Издaн³е Александрa Ширяева.
Въ Типограф³и С. Селивановскаго.
Русск³й наблюдатель въ XIX вѣкѣ.
Въ наше время просвѣщенный человѣкъ, въ какой бы странѣ онъ ни родился, есть тотъ, который можетъ стоять рядомъ съ просвѣщеннымъ Европейцемъ, не уступая ему на въ понят³яхъ, ни въ мысляхъ, ни въ добродѣтеляхъ домашнихъ и гражданскихъ. Онъ любитъ преимущественно пользу своего отечества и народа; но въ то же время любитъ пользу всего человѣческаго рода. Ему не чужда судьба другихъ народовъ; не чужды произшеств³я м³ра, имѣющ³я вл³ян³е на ходъ просвѣщен³я, на успѣхъ гражданственности, на жреб³й человѣчества; ему по сердцу братъ и дик³й сынъ Арав³йскихъ пустыней, и черный Негръ изъ Африки похищаемый корыстолюб³емъ на зло филантроп³и, и островитянинъ на берегахъ Темзы, гордящ³йся своими преимуществами, и ораторъ съ трибуны говорящ³й народу Французскому о его пользѣ и чести, и Германецъ шепчущ³й про себя въ ученомъ кабинетѣ своемъ, и наконецъ храбрый потомокъ Леонида, стоящ³й подъ святою хоругв³ю за вѣру и отечество. Словомъ, ничто человѣческое ему не чуждо, ибо онъ человѣкъ. Такое понят³е составляю я себѣ о гражданинѣ истинно просвѣщенномъ.
Когда съ этимъ образцемъ передъ глазами, и съ Д³огеновымъ фонаремъ въ рукѣ, пробѣгаю верхн³е и нижн³е ярусы нашего общества, чтобы столкнуться съ просвѣщеннымъ человѣкомъ, мимо меня мелькаютъ тѣни людей, туманятъ стекло фонаря моего, едва не оставляютъ меня въ потьмахъ; и - повѣрите ли? - мнѣ представляются лица столь неясныя и темныя, что при всемъ вниман³и наблюдательнаго взора, не могу распознавать физ³огном³й, и опредѣлять характеры людей. Снаружи все Европейское: одежда, обращен³е, вѣжливость; a внутри, т. е. въ головѣ и на языкѣ (ибо я отношу слово ко внутренности, какъ выражен³е мысли) смѣсь Аз³атской дикости съ Европейскою образованност³ю. Какъ далеки эти люди отъ образца моего! Я удивляюсь этому свѣтскому бродягѣ, который разноситъ по домамъ скуку и пустоту свою; но сколько болѣе удивляюсь ему, когда замѣчаю, въ его разговорѣ, невинность младенца. Далѣе своего обрѣзнаго горизонта онъ ничего не входитъ; о достоинствѣ и обязанностяхъ человѣка ничего не знаетъ, кромѣ затверженнаго ему дядькою отъ перваго его возраста, и тамъ мыслитъ о вещахъ, какъ будто бы законы м³ра ограничивалися власт³ю его пестуна, a дѣло жизни безусловной покорност³ю тѣмъ рукамъ и помочамъ, на которыхъ онъ выросъ. Заговорите съ нимъ о высокой цѣли просвѣщен³я, о надеждъ, мудрыхъ на дѣйств³я разума, о нынѣшнемъ состоян³и человѣческихъ познан³й: вы увидите, что онъ чуждъ не только этихъ мыслей, но в самыхъ словъ, которыя выражаютъ понят³я вѣка; онъ таскается еще по колеямъ, изъ которыхъ выдвинула Европу стремительная сила вещей. Онъ говоритъ вамъ не о борен³и мнѣн³й въ политикѣ и въ литературѣ, не о тяжбѣ классиковъ и романтиковъ, поборниковъ науки и враговъ просвѣщен³я, но о старыхъ модахъ, дѣлахъ и людяхъ уже забытыхъ современниками; но этотъ современникъ XIX вѣка ничего не читаетъ; онъ тонетъ въ невѣжествѣ и не всплыветъ никогда съ быстрою волною просвѣщен³я. Сколько же подобныхъ ему въ толпѣ м³рянъ и на паркетѣ гостиныхъ! Признаемся, гостиныя наши имѣютъ свою чернь, и мног³е ихъ герои, подобно площадному народу, стоятъ на послѣдней ступени умственнаго образован³я.
Мимо сихъ плоскихъ головъ, y которыхъ (мимоходомъ сказать) самъ Галлъ не ощупаетъ на черепѣ никакой чувствительной выпуклости, бѣгу я къ другимъ вѣроятно болѣ дѣльнымъ. Посѣщаю отца семейства, въ его домашнемъ святилищѣ, окруженнаго дѣтьми и супругою. Я люблю семейственныя картины; уважаю отцевъ и матерей, посвящающихъ себя великому долгу образовать достойныхъ сыновъ отечества, и съ особеннымъ участ³емъ смотрю всегда на зрѣющее поколѣн³е, какъ на лучш³й цвѣтъ жизни и на прекраснѣйшую надежду отечества. Въ семъ случаѣ, какъ в въ другихъ отношен³яхъ, обильная жатва опытовъ обогатила вѣкъ нашъ новыми идеями. Изъ писателей XVIII столѣт³я, Руссо одинъ опередилъ своихъ современниковъ въ открыт³и истинъ, относящихся къ тайнѣ воспитан³я; и онъ первый задалъ высокую мысль творятъ въ гражданинѣ человѣка способнаго во всѣмъ состоян³ямъ общества, ко всѣмъ превратностямъ жизни и судьбы. Послѣдовавш³е за нимъ писатели двинули умы впередъ; и не говоря о Госпожѣ Жанлисъ, не во всѣхъ отношен³яхъ достойной довѣренности, мы обязаны нѣсколькимъ другимъ Писательницамъ, Леди Гамильтовъ, Миссъ Эджевортъ, и недавно Графинѣ Гемюза и Госпожъ Гизо мыслями и совѣтами, соотвѣтственными нынѣшнему состоян³ю человѣческаго разума, для успѣховъ общаго воспитан³я. Нынѣ, когда видишь отцевъ и матерей, приведенныхъ небомъ и собственнымъ ихъ сердцемъ въ священной обязанности руководить дѣтей къ цѣли, указанной просвѣщен³емъ, предполагаетъ въ родителяхъ свѣден³я, необходимыя для сего великаго дѣла. Когда видишь съ другой стороны младенцевъ, сихъ подрастающихъ сыновъ Росс³и, кажется, будто ихъ взоръ и улыбка говорятъ: мы оправдаемъ высок³я надежды Отечества! Такъ думается; но что же въ самомъ дѣлѣ? дѣти, какъ и прежде, ввѣряются наемнымъ и невѣжественнымъ рукамъ, неспособнымъ трудиться для вѣковъ; y родителей нѣтъ заботы о томъ, чтобы слѣдовать за развит³емъ юныхъ умовъ, заглядывать въ книги и почерпать въ нихъ способы воспитан³я, согласнѣйш³е съ новыми потребностями человѣческаго духа, и съ новыми измѣнен³ями человѣческихъ вещей. Остерегитесь, безпечные родители! Нынѣ молодый человѣкъ можетъ скорѣе нежели когда нибудь дойти до злоупотреблен³я своихъ способностей. Ему при нынѣшнемъ борен³и мнѣн³й, легче нежели когда нибудь смѣшать границы, отдѣляющ³я истины отъ заблужден³й; и если онъ имѣетъ великую душу и выспренный умъ, то его ожидаетъ или вѣчная слава, или вѣчный позоръ. Не готовьте же ему и себѣ позднаго раскаян³я. Нѣтъ! служите сыну просвѣщеннымъ Менторомъ, и съ любов³ю, подкрѣпленною довѣренност³ю, ведите его къ цѣли благородной, мимо обмановъ суетности и преткновен³й времени.
Между тѣмъ, къ чести Рускаго Народа, есть y насъ исключен³я, заслуживающ³я вниман³е и похвалу. Вижу отцевъ и матерей, достойныхъ сего имени. Первыхъ, которые мнѣ встрѣчаются, обнимаю съ восторгомъ, какъ бы самъ Руссо обнялъ ихъ... Въ самомъ дѣлѣ благословенная чета! Не даромъ Небо надѣлило ее, съ одной стороны, силою Сампсона, a съ другой плодород³емъ Рахили; вокругъ ихъ, рой дѣтей, сихъ плодовъ вѣчной любви и залоговъ щастливой будущности; и плѣнительную домашнюю картину вѣнчаетъ дѣло воспитан³я. Даю полную волю языку хвалишь ихъ, а сердцу и уму наслаждаться творен³емъ просвѣщенныхъ родителей; но - къ удивлен³ю моему - не читаю на лицѣ ихъ выражен³я того щаст³я, которое приносятъ доброе дѣло и чистая совѣсть. Хозяинъ, угадывая мое сомнѣн³е, объясняется со мною: Другъ мой, признаться ли тебѣ? Едва не раскаяваюсь, и почти отчаяваюсь въ трудахъ, которые ты одобряешь пр³ятною улыбкою и добрымъ словомъ. Какъ трепещетъ отеческое сердце, когда взоромъ и мысл³ю провожаю дѣтей изъ домашнихъ стѣнъ на открытое поприще свѣта, гдѣ ожидаетъ ихъ слѣпая толпа. Я внушилъ имъ добродѣтели, которымъ рѣдк³е не смѣются; я просвѣтилъ умъ ихъ истинами, которыхъ мног³е боятся; я воскрылилъ къ нихъ страсти мужественныя, героическ³я, благородныя, для которыхъ нѣтъ, можетъ быть, мѣста между ихъ вѣтреными сверстниками и современниками. Какимъ вѣроломнымъ образомъ обманутъ ихъ довѣренность въ мудрости опыты жизни и свѣта! Как³я искушен³я предстоятъ имъ въ борен³и съ пороками, въ сношен³яхъ съ людьми! Изъ упорнаго боя съ заблужден³ями т безпорядками, вынесутъ ли они добродѣтельныя правила свои чистыми и неприкосновенными? и пробьются ли когда-нибудь сквозь толпу невѣждъ, тѣснящихъ умъ и достоинство, на свободное поле, гдѣ могутъ дѣйствовать съ пользою и славою для Отечества? или не утомятся ли скорѣе сами въ подвигахъ великодуш³я, чѣмъ утомятъ другихъ, держащихся въ окопахъ безум³я? Не скучатъ ли наконецъ усил³ями безполезной дѣятельности, и не отрекутся ли отъ имени человѣка и гражданина, чтобы, подобно другимъ празднолюбцамъ, заснуть умомъ и чувствомъ въ пустынѣ большаго свѣта? Читаю на лицѣ твоемъ возражен³е. Развѣ истинныя заслуги не вывалятъ y насъ достойныхъ мужей изъ лѣни безвѣстности на яркую степень государственной или ученой славы? Такъ: мудрое Правительства всегда обратитъ вниман³е на достоинство истинное и ему видное. Но до того времени, чтобы открыть себѣ дорогу и дать себя замѣтить, не требуется ли во многихъ случаяхъ происковъ, гибкости, искуства втираться жабой и ужомъ {См. Отецъ съ сыномъ, басню И. И. Дмитр³ева.}? Вспомни урокъ Поэта:
Покорность иногда достоинствамъ замѣна;
Чтобъ людямъ угодить, одинъ ли нуженъ трудъ?
Умѣй и подгибать колѣна (1).
(1) См. басню того же Сочинителя: Верблюдъ и носорогъ.
Слѣдственно надобно для успѣха пожертвовать гордост³ю, которой не измѣняютъ никогда благородныя души. Въ самомъ дѣлѣ, что выгоды жизни, что даже польза славы для мудраго передъ внутреннымъ наслажден³емъ говоришь себѣ: я не ползалъ и не раболѣпствовалъ; духъ мой изъятъ отъ укоризны величавой совѣсти; она спаслась отъ общаго крушен³я. Но, другъ мой, не съ эдакими мыслями и правилами удается въ дѣлахъ жизни и за поприщѣ м³ра.- Онъ замолчалъ. Я задумался.
Посмотримъ же на друг³я лица и зван³я.... вижу людей болѣе жадныхъ къ приобрѣщен³ю титловъ и почестей, нежели ревнующихъ къ части своего имени и къ пользамъ своего народа. Для сколькихъ искателей мѣстъ пока еще давнишняя истина, что не мѣста возвышаютъ людей, a люди возвышаютъ мѣста! Этотъ хочетъ присудствовать въ суду; тотъ облачиться въ тогу; иной отворить себѣ двери въ Академ³ю. Но спросите перваго, знаетъ ли онъ, что для блюстителя правосуд³я не довольно затвердить много-томные памятники законовъ и реэстръ всѣхъ указовъ старыхъ и новыхъ; ему должно обнять общ³й духъ законодательства, изслѣдовать мнѣн³я всѣхъ вѣковъ и народовъ о предметѣ столь важномъ, и допрашивать не только совѣсть, не только навыкъ дѣла, но и творен³я великихъ умовъ, Монтескье, Беккар³евъ и другихъ, съ которыми совѣтовалась съ трона Екатерина II, и по которымъ начертала безсмертный Наказъ свой; намъ не стыдно учиться y просвѣщенныхъ народовъ и y новѣйшихъ писателей науки правъ и законовъ. Спросите другаго: извѣстно ли ему, что зван³е, которое онъ имѣетъ въ виду, чтобы оправдать свое высокое происхожден³е, требуетъ не суетнаго тщеслав³я, но возвышенности духа, благородной смѣлости въ защищен³и истины и справедливости, и великаго искуства излагать если не краснорѣчиво, то по крайней мѣрѣ ясно свои мысли изустно или письменно; знан³я человѣческаго сердца, свойства и нравовъ во всѣхъ ихъ измѣнен³яхъ, видныхъ въ истор³и народовъ, общихъ понят³й о вещахъ и людяхъ и множество другихъ свѣден³й и способностей, чтобы стоять за общую пользу и дѣло согражданъ, какъ посреднику между великимъ народомъ и могущественнымъ Государемъ. Спросите наконецъ послѣдняго, убѣжденъ ли онъ въ томъ, что достоинство автора не въ титлахъ Академика, но въ славѣ таланта, a труды разума не въ словахъ, но въ мысляхъ; что возрастающее съ вѣками просвѣщен³е имѣетъ въ предметѣ улучшен³е человѣческаго быт³я чрезъ открыт³я наукъ, чрезъ сообщен³я ученыхъ мужей и чрезъ благотворное дѣйств³е книгъ на умы и сердца народовъ, и что способствовать сему дѣлу есть высокое назначен³е писателей. Нѣтъ, я вижу ихъ лукавую усмѣшку; слышу ихъ рѣшительный приговоръ: ты умствуешь не кстати, не y мѣста, и не по людямъ нашего времени, т. е. не по насъ.
Въ сихъ отношен³яхъ я могъ бы также указать на мног³я изключен³я; но объ нихъ поговоримъ въ другое время, чтобы длинною статьею не наскучить читателямъ.