правителемъ Уорренъ Гастингсъ. Мнѣ было тогда всего двадцать лѣтъ. Когда я въ первый разъ увидѣлъ васъ, Мистеръ Бэдло, въ Саратогѣ, именно это чудесное сходство между вами и портретомъ побудило меня заговорить съ вами, искать вашей дружбы, и устроить все такъ, что въ концѣ-концовъ я сталъ вашимъ постояннымъ сотоварищемъ. Къ этому я былъ вынужденъ отчасти, а можетъ быть и главнымъ образомъ, горестнымъ воспоминан³емъ объ умершемъ, но отчасти также безпокойнымъ и не вполнѣ лишеннымъ ужаса любопытствомъ относительно васъ самихъ.

   "Подробно описывая видѣн³е, представившееся вамъ среди холмовъ, вы самымъ точнымъ образолъ описали Инд³йск³й городъ Бенаресъ, находящ³йся на берегу Священной Рѣки. Мятежъ, схватка, и побоище, были дѣйствительными событ³ями, сопровождавшими возстан³е Чайтъ-Синга, которое случилось въ 1780 году, когда жизнь Гастингса подвергалась неминуемой опасности. Человѣкъ, спасш³йся съ помощью веревки изъ тюрбановъ, былъ самъ Чайтъ-Сингь. Кучка людей, заключившихся въ к³оскѣ, представляла изъ себя сипаевъ и Британскихъ офицеровъ, находившихся подъ предводительствомъ Гастингса. Я также принадлежалъ къ ихъ числу, и сдѣлалъ все возможное, чтобы предупредить безразсудную и злополучную вылазку офицера, который палъ въ одной изъ заполненныхъ толпою аллей, пораженный отравленною стрѣлой Бенгалезца. Этотъ офицеръ былъ моимъ ближайшимъ другомъ. Это былъ Олдэбъ. Вы можете видѣть это изъ записи - (здѣсь говоривш³й вынулъ записную книжку, нѣсколько страницъ которой были, повидимому, только что исписаны) - "въ то самое время, какъ вы воображали себѣ все это среди холмовъ, здѣсь, дома, я заносилъ на бумагу всѣ подробности событ³я".

   Приблизительно черезъ недѣлю послѣ этого разговора слѣдующ³я строки появились въ одной изъ Шарлоттесвильскихъ газетъ:

   "Считаемъ своимъ прискорбнымъ долгомъ извѣстить о смерти мистера Августа Бэдло (Bedlo), джентльмэна, чрезвычайная любезность котораго, вмѣстѣ съ многими достоинствами, издавна возбудила къ нему любовь среди жителей Шарлоттесвилля.

   "Въ течен³и нѣсколькихъ лѣтъ Мистеръ Бэдло страдалъ невралг³ей, которая нерѣдко грозила принять роковой оборотъ. Но это должно быть разсматриваемо лишь какъ косвенная причина его смерти. Ближайшей причиной было нѣчто совершенно особенное. Во время прогулки среди Извилистыхъ Горъ, нѣсколько дней тому назадъ, онъ слегка простудился, и получилъ лихорадку, сопровождавшуюся сильнымъ приливомъ крови къ головѣ. Чтобы облегчить страдан³я, Докторъ Темпльтонъ прибѣгнулъ къ мѣстному кровопускан³ю. П³явки были приставлены къ вискамъ. Въ страшно быстрый срокъ времени больной скончался, и тогда обнаружилось, что въ банку съ п³явками случайно попала одна изъ тѣхъ ядовитыхъ червеобразныхъ п³явокъ, которыя время отъ времени попадаются въ окрестныхъ прудахъ. Она присосалась къ небольшой артер³и на правомъ вискѣ. Ея крайнее сходство съ врачебной п³явкой было причиной того, что ошибка была замѣчена слишкомъ поздно.

   "NB. - Ядовитую Шарлоттесвильскую п³явку всегда можно отличить отъ врачебной по ея чернотѣ, и въ особенности по ея извивающимся или червеобразнымъ движен³ямъ, дѣлающимъ ее чрезвычайно похожей на змѣю".

   Я разговаривалъ съ издателемъ упомянутой газеты по поводу этого замѣчательнаго случая, какъ вдругъ мнѣ пришло въ голову спросить его, почему имя умершаго было напечатано какъ Бэдло (Bedlo).

   "Я думаю", сказалъ я, "у васъ есть основан³я для такого правописан³я, но мнѣ всегда казалось, что на концѣ нужно писать е".

   "Основан³я? - о, нѣтъ", отвѣтилъ онъ. "Это просто типографская ошибка. Всѣ знаютъ, что это имя пишется съ е на концѣ, и никогда въ жизни не слышалъ я, чтобы его писали иначе".

   "Въ такомъ случаѣ", пробормоталъ я, повертываясь спиной, "въ такомъ случаѣ, дѣйствительно, истина страннѣе всякаго вымысла - ибо что же изъ себя представляетъ Бэдло безъ е, какъ не Олдэбъ, перевернутое наоборотъ? И этотъ человѣкъ говоритъ мнѣ о типографской ошибкѣ!"