Лукьянов Иоанн - Материалы из следственных дел Раскольничьей конторы

  

  

   Хождение в святую землю московского священника Иоанна Лукьянова (1701-1703)

   Серия "Литературные памятники"

   М., "Наука", 2008

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Материалы публикуются по книге Г.Есипова "Раскольничьи дела XVIII столетия" (СПб., 1861. ТА. С. 239-258).

  

   4-го декабря 1732 г. представлены были пойманные раскольники: старцы Пахомий, Авраамий, Антоний, Иосиф; старицы Ефросинья, Марфа, Маремьяна, Апполинария, Устинья; белец Яковлев, крестьянин Головкина Иван Корнюшенко; девка Аксинья Филипова.

   В допросах старцев мы узнаем о Филаретовой часовне, о житье раскольников в Волоколамских лесах.

  

  

   Отец его, Иван Васильев сын, был Троице-Сергиева монастыря крестьянин. После отца своего и матери остался в малых летах и кормился Христовым именем, ходил по миру. И в прошлых годах (а сколько лет тому назад - не упомнит) пришел он, Пахомий, в Волоколамский уезд в лес, который имеется при болоте близ деревни Куниловой. И в том лесу жил он, построя себе хижину. При том же болоте, от него версты за две, жил особою хижиною же старец, раскольник Авраамий. И в ту его, Пахомиеву, бытность приходил к нему из-за рубежа, с Ветки, раскольнический черный поп и научил его крестное знамение на себя налагать двумя персты и молитву творить "Господи Иисусе Христе, Сыне Боже, помилуй нас", по которому его научению то все он, Пахомий, и творил. Тогда же этот черный поп его, Пахомия, по желанию его постриг и отдал под начал старцу же Тихону, который жил в оном же лесу от кельи его расстоянием версты с три. И по прошествии шести недель он, поп, из кельи от него отлучился (а куда и ныне где - про то не знает), а он, Пахомий, от оного подначального старца отошел в ту свою келью.

   И после того, спустя лет тридцать, пришел к нему, Пахомию, из-за рубежа раскольник же, белец, (а как зовут - не знает) и подозвал он его, Пахомия, с собою за рубеж. И были с ним на Ветке лет с пять в раскольническом монастыре, в котором имеются одни монахи; и с Ветки потом возвратился в лес свой, в свою келью, один. Кормился он, ходил по миру по ночам, надевая на себя крестьянскую шапку, для того чтоб его не поймали. Да с ним же, Пахомием, жил в кельи вышедший с ним из-за рубежа раскольник Иуда недели с три, и потом, не похотя жить, ушел неведомо куда. А в том же Куниловском лесу часовня над телом умершего оного старца Филарета есть ли - того он, Пахомий, не знает. А от роду своего до пострижения отцов духовных у него никого не было, а по пострижении, как он жил при показанном болоте, исповедывали и причащали его приезжие к нему с Ветки раскольнические попы Леонтий да Иван привозным с собою причастием.

   А в бытность свою в расколе от церкви святой он, Пахомий, никого не отвращал, и расколу не учил, и потаенных раскольников и их лжеучителей нигде никого не знает. А отныне-де он, Пахомий, в той раскольнической прелести быть не желает, а желает быть в обращении ко святой церкви и в соединении с правоверными, и креститься будет треперстным сложением, и от православных иереев причаститься и исповедываться он желает, и противников святой церкви и прежде бывших еретиков Аввакума-протопопа, Никиту Пустосвята, Лазаря, Федора и Епифания и других разных толков поповщину, беспоповщину и им последующих и крестящихся двуперстным сложением, их же святая церковь проклинает и анафеме предает, и он, Пахомий, их проклинает и анафеме предает.

   А взятые у него из кельи образ "Успение Богородицы" и два креста медные его, Пахомиевы, а благословил его после пострижения вышеобъявленный раскольнический поп, который его постриг, а крест же деревянный резной взял он в лесу, расстоянием от кельи его версты с две, с гробницы, а чья эта гробница и кто тот крест поставил - не знает, для того что та гробница сгнила. А книги и тетради, о которых значит в описи, и два круга воску - все вышеозначенное раскольнического Иуды, а где он их взял - про то он, Пахомий, не знает. А чашечка деревянная с ложечкою его, Пахомиева, которое он сделал сам для того: вышеобъявленный раскольнический поп, который его постриг, давал ему, Пахомию, привозя из-за рубежа, благодарной хлеб, который он употреблял из той чашечки вместо причастия, а достальной принесен с ним, Пахомием. Также и два дарника, один медный, другой деревянный, дал ему оной же поп и велел теми дарниками печатать просвиры и те просвиры есть. А пшеницу выпросил он, Пахомий, Христа ради на пищу (чтоб, сваря ее, есть же). А вериги-де железные достались ему, Пахомию, после смерти вышепомянутого наставника его, старца Тихона, и те вериги он, Пахомий, носил на себе для спасения души. А ладон, и четки, и пояс ременный, и две мантии, и две камилавки, два парамона его же, Пахомиевы, и крест плетеный, и трои четки его же, Пахомиевы. А изображенные на воску крест, также травы, и земля, и оклад чья - того он не знает, а взят-де он, Пахомий, и с книгами в Москву, в вотчине князя Петра княж Иванова сына Дашкова, в деревне Куниловой у крестьянина Захара Артемьева, к которому пришел он для прошения милостыни в ночи. И Захар Артемьев был взят также капитаном Юшковым и отправлен к волоколамскому воеводе, а раскольник ли он - того он, Пахомий, не знает. Проживающих в лесу других старцев и стариц не знает, кроме одной старицы Федосьи с матерью. И, кроме двухперстного сложения и молитвы Иисусовой, другого раскола за собой не знает.

  

  

   Отец его, крестьянин Иван Имельянов, из Можайского уезда, вотчины бывшего князя Меньшикова, из Алешинской волости. Родился и взрос в той же волости и при крещении дано ему имя Андреян. Будучи 20 лет с другими крестьянами той волости (человек 5 с женами и детьми) съехали на Ветку, а заставы проезжали они проселочными дорогами и лесами. И жил он на Ветке лет с 17 и научен от тамошних жителей-раскольников словесной грамоте, и крестится двуперстно, и молитву творит по старопечатным книгам. И по научении пострижен раскольническим черным попом Леонтием в старцы по старопечатной книге. На Ветке же живет российского народу раскольников в монастыре и в 17 слободах многое число, а те-де монастырь и слободы поселены на земле пана Халецкого. Да он же, Авраамий, слышал от тамошних жителей, что в Волошской земле российского народа раскольников имеется с 70 слобод.

   А с Ветки-де тому года с два пришел он паки в Россию один в Волоколамский уезд, и близ деревни Куниловской поставил себе в лесу хижину, и жил в ней по взятье свое в Москву (т.е. до аресту) один. Кормился, выходя из той хижины по вечерам, в разных вотчинах просил милостыню. В том же Куниловском лесу от кельи его, Авраамия, в 10 верстах построена была часовня, а кем и сколь давно - того он не знает, токмо-де слышал он от жителей Волоколамского уезда, что погребен под той часовнею старец Филарет, которого-де признавают за святого. И в той-де часовне был и он, Авраамий, однажды и над гробом его прочитал по нем канон за единоумершего, а других-де при том никого не было. А оная-де часовня ныне присланным из Москвы капитаном Юшковым разорена. А отцов духовных он, Авраамий, кроме показанного Леонтия, никого не имел и поныне. А от сего числа в расколе быть он не желает, а желает быть в обращении к святой церкви и святых тайн приблизиться...

   А взят он, Авраамий, Воскресенского монастыря в деревне Городках у крестьянина Марка Зотова, у которого ночевал он мимоходом только одну ночь, а знакомства-де никакого наперед сего не было.

   Он отдал под сохранение кунильскому крестьянину Пимену Меньшову свои старопечатные книги: Триодь, Апостол, Устав. Знаком он с ним потому, что Куниловка от них верстах в 3 и он, Авраамий, прихаживал к нему по вечерам просить милостыни...

  

  

   Отец ее был крестьянин Волоколамского уезду вотчины Симонова монастыря села Васильевского. После смерти отца и матери пошла в пустыню в Волоколамском уезде в лесу, по прозванию Дашкову, и жила там у старицы Федосьи. И по собственному желанию была пострижена приезжим с Ветки раскольническим попом Леонтием. А старица Федосья поехала на Ветку и там тому лет с 5 умерла. Расколу научилась в лесу от старицы Федосьи.

   В расколе быть не желает.

   Часовня в лесу от кельи старицы Федосьи верстах в 8 над телом умершаго старца Филарета построена была на земле Иосифова монастыря. И в этой часовне она, Марфа, в нынешнем 1732 г. в Троицкую субботу со старицами Полинариею да Устиньею для моления и для поминовения его, Филарета, ходила. И по нем читала она, Марфа, сама канон за умершего, и в то время было и других молельщиков мужеска и женска полу много, и того-де старца Филарета поставляют за святого.

  

  

   ... Отец ее был крестьянин Тверского уезду вотчины Троицкого Сергиевского монастыря села Струнина. При крещении дано ей имя Мавры. По возрасте вышла она замуж за крестьянина того же села, жила с ним 15 лет, и потом ее муж умре, а после него остался у нее сын Андрей, который тому лет с тридцать взят в солдаты. Потом она жила лет с 5 в Зубцовском уезде в вотчине Троицы Сергиева монастыря в деревне Голщиковой своим двором, потом погостила лет с 5 в той же волости в селе Нестерове у крестьянина Панфила Степанова и после его смерти удалилась в Волоколамский уезд в лес, в пустыню к наставнице, старице-раскольнице Елене Леонтьевой, которая, тому ныне лет с 12, съехала за рубеж на Ветку.

   Пострижена она, Маремьяна, тому лет ныне с 16 приезжим из-за рубежа старцем, раскольническим попом Леонтием, и наречено от него имя ей Маремьяна.

   В расколе она из младенчества по научению родителей своих, и от роду своего до пострижения в старицы она, Маремьяна, отцов духовных не имела. А по пострижении-де ее в старицы исповедовал ее и причащал помянутый поп Леонтий, а где то причастие он брал - того она не знает. А взятые-де в узелке пшеничные крохи - их причастие, а дал-де ей оное причастие вышепомянутый поп Леонтий для причащения, ежели-де когда она заболит насмерть, тогда велел ей оное принять.

   А часовня над телом Филарета от ее кельи в верстах в 5 в Хованском лесу была; и тому лет с пять она в эту часовню с другими старицами в Троицыну субботу ходила для моления святым образам, да в то время прикладывались они и к гробнице того старца Филарета, для того-де что все приходящие молельщики его за святого поставляли.

   В расколе быть не желает и просит отправить ее в какой-либо монастырь.

  

  

   Отец ее был крестьянин Волоколамского уезда вотчины Никиты Федорова Соковнина деревни Паршино. Ходила еще при жизни отца "от скудости" по миру и просила милостыню. Тому лет с 10 с двоюродною своею сестрою крестьянскою девкою Устиньею ушли в Волоколамский лес помещика Дашкова. И через шесть недель, поживши у старицы Федосьи, была пострижена приезжим черным попом Леонтием. При этом пострижении Леонтий ее исповедывал и причащал привозным с Ветки причастием. Старица Федосья уехала с Леонтием на Ветку, а она, Полинария, пошла опять в деревню просить милостыню. В расколе научена Федосьею.

   В расколе быть не желает.

   По книгам читать не умеет, а в часовню Филаретовскую, которая от деревни Ховани верстах в 8, хаживала в день Вознесения Господня да в Троицкую субботу с сестрою своею, а по нем, Филарете, канон читывала сама. В ту часовню стала она ходить как постриглась.

  

  

   Отец ее был крестьянин вотчины Волоколамского уезда Никиты Федоровича Соковнина деревни Ховань. Еще при жизни отца, тому лет с 10, ушла она в Волоколамский лес в пустыню к старице Федосье, а знакома-де она, Федосья, ей потому, что хаживали вместе по деревням и прошали милостыню.

   Пострижена ветковским старцем Леонтием. Звали ее прежде Ульяною. Расколу научена от своих родителей.

   В расколе быть не желает...

  

  

   На другой день, генваря 10-го дня, распрашивали раскольнического монаха Антония. В дополнение к прежнему он сказал:

   Пострижен он на Ветке черным попом Леонтием лет тому с 20, и отец его духовный был он, Леонтий. Да еще был в исповеди и в причащении на Ветке ж у черного же попа Мардария, а в православно-кафолической церкви от рождения своего в исповеди и в причащении не бывал. А учители его - Киприан и Иона (которые уже померли) и прочие, на Ветке толк поповщины мудрствуют, и он, Антоний, их учению последовал и верил им во всем...