Каченовский Михаил Трофимович - Фридрих Готлиб Клопшток

  

  

   Клопштокъ, первый, единственный и величайш³й пѣснопѣвецъ Герман³и, родился 2 ²юля въ Кведлинбургѣ. Имѣя пятерыхъ братьевъ и столькожъ сестеръ, онъ былъ всѣхъ старше. Отецъ его, человѣкъ впрочемъ весьма добрый, честный и рѣшительный, любилъ вѣрить своимъ предчувств³ямъ, которыя всегда, какъ онъ говорилъ, сбывались, и явлен³ю превращающихся въ разные виды бѣсовъ, съ которыми по ночамъ храбро сражался.

   Не смотря на с³и странности отца, душевныя и тѣлесныя силы молодаго Клопштока созрѣвали при хорошемъ воспитан³и. Онъ провелъ счастливыя лѣта отрочества въ Фридебургской волости, гдѣ учился первымъ началамъ словесности. По возвращен³и съ отцомъ своимъ въ Кведлинбургъ, ходилъ въ тамошнюю гимназ³ю, и почитался первымъ ученикомъ въ числѣ своихъ товарищей, хотя преимущества сего по видимому отнюдь не добивался. На шестьнадцатомъ году Клопштокъ перешелъ въ Пфортскую школу, и здѣсь-то образовался въ немъ человѣкъ и стихотворецъ, Клопштокъ прилѣжно занялся древними языками, старался подробно узнавать достоинства классическихъ сочинен³й, замѣтилъ, что они суть истинные образцы изящества, и рѣшительно захотѣлъ подражать имъ. Онъ писалъ для упражнен³я стихи и прозу, и между прочими опытами сочинялъ пастушеск³я стихотворен³я, которыя въ то время были въ особливомъ уважен³и у молодыхъ Нѣмецкихъ поэтовъ. Клопштокъ не читалъ много книгъ; но самыя лучш³я, избранныя читалъ съ великимъ прилѣжан³емъ и внимательност³ю. Всего же больше любилъ онъ заниматься разсматриван³емъ человѣка въ различныхъ его отношен³яхъ.

   Еще будучи въ школѣ Клопштокъ вознамѣрился писать большую эпическую поэму. Высокое мнѣн³е о достоинствѣ Энеиды Виргил³евой; пр³ятная мысль о пр³обрѣтен³и равной славы; любовь къ отечеству, возбудившая непреодолимое желан³е произвести нѣчто такое, чѣмъ бы Герман³я не уступала прочимъ государствамъ Европы; негодован³е, родившееся при чтен³и одной Французской книги, въ которой написано было, будто Нѣмцы не имѣютъ творческаго дара; увѣренность въ силѣ собственнаго ума своего и способностей: вотъ что принудило юнаго Клопштока отважиться на столь великое дѣло. Долго искалъ онъ героя;. хотѣлъ было прославлять Императора Генриха, но раздумалъ, и наконецъ рѣшился воспѣть Месс³ю. Клопштокъ тогда еще не былъ знакомъ съ Мильтоновымъ Потеряннымъ Раемъ, которымъ занимался потомъ долгое время и весьма прилѣжно.

   Въ 1745 году Клопштокъ приѣхалъ въ университетъ Енск³й. Тамъ посвятивъ себя Ѳеолог³и, сочинилъ три первыя пѣсни Месс³ады прозою; ибо ямбы и трохеи показались ему неудобными. Скоро почувствовалъ онъ, что въ гармон³и далеко отсталъ отъ Гомера и Виргил³я; выдумывалъ способы удалить сей недостатокъ, и рѣшился въ трудномъ семъ дѣлъ подражать великимъ образцамъ древности. Для опыта написавши одну страницу гекзаметрами, вознамѣрился дать всей поэмѣ такую же наружность. Клопштокъ показалъ примѣръ Нѣмцамъ сочинять гекзаметры на природномъ своемъ языкъ.

   Въ слѣдующемъ году поэтъ нашъ отправился въ Лейпцигъ. Здѣсь познакомился онъ съ молодыми любителями стихотворства, которые, составивъ изъ себя ученое общество, читали свои сочинен³я, дѣлали на нихъ критическ³я замѣчан³я, и печатали въ Бременскомъ издан³и, гдѣ въ первой разъ явились нѣкоторыя хорош³я оды Клопштоковы и три пѣсни Месс³ады. Членами сего общества были: Гершнеръ, Крамеръ, Шлегель, Рабенеръ, Захар³е, Гизеке и друг³е. Нѣмецкой вкусъ тогда еще былъ не образованъ, и народъ не приготовленъ чувствовать красоты въ творен³яхъ великаго пѣснопѣвца; однажожь нашлись люди, умѣвш³е цѣнить ихъ по достоинству.

   Изъ Лейпцига въ 1748 году Клопштокъ поѣхалъ въ Лангенсальцу, гдѣ взялъ на себя должность учителя въ домѣ одного своего родственника. Тамъ плѣнился онъ сестрою Шмидта, съ которою прежде еще имѣлъ переписку, и которую потомъ прославилъ подъ именемъ Фанни въ своихъ одахъ. Неудачная любовь, а можетъ быть всегдашнее прилѣжан³е и размышлен³е о таинственныхъ предметахъ погрузили его въ унын³е, коего слѣды видны въ тогдашнихъ его сочинен³яхъ, и которое мало по малу исчезло, но не прежде какъ по долголѣтномъ путешести³и и разныхъ перемѣнахъ обстоятельствъ.

   Месс³ада въ короткое время возбудила всеобщее вниман³е; повсюду явилось множество друзей и враговъ, хвалящихъ и порицающихъ. Благочестивые люди полюбили с³ю поэму особливо по то, что преподавая разуму правила вѣры, она вмѣстѣ трогала и сердце. Молодые проповѣдники читали ее на своихъ каѳедрахъ, и Клопштоково имя произносили послѣ священныхъ именъ пророческихъ; но пожилые Ѳеологи думали, что вымыслы въ сей поэмѣ находящ³еся неприличны святости вѣры, что въ ней священная истор³я смѣшана съ баснями, и что она опасна для православ³я. Одинъ сельской священникъ нарочно приходилъ къ поэту именемъ Бож³имъ просить его, чтобы отпадшаго ангела Абадонну не вздумалъ въ послѣдующихъ пѣсняхъ изобразить блаженнымъ. Критики неутомимо писали въ журналахъ и въ особыхъ книгахъ о новой эпопеѣ, ругали ее и защищали; но всѣ ихъ сочинен³я о Месс³адѣ, выключая Лессингово, Гессово и немногихъ другихъ, никуда не годятся. Послѣдователи Готшеда, крича изо всей силы, старались унизить поэму; Швейцарск³е критики, непр³ятели Саксонскихъ, защищали ее и хвалили. Бодмеръ, почитатель и переводчикъ Мильтона, горячо вступился за Нѣмецкую эпопею; сего-то знаменитаго критика голосъ разпространилъ славу Месс³ады. Клопштокъ спокойно пользовался разными сужден³ями, казался ничего незамѣчающимъ, и немѣшался въ споры.

   По приглашен³ю Бодмера и друзей его 1760 года Клопштокъ отравился въ Цирихъ, вмѣстѣ съ философомъ Сульцеромъ. Поэтъ жилъ въ домъ Бодмера, которой смотрѣлъ на гостя своего не иначе какъ на священнаго пѣснопѣвца, или на ветхозавѣтнаго пророка. Слава разгласила объ его имени даже за высокими горами швейцарскими, и двѣ дѣвушки изъ Гларуса приѣзжали въ Цирихъ единственно для того, чтобъ увидѣть творца Месс³ады. Клопштокъ путешествовалъ по разнымъ кантонамъ. На Швейцарской землѣ родились въ немъ возвышенныя мысли объ Отечествѣ, свободѣ и о Германнѣ, храбромъ ихъ защитникѣ. Онъ полюбилъ Швейцар³ю, и едва-было не остался навсегда ея гражданиномъ.

   Берншторфенъ, Датск³й посланникъ въ Парижѣ, прочитавъ три пѣсни Месс³ады, и узнавши о состоян³и пѣснопѣвца писалъ въ Копенгагенъ къ Министру Шулину, а по возвращен³и своемъ изъ Парижа лично просилъ Оберъ-Гофмаршала Молтке, своего друга и Королевскаго любимца, чтобы Клопштока призвали въ Дан³ю. С³и Министры писали къ поэту, обѣщая исходатайствовать ему достаточное жалованье, которымъ довольствуясь онъ могъ бы всего себя посвятить своей Музъ. Клопштокъ поѣхалъ въ Дан³ю весною 1761 года. Проѣзжая черезъ Гамбургъ познакомился съ весьма умною дѣвицею, извѣстною Цидли {Собственное имя ея было Маргарита, или, по нижнесаксонскому произношен³ю, Мета-Моллеръ.}, страстною почитательницею Месс³ады. Знакомство с³е скоро превратилось въ нѣжную любовь, которую Клопштокъ воспѣлъ въ своихъ одахъ.

   Поэтъ жилъ въ Копенгагенѣ уединенно, питая духъ свой творен³ями Юнга и Ричардсона. Постоянная переписка между имъ и нѣжною Цидли укрѣпляла узы взаимной страсти. Молтке часто представлялъ Клопштока Королю, которой отлично уважалъ его, не внимая воплямъ враговъ Месс³ады. Въ 1752 году, когда Король предпринялъ путешеств³е въ Голстин³ю, Клопштокъ воспользовался симъ случаемъ побывать въ Гамбургѣ. Тамъ провелъ онъ цѣлое лѣто подлъ своей Цидли. Счастливое время с³е, любви и Музамъ посвященное, можно почитать самымъ лучшимъ и обильнѣйшимъ въ жизни пѣснопѣвца; ибо тогда сочинилъ онъ прекраснѣйш³е стихи лирическ³е, слѣдующ³й годъ весь провелъ онъ въ Дан³и. Лѣтомъ 1754-го опять посѣтилъ Гамбургъ, и женился на своей возлюбленной. Не долго наслаждался Клопштокъ своимъ счаст³емъ; смерть лишила его нѣжной супруги. До поздней старости Клопштокъ хранилъ ее въ своей памяти, часто посѣщалъ могилу ея въ Оттенсенѣ недалеко отъ Гамбурга, и назначилъ мѣсто для себя подлѣ ея гроба.

   До 1771 года Клопштокъ обыкновенно жилъ въ Копенгагенѣ; потомъ переселился въ Гамбургъ, и носилъ на себѣ зван³е Совѣтника Датскаго посольства. Онъ имѣлъ сверхъ того чинъ Надворнаго Совѣтника, пожалованный ему нынѣшнимъ Гроссъ-Герцогомъ Баденскимъ Фридрихомъ, по приглашен³ю коего Клопштокъ въ 1775 году прожилъ нѣсколько мѣсяцовъ въ Карлсруге.

   Сколько глубокъ и важенъ Клопштокъ въ своихъ сочинен³яхъ, столько былъ веселъ въ обществѣ. Аттическая соль безпрестанно лилась изъ устъ его., Онъ любилъ забавлять пр³ятными шутками; выражалъ мысли свои какъ стихотворецъ, богатымъ воображен³емъ одаренный; колко не шутилъ; спорилъ осторожно, и терпѣливо слушалъ противорѣч³я. По прямодуш³ю своему удалялся отъ знакомства со знатными; уважалъ породу и чины, но еще болѣе уважалъ человѣка. Зимнее время, когда катаются по льду на конькахъ, было для него самымъ пр³ятнѣйшимъ; с³ю забаву защищалъ онъ и распространять старался съ неутолимою ревност³ю.

   До маститой старости пѣснопѣвецъ не лишался вдохновен³я, и священные звуки лиры его раздавались. Нравъ его и мнѣн³я, на правилахъ вѣры основанныя, остались непремѣнными до самой смерти. Твердое упован³е на Бога укрѣпляло душу его, и сообщало ей ненарушимое спокойств³е; утѣшительныя мысли о разлукѣ съ м³ромъ, о смерти и безсмерт³и были постоянными спутницами его до гроба. До самой зимы 1802 года наслаждался онъ блаженною тишиною. Тогда слабость овладѣла тѣлеснымъ его составомъ. По вечерамъ охотно принималъ онъ друзей своихъ, и пенялъ имъ, ежели рѣдко его навѣщали. Въ с³е послѣднее время жизни, читая свою Месс³аду, онъ говаривалъ: ,,не думайте, будто я пересматриваю свое сочинен³е какъ стихотворецъ; нѣтъ, я занимаюсь мыслями, которыя здѣсь написаны." Когда боль отъ геморроидальныхъ припадковъ уменьшалась, онъ забывалъ о своемъ состоян³и и забавлялъ шутками гостей своихъ, и потчивалъ ихъ вкуснымъ старымъ виномъ, которымъ лѣчился. Замѣчено, что Клопштокъ избѣгалъ случаевъ говорить о тогдашнихъ безпокойствахъ въ Европѣ; напротивъ того всегда склонялъ рѣчь къ приключен³ямъ своей молодости, и къ тому, что имѣло къ нимъ отношен³е въ старыхъ лѣтахъ.

   Въ послѣдн³я недѣли жизни своей онъ совершенно уединился, часто посылалъ къ друзьямъ ласковыя привѣтств³я; но уже ни съ кѣмъ не видался. Благочестивыя мысли о жизни и смерти были тогда единственнымъ его упражнен³емъ. Тотъ же величественный призракъ Ангела смерти, тотъ же утѣшительный образъ могилы, тѣ же восхитительныя картины другой, лучшей жизни, въ минуты восторга нѣкогда оживотворявш³е младаго пѣснопѣвца, и нынѣ передъ отверзтымъ уже гробомъ носились надъ главою вдохновеннаго старца. Въ послѣднее время тягостной борьбы съ увеличивающимся страдан³емъ, Клопштокъ поднялся на одрѣ своемъ, сложилъ руки, возвелъ къ небу взоры, и преисполненный совершеннымъ упован³емъ произнесъ достопамятныя слова Священнаго Писан³я, въ одной изъ одъ его помѣщенныя: "забудетъ ли жена о младенцѣ своемъ, и не сжалится надъ чадомъ своея плоти? Еслибъ она и забыла, я не забуду о немъ. Зря, се имя его на рукахъ моихъ написано. Такъ, друзья мои! прибавилъ Клопштокъ, смотря на окружающихъ его домашнихъ взоромъ любви и утѣшен³я: всѣ мы на рукъ Господней написаны." Онъ скончался 14 Марта 180З года. Ни одинъ изъ Нѣмецкихъ ученыхъ мужей не удостоился такого почтительнаго и великолѣпнаго погребен³я.

   Трудно описать отличительныя черты Клопштоковой Музы. Ни съ кѣмъ изъ великихъ пѣснопѣвцовъ сравнивать его не можно: онъ одинъ, и только самъ на себя походитъ. Все что ни написалъ Клопштокъ, велико, возвышенно, сильно; все имѣетъ на себѣ признаки ума творческаго; вездѣ богатство пылкаго воображен³я и полнота сердца; и въ духовныхъ гимнахъ, и въ пѣсняхъ на образецъ древнихъ бардовъ, и въ одахъ любовь къ отечеству и дружбу изображающихъ, парен³е ума его недостигаемо. Въ Месс³ядѣ Клопштокъ изумляетъ языкомъ Херувимскимъ; въ трагическихъ сочинен³яхъ потрясаетъ душу изображен³емъ страстей человѣческихъ. Онъ жилъ въ неизмѣримомъ царствѣ фантаз³и, и что видѣлъ тамъ своими умственными очами, то выразилъ на языкъ человѣческомъ, однакожъ не на томъ какимъ говорятъ обыкновенные люди. Добродѣтели и пороки представлялись ему въ увеличенномъ видъ. Добродѣтельный человѣкъ здѣшняго м³ра никогда не достигнетъ той степени благодуш³я, на которую указываетъ ему Клопштокъ; злодѣй видитъ, что онъ только ученикъ, и никогда самаго себя не узнаетъ въ лицахъ, Клопштокомъ изображенныхъ. Вотъ что послужило поводомъ ко многимъ недоразумѣн³ямъ; вотъ почему Клопштока назвали невразумительнымъ, тогда какъ онъ говорилъ очень ясно.

   Месс³ада на всегда пребудетъ памятникомъ славы. Она состоитъ изъ двадцати пѣсней, и содержитъ въ себѣ истор³ю искуплен³я человѣческаго рода. Сыны Герман³и могутъ хвалиться, что ни одному изъ новыхъ народовъ неуступаютъ въ высокой эпической поэмъ, и что нѣкоторыхъ еще превзошли въ сей трудной части словесности. О достоинствъ одъ Клопштоковыхъ никто несомнѣвается, онъ вылились изъ души мудреца, которой воспѣвалъ истины полезныя и необходимыя для человѣка благомыслящаго, какую степень и мѣсто ни занималъ бы онъ въ обществѣ. Духовныя пѣсни его преисполнены благочест³емъ, вѣрою и любов³ю. Слогъ ихъ простъ и легокъ.

   Имѣя въ виду велик³я преимущества сего эпическаго поэта, забываютъ о драматическихъ его сочинен³яхъ, которыя однакожъ достойны уважен³я. Въ нихъ есть много пищи и для сердца, и для разума, и для воображен³я. Кто знакомъ съ великими образцами театра Греческаго и Бриттанскаго, тотъ найдетъ чему удивляться и въ Клопштоковыхъ трагед³яхъ, хотя онъ писаны безъ подражан³я, и ни съ какими другими не сходны. Послѣ первой его небольшой трагед³и Смерть Адамова, весьма удачно переложенной въ стихи Глеймомъ, изданы друг³я двѣ, ямбами писанныя: Соломонъ и Давидъ; потомъ еще три, изъ коихъ послѣдн³я служатъ продолжен³емъ первой: Германнова битва, Германнъ и Князья, и Смерть Германнова. Въ сихъ трехъ сочинен³яхъ драматическихъ изображены подвиги и кончина Армин³я или Германна, славнаго нождя Херусковъ, котораго помнитъ Герман³я за храброе сопротивлен³е Римлянамъ.

   Клопштокъ, велик³й Поэтъ, былъ и великимъ Грамматикомъ. Съ неутомимымъ прилѣжан³емъ онъ читалъ все что писано было о языкѣ; сравнивалъ и пользовался. Критическ³я замѣчан³я его о гармон³и и мѣрѣ слоговъ, Грамматическ³е разговоры и друг³я подобныя сочинен³я заслужили общее вниман³е. Выписывая примѣры изъ Греческихъ и Римскихъ сочинителей и переводя ихъ на свой отечественной языкъ, онъ старался доказывать, что сей языкъ неуступитъ древнимъ въ краткости, силѣ, выспренности и благозвуч³и. Такое усерд³е къ чести и славѣ природнаго языка достойно подражан³я.