Лагарп Фредерик Сезар - О врагах стихотворства

  

   Во время Регента былъ во Франц³и двойной заговоръ: противъ стихотворства и (еще важнѣйш³й) противъ благонрав³я. По смерти Лудовика XIV (который въ срединѣ своего царствован³я истощилъ всю хвалу, и наконецъ, утративъ блескъ щаст³я, казался только строгимъ), духъ французовъ стремился избавить себя отъ бремени Морали и почтен³я къ талантамъ. Извѣстно, что Регентъ и Дворъ его шутили надъ честност³ю, и въ то же самое время нѣкоторые остроумцы, тайно завидуя славѣ многихъ великихъ Ген³евъ хотѣли славу ихъ вмѣстить въ число предразсудковъ: слово, которое уже начинало тогда входить въ моду. Фонтенель и Ламотъ, главные изъ сихъ остроумцевъ, писали въ разныхъ родахъ, но чувствовали, что мѣста вездѣ были заняты - и кѣмъ? Корнелемъ, Расиномъ, Мольеромъ, Боало, Лафонтеномъ, Кино. Какъ ихъ уронить или стать на ряду съ ними? Невольнымъ образомъ признаваясь, что они были велик³е Поэты, Фонтенель и Ламотъ вздумали унижать Поэз³ю, и доказывая ничтожность Искусства, хотѣлъ уменьшить славу Артистовъ. Самолюб³е есть развязка всѣхъ нелѣпыхъ и странныхъ мнѣн³й, оно служитъ ключемъ къ безум³ямъ ума. Говорили, что Стихотворство имѣетъ великой порокъ, за которой люди разсудительные не могутъ любить его: а именно, тотъ, что оно мѣрою и риѳмою мѣшаетъ дѣйств³ю разума, и стихотворцы никогда не скажутъ всего, что бы имъ хотѣлось или должно было сказать. Въ слѣдств³е такого правила, желая иногда похвалить хорош³е стихи, они говорили: это не уступаетъ прозѣ! Я слыхалъ еще с³ю похвалу отъ Дюклоса. Она вообще не лестна, но въ ихъ смыслѣ была весьма велика. Софисмы обыкновенно заключаютъ въ себѣ тѣнь истины, которую Софисты во зло употребляютъ: такъ и наши остроумцы. Всякой знаетъ, что хорош³е стихи, кромѣ великихъ пр³ятностей мѣры и гармон³и, должны имѣть еще полноту смысла, совершенную правильность, легкость и ясность лучшей прозы, имѣя болѣе смѣлости и силы въ выражен³яхъ. Дѣло состоитъ въ томъ, что по дурнымъ стихамъ, въ которыхъ нѣтъ сего достоинства, смѣшно заключать объ истинной и хорошей Поэз³и. Они считали механизмъ Стихотворства за самое Стихотворство, которое заслуживаетъ имя Искусства единственно тогда, когда побѣждаетъ всѣ трудности и скрываетъ необходимый трудъ мой. Тотъ единственно Поэтъ, кто умѣетъ писать хорошо, пр³ятно, умно, мѣрою и риѳмою украшая свои выражен³я. Знаю, что такихъ стихотворцевъ не много; но ихъ не надобно въ большомъ числѣ: довольно пяти или шести въ цѣлой вѣкъ.

  

   Натура мудрая предвидѣла сама,

   Что слава Ген³я, великаго ума,

   Должна быть рѣдкою....

  

   Естьли всегда и вездѣ находимъ болѣе хорошихъ музыкантовъ, живописцевъ и ваятелей, нежели Поэтовъ, то с³е доказываетъ превосходную красоту и трудность Поэз³и, но всегда по хорошимъ. Артистамъ надобно судить о достоинствѣ Искусства, и смѣшно осуждать ихъ за безсил³е неспособныхъ. Пусть разберутъ какую нибудь сцену лучшихъ Расиновыхъ трагед³й, эпистолу Поэта Боало, оду Жан-Батиста Руссо - и тогда увидятъ, можно ли въ прозѣ написать лучше ихъ стиховъ! увидятъ, что мѣра и риѳма не мѣшали имъ выражать своихъ мыслей, и что слогъ Поэтовъ отличается отъ прозы одною красотою Стихотворства, которую чувствовалъ и самъ Ламотъ _г но только называлъ ее безполезною игрою разума. Какъ самолюб³е можетъ ослѣпишь умнаго человѣка! Какое различ³е между прозою и стихами? то, что одна есть обыкновенный языкъ, а друг³е языкъ искусственный. Проза ничто иное, какъ слова написанныя, а Поэз³я искусство ума, слуха и воображен³я: предметъ же всякаго искусства не есть ли доставлять нѣжное удовольств³е людямъ чувствительньтъ? Вы грубо ошибаетесь, предполагая, что прозою и стихами надобно только выражать мысли. Можно ли укорять искусство тѣмъ, что оно труднѣе неискусства? Оно безъ сомнѣн³я не легко, особливо для хорошихъ Артистовъ, которые знаютъ, что такое совершенство.

   Не мудрено, что Трюбле, усердный подражатель Ламота и Фонтенеля, - Мариво, завистникъ Вольтеровъ, называвш³й его творен³я совершенствомъ обыкновенныхъ идей, и холодной философъ Дюкло не любили Поэз³и; "но, жаль, что Монтескьё въ Персидскихъ Письмахъ своихъ причисляетъ Стихотворцевъ къ сумасшедшимъ, и что философъ Кондильякъ испортилъ свой Курсъ Литтературы глупою критикою на стихи Поэта Боало. Бюффонъ по крайней мѣрѣ не писалъ о семъ предметѣ; но такъ часто говорилъ о томъ, что мнѣн³е его всѣмъ извѣстно. Онъ былъ послѣднимъ непр³ятелемъ стиховъ изъ людей славныхъ, и непр³ятелемъ самымъ жестокимъ. Однажды при мнѣ и многихъ дерзкихъ сей великой Писатель утверждалъ, что никак³е стихи не выдержатъ критическаго разбора; что лучш³е Расиновы наполнены ошибками - и вызвался доказать то первою сценою Атал³и. Онъ говорилъ долго, и одинъ. Изъ уважен³я къ его славѣ не хочу повторять сказанныхъ имъ глупостей; а тогда, изъ уважен³я къ его старости, не хотѣлъ я противорѣчитъ ему, и вмѣстѣ съ другими молчалъ, искренно жалѣя, что великой человѣкъ дѣлаетъ себя смѣшнымъ, говоря о томъ, чего ни мало не разумѣетъ.