Никольский Николай Миронович - Внуки Ванюшина - Книги

Обойденов (>Н. М. Никольский)

Внуки Ванюшина

Фарс-пародия в 3-х действиях

Русская театральная пародия XIX - начала XX века

М., "Искусство", 1976

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Алексей Александрович Ванюшин, отец семейства,

Екатерина Ивановна, жена его,

Константин, Алексей, Людмила, Аня, Катя - их дети.

Елена, нахлебница Ванюшина (без слов),

Петр Иванович Гнусавин, муж Людмилы.

Лили Ренессанс, русская шансонетная певица.

Амалия Францевна, содержательница капеллы.

Анатоль, приятель Алексея.

Иван Пятерня, старый босяк.

Петька Плевок, молодой босяк.

Акулина, кухарка.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Столовая в доме Ванюшина. На заднем плане: налево - лестница в верхние комнаты, направо - стеклянный фонарь, в котором находится прихожая, под лестницей - дверь во внутренние комнаты. На первом плане направо - окно, далее - диван, над ним - зеркало. Посреди комнаты - обеденный стол. Константин в босяцком наряде и Акулина сидят на диване, перед ними на табуретке - бутылка водки и закуска. За сценой слышен пронзительный детский плач. На сцене абсолютная темнота. Часы бьют 6.

Конст. (вздыхает). Ох!

Акул. Что задумался?

Конст. Все о тебе, Акулинушка, краля ты моя.

Акул. Пусти, пусти, будет баловаться-то... Слышь, твое-то чадушко из кожи вон лезет, надрывается...

Конст. Ух ты моя!... (Звучный поцелуй.)

Акул. Ну, ты, окаянный... Еленку-то с дитем бросил, а теперь за меня примаешься...

Опять поцелуй. Снова крик ребенка и укачиванья "бай-бай".

Погубитель ты мой!..

Из-зa кулис вздох старика Ванюшина.

Конст. Ну, этот еще чего! Не спится старому хрычу...

Акул. Чтой-то это вы... Нешто можно так про родителев!

Конст. А чем я виноват, что они мои родители.

Слышен резкий звон большого висячего звонка, затем второй звонок сильнее, и, наконец, третий - неистовый.

Акул. (во время звонка). Пусти, пусти!.. (Вырывается и идет отворять дверь.)

Константин разлегся на диване. В это время выходит со свечкой Ванюшин.

Ванюш. Ах, батюшки, проспал!.. Неужели так поздно?.. (Приставляя свечу к циферблату стенных часов.) Нет, всего семь часов.

Входит Алексей.

Что это, Алеша, ты нынче так рано... А? Я думал, ты прямо к утреннему чаю пожалуешь...

Алек. Ишь чего захотели, - у меня на первом геометрия, а я ни в зуб...

Ванюш. Ну, там геометрия, - погулял бы малость еще... Когда и гулять-то, как не в твои годы...

Алек. (смягчившись). Ну, ассэ, ассэ, мон пер... {Оставьте, оставьте, отец (франц.).} Позаботься лучше насчет закусочки.

Ванюш. (радостно). Ну вот и славно! (Бежит к шкафу.) А то геометрия какая-то...

Акулина с Ванюшиным приготовляют закуску. Светает.

Алек. (заметив Константина). Это что еще - селедка, водка... Фи-донк! {Тьфу (франц.).} (Акулине.) Убрать!

Конст. Женщина, подожди! (Выпивает остатки в бутылке, отдает ее Акулине, сплевывает и смотрит на Алексея с презрением.) Ишь ты, точно сейчас с модной картинки спрыгнул. Какой чистенький - плюнуть некуда! Тьфу!

Акулина уносит бутылку и селедку.

(Пошатываясь, уходит наверх и на лестнице сталкивается с Аней и Катей, которые с папками "мюзик" спускаются вниз.) Ух ты, амбрэ какое!.. (Зажимая нос, уходит.)

Аня (произносит слова в нос, на французский лад). Грубиан! Ничего не понимает - семь рублей флакон...

Катя и Аня подходят к зеркалу, поправляют прическу, пудрятся и помогают друг другу подводить глаза.

Алек. Мадемуазель, зачем это вы так рано красоту наводите?

Аня. У нас перед школой маленькие рандеву.

Катя (быстро). У меня с Незлобиновым.

Аня (не оборачиваясь, у зеркала). А у меня с Культяпиным. Кстати, а пропо, папа... Примите, пожалуйста, меры пробив нашего доморощенного босяка. Ведь это черт знает что такое. Представьте себе - имажине ву - идем мы вчера с Виктором Викторовичем по бульвару, а Константин, ваш возлюбленный сынок, в своем ужасном виде подходит к нам и начинает приставать к Виктору Викторовичу, чтобы он дал ему двугривенный на мерзавчика*...

Алек. (хохочет). Веселенький пейзаж!..

Аня. Ну, шер папа {Дорогой папа (франц.).}, что вы скажете на это?

Ванюш. Помилуй, доченька, - сама посуди, не могу же я ему запрещать, ведь я ему отец...

Аня. Мэ вуй {Разумеется (франц.).}. В качестве отца вы, конечно, не можете нам что бы то ни было запрещать... Но просто как хороший знакомый - вы могли бы ему посоветовать, чтобы он не компрометировал своих сестер.

Ванюш. Разве что посоветовать! А то ведь я знаю, к чему эти строгости приводят. Вот мой покойный папенька фордыбачил, а потом и спятил, - деньги начал под ковер прятать*, а потом (значительно) руки на себя наложил...

Аня. Ну, мон бон {Мой милый (франц.).}, самоубийством заниматься ты можешь сколько хочешь, ну а денег под ковер прятать незачем. Для них всегда найдется хорошее помещение... (Хлопает по бумажнику, который он вынул.) Кстати, не можешь ли мне одолжить на самое короткое время рублей пятьдесят?

Ванюш. Я распорядился уж - у матери для тебя отложено.

Аня. Ты у меня молодец.

Ванюш, (шутя). Рады стараться!

Входит Екатерина Ивановна, маленькая старушка, с большим самоваром и Акулина с полоскательной чашкой. Все усаживаются за стол.

Ек. Ив. Здравствуйте, здравствуйте, миленькие детки,- с добрым утром! (Ставит самовар на стол и подходит поочереди к детям, целует им руки, они ее в лоб.)

Алек. Маман, сколько я раз вам говорил, чтоб вы сами самовар не таскали, ведь это, наконец, неприлично... Мовэ тон! {Дурной тон (франц.).}...

Аня. Мэ вуй... Для этого существуют лэ доместик {Слуги (франц.).}.

Ек. Ив. Это вы насчет Акулинушки, так ведь она, бедная, замаялась... Всю ночь ведь они с Константином здесь, почитай, просидели, Алешеньку нашего поджидаючи...

Акулина, сладко потягиваясь, уходит наверх.

Алек. (любовно). Ах ты, моя мамуличка... (Пускает ей в лицо дым.)

Ек. Ив. (закашливаясь.) Какой ты крепкий табак, Алешенька, куришь, просто страсть. (Снова кашляет.)

Акул. (наверху лестница у двери). Косхюха, а Костюха, можно, что ли?

Конст. Ползи, лупоглазая!..

Акулина скрывается sa дверью.

Ванюш. Что же это наша Леночка-то чай пить не идет?

Ек. Ив. У ребеночка животик болит. Я вот ему горячие бутылки поставлю... (Наливает бутылку кипятком.)

Слышен плач ребенка.

Ванюш. (радостно). Ишь ты, легок на помин-то, ангелок...

Алек. (отведав чай). Фу, черт, какая гадость!

Ек. Ив. (вскакивает). Что ты, что ты? Неужто не сладко? Я восемь кусочков положила...

Аня. Маман так добра, а ты, Алексис, отплевываешься.

Алек. (выбрасывая куски из стакана на пол). От такой доброты стошнить может... (Поднимается по лестнице.)

Аня (вставая). Ну, Катрин, аллон {Пойдем (франц.).}...

Катя. Ту-десюит {Сейчас (франц.).}...

Обе одеваются у зеркала. Мать помогает им. Алекс. стучит в дверь наверху.

Конст. (поет). "Лобзай меня, твои лобзанья..."*

Алек. (стуча). Отоприте, чорт возьми...

Дверь отпирают, он входит.

Опять пьянство...

Аня. Папа, нет ли у вас пяти рублей.

Ванюш. На что вам?

Катя. Нам на тетрадку...

Ванюш. Старуха!

Ек. Ив. У меня меньше десяти нет....

Аня. Ну, делать нечего, придется взять десять. (Уходит.)

Ванюш. Ну, ты Алеше деньги-то не забудь. А я пойду ребеночка лечить... К животику бутылки прикладывать. (Берет бутылку и уходит.)

Ек. Ив. около шкафа, из шкатулки вынимает деньги.

Алек. (с ранцем на спине спускается вниз по лестнице и, увидав на столе ридикюль Ек. Ив., тихонько вытаскивает из ридикюля портмоне и прячет в карман). Маман, поскорей там.

Ек. Ив. Ох, испугал... Вот тут ровно пятьдесят рублей, можешь хотя и не считать...

Алек. (вынимает бумажник, открывает его и, увидав фотографическую карточку, выбрасывает ее). Тьфу, черт возьми, Дуньку нечаянно с собой захватил. (Прячет деньги в бумажник.) К обеду не ждите - поеду в ресторан. (Посылает воздушный поцелуй и уходит.)

Ек. Ив. (вспомнив, ему вслед). Ночевать-то дома будешь?

Алек. (за кулисами). Постараюсь.

Ванюш. (выходит с плачущим ребенком и укачивает его). Бутылки не помогают... Просто не знаю, что с ним делать.

Плач усиливается. Ванюшин, осененный внезапной идеей, прикладывает ребенка к самовару. Ребенок умолк, и Ванюшин его выносит.

Конст. (появляется пьяный на верхней площадке лестницы). Родительница!

Ек. Ив. Что тебе, Костинька?

Конст. Источник радостей иссяк... Ссудите сыну четвертак...

Ек. Ив. Тебе водочки... Сейчас сбегаю...

Конст. Ловите! (Хочет бросить бутылку.)

Ек. Ив. Что ты, погоди... Я сейчас... (Поднимается по лестнице.)

Конст. Репертатур!.. {Повторить (латин.).}

Ек. Ив. Такую же?

Конст. Меньше нельзя, а ежели больше - весьма обяжете!

Ек. Ив. Сейчас, сейчас... У меня вот как раз в кошельке четвертак есть... (Роется в ридикюле.) Да где нее он, господи! Куда девался?

Конст. Что?

Ек. Ив. Да кошелька не найду... Ах, да что это я, не догадаюсь, Алешинька, должно быть, потихоньку вынул... Вот смешной какой, право... А я ему вместо пятидесяти рублей сотенку подсунула, а он четвертак у меня вытащил... Смешной какой!.. Ну, я на книжку велю ваписать. (Убегает через фонарь направо.)

Входит Ванюшин с ребенком на руках и сует ему в рот соску.

Конст. (с лестницы). Что это ты ему молоком глотку заливаешь... Ты бы его водкой попотчевал. Моя кровь, - все равно босяком будет...

Ванюш. Я бы с радостью, Костинька, да боюсь, как бы не повредило... Да и Леночка жалуется, что у него после вчерашней выпивки животик всю ночь болел.

Конст. Ленка - слякоть, ее нечего слушать...

Пьяное пение Акулины наверху.

Вот Акулина - это женщина.

Входит Гнусавин с синяками на лице и с подвязанной щекой.

Ванюш, (радостно). Кто это, никак зятек дорогой. Вот радость... Какими ветрами занесло?

Гнус. (падая на колени, плачет). Не погубите...

Ванюш. Что ты, что ты... Бог с тобой. (Не зная, куда положить ребенка, кладет его на стол.)

Гнус. Нет моей моченьки больше... Что хотите делайте, а не могу я жить с вашей дочерью. Всего избила, места живого не оставила...

Ванюш. Да ты прежде расскажи толком...

Конст. Ну, ты выкладывай, а потом приходи ко мне наверх - угощаться будем... по случаю приезда... (Уходит.)

Гнус. Угостили меня уж достаточно! Век помнить буду!

Ванюш. Да ты расскажи по порядку, в чем дело.

Гнус. Ох, вспомнить даже страшно... Как сели мы это после венца в вагон... Как остались мы с ней вдвоем, - я к ней со всей моей лаской, как муж, значит, законный... А она мне: грубиян, извозчик, и бац по морде... С той поры у нас так и пошло - чуть я к ней с лаской, она меня по физии... Ты, говорит, с женщинами деликатного обращения не знаешь... и все извозчиком называет... И чем я ей не угождаю, понять не могу...

Ванюш. Тут что-нибудь да есть: надо будет у Анички спросить. Ты не расстраивайся... Все наладим...

Гнус. И в чем тут дело, ума не приложу!.. Эх, жизнь моя! (Ударяет по столу.)

Ребенок вдруг заливается благим матом. Ванюшин быстро выносит его вон.

Гнус. Чей это у вас?

Ванюш. (махнув рукой). Леночкин да Костинькин...

Ек. Ив. входит.

А вот и мать...

Ек. Ив. Ахти, мои светы, кто пожаловал-то! Здравствуйте, Петр Иванович... А Людмилочка-то что же не приехала?

Гнус. Как сели мы в вагон... я к ней со всей моей лаской... Как законный, значит, супруг...

Ванюш. Ну-ну, после расскажешь. Ступай, закуси с дороги-то...

Ек. Ив. А вот и водочку для Костиньки прихвати... А вам сейчас закусочку приготовлю... (Возится около шкафа.)

Ванюшин радостный похаживает по комнате и подходит к окну.

Ек. Ив. (не оборачиваясь). А сегодня Алешинька опять у меня кошелек вытащил, а в нем-то всего один четвертак был... Как вспомню про это, так меня смех и разбирает... (Добродушно хихикает.)

Ванюш. (около окна, таинственно, шепотом). Екатерина Ивановна, Екатерина Ивановна! Поди-ка сюда!.. Скорее!..

Ек. Ив. подбегает.

Ек. Ив. Что?

Ванюш. Глянь-ка, наша Аничка-то на резинах катит. А рысаки-то какие! Тысячные!

Сверху раздается пьяное пение Конст., Гнусав, и Акулины: "Ах, Дунай, мой Дунай", или что-нибудь в атом роде. Ванюшин и Екатерина Иван. с умилением прислушиваются, поворачиваются и глядят друг другу любовно в глаза.

Ек. Ив. (со слезами). Анделы...

Ванюш. Господи, детки-то у нас какие славные!..

Ек. Ив. (со слезами). Анделы...

Оба плачут от радости и целуются. Пение продолжается. Занавес тихо опускается.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Обстановка первого действия. За столом сидят Ванюшин, набивая папиросы, и Ек. Ив., починяя лапоть. Гнусавин лежит растянувшись на диване и с удовольствием плюет в потолок. При открытии занавеса часы бьют двенадцать. Выходит Алексей; он только что встал, зевает.

Ванюш. (спеша навстречу). Здравствуй, Алешинька! Встал уже?

Ек. Ив. (спеша навстречу). С добрым утром, сынок!

Алек. (смотрит на часы). Черт возьми, проспал. Всегда так, когда дома ночую...

Ванюш. Зато хорошо выспался; видишь, какой свеженький... А что на урок опоздал, это дело пустое!

Алек. Пойти, что ли? Надо с товарищами повидаться...

Ек. Ив. (наливая кофе). Ну что ж, сходи на часок, для моциону.

Алек. (откусывая булку). Ну, пиши!..

Ванюш. быстро берет бумагу и перо.

(Пьет кофе и диктует.) "Милостливый государь, Александр Филиппович. Сын мой, Алексей Ванюшин, по случаю бывшего у меня вчера семейного праздника... и сильнейшей зубной боли не мог явиться сегодня, такого-то числа, на первые три урока, а потому покорнейше прошу не ставить ему этого в вину и не подвергать его наказанию. С совершенным почтением. - А. Ванюшин".

Ванюш. вкладывает письмо в конверт.

(Диктует.) "Его высокородию, Александру Филипповичу Македонскому..."

Ванюш. Ну вот... (Отдает письмо Алексею.)

Алек. Ну, я иду... (Берет сумку с книгами и лениво идет к двери. Возвращается, берет портсигар, закуривает папиросу и с удивлением обращается к отцу.) Откуда вы у меня такие хорошие?

Ванюш. (с выражением). Снизу, Алешинька, снизу! * Хоть вы наверху живете, а мы внизу, а все-таки мы всегда с вами. Друзья мы вам, товарищи, а не родители строгие.

Алек. Мерси, мерси, папа. (Трясет ему руку.)

Гнус. Вот благодать-то! Синяки прошли, и в спине ломота проходит... Хорошо без жены... Никто тебя не честит, ни словом, ни действием не оскорбляет... Не житье, можно сказать, а масленица...

Ванюш. (собрав табак и гильзы и подставив стул около шкафа, кладет все это на шкаф). А ты бы написал Людмилочке-то письмо, попросил бы извинения; она, может, и простит... она у меня хорошая... Все они у меня чудесные...

Звонок.

Ек. Ив. Что это, не Алешинька ли забыл что?..

Ванюш. Петр Иванович, отопри, голубчик...

Гнус. (идет и отпирает). Наше место свято! Рассыпься, рассыпься!.. (Выбегает из фонаря и бросается на лестницу.)

Людм. (бежит за ним; она в дорожном шикарном костюме и с саквояжем в руках). Вот я тебе насыплю, так ты у меня рассыплешься...

Ек. Ив. (всплеснув руками). Людмилушка, милая!

Ванюш. (пораженный). Доченька, родимая!..

Людм. (вбегая по лестнице наверх). Я тебе покажу, как от жены бегать!.. (Скрывается за дверью наверху.)

Ек. Ив. Что это с Людмилушкой-то стало?

Ванюш. Какая она у нас энергичная!

За сценой слышен шум и падение мебели.

Гнус. (за сценой). Караул, караул! (Выбегает на лестницу, спускается вниз и скрывается за дверью под лестницей.)

Людм. бежит за ним и вдогонку пускает в него саквояж, из последнего вылетает корсет, одеколон и прочее.

Ванюш. Людмилушка, Людмилушка, опомнись!.. (Загораживает ей путь.)

Людм. Ну, черт с ним. И так страху нагнала...

Ек. Ив. Да разденься ты. Расскажи толком, что у вас такое вышло, из-за чего ладу-то нет.

Людм. (раздеваясь). А, да что говорить. Вы все равно не поймете... Он -плебей, не умеет обращаться с женщиной, обладающей нежной организацией... Ну, а я люблю тонкое обращение.

Входит Акулина и накрывает на стол.

Ванюш. А если он тебе не угодил, так ты бы его и бросила... Стоит ли из-за таких пустяков расстраиваться.

Людм. Ах, да вы меня не понимаете, папаша. Я вовсе не намерена его бросать... Для домашнего обихода он мне необходим. Но как муж... Как бы это выразиться... он недостаточно воспитан.

Ванюш. А ты его воспитай...

Ек. Ив. Ну, Людмилушка, поди-ка оправься с дороги, сейчас кушать будем...

Людмила уходит налево. Ек. Ив. и Акулина под лестницу.

Ванюш. (взглянув на часы). Давно наверху не был - пойти сходить...

Со двора доносятся звуки гармоники. Пауза. Входит Ек. И в. с большой корзиной хлеба, за ней следом идет Акулина. Ек. Ив. хлопочет у стола. Акулина за ней наблюдает.

Акул. Опять Костиньке серебряную ложку положили.

Ек. Ив. Ах, я и забыла, что ему деревянную...

Акул. И тарелки не надо. Ведь они вчера сказывали, что теперь завсегда из общей хлебать будут...

Ек. Ив. А как же Алешинька-то на это посмотрит...

Акул. Алешинька... Что вам Алешинька! В кои-то веки он дома обедает, все по ресторациям шляется...

Ек. Ив. Ну что ж, на то и молодость... Вот и Костинька намедни в ночлежном ночевал...

Акул. А вы бы его пожурили малость!..

Ек. Ив. Что ты, что ты, господь с тобой! Ведь я ему, кажись, матерью довожусь...

Сверху сходит Ванюшин.

Акул. А вот и папенька ползут... И чего они туда каждую минуту лазят... Никого, кажись, дома нет...

Ванюш. Ты женщина невежественная, и понимать этого не можешь. Вот мой покойный папенька все внизу сидел, и никогда наверх по заглядывал, и знаешь ли ты, неразумная, что из этого вышло? А?

Акул. Известно, ума решился...

Ванюш. Да, ума решился, деньги под ковер стал прятать, да потом и руки на себя наложил... (Прикладывает платок к глазам.)

Акул. Уж известно...

Ванюш. Каждый отец к деткам должен чаще наведываться... А у меня уж такое правило: дома ли они, нет ли, а каждый час к ним на-верх заглядывать. В этом-то и весь сокровенный смысл воспитания: так папенька и в завещании написал.

Входят через парадную дверь со смехом Аня и Катя и раздеваются в фонаре.

Аня (продолжая разговор). Нет, ты представь себе, он меня спрашивает, читала ли я "Деми-вьерж" * Марселя Прево. А я ему говорю, зачем мне читать, когда я сама деми-вьерж...

Обе смеются.

Катя. А меня он звал ужинать...

Ванюш. Ну, до ужина далеко, а пока садись-ка обедать.

Ек. Ив. А у нас новость, Людмилочка приехала.

Аня и Катя. Людмила? Вот сюрприз! Где, где она? (Бегут в дверь налево.)

Ек. Ив. Акулинушка, покличь Костиньку; он, кажется, в дворницкой на гармонике играет...

Ванюш. (усаживаясь за стол). Ну вот, слава богу, и вся семья в сборе... Слетелись птенчики в родное гнездышко. Любят они нас с тобой, старуха... А?

Ек. Ив. И за что нам счастье такое бог послал!..

Входят Аня и Катя.

Аня (Кате). Не понимаю, зачем она за этим сокровищем приехала...

Катя. Как будто без него мало мужчин.

Усаживаются за стол. Входит Леночка с ребенком и тоже садится. Катя и Аня шумят, стучат, хихикают.

Аня. Что у нас на второе?

Катя. А что у нас на третье?

Аня. Папочка, налей мне коньяку...

Ванюшин наливает.

Нет-нет, не эту рюмку, а большую...

Слышатся приближающиеся звуки гармоники.

Катя. И мне, и мне.

Акулина вносит суп; за ней идут Константин, играя на гармонике, и Гнусавин; оба подпевают; Гнусавин без повязки. Ванюшин разливает суп.

Конст. Родителю наше почтенье...

Гнус. Маменьке полное уважение.

Конст. С пальцем девять, с огурцом пятнадцать. Шире грязь, навоз едет...

Аня. Кэль выражанс.

Катя. Совсем не аппетитно...

Аня. От ваших "мо"* пахнет конюшней...

Конст. А от тебя пахнет чужими рысаками...

Аня. Лучше чужие рысаки, чем чужие двугривенные.

Конст. Ну, ты помалкивай, кукла размалеванная, а то вою красоту сотру.

Аня. Нахал! Грубиан!

Ванюш. Ну, детки, детки, полноте, перестаньте... Поцелуйтесь, милые...

Аня. Ну, вы сами с ним целуйтесь, а меня уж избавьте от этого удовольствия.

Ванюш. Ну что же, поцелую. (Целует Константина.) И тебя поцелую. (Целует Аню.)

Ек. Ив. Аничка, скушай еще тарелочку, суп-то какой, из черкасского мяса - наваристый!..

Аня. Я не хочу.

Катя Больше супу не хотим! (вместе.)

Аня. Не хотим! Больше супу не хотим! (вместе.)

Ударяя в такт по столу, продолжают хором: "Не хотим, больше супу не хотим". Постепенно присоединяются все сидящие за столом. Ванюшин дирижирует разливной ложкой. Ребенок плачет. Шум невообразимый; все стучат в пол ногами. Входят: Людмила - слева; из-под лестницы - Акулинасо вторым блюдом.

Гнус. (увидав Людмилу). Ой, батюшки! (Быстро прячется под стол.)

Аня и Катя едва удерживаются от смеха.

Ванюш. А вот и Людмилочка! Садись, милая!

Людмила садится.

(Смотрит на часы.) Ну, деточки, мне наверх пора. (Бежит поспешно наверх, заглядывает в дверь и возвращается.)

Аня. Отцу наверх пора!

Аня и Катя (вместе). Ура, ура, ура!.. (Наливает рюмку водки и тихонько подает ее под стол Гнусавину.)

Гнус. (выпив и крякнув). Закусить бы мне, мил-человек!..

Константин сует в рот Гнусавину огурец. Гнусавин скрывается.

Людм. А где же мой очаровательный супруг?

Аня. По обыкновению, под твоим башмаком.

Людм. Слишком много чести... Об такое животное я и башмаков марать не стану...

Гнус. Ну-ну, Людмилка, не забывайся!.. Вить меня можешь, а ругать я себя не позволю!..

Людм. Это что еще за голое из провинции?.. Кажется, мой повелитель?.. Вылезайте, вылезайте, рыцарь без страха и упрека.

Гнус. Тоже нашла дурака, - так я и вылез!..

Конст. Вылезай, вылезай, Петр Иванович! Ничего тебе не будет... А ты, Людмилка, только сунься, - я тебе прическу твою модную на сторону сворочу.

Гнус. (вылез из-под стола). Так, так, Костя, хорошенько ее... Поддержи приятеля... (Грозно, Людмиле, прячась за Константина.) Ты что в самом деле? Муж я тебе или нет?

Людм. (замахиваясь на Гнус.). Я тебя...

Конст. Смирно! Осади на панель!..

Ванюш. Ну, вот так, миром - без драки-то - лучше...

Алек. (с сумкой в руках входит через фонарь, делает несколько шагов по лестнице и останавливается). Папаша!

Ванюшин слушает.

Меня... меня... (Не может говорить от смеха.)

Ванюш. (задыхаясь от радости). Говори, говори!

Алек. Исключили!..

Ванюш. (бросается и обнимает Алексея). Милый! Дорогой мой!..

Аня. Алексея исключили!

Катя. Исключили!

Все (выбивая такт в ладоши). Исключили, исключили, Алексея исключили!

Ванюш. Шампанского!

Ек. Ив. Да неужто исключили?

Алек. (торжествуя). С волчьим листом!

Ек. Ив. Вот и чудесно... А то что себя мучить-то! Из чего головку свою утруждать!

Конст. Поздравляю, теперь из него тоже человек выйдет. Нашего полку прибыло. Я его босяком сделаю... (Пьет.)

Ванюш. Зачем босяком?.. Может, велосипедистом будет или, скажем, фотографом-любителем...

Аня. Нет-нет, лучше к нам на драматические курсы!

Акулина внесла шампанское.

Алек. (растроганный, подняв бокал). Господа, благодарю вас за то теплое участие, которое вы проявили ко мне по случаю постигшей меня радости... Я вижу, что вы проникнуты теми же самыми идеями и чувствами, которые живут в моем сердце. Для того чтобы отблагодарить вас за ваши милые пожелания, я считаю долгом воспользоваться всеми вашими советами, - сначала побываю на драматических курсах, откуда, надеюсь, буду скоро выгнан, потом сделаюсь велосипедистом и, сломавши себе шею, попаду в босяки. Итак, господа, выпьем за светлое будущее благородных внуков Александра Егоровича Ванюшина! Ура!

Все. Ура!

Обнимают Алексея, аплодируют, кричат и, наконец, начинают качать. Захваченная общим течением, Елена, выражая свою радость, начинает подбрасывать своего младенца, который неистово ревет. Невообразимый шум.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Та же декорация. День. Часы бьют пять, потом шесть, наконец семь. После каждого боя часов слышен рев ребенка. За это время темнеет. Ванюшин ходит по лестнице; он то поднимается наверх и заглядывает в дверь, ведущую в комнаты детей, то спускается вниз и затем снова поднимается. Ванюшин за этой работой устал, запыхался. В заключение он садится на ступеньку и засыпает. Входит Екатерина Ивановна с лампой и ставит ее на стол.

Ек. Ив. (увидав Ванюшина). Алексей Александрович, что с тобой, родной?..

Ванюш., встрепенувшись, опять хочет подняться.

(Удерживая его.) Будет тебе, измаялся небось... Ты бы шел отдохнуть...

Ванюш. Нельзя, старуха, детки...

Ек. Ив. Да ну уж... (Берет его sa руку.) Пойдем, передохни малость.

Ванюш. И вправду устал... А ты тут, старуха, без меня походи, походи...

Ек. Ив. Ну уж ладно...

Уводит налево, но в дверях сталкивается с бегущими сперва Гнусавиным, который держится за щеку, и потом Людмилой, преследующей его. Они перебегают к фонарю и там сталкиваются с возвратившимися с прогулки Аней и Катей, которые им загораживают дорогу.

Аня. Мез-ами {Друзья мои (франц.).}, перестаньте вы воевать, что за безобразие!

Людм. Я женщина нервная, с тонкой организацией, а он меня раздражает... Я ему велела в дорогу собираться, а он заупрямился - не поеду и не поеду.

Гнус. Знаю я эту дорогу. Еще и от прошлой не все зажило...

Людм. Ну-ну, перестань казанской сиротой прикидываться.

Гнус. (становясь на колени, жалобно). Людмилушка! Скажи мне на милость, зачем я тебе понадобился? Отпусти душу на покаяние... Ведь все равно не жена ты мне, и я тебе не муж...

Людм. Конечно, какой ты муж, ты мюжик, пейзан. Живешь по домострою. А я женщина нового стиля и твоих отживших взглядов на брак не признаю.

Гнус. Ну и плюнь ты на меня, дурака... Ну меня к черту!..

Людм. Да не ты мне нужен, а твоя фирма, то есть ширма.

Аня. Ну, я поняла, чего ты добиваешься. Я вполне с тоб