Замѣтки о русской беллетристикѣ
"Аполлонъ", No 1, 1909
Они довольно печальны - беллетристическ³е итоги отзвучавшаго лѣта. Въ пухломъ августѣ "Современнаго М³ра" за кончились "Грaни" - длинная и скучная повѣсть С. Гусева-Оренбургскаго. На фонѣ надоѣвшей декорац³и зарева и дыма по обыкновен³ю вяло, топчутся безлик³я мар³онетки, которыхъ авторъ заставляетъ разыгрывать мелодраму.
Прогрессивная попадья и консервативный священникъ, грузно-пьяный становой и преслѣдуемый сознательный крестьянинъ, разгромъ усадьбы и конспиративныя сборища - сколько разъ уже все это изображалось и даже чуть ли не тѣмъ же г. Гусевымъ-Оренбургскимъ. Право, кажется что всѣ эти звѣроподобные чины уѣздной администрац³и и рабоч³е съ открытыми лицами на разгромахъ и погромахъ давно и разъ навсегда были кѣмъ то сочинены и теперь только воспроизводятся машиннымъ способомъ въ три краски и цѣлыми дюжинами за-разъ.
Если беллетристъ этотъ и умѣлъ танцовать только отъ привычной печки, то все же въ прежнихъ вещахъ его нѣтъ нѣтъ да и промелькнетъ вѣрно и интересно зафиксированное пятно, здѣсь-же - да вотъ хотя бы образчикъ изобрѣтательности автора "Граней", во время разгрома усадьбы кто-то тащитъ изъ сада статую, вокругъ ревъ ужасъ и огонь, но "Хлѣбодаровъ (помѣщикъ) забылъ уже пылающ³й домъ, разбитые амбары, грозящее разорен³е... лишь лицо богини видитъ онъ "Варвары'' - кричитъ онъ вѣдь это Венера Милосская"... - a вслѣдъ за нимъ выступаетъ и героиня повѣсти, попадья и, защищая статую отъ огня, бросаетъ толпѣ: "Нельзя!" "Это Вѣчное... "это Красота". - послѣ чего сконфуженный Титъ ", бережно ставитъ Венеру".
Эта Венера Милосская безподобна и надо ли послѣ этого удивляться, что нѣкоторыя духовныя лица его повѣстей стилизованы, по меньшей мѣрѣ, Соловьями-Разбойниками, a скромные батюшкины коняки оказываются бѣшеными мустангами мексиканскихъ прер³й. Съ большимъ удовольств³емъ читается въ той же книжкѣ "Совр. М³ра" разсказъ г. Невѣрова "Музыка". Тамъ правда, нѣсколько наивно и неувѣренно, но все же внимательно и тепло зарисованы мягк³я переживан³я семнадцатилѣтней Клавденьки. Только кончается эта бемольная, притушенная лѣвой педалью, "Музыка" какимъ-то ужъ очень безвкуснымъ и несуразнымъ диссонансомъ: ночной сторожъ ни съ того, ни съ сего поджигаетъ флигелекъ, откуда слышался тих³й, вечерн³й рояль Клавденьки. Въ августовской "Русской Мысли" останавливаетъ на себѣ вниман³е "Медвѣдь Панфал³илъ", грац³озная сказка Ольги Форшъ о шестилѣтнемъ Ѳомѣ увезенномъ въ лѣсъ старымъ медвѣдемъ и "омедвѣдившемся" тамъ
Ольга Форшъ любитъ и тонко воспринимаетъ природу. Шорохи весенняго лѣса, ароматы травъ и горячей земли, интересно преломляются въ ея фантаз³и, придавая сказкѣ что-то живое, зыбкое, немного пожалуй, затѣйливое. "Въ послѣдн³я сумерки передъ темной ночью выходили изъ цвѣтовъ хорош³е запахи, всѣ въ зеленыхъ чулкахъ и водили Ѳому по туманамъ. Запахи научали ни чемъ ровно не думать". Конечно, намъ, такъ недавно еще дочитавшимъ 23-ю сказку Щедрина, долго еще будетъ чудиться гдѣ-то "за сказкой", колющ³й ребусъ, но сказки Ольги Форшъ и точно миѳы и напрасно подъ мохнатой маской стараго Панфал³ила вы стали бы искать чей-то знакомый профиль, a къ непривычной пестротѣ сказочныхъ арабесокъ подбирать шифръ. Арабески О. Ф. не тайнопись, онѣ - интимное и свѣжее, хотя вовсе и не наивное творчество.
Въ запоздавшемъ ³юлѣ "Вѣсовъ" отмѣтимъ новеллу H. Гумилева "Скрипка Страдивар³уса".
Рѣчь идетъ о мэтрѣ Белличини замѣчательномъ музыкантѣ, строившемъ свои произведен³я по точнымъ формуламъ математики и обладавшемъ исключительной по качествамъ скрипкой Страдивар³уса. Но счастливый соперникъ королей и магнатовъ, мэтръ все же не можетъ завершить начатое имъ соло. Рѣшительный взлётъ пьесы, хотя и неопровержимо разсчитанный композиторомъ, ему не дается. Явивш³йся во снѣ дьяволъ играетъ мэтру на своей скрипкѣ прообразъ недающуюся ему мелод³ю и мэтръ, сознавъ, что не можетъ земная скрипка повторить, не искажая, эту дьявольскую мелод³ю, въ отчаяньи разбиваетъ своего "страдивар³уса" и сходитъ съ ума.
Новелла интересна и нѣсколько напоминаетъ старый миѳъ о Ѳамирѣ-Киѳаредѣ. Онъ тоже разбилъ свою киѳару, убѣдившись что муза играетъ безмѣрно лучше его, вызвавшаго ее на состязан³е и прославленнаго греками музыканта. Ночь растетъ въ саду, "словно сумрачное оратор³о старинныхъ мастеровъ" желѣзные пюпитры удивительной формы, какъ бредовыя видѣн³я, какъ гротески Лоррена Калло, тѣснятся въ углахъ.
Ярк³й, оригинальный языкъ, фантаз³я, интересная въ большинствѣ случаевъ архитектоника фразы - но все же проза г. Гумилева нѣсколько утомляетъ. Она какъ-то ужъ слишкомъ густа, a пер³оды ея тяжеловаты для самой формы разсказа: "Сегодня ты совершенно случайно напалъ на ту мелод³ю, которую я сочинилъ въ ночь когда гунны лишили невинности полторы тысячи дѣвственницъ, спрятанныхъ въ стѣнахъ фриг³йскаго монастыря" - или "приносился вѣтеръ отъ благовонныхъ полей эздрелонскихъ, крупныя, южныя звѣзды смотрѣли не мигая и тѣни слетали "какъ пыль съ крыльевъ гигантской черной бабочки - ночного неба".
Когда читаешь прозу этого интереснаго поэта то все кажется, что за нею былъ раньше стихотворный размѣръ авторомъ уничтоженный. Нѣсколько портитъ "Скрипку Страдивар³уса" ея конецъ, сторожъ нашелъ героя м_е_р_т_в_ы_м_ъ о_т_ъ ж_а_ж_д_ы и ночью закопалъ его во рву какъ с_к_о_н_ч_а_в_ш_а_г_о_с_я б_е_з_ъ х_р_и_с_т_³_а_н_с_к_а_г_о п_о_г_р_е_б_е_н_³_я {Не опечатка ли?}.
Въ такихъ торжественныхъ и искусственныхъ вещахъ, какъ Скрипка "Страдивар³уса" lapsus'ы особенно досадны: за ними невольно ищешь какого-то сокровеннаго смысла и не сразу прощаешь автору безполезность поисковъ
Въ августовской книжкѣ "Новаго журнала для всѣхъ" г. Сазановъ старательно разсказалъ о первомъ говѣн³и одного мальчика ("Въ первый разъ")
Немногимъ интереснѣе, тамъ же отрывокъ Э. Гольдштейнъ "Изъ дневника маленькаго революц³онера". На сценѣ еврейск³й юноша, ушедш³й "въ борьбу изъ сѣрой тины ешиботовъ, торы, магидовъ и меламедовъ". Въ разсказѣ дрожатъ иногда искренн³я нотки и этимъ ноткамъ, нарушающимъ безнадежно сѣрый тонъ разсказа, невольно удивляешься: вѣдь авторъ откровенно предупреждаетъ въ первыхъ же строкахъ "Дневника", что онъ пишетъ "лежа на кровати уткнувшись лицомъ въ подушку"...
Здѣсь же помѣщено "Счастье Л³и" M Прем³рова, разсказъ про уродливаго и несчастнаго горбуна влюбившагося на дачѣ въ красивую дѣвушку, которая почти отвѣчаетъ ему. Разсказъ мало чѣмъ выдѣляется изъ десятка другихъ, такихъ же, хотя прочтется и не безъ интереса. Напрасно только г. Прем³ровъ не обдуманно беретъ иногда краски съ чужой палитры: "и лицо его стало какъ дѣтская молитва". Этотъ трюкъ Сергѣева-Ценскаго - трюкъ именной, a не на предъявителя.
Изъ помѣщеннаго въ сентябрьскомъ "Новомъ журналѣ для всѣхъ" нѣкоторое вниман³е останавливаетъ "Старуха" A. Серафимовича. Конечно, этой страницей изъ жизни многосемейнаго и хозяйственнаго деревенскаго священника, авторъ не открылъ намъ какихъ-нибудь новыхъ далей, но въ простотѣ отчетливаго ея рисунка краски подобраны довольно гармонично.
Никакого впечатлѣн³я не производятъ добросовѣстные перепѣвы изъ быта тюрьмы С. Ан - скаго подъ назван³емъ "За высокой стѣной", a разсказъ Бориса Лазаревскаго "Соня", написанный отъ лица влюбленной и разлюбленной гимназистки, на этотъ разъ водянистъ, скученъ и длиненъ какъ осенн³я сумерки.
Въ сентябрьскомъ томѣ "Совр. М³ра", въ разсказѣ "Весною", В. Муйжель, на фонѣ весенней голодовки изображаетъ неудачи и сомнѣн³я извѣчнаго землероба, стараго и больного Степана, старающагося во что бы то ни стало выдать замужъ дочь и этимъ сохранить свое налаженное крестьянское дѣло, - сынъ чужой ему: онъ уже не вѣритъ землѣ. Два-три красивыхъ образа, нѣсколько вѣрно подмѣченныхъ и четко вкрапленныхъ деталей не искупаютъ общей обыденной скучности разсказа, a сентиментальный конецъ его такъ и вовсе плохъ, нельзя не улыбнуться читая, что въ то время когда извѣривш³йся и отчаивш³йся отецъ, уйдя въ поле, "которымъ жилъ" призывалъ смерть, - мелодраматическ³й злодѣй-сынъ пропивалъ въ кабакѣ ассигнованныя на неудавшуюся свадьбу деньги.
Въ этой же книгѣ начался большой, повидимому, романъ В. Тана "изъ жизни первобытнаго человѣчества" [?], подъ пышнымъ заглав³емъ "Жертвы Дракона". Как³е пути приводятъ этого писателя къ подобнымъ темамъ? "Первобытное человѣчество" - и тѣ печальные огоньки маленькихъ и забытыхъ человѣческихъ жизней которыя одиноко угасаютъ въ сумрачныхъ снѣгахъ мертвой чукотской земли .