Главная » Книги

Ленский Дмитрий Тимофеевич - Хороша и дурна, и глупа и умна, Страница 3

Ленский Дмитрий Тимофеевич - Хороша и дурна, и глупа и умна


1 2 3 4

sp;   Степанида Карповна и Падчерицын. И точно, отобедайте-ка с нами.
   Алинской. Как! Вы хотите...
   Константин Прохорович.
             Конечно, мы все трое просим вас
             На миску щей.
   Падчерицын.
                       И вот мое условье,
             Чтоб доказать, что нет вражды у нас -
             Мы за столом пьем общее здоровье!
   Степанида Карповна.
             Уж выпью рюмочку и я!
   Алинской.
             И я не смею спорить с вами!
   Константин Прохорович.
             Ну! По рукам, душа моя!
             Когда уж нам родными быть нельзя,
             Так просто будемте друзьями!
   Алинской. От всего сердца! (В сторону.) Да они ей-богу, прелесть что за люди!
   Константин Прохорович. Послушайте, сосед, вы еще пригодитесь нам на подмогу; ведь к вечеру-то мы ждем опять другого жениха.
   Алинской (улыбаясь). Что вы!
   Константин Прохорович. Я вам говорю! Владимира Петровича Гремиславова, губернаторского сына, который в одно время с вами сватался за нашу Наденьку.
   Степанида Карповна. Не правда ли, мы не сидим сложа руки? Как быть-то? По той причине, у кого на руках есть дочь-невеста... Ну да вы когда-нибудь сами на себе это испытаете.
   Константин Прохорович. Вы ведь видели, как мы смешались. Я тут ничего не смыслю; жена мечется как угорелая, врет глупости; ну а вы, я вам говорю, вы человек хладнокровный, умный, ловкий - вы, верно, нас выручите, не так ли? Решено?
   Алинской. С удовольствием!
   Константин Прохорович. Что ж касается до восьми десятин леса, которые вам нужны, так я вам говорю, они ваши: за какую цену вам угодно.
   Алинской. О! Я только в таком случае соглашусь на это, когда вы тут ничего не потеряете. Я для того хотел иметь этот перелесок, что он прежде принадлежал к моему селу, которое я также купил по желанию покойного моего дяди и благодетеля Евгения Николаевича Правдолюбива.
   Падчерицын. Евгения Николаевича Правдолюбова? Что вы говорите? Евгения Николаевича Правдолюбова, рязанского помещика?
   Алинской. Разве вы его знали?
   Падчерицын. Он вам дядя?
   Алинской. Родной брат моей матери.
   Падчерицын. Помилуйте! Да мы с ним были короткие приятели, братец! Я в Рязани-то с полком зимовал у него однажды; это было в восемьсот семнадцатом... Верно, он когда-нибудь говорил вам об Иване Падчерицыне?
   Алинской. Как же! Очень часто.
   Падчерицын. Ну, а я-то самый и есть Иван Григорьев сын Падчерицын!
   Алинской. Неужели? Да он очень любил вас!
   Падчерицын. А я-то его как любил! Уж как же мы с ним, бывало, попивали и в картишки поигрывали! Добрый был человек, царство ему небесное! Да кон черт, братец, и я не мог догадаться! Алинской, Алинской... Это имя мне что-то знакомо, думал я... Сестра Правдолюбова вышла за Алинского, кавалерийского полковника, который после был убит под Бородином.
   Алинской. Он был мой отец... Вскоре после того и матушка моя скончалась... Таким образом, оставшись круглым сиротою, я вырос в доме моего дяди.
   Падчерицын. Вот что! Так это ты, Сашенька? (Обнимает его.) Ах ты сокол мой ясный! Представь себе, братец, я помню тебя вот таким... крошкою! Как ты еще, бывало, бегал в красной рубашечке и кучерской шляпе... Ах ты, боже мой! Что значит не узнать друг друга! Ведь с первого взгляда ты, братец, мне вовсе не понравился... то есть нисколько не поправился.
   Алинской (улыбаясь). Сказать правду, и вы мне тоже не понравились!
   Падчерицын (смеясь). Ой ли? Да это, братец, преуморительная штука! А еще старинные друзья!
   Константин Прохорович и Степанида Карповна. Как это славно! Какая встреча!
   Алинской (пожимая руку Падчерицыну). Как я рад! И надеюсь, что теперь мы все будем видеться как можно чаще, не правда ли, Константин Прохорович?
   Константин Прохорович и Степанидя Карповна. Разумеется то вы у нас, то мы у вас.
   Алинской. И прекрасно! А что Константин Прохорович, бываете ли вы на охоте?
   Константин Прохорович. Очень редко, жена! не пускает.
   Падчерицын. Нет, я в праздники таки постреливаю.
   Алинской. А у меня дичи бездна, и мы когда-нибудь вместе отправимся. Между тем прошу вас навещать меня, как только вам вздумается.
             И погреб у меня чудесный,
             Бутылками набит битком;
             И повар у меня прелестный,
             У Яра был учеником.
   Падчерицын.
             Ну как же тут не восхищаться,
             И что милее может быть -
             По-деревенски обращаться,
             И по-московски есть и пить!
   Константин Прохорович. Да, нам будет превесело... Однако ж ведь мне еще надобно заняться с приказчиком, пересмотреть кое-какие счеты.
   Степанида Карповна. А мне кой-что приготовить к вечеру.
   Константин Прохорович (Падчерицыну). Кум! Поди-ка пособи, сделай милость.
   Падчерицын. Изволь, братец!
   Константин Прохорович (Алинскому). Видите, мы с вами попросту, по-дружески; так уж и вы, пожалуйста, я вам говорю, будьте как дома. Вот вам фортепьяно, карандаши, играйте, пойте, рисуйте, гуляйте по саду... возьмите книгу... то есть что вам угодно: совершенная свобода, я вам говорю. За обедом мы увидимся. (Уходит с женой и с Падчерицыным.)
  
  

Явление XV

  
   Алинской (один). Право, они чудесные люди: какая доброта, какое простосердечие! Меня на их счет не обманули... А я сперва принял было их за глупцов, за церемонных! Никогда не должно судить о людях по первой встрече. Конечно, это видно, что они не получили блестящего воспитания. (Берет со стола книгу.) Однако ж со всем тем я все-таки очень рад этому соседству и буду часто к ним ездить; жаль только, что дочка-то у них... дочка-то! И довольно дурна и довольно глупа...
  

Слышно пение Наденьки за кулисами.

  
   А! Да вот и она идет... скинула красное-то платье и хорошо сделала: эдак она гораздо интереснее.
  

Явление XVI

  

Алинской и Наденька в прежнем беленьком платьице.

  
   Наденька (входит, прыгая и распевая). Придет твоя пора, любезная подружка... (Увидя Алинского.) Ах! Это вы? Извините!
   Алинской. Я наперед знал, что эта встреча вас удивит.
   Наденька. Почему же это? Нисколько. Папенька мне сказал, что вы как добрый сосед остаетесь с нами обедать, и это очень похвально... Это доказывает, что вы на нас не сердитесь.
   Алинской. Мне сердиться? За что?
   Наденька. За то, что мы вам давеча наскучили ужасным образом... И мне очень досадно на самое себя, что я тут также помогала.
   Алинской (смешавшись немного). Как, сударыня? (В сторону.) Она уже знает, что я от нее отказался, каково же мое положение! (Вслух.) Поверьте, сударыня, что... причины очень важные... домашние обстоятельства.
   Наденька (в сторону). Вот и он теперь оробел и смешался точно так же, как я давеча, это пресмешно!.. круговая порука. (Вслух.) Не беспокойтесь и не ищите фраз: ей-богу, я и не думаю на вас быть в претензии. Напротив...
             Я вас пришла благодарить,
             Что вы жениться расхотели;
             Пришла, чтоб с вами здесь побыть.
   Алинской.
             Как? Неужели, в самом деле?
   Наденька.
             Ну да! Теперь наедине
             Готова с вами я остаться.
             Ведь вы не женитесь на мне,
             Так отчего ж мне вас бояться?
   Притом папенька крестный сказал мне, что вы с ним старинные друзья; а мы его друзей привыкли считать за своих: стали вы теперь у нас свой человек. Но я помешала вам: вы книгу читали... Читайте, читайте! А я сяду за свою работу. (Подходит к рабочему столику на левой стороне.)
   Алинской (смотря на нее в то время, как она садится за шитье). Она и в самом деле при мне уж не чинится и обходится со мной, как с ежедневным гостем!
   Наденька (взглянув на него и видя, что он не садится и смотрит на нее). Что ж вы не садитесь и не читаете?
   Алинской. Нет, мне уж читать что-то не хочется... Теперь до обеда я остаюсь без всякого дела и, если только я вас не беспокою...
   Наденька. Нимало! Вы видите, я шью.
   Алинской (берет стул и садится подле нее, несколько поодаль). Когда так, я очень буду рад с вами побеседовать. (После минутного молчания.) Из ваших слов я догадываюсь, что давишнее наше знакомство мне повредило в вашем мнении.
   Наденька. Но...
   Алинской. Да, признаюсь откровенно: я вам не понравился!
   Наденька (тихо). Так... Немножко...
   Алинской. То есть очень?
   Наденька (потупив глаза). Правда! (Улыбаясь.) Видите, тут была симпатия!
   Алинской. Я вижу тут одну только вашу откровенность... А чем же я вам не понравился? Я у вас спрашиваю об этом для своей пользы, чтобы исправиться, если можно, и пусть это послужит вам доказательством, что...
   Наденька. Что у вас прекрасный характер и что правда вам не колет глаз. Послушайте же, вот вы чем мне не понравились: вы приняли на себя такой вид... покровительства; в вашем тоне заметно было, что вы чувствуете все ваши преимущества передо мною... что хотя и справедливо, однако же показалось мне очень обидно; вы как будто хотели мне сказать: "Видите, как я благороден и великодушен, я гораздо вас богаче, умнее, образованнее и со всем тем, однако же, делаю вам эту милость: женюсь на вас".
   Алинской (приближаясь к ней). Как, сударыня! И вы могли подумать!
   Наденька. Да как же не подумать-то! Вы не знаете, что значит положение бедной молодой девушки, когда ее родные скажут ей: "Будь мила... старайся понравиться... держись прямее... Вот твой жених... ты должна любить его, он прекрасный молодой человек, затем что очень богат..." Они всегда ведь только и говорят о богатстве, а это-то и ужасно!
   Алинской. Ужасно? Почему же?
   Наденька. Как без состояния выйдешь замуж за богатого человека, то сколько достоинств надобно иметь, чтобы заменить ему приданое!
  

Музыка Россини, из оперы "Осада Коринфа"

  
             Сколько терпенья,
             Ласк угожденья
             И снисхожденья
             Вправе он ждать!
             Надо вниманье,
             Надо старанье,
             Все в нем желанья
             Предупреждать.
             Надо познанье
             И дарованье
             Чрез послушанье
             И обожанье,
             Благодеянья
             Вознаграждать!
   Алинской (в сторону). Да она, ей-ей, очень не! глупа!
   Наденька. И за все это, что ж, какое довольствие жена тут получает? Муж накупит ей бриллиантов, окутает ее в турецкую шаль... Большая радость!
   Алинской (улыбаясь). На это можно бы вам многое отвечать; но положим, что такое суждение и справедливо в отношении к вам, зато ко мне оно вовсе не идет. Я человек совершенно одинокий, не имею никаких семейных обязанностей, я хотел жениться для того, чтобы найти себе добрую и верную подругу, которая заменила бы мне собою потерю всех моих родных.
   Наденька. Как? У вас нет ни папеньки, ни маменьки?
   Алинской. Я давно всех лишился... Сиротою на пятом году остался я, на попечение моему дяде, который любил меня, как сына, и три месяца тому назад умер на моих руках. "Александр! говорил он мне. Я оставляю тебе все мое имение, потому что у меня нет ни жены, ни детей. Ты будешь очень богат, но одно богатство не есть еще счастье, друг мой. Найди себе хорошую партию; да выбирай не по связям и не по приданому, а по сердцу, и в кругу милого семейства вспоминай иногда о своем дяде!.." Тут он меня обнял и скончался.
   Наденька (тронутая). Какой он был добрый! Как жаль, что он умер!
   Алинской. После его смерти, по его завещанию, я купил себе имение невдалеке отсюда; занялся обзаведением новых моих крестьян и хотел чем-нибудь разогнать несносную тоску, которая везде меня преследовала. Я поправил состояние разоренных мужиков, выстроил себе прекрасный дом, отделал сад и когда все привел в порядок, то увидел, что комнаты мои слишком для меня велики, сад пуст, что меня окружают только рабские лица слуг моих, и ни одна родная улыбка не радовала моего сердца!
   Наденька (подвигая стул свой к Алинскому). Бедненький!
   Алинской.
             Кому нет в жизни наслажденья,
             Тот век свой жизнью не зови.
             А наслажденья, без сомненья,
             Нам нет без дружбы и любви.
             Итак, я эти чувства оба
             Хотел в жене моей найти,
             Чтоб с ней всю жизнь мою до гроба
             В любви и дружбе провести.
   Наденька (нежно). Так вот для чего хотели вы жениться?
  

Оба весело встают.

  
   Но теперь уж вам это не нужно, затем что в своих соседях найдете вы и то и другое.
   Алинской. Да, ваш папенька и маменька ваша удостоили принять меня в число своих друзей; но... смею ли надеяться, что и вы будете считать меня своим другом?
   Наденька. А почему же и нет? Конечно!
   Алинской. В самом деле?
   Наденька. Я всегда говорю правду, вы знаете.
   Алинской. Так вы смотрите на меня уж не теми глазами, какими смотрели давеча?
   Наденька. И! Полноте, как вам не стыдно! Теперь уж это кончено... Ну а я? Признайтесь: уж, верно,, сначала показалась вам такой неловкой...
   Алинской (улыбаясь). Так... немножко.
   Наденька. То есть очень? Ах, это нехорошо! Это значит платить тою же монетой. Но, ради бога, перестанемте говорить об этом... Я надеюсь, что теперь уж больше не думают выдавать меня замуж.
   Алинской. Напротив, вы ошибаетесь. И как друг ваш я должен сказать вам, что вечером ждут нового жениха.
   Наденька. Что вы! Неужели? Ах, боже мой! Ну вот, я опять оробела. Как! Еще жених приедет?
   Алинской. Да... какой-то Владимир Львович или Петрович Гремиславов.
   Наденька. А! Это сын нашего губернатора... И он приедет нынче же вечером, говорите вы? Ах, Александр Иванович! Мне было так весело, я была так довольна, и вы совершенно меня расстроили!
   Алинской. Стало быть, этот Гремиславов вам не очень нравится?
   Наденька. Да я его почти и не знаю, и всего-то раза с два его видела.
   Алинской. Он... недурен собой?
   Наденька. И нет! Рябой, в очках, с большими бакенбардами: гораздо хуже вас! Итак, вечером надобно будет опять наряжаться в пунцовое платье, ходить по струнке... И, верно, опять будут заставлять меня при всех играть на фортепьяно и петь новый романс - это уж как бог свят!
   Алинской. Ну так что ж? Чего же вы боитесь?
   Наденька. Да вот видите ли, романс довольно трудный! Конечно, я его наизусть знаю; но ведь главное тут дело, душа, экспрессия... И со всем тем, однако ж, мне бы не хотелось показаться такой смешной, как давеча.
   Алинской. Угодно я вас прослушаю?
   Наденька. Ах, сделайте милость! (Садится за фортепьяно.)
   Алинской. Есть у вас ноты?
   Наденька. Вот они. Смотрите, вы меня поправляйте, если я где ошибусь.
  

Алинской становится позади Наденьки и следит за ее игрой.

  
   Алинской (после ритурнеля.)
             Посмелей, посмелей!
             Я скажу без лести,
             Как нельзя быть милей!
             Я восхищен, ей-ей!
   Наденька (поет романс).
             "Певец-герой, спеша на поле чести,
             Сказал своей красавице невесте:
             "Душой всегда ль со мной ты будешь вместе?"
   Алинской.
             Тут надо, чтоб экспрессия была!
             Тра, ла, ла, ла, ла,
             Тра, ла, ла, ла, ла!
   Наденька.
             "И милая, в знак верности, герою
             С груди своей златую цепь сняла".
   Алинской.
             Тра, ла, ла, ла, ля,
             Тра, ла, ла, ла!
   Наденька.
             "И молча друга обвила
             Своей лилейного рукою".
   Вместе. | Тра, ла, ла, ла,
       | Тра, ла, ла, ла!
   Наденька.
             Что? Скажите скорей!
   Алинской.
             Как нельзя быть милей!
   Наденька.
             Ну, право вы мне льстите!
   Алинской.
             Я льщу вам? Извините.
             Я восхищен, ей-ей!

(Поет романс.)

             "Певец-герой красавице унылой
             Тут говорит: "Утешься, друг мой милый!
             Я вечно твой! Я твой - и за могилой!"
   Наденька.
             Тут надо, чтоб экспрессия была!
             Тра, ла, ла, ла,
             Тра, ла, ла, ла!
   Алинской.
             Я вечно твой и за могилой!
   Наденька.
             Не правда ли, что музыка мила?
             Тра, ла, ла, ла,
             Тра, ла, ла, ла!
   Вместе.
             Тебе я   |
             Ты другу | сердце отдала.
             Оно твое   |
             Я вечно твой | и за могилой.
   Алинской.
             Ах, боже мой, как это мило!
   Вместе.
             Посмелей, посмелей!
             Я скажу без лести;
             Как нельзя быть милей
             Я вам клянусь, ей-ей.
  

Явление XVII

Прежние и Падчерицын.

   Падчерицын. Ай-да молодежь! Смотри-ка, братец, как задувают!
   Наденька. Ну вот, папенька крестный! Вы помешали нам в самом лучшем месте... Александр Иванович представлял из себя скромника, а знаете ли, что он отличный музыкант?
   Алинской. Уж не смейтесь! Скажите лучше, что вы превосходно поете.
   Падчерицын (Наденьке). Теперь не до песен, и поди-ка, тебя мать зовет; пособи ей десерт приготовить да отведи место для оркестра.
   Алинской. А разве будут танцевать?
   Падчерицын. Как же, братец! Под скрипку, кларнет, литавры и контрабас... по-деревенски!
   Наденька (Алинскому), Если кто из кавалеров будет меня просить на котильон, я скажу, что вы меня ангажировали; не правда ли? Вы по дружбе мне позволите это сделать?
   Алинской. Помилуйте, я очень рад!
   Наденька. С вами-то я как-то уж ничего не боюсь: мы уж коротко знаем друг друга. Прощайте, папенька крестный! Прощайте, Александр Иванович! Пойду сперва уложу десерт, а потом пойду затягиваться в пунцовое платье... Ах! Вы представить себе не можете, как это скучно!
   Алинской. Тем более что в этом простом наряде вы так хороши!
  

Наденька уходит.

  

Явление XVIII

Падчерицын и Алинской.

  
   Падчерицын. Прошу покорно! Да вы, братец, кажется, не на шутку подружились?
   Алинской (смотря вслед Наденьке). И слава богу! Потому что она, ей-ей, прелестна!
   Падчерицын (равнодушно). Да, не дурна, братец, крестница у меня бредет-таки.
   Алинской (с жаром). Как, братец! Да она очаровательна! Что за выразительность в лице! Что за огонь в глазах! И как приятно она изъясняется!
   Падчерицын (равнодушно). Да... она-таки не не глупа.
   Алинской (с жаром). Не только не глупа - умна как нельзя больше! Сколько веселости, любезности, остроты в ее разговоре! И вдобавок ко всему этому - какое редкое сердце!
   Падчерицын (холодно). Да... она девка добрая.
   Алинской (с большим жаром). Помилуйте! Ну можно ли говорить так равнодушно о прелестнейшем творении, которое соединяет в себе все превосходные качества ума и души, все возможные добродетели: доброту, откровенность... да это ангел!
   Падчерицын. Ой, ой, ой, братец! Да ты что-то уж не путем раскипятился! Скажи, пожалуйста: то она тебе не годилась - или просто сказать была для тебя и глупа и дурна; а то вдруг стала и хороша и умна... что за перемена такая?
   Алинской. Послушайте, Иван Григорьевич... вы друг покойного моего дядюшки, следовательно, и мой?
   Падчерицын. Разумеется, братец!
   Алинской. Итак, обещайте мне наперед не смеяться надо мной, а потом сделайте мне одолжение!
   Падчерицын. Какое, братец?
   Алинской. Пусть я покажусь вам сумасбродом, бесхарактерным, флюгером - всем, чем угодно, - для меня все равно: где дело идет о счастье целой жизни, там самолюбие не у места... Ваша крестница мне чрезвычайно нравится. Я влюблен в нее, я хочу иметь ее своей женой и прошу вас, чтобы вы ее за меня посватали!
   Падчерицын. Как, братец, посватал? Опять? Вторично?
   Алинской. Да.
   Падчерицын. Это нельзя, братец! Она уже обещана другому; часа с два уж как и письмо отослано.
   Алинской. Что ж за беда! Этому другому также можно отказать, как и я было отказался.
   Падчерицын. Отец с матерью на это не согласятся.
   Алинской. А почему?
   Падчерицын. Потому что этот отказ может наделать тьму неприятностей моему куму. У него есть значительная тяжба, и, пожалуй, он этак лишится даже всего своего небольшого имения: ты не знаешь, братец, как опасно ссориться с властями!
   Алинской. Не знаю, да и знать не хочу, а скажу только, что если тут не встретится какого-нибудь препятствия, то я заранее прошу вас к себе на свадьбу. Сейчас пойду к Константину Прохоровичу и Степаниде Карловне: у меня есть средство склонить их на свою сторону.
   Падчерицын. Какое же это средство, братец?
   Алинской. Самое верное, против которого не устоит не только сын губернаторский, но даже и сам губернатор. До свиданья, Иван Григорьич... Как вы милы! Как я вам благодарен!
   Падчерицын. Да за что же, братец?
   Алинской. Да так... за все и про все... Я сию минуту к вам ворочусь. (Уходит налево.)
  

Явление XIX

  
   Падчерицын (один). Где видана такая любовь! Когда за него отдавали - он не брал; когда же отдаю! за другого - он с руками отнимает!.. В наше время, кажется, таких штук не было; мы, бывало, братец, если н делали глупости, так делали их с умом.
             Не так мы в старину живали,
             Наш брат бывал на все удал;
             Красавиц мы сортировали,
             Но выбор нас не затруднял,
             Бывало, девушку лишь встретишь
             В шестнадцать иль в семнадцать лет,
             Так в ту ж минуту и заметишь,
             Годится в жены или нет.
  

Явление XX

  

Падчерицын, Константин Прохорович, Наденька и потом Алинской. Наденька с тарелкой земляники, Константин Прохорович с тарелкой персиков.

  
   Наденька. Уж вы не беспокойтесь, папенька. Я сама все сделаю.
   Константин Прохорович. Полно! Ну, где тебе одной успеть все сделать? (Перекладывает персики зелеными листьями.)
   Наденька. Да уж вам так не уложить! Вы посмотрите-ка на мою землянику - точно египетская пирамида (ставит тарелку на стол.) Только бы не развалилась!
   Константин Прохорович. А ты прежде посмотри на мою работу - так, я тебе говорю?
   Наденька. Ну, как вам угодно... а я пойду между тем сахар просею.
   Падчерицын (лаская Наденьку). Хозяйка, братец, хозяйка! Уж что и говорить!
   Наденька. А! Вы здесь, папенька крестный? А куда же девался Александр Иванович?
   Падчерицын. Он пошел потолковать с твоей матерью, и, кажется, о тебе.
   Наденька. Обо мне?
   Падчерицын. Да, о тебе... (Отводя ее в сторону.) И чтоб не вышло опять катавасии, то признайся мне, пожалуйста, Наденька... Ведь я твой крестный отец, и ты, братец, не должна ничего от меня скрывать - не так ли, а?
   Наденька. Конечно!
   Падчерицын. Все ли ты бракуешь Алинского?
   Наденька (потупив глаза). Давеча он точно мне не понравился.
   Падчерицын. Давеча? Ну а теперь?
   Наденька. А теперь-то уж мне не нравится другой... Тот, которого ожидают.
   Падчерицын. Как же это так, братец?
   Наденька. Я, право, не знаю; может быть, от того, что он стал моим женихом и слово жених мне не нравится.
   Падчерицын. А! Да... понимаю!
  

В это время входит Алинской и остается в глубине театра.

  
   Но положим, братец, что Алинской тебе уж больше не жених, то не чувствуешь ли ты к нему этак... чего-нибудь, братец, знаешь чего-нибудь особенного?
   Константин Прохорович (вслушивается в их разговор, в сторону). Что?.. Что там такое?
   Наденька. Я, право, не знаю, папенька крестный. Когда я почувствую, я вам скажу... Да зачем вы у меня об этом спрашиваете?
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (25.11.2012)
Просмотров: 322 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа