Сцѣна изъ "Фауста" Марло, драматическаго писателя XVI вѣка (*).
(*) Легенда о докторѣ Фаустѣ была любимою темой множества поэмъ, сказокъ и пѣсенъ въ нѣмецкой литературѣ, отъ лубочныхъ брошюрокъ о чернокнижникѣ-докторѣ, сожженномъ въ кострѣ, до ген³альнаго произведен³я XVIII вѣка - "Фауста" Гёте. Представляемая сцена изъ англ³йской трагед³и принадлежитъ драматическому писателю XVI столѣт³я Марло, который за 200 лѣтъ до Гёте явился со своимъ "Фаустомъ", произведен³емъ очень замѣчательнымъ по глубинѣ мысли и художественной обработкѣ многихъ сценъ трагед³и.
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Теперь, мудрецъ, мои познанья
Ты испытай.
ФАУСТЪ.
Одинъ вопросъ:
Гдѣ это царство жгучихъ слезъ,
Жилище вѣчнаго страданья,
Гдѣ нѣтъ любви и упованья,
Ни райскихъ сновъ, ни райскихъ грезѣ?
Гдѣ мрачный адъ?
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Подъ небесами!
ФАУСТЪ.
Опять играешь ты словами!
Но, бѣсъ, я шутокъ не люблю.
Скажи, гдѣ адъ, - я говорю, -
Гдѣ именно, и подъ какой
Онъ широтой и долготой?
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Мудренъ вопросъ, мой другъ мудреный!
Среди таблицъ, среди ландкартъ
Мы не найдемъ нашъ черный адъ.
Брось циркуль свой, мудрецъ ученый!
Гдѣ адъ? Вездѣ, гдѣ есть дыханье,
Гдѣ люди падш³е живутъ,
Гдѣ преступленья и страданья,
Обнявшись, братьями идутъ,
Гдѣ безъ надеждъ, безъ упованья
Проходятъ дни, вѣка бѣгутъ...
Но мѣста ада не найдутъ.
Пытливыя людск³я очи.
Его границы нѣту мочи
Опредѣлить. Могуч³й адъ
Схватилъ весь м³ръ въ свои объятья
И безъ разбора, безъ изъятья,
Во все впустилъ свой тонк³й ядъ.
Мы - дѣти ада, дѣти пламя,
Завоевали шаръ земной,
И всюду вьется ваше знамя
Надъ человѣческой семьей.
Когда жь межь дряхлыми м³рами
Падутъ обломки мир³адъ,
Все, что не будетъ небесами,
Поглотитъ все собою адъ.
ФАУСТЪ.
Останови разсказъ ужасный
И сатаническ³й твой бредъ:
Въ немъ смысла, Мефмстофель, нѣтъ.
Морочь другихъ поди...
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Напрасно!
Увидишь самъ; пора придетъ
И опытъ собственный докажетъ:
Тогда посмотримъ, что-то скажетъ
Нашъ мудрый Фаустъ.
ФАУСТЪ.
Сатана!
Твоя угроза мнѣ смѣшна.
Что жь мнѣ сулишь ты?
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Знаешь самъ:
Свою ты душу продалъ намъ
И состоишь y Люцифера,
Какъ подъ опекою...
ФАУСТЪ.
Химеры !
Тѣ дни горячей, пылкой вѣры,
Мечты незрѣлыхъ, дѣтскихъ лѣтъ
Давно прошли. Ужь не придетъ
Пора ребяческихъ сомнѣн³й,
И аскетизма, и любви;
И мнѣ не страшны, мрачный ген³й,
Слова лукавыя твои
И неземное вдохновенье:
Теперь сталъ пустъ мой прежн³й храмъ,
И не курю я фим³амъ
Уже ни Зевсу, ни бѣсамъ!
И этой допотопной сказкой
Ты думалъ, чортъ, меня смутить
И снова съ школьною указкой
Заставить по свѣту бродить.
МЕФИСТОФЕЛЬ.
Ну, пустъ твоя угасла вѣра
И къ Зевсу, и къ самимъ чертямъ.
Не надо лучшаго примѣра:
Здѣсь предъ тобою дьяволъ самъ...
Самъ дьяволъ - слышишь ли? - изъ ада,
Съ хвостомъ, съ рогами предъ тобой,
Съ огнемъ всевидящаго взгляда,
Съ неумирающей душой...
ФАУСТЪ (въ волнен³и).
Довольно! вѣрю, вѣрю бѣсъ!
А! ты достойный житель ада,
Соперникъ сумрачный небесъ!
Но все равно ! Моя отрада,
Земная жизнь, земные сны
Давно мнѣ пошлы и смѣшны,
Тупая жизнь, тревожный сонъ,
Путь безъ желан³я, безъ сознанья
Не лучше вашего страданья,
И мрачный адъ не устрашитъ
Души, которая ужь спитъ.
Но прочь о томъ воспоминанье!
Еще успѣемъ!... Слушай, бѣсъ:
Хочу, чтобъ ты сейчасъ принесъ
Ко мнѣ прелестное созданье
Небесной, чистой красоты.
Найди красавицу мнѣ ты
И принеси въ мои объятья,
Пока подъ тяжестью проклятья
Я не погибъ, не изнемогъ,
Д. М-евъ.
"Современникъ", т. 78, 1859