По Эдгар Аллан - Могущество слов

  

  

  

   Ойносъ. Прости, Агатосъ, слабость духа, едва окрыленнаго безсмерт³емъ!

   Агатосъ. Ты ничего не сказалъ, милый Ойносъ, за что нужно было бы просить прощен³я. Даже и здѣсь знан³е не является слѣдств³емъ простого созерцан³я. Что касается мудрости, ты можешь смѣло спрашивать о ней у ангеловъ, она тебѣ можетъ быть дана!

   Ойносъ. Но мнѣ думалось, что въ этомъ существован³и я сразу узнаю обо всемъ и, такимъ образомъ, сразу сдѣлаюсь счастливымъ, все узнавши.

   Агатосъ. О, счастье заключается не въ знан³и, а въ пр³обрѣтен³и знан³я! Съ каждымъ мигомъ снова познавая, мы съ каждымъ мигомъ снова получаемъ благословен³е. Но знать все - это было бы проклят³емъ дьявола.

   Ойносъ. Но Всевышн³й, развѣ Онъ не все знаеть?

   Агатосъ. Это, только это одно должно еще оставаться неизвѣстнымъ даже и для Него, ибо Онъ Всеблаженный.

   Ойносъ. Но если мы ежечасно умножаемъ наши познан³я, вѣдь въ концѣ концовъ все будетъ извѣстно!

   Агатосъ. Взгляни внизъ въ эти бездонныя пространства! - постарайся проникнуть взоромъ черезъ многочисленные сонмы звѣздъ, пока мы медленно скользимъ среди нихъ, вотъ такъ - и такъ - и такъ! Ты видишь, что даже и духовное зрѣн³е вездѣ задерживается безпрерывно тянущимися золотыми оплотами вселенной! - оплотами, состоящими изъ мир³адовъ свѣтящихся тѣлъ, самое число которыхъ явилось для того, чтобы слиться въ одно цѣлое!

   Ойносъ. Я вижу ясно, что безконечность матер³и не сонъ.

   Агатосъ. Въ Эдемѣ нѣтъ сновъ - но здѣсь шопотомъ; говорятъ, что единственное назначен³е безконечности матер³и - это быть безконечными источниками, гдѣ душа могла бы утолять свою жажду знать, которая навѣки неугасима въ ней - ибо угасить ее, значило бы уничтожить самую жизнь души. Спрашивай же меня, милый Ойносъ, безъ колебан³й и безъ опасен³й. Устремимся впередъ! Оставимъ по лѣвую сторону громкую гармон³ю Плеядъ, и проскользнемъ черезъ толпу свѣтилъ въ звѣздные луга, за предѣлы Ор³она, гдѣ вмѣсто ф³алокъ и веселыхъ глазокъ и троицына цвѣта протянулись гряды троякихъ и трехцвѣтныхъ солнцъ.

   Ойносъ. A теперь, Агатосъ, покуда мы движемся впередъ, учи меня! - говори мнѣ знакомыми звуками земли! Я не понялъ, на что ты сейчасъ намекнулъ мнѣ, говоря о способахъ и методахъ того, что, во время нашей смертности, мы привыкли называть М³роздан³емъ. Ты хочешь сказать, что Создатель не Богъ?

   Агатосъ. Я хочу сказать, что Божество не создаетъ.

   Ойносъ. Объясни!

   Агатосъ. Только вначалѣ Онъ создалъ. Видимыя создан³я, которыя теперь такъ безпрерывно возникаютъ къ жизни во вселенной, могутъ быть разсматриваемы лишь какъ косвенные или посредственные, не какъ прямые или непосредственнью результаты Божественной творческой силы.

   Ойносъ. Среди людей, милый Агатосъ, эта мысль показалась бы до крайности еретической.

   Агапгосъ. Среди ангеловъ, милый Ойносъ, она кажется простою истиной.

   Ойносъ. Я могу понять тебя въ такомъ смыслѣ, что извѣстныя дѣйств³я того, что мы именуемъ Природой или законами природы, заставля³отъ, при извѣстныхъ услов³яхъ, возникать то, что имѣетъ всѣ видимыя черты создан³я. Незадолго предъ окончательнымъ крушен³емъ земли были, я хорошо помню, неоднократные и очень успѣшные опыты того, что нѣкоторыми философами довольно несправедливо было названо создан³емъ микроскоппческихъ существъ.

   Агатосъ. То, что ты говоришь, является въ дѣйствительности примѣромъ вторичнаго создан³я, примѣромъ единственнаго вида зиждительнаго процесса, когда-либо возникавшаго съ тѣхъ поръ какъ первое слово, будучи сказано, вызвало къ жизни первый законъ.

   Ойносъ. A эти звѣздные м³ры, что, вспыхивая изъ бездны небыт³я, ежечасно обрисовываются на небесахъ - эти звѣзды, Агатосъ, развѣ не являются непосредственнымъ творен³емъ Царя?

   Агатосъ. Позволь мнѣ, милый Ойносъ, шагъ за шагомъ привести тебя къ представлен³ю, которое я разумѣю. Ты хорошо знаешь, что какъ ни одна мысль не можетъ погибнуть, такъ нѣтъ и ни одного дѣйств³я, которое бы не было сопряжено съ безконечнымъ результатомъ. Такъ, напримѣръ, когда мы были жителями земли, мы двигали руками и этимъ самымъ сообщали вибрац³ю окружавшей насъ атмосферѣ. Эта вибрац³я безконечно распространялась, пока она не давала толчокъ каждой частицѣ земного воздуха, который съ тѣхъ поръ, и навсегда, былъ приведенъ въ состоян³е дѣятельности однимъ движен³емъ руки. Этоть фактъ хорошо былъ извѣстенъ математикамъ нашей планеты. Дѣйствительно, они подвергли точному вычислен³ю особые эффекты, производимые въ жидкости особыми движен³ями,- такъ что легко сдѣлалось опредѣлить, въ какой точный пер³одъ движен³е данныхъ размѣровъ можетъ опоясать весь земной шаръ и (навсегда) оказать свое вл³ян³е на каждый атомъ окружающей атлосферы. Идя обратнымъ путемъ, они безъ затруднен³й опредѣлили, по данному эффекту и при данныхъ услов³яхъ, размѣръ первоначальнаго движен³я. Теперь, математики, увидѣвши, что результаты любого даннаго толчка были абсолютно безконечны - увидѣвши, что извѣстная часть этихъ результатовъ точнымъ образомъ могла быть прослѣжена съ помощью алгебраическаго анализа - увидѣвши, кромѣ того, легкость слѣдован³я по обратному пути - увидѣли, въ то же самое время, что этотъ родъ самаго анализа включалъ въ себѣ возможность безконечнаго прогресса - что для его поступательнаго движен³я и для его примѣнимости не было мыслимыхъ границъ, исключая тѣхъ, которыя находились въ умѣ, осуществлявшемъ и примѣнявшемъ данный анализъ. Но на этомъ пунктѣ наши математики остановились.

   Ойносъ. A почему же, Агатосъ, они должны были бы идти дальше?

   Агатосъ. Потому что за этимъ были нѣкоторыя соображен³я глубокой важности. Изъ того, что они знали, можно было вывести, что для существа съ безконечнымъ разумѣн³емъ - для того, передъ кѣмъ совершенство алгебраическаго анализа было разоблаченнымъ - не было никакого затруднен³я прослѣдить каждый толчокъ, данный воздуху - и черезъ воздухъ перешедш³й въ эѳиръ - до отдаленнѣйшихъ послѣдств³й, отодвинутыхъ въ безконечно далекую эпоху времени. На самомъ дѣлѣ, можно доказать, что каждый изъ такихъ толчковъ, оказавш³й давлен³е на воздухъ, долженъ, въ концѣ, оказать впечатлѣн³е на каждое индивидуальное существо, находящееся въ предѣлахъ вселенной;- и существо безконечнаго разумѣн³я - существо, которое мы вообразили - могло бы прослѣдить отдаленныя колебан³я движен³я - прослѣдить ихъ по всѣмъ направлен³ямъ, въ ихъ вл³ян³яхъ на всѣ частицы всей матер³и - по разнымъ направлен³ямъ, навсегда, въ видоизмѣненныхъ ими старыхъ формахъ - или, другими словами, въ ихъ создан³и новаго - до тѣхъ поръ пока оно не нашло бы ихъ отраженными - наконецъ, невл³яющими - откинутыми назадъ отъ трона Божества. И не только такое существо могло бы сдѣлать это, но въ любую эпоху, разъ ему былъ бы представленъ данный результатъ - если бы, напримѣръ, его разсмотрѣн³ю представили одну изъ этихъ безчисленныхъ кометъ - оно могло бы безъ затруднен³я, съ помощью обратнаго аналитическаго пути, опредѣлить, какому первоначальному побужден³ю она повинуется. Эта власть слѣдован³я обратнымъ путемъ въ его абсолютной полнотѣ и совершенствѣ - эта способность отнесен³я, во всѣ эпохи, всѣхъ дѣйств³й ко всѣмъ причинамъ - являются, конечно, преимуществомъ только Божества - но въ каждомъ видоизмѣнен³и степени, за предѣлами абсолютнаго совершенства, эта власть осуществляется цѣлымъ множествомъ Ангельскихъ Разумовъ.

   Ойносъ. Но ты говоришь только о побужден³яхъ, запечатлѣнныхъ въ воздухѣ.

   Агатосъ. Говоря о воздухѣ, я разумѣлъ только землю; но общее положен³е имѣетъ отношен³е къ побужден³ямъ, запечатлѣннымъ въ эѳирѣ - который, такъ какъ онъ проникаетъ, и только онъ проникаетъ, все пространство, является великимъ посредниколъ создан³я.

   Ойносъ. Тогда всякое движен³е, какого бы то ни было характера, создаетъ?

   Агатосъ. Должно. Но истинная философ³я издавна научила насъ, что источникъ всякаго движен³я есть мысль - а источникъ всякой мысли есть -

   Ойносъ. Богъ.

   Агатосъ. Я говорилъ съ тобой, Ойносъ, какъ съ ребенкомъ прекрасной Земли, только что погибшей - о побужден³яхъ, запечатлѣнныхъ въ атмосферѣ Земли.

   Ойносъ. Да.

   Агатосъ. И пока я это говорилъ, не мелькнула-ли въ твоемъ умѣ какая-нибудь мысль о физическомъ могуществѣ словъ? Не является ли каждое слово побужденьемъ, вл³яющимъ на воздухъ?

   Ойносъ. Но почему же ты плачешь, Агатосъ - и почему, о, почему твои крылья слабѣютъ, когда мы паримъ надъ этой прекрасной звѣздой - самой зеленой и самой страшной изо всѣхъ, встрѣченныхъ нами въ нашемъ полетѣ? Блестящ³е цвѣты ея подобны волшебному сну - но свирѣпые ея вулканы подобны страстямъ мятежнаго сердца.

   Агатосъ. Они то, что ты видишь! они то въ дѣйствительности! Эта безумная звѣзда - вотъ уже три столѣт³я тому назадъ я, стиснувъ руки, и съ глазами полными слезъ, у ногъ моей возлюбленной - сказалъ ее - нѣсколькими страстными словами - далъ ей рожден³е. Ея блестящ³е цвѣты воистину есть самый завѣтный изъ всѣхъ невоплотившихся сновъ, и бѣснующ³еся ея вулканы воистину суть страсти самаго бурнаго и самаго оскорбленнаго изъ всѣхъ сердецъ.