По Эдгар Аллан - Метценгерштейн

  

  

  

  

  

   Ужасъ и фатальность бродили вездѣ во всѣ вѣка. Зачѣмъ же указывать время, къ которому относится мой разсказъ? Достаточно будетъ сказать, что тогда существовала въ глубинѣ Венгр³и упорная, хотя и скрытая вѣра въ учен³е о Перевоплощен³и. О самомъ учен³и - т.-е. объ его ложности или о его вѣроят³и - я не говорю ничего. Я утверждаю, однако, что нашъ скептицизмъ (какъ, по словамъ. Лябрюнера, и все наше несчаст³е) въ значительной степени "vient de ne pouvoir être seuls" (происходитъ отъ того, что мы не можемъ быть одни) {Мерсье, въ "L'an deux mille quatre cent quarante", серьезно поддерживаетъ учен³е о Перевоплощен³и. I. Д. Израэли говоритъ, что "нѣтъ системы болѣе простой и менѣе противорѣчащей разуму". Полковникъ Эсенъ Алленъ, "Green Mountain Boy", также считается серьезнымъ сторонникомъ учен³я о Перевоплощен³и.}.

   Но въ суевѣр³и Венгерцевъ были нѣкоторые пункты, почти приводивш³е къ абсурду. Жители Венгр³и весьма существенно отличались отъ авторитетовъ Востока. Напримѣръ - "Душа", говорили венгерцы - я цитирую слова умнаго и остраго Парижанина - "ne demeure qu'une seule fois dans un corps sensible. Ainsi - un cheval, un chien, un homme même, ne sont que la ressemblance illusoire de ces êtres" (Душа живетъ только однажды въ тѣлѣ, одаренномъ чувствительностью. Такимъ образомъ лошадь, собака, даже человѣкъ являются ничѣмъ инымъ, какъ обманчивымъ подоб³емъ этихъ существъ).

   Фамил³и Берлифитцинга и Метценгерштейна враждовали между собой въ течен³и столѣт³й. Никогда раньше не было двухъ домовъ такихъ знаменитыхъ и взаимно проникнутыхъ ненавистью такой смертельной. Начало этой вражды, повидимому, было обусловлено словами древняго пророчества - "Высокое имя потерпитъ страшное паден³е, когда, какъ всадникъ надъ своей лошадью, смертность Метценгерштейна будетъ торжествовать надъ безсмерт³емъ Берлифитцинга."

   Конечно, эти слова сами по собѣ имѣли мало смысла, если только въ нихъ есть смыслъ. Но еще болѣе трив³альныя причины обусловили - и не такъ давно - послѣдств³я въ равной мѣрѣ богатыя событ³ями. Кромѣ того, между этими владѣн³ями, которыя были смежными, давно существовало соперничество въ сферѣ вл³ян³я на хлопотливое правительство. Затѣмъ, близк³е сосѣди рѣдко бываютъ друзьями; а обитатели Замка Берлифитцингъ могли смотрѣть съ своихъ высокихъ башенъ въ самыя окна Дворца Метценгерштейнъ. Наконецъ, пышность, болѣе чѣмъ феодальная, менѣе всего была способна смягчить раздражен³е Берлифитцинговъ, не столь родовитыхъ и не столь богатыхъ. Что же удивительнаго, что слова предсказан³я, хотя бы и лишенныя смысла, сумѣли вызвать и были способны поддерживать вражду между двумя фамил³ями, уже предрасположенными къ ссорѣ, благодаря всяческимъ подстрекательствамъ родового соперничества? Пророчество, повидимому, указывало, если оно могло только на что нибудь указывать, на окончательное торжество дома, уже и теперь болѣе могущественнаго; и, конечно, соперникъ болѣе слабый и менѣе вл³ятельный вспоминалъ объ этихъ словахъ съ чувствомъ самой острой вражды.

   Вильгельмъ, Графъ Берлифитцингъ, хотя и происходивш³й отъ благородныхъ предковъ, былъ въ эпоху этого повѣствован³я недужнымъ и выжившимъ изъ ума старикомъ, ничѣмъ не замѣчательнымъ, кромѣ необузданной закоренѣлой фамильной антипат³и къ сопернику и такой страстной любви къ лошадямъ и къ охотѣ, что ни физическое нездоровье, ни преклонный возрасть, ни слабоум³е не удерживали его отъ ежедневнаго занят³я этимъ спортомъ.

   Что касается Фредерика, Барона Метценгерштейна, онъ былъ еще не старъ. Его отецъ, Министръ Г-, умеръ молодымъ. Его мать, Леди Мэри, быстро послѣдовала за своимъ мужемъ. Фредерику шелъ въ это время восемнадцатый годъ. Въ городѣ восемнадцать лѣть не Богъ вѣсть какой возрастъ, но въ глуши - въ великолѣпной глуши такого стариннаго помѣстья - колебан³я маятника исполнены болѣе глубокаго значен³я.

   Благодаря нѣкоторымъ особеннымъ обстоятельствамъ, исходившимъ изъ распоряжен³й его отца, молодой Баронъ тотчасъ же послѣ его смерти вступилъ во владѣн³е обширными богатствами. Не часто находились въ прежнее время въ рукахъ одного венгерскаго дворянина так³я громадныя помѣстья. Его замкамъ не было числа. Всего болѣе выдѣлялся изъ нихъ по своимъ размѣрамъ и пышности "Дворецъ Метценгерштейнъ". Пограничная лин³я его владѣн³й никогда въ точности не была опредѣлена, но главный его паркъ имѣлъ въ окружности пятьдесятъ миль.

   При наслѣдован³и такого несравненнаго богатства собственникомъ такимъ молодымъ, и съ характеромъ такимъ извѣстнымъ, мало оставалось мѣста для догадокъ относительно вѣроятнаго течен³я событ³й. И дѣйствительно, въ продолжен³е трехъ дней поведен³е юнаго наслѣдника далеко превзошло ожидан³я самыхъ пламенныхъ его поклонниковъ.

   Позорное безпутство - воп³ющее предательство - неслыханныя жестокости быстро дали понять трепещущимъ вассаламъ, что никакое рабское подчинен³е съ ихъ стороны,- никак³е уколы совѣсти съ его - не будутъ отнынѣ обезпечивать ихъ отъ безцеремонныхъ посягательствъ маленькаго Калигулы. На четвертый день, ночью, конюшни въ Замкѣ Берлифитцингъ были объяты пламенемъ: всѣ сосѣди единогласно приписали пожаръ злодѣйскимъ замысламъ Барона, отвратительное коварство котораго уже сказалось въ разныхъ чудовищныхъ дѣян³яхъ.

   Но въ то время какъ происходила суматоха, вызванная пожаромъ, самъ молодой владѣтель, повидимому погруженный въ глубок³я размышлен³я, сидѣлъ въ одномъ изъ обширныхъ и пустынныхъ верхнихъ покоевъ фамильнаго Дворца Метценгерштейнъ. Богатая, хотя и поблекшая, обивка, угрюмо висѣвшая на стѣнахъ, изображала призрачныя и величественныя фигуры множества знаменитыхъ предковъ. Здѣсь священники и высш³я духовныя особы, разукрашенныя горностаями, сидять запросто съ самодержцемъ и сувереномъ, кладутъ veto на желан³е м³рского короля, или воздерживаютъ посредствомъ fiat папскаго верховенства мятежническ³е замыслы Архидьявола. Тамъ высок³я стройныя фигуры Князей Метценгерштейновъ - ихъ мускулистые боевые кони, попирающ³е трупы павшихъ враговъ - заставляли трепетать самые сильные нервы своей могучей выразительностью; и здѣсь опять сладострастныя фигуры дамъ давно прошедшихъ дней, точно бѣлоснѣжные лебеди, проплывали въ лабиринтѣ фантастическихъ танцевъ подъ струны воображаемой музыки.

   Но въ то время какъ Баронъ съ дѣйствительнымъ или притворнымъ вниман³емъ слушалъ постепепно возроставшую суматоху въ конюшняхъ Берлифитцинга - или быть можетъ обдумывалъ еще болѣе новое, еще болѣе рѣшительное дѣян³е дерзости и своевольства - его глаза безотчетно устремились на фигуру громадной лошади, которая, отличаясь неестественной окраской, была изображена на обивкѣ, какъ принадлежащая Сарацигскому предку враждебной фамил³и. Сама лошадь на переднемъ фонѣ рисунка стояла неподвижно, наподоб³е статуи - между тѣмъ какъ значительно дальше, назади, сброшенный всадникъ погибалъ подъ рапироц одного изъ Метценгерштейновъ.

   Дьявольская улыбка заиграла на губахъ у Фредерика, когда онъ замѣтилъ направлен³е, въ которомъ, независимо отъ его воли, устремился его взглядъ. Но онъ не отвелъ своихъ глазъ въ сторону. Напротивъ, онъ никакъ не могъ объяснить ту непобѣдимую тревогу, которая налегла на его чувства, какъ саванъ. Лишь послѣ усил³й онъ могь примтрить свои смутныя и безсвязныя ощущен³я съ увѣренностью, что онъ не спитъ. Чѣмъ дольше онъ смотрѣлъ, тѣмъ болѣе онъ погружался въ чары - тѣмъ невозможнѣе казалось ему оторвать свой взоръ отъ картины, заворожившей его. Но шумъ снаружи внезапно выросъ до громадныхъ размѣровъ, и онъ, сдѣлавъ надъ собою напряженное усил³е, обратилъ вниман³е на блескъ ослѣпительнаго краснаго свѣта, отброшеннаго отъ пылающихъ конюшенъ на окна замка.

   Это, однако, продолжалось не болѣе секунды; взоры Фредерика механически возвратились къ стѣнѣ. Къ его крайнему ужасу и изумлен³ю голова гигантской лошади перемѣнила за это время свое положен³е. Шея животнаго, раньше какъ бы съ жалостью согнутая дугой надъ распростертымъ тѣломъ господина, была тепорь вытянута во всю длину по направлен³ю къ Барону. Глаза, до этого невидимые, теперь были полны энергическаго и совершенно человѣческаго выражен³я, причемъ они блистали необыкновенно краснымъ пылающимъ огнемъ; и растянутыя губы видимо взбѣшенной лошади выставляли совершенно наружу ея отвратительные зубы, зубы скелета.

   Пораженный ужасомъ, молодой Баронъ невѣрной походкой направился къ двери. Когда онъ открывалъ ее, полоса краснаго свѣта, ворвавшись въ комнату, отбросила его отчетливую тѣнь на колеблющуюся обивку; и онъ содрогнулся, увидѣвъ, что тѣнь - въ то самое время какъ онъ зашатался на порогѣ - приняла неподвижное положен³е, и какъ разъ наполнила контуры неумолимаго и торжествующаго уб³йцы, поражавшаго Сарацина Берлифитцинга.

   Чтобы усмирить свое смятен³е, Баронъ ринулся на дворъ. У главныхъ воротъ дворца онъ встрѣтилъ трехъ конюховъ. Съ большими усил³ями, и съ опасностью для собственной жизни, они удерживали гигантскую огненнаго цвѣта лошадь, которая бѣшено билась.

   "Чья лошадь? откуда вы ее взяли?" спросилъ Фредерикъ придирчивымъ и грубымъ тономъ, тотчасъ же увидавъ, что таинственная лошадь, изображенная на обивкѣ, являлась совершеннымъ двойникомъ лошади, бѣсившейся передъ нимъ.

   "Это ваша собственность", отвѣтилъ одинъ изъ конюховъ, "по крайней мѣрѣ никто не заявляетъ претенз³й на нее. Мы ее поймали на всемъ бѣгу, она вся была покрыта пѣной, и дымилась въ бѣшенствѣ, и бѣжала изъ горящихъ конюшенъ Замка Берлифитцингъ. Мы думали, что это - одна изъ выводныхъ лошадей стараго Графа, и хотѣли отвести ее назадъ. Но тамошн³е грумы наотрѣзъ отказались отъ нея, что очень странно, такъ какъ на ней очевидные знаки того, что она убѣжала изъ самаго огня".

   "Кромѣ того, на лбу у нея совершенно явственно виднѣются буквы В. Ф. Б." вмѣшался второй конюхъ, "я думаю, что это, конечно, начальныя буквы Вильгельма Фонъ Берлифитцинга - но всѣ въ замкѣ рѣшительно говорятъ, что она знать не знаютъ этой лошади".

   "Очень странно!" задумчиво сказалъ молодой Баронъ, и, повидимому, самъ не сознавалъ, что онъ хотѣлъ сказать этими словами. "Вы говорите, что это замѣчательная лошадь - что это чудо, а не лошадь! Однако, какъ можно видѣть, съ ней довольно трудно справиться; впрочемъ, пусть она будетъ моей", прибавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы, "быть можетъ, такой ѣздокъ, какъ Фредерикъ Метцентерштейнъ, сумѣетъ укротить самого дьявола изъ конюшенъ Берлифитцинга".

   "Вы ошибаетесь, господинъ мой, лошадь, какъ мы, кажется, упоминали, не принадлежитъ къ конскому заводу Графа. Еслй бы она была изъ его конюшенъ, развѣ мы бы осмѣлились привести ее предъ лицо владѣтеля, носящаго ваше имя. "

   "Хорошо!" сухо замѣтилъ Баронъ, и въ то же самое мгновен³е изъ дворца поспѣшными шагами прибѣжалъ пажъ, весь раскраснѣвш³йся. Онъ прошепталъ на ухо своему господпну о внезапномъ исчезновен³и небольшого куска обивки въ одной изъ комнатъ; тутъ онъ принялся описывать точныя подробности; но онъ настолько понизилъ голосъ, что у него не вырвалось ни одного слова, которое могло бы успокоить возбужденное любопытство конгоховъ.

   Молодой Фредерикъ въ течен³и этого разговора казался взволнованнымъ и объятымъ самыми разнообразными ощущен³ями. Вскорѣ, однако, къ нему вернулось его хладнокров³е, и упорное злорадство запечатлѣлось на его лицѣ, когда онъ отдалъ категорическое приказан³е немедленно же запереть упомянутую комнату, и ключъ принести е.му.

   "Ваша милость изволили слышать о несчастной смерти стараго охотника Берлифитцинга?" спросилъ Барона одинъ изъ его вассаловъ, между тѣмъ какъ по удален³и пажа гигантская лошадь, которую благородный владѣтель присвоилъ себѣ, начала съ удвоенньтъ бѣшенствомъ биться и скакать по длинной аллеѣ, шедшей отъ дворца къ конюшнямъ Метценгерштейна.

   "Нѣтъ!" возразилъ Баронъ, рѣзко поворачиваясь къ говорящему, "умеръ, говорите вы?"

   "Точно такъ; и для вашей милости, вѣроятно, это неслишкомъ нежеланная новость!"

   Быстрая улыбка скользнула по лмцу Фредерика.

   "Какъ онъ умеръ?"

   "Онъ бросился спасать своихъ любимыхъ лошадей, и въ это время самъ погибъ въ огнѣ".

   "Дѣйствительно!" воскликнулъ Баронъ, какъ будто бы правда какой-то возбуждающей мысли лишь мало-по-малу производила на него впечатлѣн³е.

   "Дѣйствительно!" повторилъ вассалъ.

   "Ужасно!" спокойно проговорилъ юноша, и, хладнокровно повернувшись, пошелъ въ замокъ.

   Съ этого времени замѣтная перемѣна произошла во внѣшнемъ поведен³и распутнаго Барона Фредерика Фонъ Метценгерштейна. На самомъ дѣлѣ, своими поступками онъ обманулъ ожидан³я всѣхъ и разбилъ планы многихъ хитроумныхъ мамашъ; при этомъ его привычки и манеры еще менѣе, чѣмъ прежде, выказывали какое-либо сродство съ нравами сосѣдней аристократ³и. Онъ больше никогда не показывался за предѣлами своихъ собственныхъ владѣн³й, и во всемъ обширномъ м³рѣ, соединенномъ узами общежит³я, у него не было рѣшительно ни одного товарища - если только эта противоестественная необузданная лошадь огненнаго цвѣта, на которой съ тѣхъ поръ онъ постоянно скакалъ, не имѣла какого-нибудь таинственнаго права на назван³е его друга.

   Тѣмъ не менѣе, въ течен³и долгаго времени, со стороны сосѣдей къ нему пер³одически поступали многочисленныя приглашен³я. "Не пожелаетъ-ли Баронъ удостоить своимъ присутств³емъ наши празднества?" "Не пожелаетъ-ли Баронъ принять участ³е въ охотѣ на вепря?" - "Метценгерштейнъ не охотится;" "Метценгерштейнъ не будетъ," таковы были его лаконичные и высокомѣрйые отвѣты.

   Эти неоднократныя оскорблен³я не могли быть терпимы со стороны надменной знати. Приглашен³я стали менѣе сердечными, менѣе частыми; съ течен³емъ времени они прократились совершенно. Вдова месчастнаго Графа Берлифитцинга, въ присутств³и слушателей, выразила даже надежду, "что Баронъ, быть можетъ, сидить дома, когда и не расположенъ быть дома, разъ онъ презрѣлъ общество себѣ равныхъ; что онъ ѣздитъ верхомъ, когда и не желаетъ ѣздить, разъ онъ отдалъ предпочтен³е обществу лошади". Конечно это была весьма глупая вспышка наслѣдственнаго чувства оскорбленности, и она только доказывала, какъ своеобразно безсмысленны бываютъ наши выражен³я, когда мы хотимъ быть необыкновенно энергичными.

   Лица благожелательныя, однако же, приписывали перемѣну въ поведен³и молодого Барона естественной скорби сына о безвременной утратѣ родителей,- забывал его жестокое и беззастѣнчивое поведен³е въ течен³и краткаго пер³ода, послѣдовавшаго непосредственно за этой утратой. Были и так³е, которые дѣлали предположен³я, что тутъ замѣшано преувеличенное представлен³е о личномъ значен³и и личномъ достоинствѣ. Были и так³е, (среди нихъ нужно упомянуть фамильнаго врача), которые не колебались указывать на болѣзненную меланхол³ю и наслѣдственное нездоровье, по поводу чего среди толпы существовали темные намеки весыьма двусмысленнаго свойства.

   Дѣйствительно, извращенная привязанность Барона къ недавно пр³обрѣтенному коню - привязанность, достигавшая, повидимому, новой силы послѣ каждаго новаго проявлен³я свирѣпыхъ и демонскихъ наклонностей животнаго - въ концѣ концовъ сдѣлалась, въ глазахъ всѣхъ здравомыслящихъ людей, отвратительной и неестественной страстью. Въ блескѣ полдня - въ мертвый часъ ночи - былъ-ли онъ здоровъ, былъ-ли онъ боленъ - въ ясную погоду и въ бурю - молодой Метценгерштейнъ, сидя на сѣдлѣ, казался прикованнымъ къ этой колоссальной лошади, неукротимая дерзновенность которой такъ хорошо согласовалась съ его собственнымъ духомъ.

   Были, кромѣ того, обстоятельства, которыя, сочетаясь съ послѣдними событ³ями, придавали неземной и зловѣщ³й характеръ ман³и всадника и способностямъ коня. Пространство, захваченное однимъ прыжкомъ, было въ точности смѣрено, и до изумительной степени превзошло самыя безумныя ожидан³я людей наиболѣе изобрѣтательныхъ. Притомъ, у Барона не было никакого особеннаго имени для этого животнаго, хотя всѣ остальныя, имъ собранныя, отличались характерными прозвищами. Да и конюшня, ему отведенная, находилась на извѣстномъ разстоян³и отъ остальныхъ; что же касается обязанностей конюха и другихъ необходимыхъ заботъ, никто, кромѣ самого собственника, не рѣшался исполнять ихъ, или хотя бы входить въ загородку особеннаго стойла этой лошади. Слѣдуетъ также замѣтить, что, хотя тремъ грумамъ, поймавшимъ лошадь, когда она убѣгала отъ пожара въ Замкѣ Берлифитцингъ, удалось остановить ея бѣгъ съ помощью узды съ цѣпью и петли - тѣмъ не менѣе ни одинъ изъ трехъ не могъ бы съ увѣренностью утверждать, что во время этой опасной борьбы, или когда-нибудь послѣ, ему дѣйствительно удалось положить руку на тѣло звѣря. Примѣры особенной разумности въ ухваткахъ горячей и породистой лошади не могутъ вызывать излишняго вниман³я, но тутъ были особыя обстоятельства, которыя неотступно бросались въ глаза людямъ наиболѣе скептическимъ и равнодушнымъ; и говорили, что иногда животное заставляло изумленную толпу, стоявшую вокругъ, отступать съ ужасомъ передъ глубокимъ и поразительнымъ значен³емъ его страшной печати - иногда молодой Метценгерштейнъ блѣднѣлъ и отшатывался передъ быстрымъ испытующимъ выражен³емъ его строгихъ и человѣчески глядящихъ глазъ.

   Однако, изъ всей свиты Барона не было никого, кто усомнился бы въ пламенности этой необыкновенной привязанности молодого владѣтеля къ исключительнымъ свойствамъ его пылкой лошади; никого, кромѣ незначительнаго и невзрачнаго маленькаго пажа, уродство котораго бросалось въ глаза каждому, и мнѣн³я котораго вовсе не имѣли вѣса.

   Онъ (если объ его мысляхъ стоитъ вообще упоминать) имѣлъ наглость утверждать, что господинъ его никогда не садился въ сѣдло безъ того, чтобы не испытатъ какой-то необъяснимый и почти незамѣтный трепетъ; и что, при возвращен³и съ каждой продолжительной и обычной скачки, выражен³е торжествующаго злорадства искажало каждый мускулъ его лица.

   Въ одну бурную ночь, пробудившись отъ тяжелаго сна, Метценгерштейнъ, какъ ман³акъ, вышелъ изъ своей комнаты, и, сѣвши второпяхъ на лошадь, поскакалъ прочь, среди лѣсного лабиринта. Обстоятельство столь обычное не возбудило никакого особеннаго вниман³я, но съ чувствомъ самой напряженной тревоги слуги ждали его возвращен³я, когда, послѣ нѣсколькихъ часовъ его отсутств³я, величественныя и огромныя здан³я Дворца Метценгерштеннъ затрещали и закачались до самаго основан³я подъ дѣйств³емъ густой и синевато-багровой массы неукротимаго огня.

   Такъ какъ пламя, когда его замѣтили впервые, сдѣлало уже так³я страшныя опустошен³я, что всѣ усил³я спасти хотя бы часть здан³я были очевидно безплодны, всѣ окрестные жители, охваченные изумлен³емъ, стояли не двигаясь, въ молчаливомъ, пожалуй, даже въ равнодушномъ удивлен³и. Но вскорѣ нѣчто новое и страшное приковало къ собѣ вниман³е столпившагося множества, и доказало, насколько возбужден³е, вызываемое въ чувствахъ толпы созерцан³емъ человѣческой агон³и, сильнѣе волнен³я, возбуждаемаго самыми страшными зрѣлищами неодушевленной матер³и.

   Въ глубинѣ длинной аллеи изъ вѣковыхъ дубовъ, которая вела изъ лѣса къ главному входу во Дворецъ Метценгерштейнъ, появился конь, мчавш³й всадника, безъ шляпы и въ безпорядочномъ костюмѣ, съ стремительнымъ бѣшенствомъ, превосходившимъ самого Демона Бури.

   Не было сомнѣн³я, что всадникъ не могъ обуздать эту скачку. Агон³я его лица, судорожное борен³е всего его тѣла, указывали съ очевидностью на сверхчеловѣческ³я усил³я; но, кромѣ одного одинокаго крика, ни звука не сорвалось съ его истерзанныхъ губъ, которыя насквозь были прокушены въ напряженности ужаса. Мгновен³е - и топотъ копытъ рѣзко и жестко прозвучалъ, выдѣляясь изъ рева огней и крика вѣтровъ - еще мгновен³е, и, перескочивъ однимъ прыжкомъ входныя ворота и ровъ, конь вскочилъ на колеблющуюся лѣстнщу дворца и вмѣстѣ съ своимъ всадникомъ исчезъ въ вихрѣ хаотическаго пламени.

   Бѣшенство бури немедленно умерло, и внезапно настало мертвое затишье. Бѣлое пламя еще продолжало окутывать здан³е, какъ саванъ, и, потокомъ стремясь въ спокойную атмосферу, вскинуло ослѣпительный блескъ сверхъестественнаго свѣта; между тѣмъ какъ облако дыма тяжело насѣло надъ зубцами здан³я въ видѣ явственной колоссальной фигуры - лошади.