Кукольник Нестор Васильевич - (Из драматической фантазии "Торквато Тассо")

n="justify">  

  

  

  

   Дорогу

  

  

  Старшинам Рима! Расступитесь, люди!.. Старшины, с лавровыми и оливными ветвями, при звуках музыки, проходят

  площадь и вступают в дом К. Риги. Колокольный звон раздается.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

  

  

  Узкий коридор в доме кардинала д'Эсте.

  

   Альфонс, Леонора, Константини и Гонзаго.

  

  

  

  

  Альфонс

  

  

  Она должна идти на праздник Тасса!

  

  

  Собой его венчание украсить!

  

  

  Я так хочу!..

  

  

  

  

  Леонора

  

  

  

  

  О брат мой! Ваша светлость!

  

  

  Ужасный сон!.. Спросите Константини!..

  

  

  

  

  Альфонс

  

  

  Ты женщина, не гений, Леонора!

  

  

  Ничтожный сон мог так тебя встревожить!

  

  

  Что ж снилось?

  

  

  

  

  Леонора

  

  

  

  

  Снилось мне, что я венец

  

  

  Из рук Торквата вырвала... О боже!

  

  

  Он на меня взглянул и - умер!

  

  

  

  

  Альфонс

  

  

  

   (взяв ее за руку)

  

  

  

  

  

  

  Бредни!

  

  

  Ребячество! Я так хочу!

  

  

  

  

  Леонора

  

  

  

  

  

   Да будет!

  

  

  Твоя святая воля, Всемогущий!

  

  

  

   Все уходят.

  

  

  

   ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Внутренность Капитолия; на одной стороне кресла на возвышении, на другой

   столик с Вергилиевым венцом. Кругом места для зрителей.

  

  

  

   Множество народа. Музыка вдали играет торжественный марш; в стороне, внутри, оркестр строит

  

  

  

   инструменты.

  

  

  

  

  Голоса

  

  

  Позвольте мне пройти! - И так тут тесно.

  

  

  - Пустите даму! - Здравствуйте, сосед!

  

  

  Вы слышали, что, может быть, венчанье

  

  

  Отложат: Тасс опасно болен. - Жалко;

  

  

  Однако ж есть надежда? - Небольшая.

  

  

  - Но старшины уже пошли к нему.

  

  

  - Итак, всё скоро разрешится? - Скоро.

  

  

  - Идут! Идут! - Что, если нас разгонят?

  

  

  - И то случиться может.

  

  

  

  

  Герольд

  

  

  

   (за дверьми)

  

  

  

  

  

   Расступитесь!

  

  

  Дорогу первому поэту века! Народ расступается: музыка внутри начинает играть хор. Герольды идут пред Тассом, который медленно приближается к креслам, кланяясь на приветствия народа; его поддерживают Дж. Мости и Риги; старшины, князья, вельможи и проч. сопровождают Тасса. Старшины, указав Тассу кресла, окружают Вергилиев

  

  

  

  

  венец.

  

  

  

  

   Хор

  

   (прерываемый криками народа и герольдов)

  

  

  

  Аминты сладостный певец,

  

  

  

   Певец Иерусалима!

  

  

  

  

  Герольд

  

  

  Дорогу первому поэту века!

  

  

  

  

  Народ

  

  

  Торквату Тассу слава, долголетье!..

  

  

  

  

   Хор

  

  

  

  Вступи во храм, прими венец

  

  

  

   От радостного Рима!

  

  

  

  

  Герольд

  

  

  Дорогу первому поэту века!

  

  

  

  

  Народ

  

  

  Благословение земли и неба!

  

  

  

  

   Хор

  

  

  

  Он твой давно! Великий Рим

  

  

  

   От радости трепещет!

  

  

  

  Счастливый счастием твоим,

  

  

  

   В восторге рукоплещет!

  

  

   Раздаются громкие рукоплескания.

  

  

  

  

  Народ

  

  

  Мир, слава, честь, богатство, долголетье!

  

  

  

  

  Герольд

  

  

  Дорогу первому поэту века!

  

  

  

  

  Народ

  

  

  Благословен да будет праздник Тасса!

  

  

  

  Тасс садится в креслы.

  

  

  

  

   Хор

  

  

  

  Да просветлеет божий свод,

  

  

  

   И благодать господня

  

  

  

  Да осенит нас! Твой приход

  

  

  

   Мы празднуем сегодня!

  

  

  

  

   Тасс

  

  

  Я здесь умру! Здесь - на своем я месте!

  

  

  Я в пристани - и ни за что на свете

  

  

  К вам, в океан и горя и несчастий,

  

  

  Я не сойду... Друзья! Я здесь умру!!

  

  

  

  

  (Встав)

  

  

  Как я силен!.. Римляне, благодарность,

  

  

  Признательность за милости и ласки!

  

  

  Я от людей уж ничего не ждал,

  

  

  А вы меня даруете бессмертьем.

  

  

  Но, к сожаленью, только труп поэта

  

  

  Один приходит за венцом лавровым.

  

  

  Давным-давно, как тот вулкан, Везувий,

  

  

  Я весь сгорел! Я перетлевший пепел -

  

  

  И скоро злая смерть меня развеет.

  

  

  Вы для меня нарушили обряды,

  

  

  Вы сократили праздник торжества,

  

  

  Чтоб не замучить слабого поэта...

  

  

  Благодарю, еще благодарю!

  

  

  Но чем же мне вас отдарить, римляне?

  

  

  Поэзии закон капитолийский -

  

  

  Звучать стихом, стихами благодарность

  

  

  Перед народом римским изливать;

  

  

  Но не могу с обрядами согласно

  

  

  Приветствовать вас сладкими стихами:

  

  

  Я не могу иссохшими перстами

  

  

  

  По струнам арфы ударять -

  

  

  

  И звуки чистых вдохновений

  

  

  

  Из струн покорных извлекать.

  

  

  

  Давно меня оставил гений!

  

  

  

  Я одинок на всей земле,

  

  

  

  Как одинокий кедр в пустыне;

  

  

  

  Безумье на моем челе,

  

  

  

  И пустота в грудной святыне;

  

  

  

  Живой я мертв, души лишен;

  

  

  

  Моя душа - воспоминанья;

  

  

  

  Мой голос - скорбный звук страданья;

  

  

  

  Вся жизнь моя - тяжелый сон;

  

  

  

  Мои деянья - сновиденья;

  

  

  

  Мои желания - мечты;

  

  

  

  И весь я - остов, привиденье,

  

  

  

  Симв_о_л могильной пустоты!

  

  

  

   Народ рыдает.

  

  

  

  

  Голоса

  

  

  О бедный Тасс! О бедный, бедный Тасс!

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   Тасс

  

  

  

  Но в жизни - жизни нет конца!

  

  

  

  Она в бессмертье переходит.

  

  

  

  На лоне вечного отца

  

  

  

  Успокоение находит.

  

  

  

  Туда, туда, в страну небес

  

  

  

  Из этого спешу я света;

  

  

  

  Но не хочу оставить здесь

  

  

  

  Негодованье на поэта.

  

  

  

  В час торжества и смерти в час

  

  

  

  Хочу со всеми примириться,

  

  

  

  Чтоб я хотя единый раз

  

  

  

  Мог на земле возвеселиться.

  

  

  

  За все страдания, за срам,

  

  

  

  За муки, клеветы, гоненье

  

  

  

  Отнесть я поручаю вам

  

  

  

  Альфонсу от меня - прощенье!

  

  

  

  (Садится в креслы.)

  

  

  

  

  Народ

  

  

  О добрый Тасс! Великодушный Тасс!

  

  

  К венцу, к венцу! - Альфонс, Феррарский герцог!

  

   Те же, Альфонс, Леонора, Константин и Гонзаго.

  

  

  

  Старшины несут венок.

  

  

  

  

   Тасс

  

  

  Он здесь! Он здесь! Что вижу? Леонора!

  

  

  Вот два венца: лавровый и терновый!

  

  

  Тот и другой мне сладостны равно.

  

  

  Альфонс, ты здесь! Как жрец и прорицатель,

  

  

  Во храме славы должен я изречь

  

  

  Всё, что во мне ни возбуждает гений!

  

  

  

  

  (Встав)

  

  

  Да будет день венчанья моего

  

  

  Молитвы днем и днем благодаренья!

  

  

  Да мудрому Премудрый подарит

  

  

  Всё, что ни есть прекраснейшего в мире!

  

  

  Да щедрому всещедрый бог воздаст

  

  

  Сторицею за все благодеянья;

  

  

  А зла не помнит Он - Он милосердый...

  

  

  Альфонс, с небес поэзии своей

  

  

  Торквато Тасс тебя благословляет!

  

  

  Да будет мир внутри тебя и вне!

  

  

  Да божий свет красуется тобою!

  

  

  Да слава имени Альфонса - шумно

  

  

  Мир пролетит и в каждом, каждом месте

  

  

  Оставит о тебе святую память!

  

  

  Но в те часы, когда благословенье

  

  

  Торквата Тасса действие окажет,

  

  

  Воспомни обо мне, о бедном Тассе!

  

  

  Кто более любил тебя, Альфонс,

  

  

  Кто более тебя, Альфонс, прославил?

  

  

  О чем теперь грущу на троне славы?

  

  

  Всё о тебе, Альфонс великодушный,

  

  

  Что не могу октавы сочетать

  

  

  Тебе же в честь, тебе же в прославленье!

  

  

  Так пусть же смерть моя в твоих объятьях

  

  

  Последнею моей поэмой будет!..

  

  

  А ты, краса Италии и пола,

  

  

  Царица дев! Последний фимиам

  

  

  Поэзии из уст моих лиется!

  

  

  Ты божество! Ты небо на земли!

  

  

  Ты радуга грядущего блаженства!

  

  

  Будь ангелом Италии моей!

  

  

  Да, зря тебя, дивится добродетель,

  

  

  Смущается порок... Но, силы неба!..

  

  

  Какой-то новый воздух в перси льется...

  

  

  Внизу толпа... вверху толпа... сиянье...

  

  

  Труба гремит... то звуки вечной славы!..

  

  

  Рукоплещи, великолепный Рим!

  

  

  Возрадуйтесь, друзья Торквата Тасса!

  

  

  Весь мир в моих объятиях объемлю,

  

  

  И два венца - одной главой приемлю!!

  

  

  Из торжества вступаю в торжество!

  

  

  Мир вам!.. И вы восстанете из гроба!..

  

  

  Я - начал жить!.. Альфонс и Леонора!..

  

  

  Друзья мои!.. Простите!.. До свиданья!..

  

  

  

  

  Альфонс

  

  

  Венец подайте! Тасс, простерши руки к венцу, постепенно ослабевает; смерть на его лице оставляет неподвижную улыбку; Альфонс, вырвав из рук изумленных старшин венец, взбегает на возвышение и надевает его на голову Торквата, которую поддерживает Мости; Леонора закрывает Тассу глаза; друзья Торквата также

   восходят на возвышение и, окружив его, проливают слезы.

  

  

  

  

  Альфонс

  

  

   (на возвышении, проливая слезы)

  

  

  

  

   Люди! На колена!

  

  

  Кончается великий человек!

  Все становятся на колена; раздаются громкие рыдания; занавес медленно

  

  

  

   опускается.

  

  

  1830-1831

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  287. Фрагмент 5-го акта - явл. 3 (от ст. "Когда венчать назначено Торквато?" до ст. "Проснется он для песни римских дев"), под загл. "Отрывок из драматической фантазии "Торквато Тассо"", с вариантами, - КБ, с. 282. Полностью - в составе отд. изд.: "Торквато Тассо. Большая романтическая фантазия в стихах. Сочинение Н. К. (Писана в 1830 и 1831 годах)", СПб., 1833, с. 144-174. Печ. по Соч., т. 1, с. 117-140. В библиографии К. не учтена публикация "Второго явления из трагедии "Тасс"" (акт 1) в MB, 1830,  14-16, с. 97, подпись: Н. Ш. Это, по всей видимости, первое выступление поэта в печати. Следует учесть, что в Соч. текст "фантазии" набран очень небрежно. К числу явных погрешностей следует отнести исчезновение в ст. "Твоя святая воля, Всемогущий" (акт 5, явл. 4) последнего слова, а также пропуск ст. "Ты божество! Ты - небо на земли!" (в том же явл.). Прочие расхождения касаются чисто внешнего оформления: снято разделение на так называемые "выходы" - термин, изобретенный К., синоним термина "явление". Для обозначения перемены места действия или полной смены персонажей К. употреблял термин "сцена", от которого также отказался в Соч. За исключением 5-го акта, текст остальных - от первой до последней публикации - претерпел ряд существенных изменений. Во втором издании "Торквато Тассо" (СПб., 1836) был дополнен интермедией (сцена встречи героя с разбойниками). "Не знаю почему, - писал К. в предисловии, - в первом издании не поместил я интермедии, которую найдет читатель между четвертым и пятым актами. Теперь уже не припомню причины, - едва ли не желание видеть моего "Тасса" на театре. Представление от фантазии требовало не только сокращений, но действительных перемен и перестановок в тексте. Но я не мог всего этого обозначить в настоящем издании и предоставляю его благосклонным читателям в прежнем виде, с исправлением только некоторых погрешностей против языка и опечаток" (с. V) После этого введения во втором издании пьесы шло "примечание сочинителя" о характере и замысле произведения, перепечатанное без перемен из первого издания (в третьем издании Соч. оно приведено в виде обширной сноски к загл.). В последней публикации был опущен эпиграф из Шиллера. В литературе о К. встречается указание о постановке его пьесы. На самом деле в театре тогда шла одноименная пьеса А. В. Киреева, анонимно изданная в том же 1833 г. А. Вольф в своей "Хронике петербургских театров" (ч. 1 СПб., 1877, с. 33), перечисляя персонажей драмы Киреева, ошибочно называет ее автором К. По собственному признанию К-, он "для "Тасса" не ездил в Италию; почерпнул предмет из старой русской книги "Корифей", а впоследствии дополнил и исправил его из польского предисловия к сочинениям Тасса; по-итальянски порядочно стал понимать, приготовляя уже "Тасса" к изданию, а сочинения моего героя читал в русских и немецких переводах" ("Замечания автора "Роксоланы" на рецензию в "Библиотеке для чтения"". - СПч., 1835, 19 июля, с. 635). К. имел в виду книгу "Корифей, или Ключ литературы". Биография Тассо находится в т. 10 этого изд. ((СПб. 1803), с. 84-232). Замысел произведения, особенно его финал - пятый акт, по всей видимости, был подсказан К. "Умирающим Тассом" К. Н. Батюшкова (1817). По свидетельству В. И. Любича-Романовича, у К. не было средств на издание "Торквато Тассо". На помощь пришли третьестепенный стихотворец В. И. Карлгоф и художник-карикатурист М. Л. Невахович, которые, сложившись по 250 рублей, выпустили пьесу на свой счет (М. Л. Шевляков, Рассказы о Гоголе и Кукольнике. - ИВ, 1892,  12, с. 698). Первое издание "драматической фантазии" вызвало оживленные отклики современников. Как явствует из "Записок" В. А. Инсарского, петербургская публика была объята "самым неистовым восторгом от "Торквато Тассо". Все наперерыв читали звучные стихи этого произведения..." (PC, 1894,  2, с. 13). С большой похвалой отозвался о нем декабрист М. Ф. Орлов в письме к П. А. Вяземскому от 18 апреля 1834 г. (см. "Записки Отдела рукописей Гос. библиотеки СССР им. В. И. Ленина", вып. 17, М., 1955, с. 233). С интересом была встречена пьеса и Н. В. Станкевичем. В письме к Я. М. Неверову от 1 декабря 1833 г. он заметил: "Как мне досадно было узнать, что ты поносишь Кукольника за "Тасса". Несмотря на детскую обработку, он показывает и талант и любовь к искусству" ("Переписка Николая Владимировича Станкевича", М., 1914, с. 279). Впрочем, Станкевич вскоре разочаровался в таланте К., ознакомившись с пьесой "Рука всевышнего отечество спасла". В 1833 г. П. А. Катенин записал едкую "Эпиграмму" ("Охота спорить белый свет..."), в которой дифференцировал пьесы К. и А. В. Киреева по цвету обложек: "И серый "Тасс", в котором смысла нет, На много ль желтого, однако ж, превосходит?" Эпитет "серый" имеет и значение "посредственный", "бездарный", а "желтый" намекает на сумасшествие героя в драме К. В печати лестно для К. прозвучали отзыв Н. И. Греча в "Обозрении русской литературы в 1833 году" (Соч., ч. 5, СПб., 1838. с. 200) и рецензия СПч (1833, 12 и 14 августа, с. 721-727). Особенно большую рекламу для автора "Торквато Тассо" создал О. И. Сенковский (БдЧ, 1834,  1, с. 12-37). Впрочем, статья Сенковского содержала ряд существенных оговорок и упреков, на фоне которых его восторженные похвалы, вплоть до производства К. в гении, выглядели странно, если не подозрительно. В "Литературных мечтаниях" Белинский мимоходом высмеял крикливые сближения К. с Байроном, Шиллером и Гете, на которые расщедрился Сенковский (см.: Белинский, т. 1, с. 21), а в рецензии 1835 г. на "Арабески" и "Миргород" Гоголя заметил: ""Торквато Тасс" г. Кукольника порадовал было любителей изящного, как приятная, хотя и детская греза. Прекрасные стихи, несколько поэтических мест в сем произведении заставили было публику поздравить себя с новым поэтом, подававшим блестящие надежды..." (там же, с. 173). Содержание первых четырех актов пьесы вкратце таково. Т. Тассо, придворный поэт герцога Феррары Альфонса, был платонически влюблен в обеих его сестер - младшую, незамужнюю Леонору и старшую, Лукрецию, герцогиню Урбино, разошедшуюся с мужем. Леонора, обожавшая талант поэта, была неравнодушна к нему, Лукреция же пылала к нему тайной страстью, и, негодуя на сдержанность Тассо и его привязанность к Леоноре, скомпрометировала его. Сплетня о дерзости бедного, незнатного человека, будто бы домогавшегося любви сестер герцога, облетела феррарский двор. По приказанию Альфонса Тассо был дважды изгнан. Во второй раз поэт, в чьем поведении обнаружились признаки помешательства, был заключен в больницу Св. Анны и здесь нашел себе горячего приверженца в лице пятнадцатилетнего Джулио Мости, сына смотрителя больницы. Альфонс смягчился и освободил Тассо от затворничества лишь спустя несколько лет - после того как на смертном одре Лукреция призналась в клевете на певца "Освобожденного Иерусалима". Больной, чуть живой Тассо, повинуясь чудесному видению, в сопровождении Джулио Мости держит путь в Рим, где Папа решился пышно отметить его заслуги как автора монументальной христианской эпопеи.

  Явл. 1. Пантеон - римский Пантеон, памятник древнеримского зодчества, сооруженный в 25-27 гг. до н. э.; в 1607 г. был превращен в церковь Богоматери. Константины - доверенное лицо Альфонса, доброжелатель Т. Тассо. Капитолий - цитадель Древнего Рима, располагавшаяся на Капитолийском холме; в новом Риме Капитолий - мемориально-административный центр, ансамбли которого были возведены по проекту Микеланджело. Явл. 2. Гонзаго Сципион - приближенный Альфонса. Явл. 3. Поэзия разлюбит край Торквата И перейдет на Запад и на Север! По мысли К., гений поэзии с кончиной Т. Тассо ушел из итальянской литературы, чтобы оплодотворить поэзию других европейских народов, в том числе русского. Тогда в снегах, в туманном, хладном сердце и т. д. Пророчество Т. Тассо о его будущем почитателе и наследнике в поэзии К. применял к себе.. В статье "Тасс и его век" Н. А. Полевой, имея в виду этот эпизод, писал: "Как странно, например, слышать, что Тасс перед смертию пророчествует о Гете, о Державине; д_а_ж_е о самом г-не К_у_к_о_л_ь_н_и_к_е (и довольно нескромно пророчествует)!" (МТ, 1834,  4, с. 615). Сенковский, напротив, считал подобное самохвальство простительным в устах гениального таланта: "Это простое следствие ощущения в душе своей присутствия гения, и против подобного чувства никакая ложная скромность устоять не может" (БдЧ, 1834,  1, с. 32-33). Еще дитя, в училище, за книгой. По свидетельству очевидцев, К. начал писать пьесу о Тассо еще в Нежинской гимназии (см. об этом: Н. Лавровский, Гимназия высших наук князя Безбородко. - Сб. "Гимназия высших наук и Лицей князя Безбородко", изд. 2, СПб., 1881, с. 96). В толпе кудрявых тевтов Поднялись два гиганта-Гете и Шиллер; тевты - тевтоны, древнегерманские племена. Один - меня узнал и сладкой лирой Приветствует. Подразумевается стихотворная драма Гете "Торквато Тассо" (1780-1789) Вот истинный поэт - Г. Р. Державин. Симонид Кеосский (556-469 до н. э.) и Пиндар (518 или 522 - ок. 442 до н. э.) - лирические поэты Древней Греции. Явл. 5. Аминты сладостный певец. Имеется в виду пасторальная драма Тассо "Аминта" (1573).