Источник: И. Ф. Горбунов. Сочинения. Т.1 - СПб., 1902.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Иван Петрович Вихров, купец, 50-ти лет.
Настасья, жена его.
Дарья Спиридоновна, двоюродная сестра его.
Акулина Андреевна, купчиха, вдова.
Петр Амосович, обедневший купец, проживающий в доме Вихрова.
Щурков, неопределенная личность.
Кухарка в доме Вихрова.
НАСТАСЬЯ КЛИМОВНА сидит за столом и плачет. ДАРЬЯ СПИРИДОНОВНА входит.
Настасья Климовна.
А уж я, кумушка, за тобой посылать хотела.
Дарья Спиридоновна.
Что это вы, сестрица? Что с вами?
Настасья Климовна.
Нужна ты мне больно. Садись-ка.
Дарья Спиридоновна.
Крестник вам кланяется, сестринька. Ведь уж он у нас, сестрица, на Покров стал дыбочек стоять... А я все эти дни-то измучилась, сестринька: ведь у меня, внизу, жилец третий месяц ни копеечки не платит.
Настасья Климовна.
Что твое горе, кумушка!.. Моего-то ты горя не знаешь.
Дарья Спиридоновна (с удивлением).
Да что у вас такое?
Настасья Климовна (сквозь слезы).
Ведь Иван-то Петрович четвертый день домой глаз не показывает.
Дарья Спиридоновна.
Что вы? Да как же это?
Настасья Климовна.
Так. Уехал к городовому {Городовыми называются иногородние купцы в Москве.}, да вот...
Дарья Спиридоновна.
На своей лошади-то?
Настасья Климовна.
На своей. Да и лошади-то нет. Бог знает, что с ним делается теперь. (Плачет).
Дарья Спиридоновна.
Что ж вы так убиваетесь-то, сестрица? Его дело мужское: может что и нужное делает.
Настасья Климовна.
И ведь никогда с ним этого не было. Вот двадцать лет живем - в первой такая оказия.
Дарья Спиридоновна.
Вы бы, сестрица, на картах разложили.
Настасья Климовна.
Раскладывала, да ничего не действует. Веришь ли Богу, кумушка, вся душенька-то у меня выболела. Чего-чего уж я не придумала: и убили-то его, и утонул-то он, и с Ивана Великого как не упал ли...
Дарья Спиридоновна.
Что это вы какие мнительные! Молоденький, что ли, он?... Пойдет он на Ивана Великого!.. Его и на парадное крыльцо ведут под руки...
Настасья Климовна.
Да ведь все может быть... Вот нонче сон опять какой страшный...
Дарья Спиридоновна.
А вы что видели, сестрица?
Настасья Климовна.
Ох!.. Вот вишь ты: будто бы я стою на горе...
Дарья Спиридоновна.
Да-с.
Настасья Климовна.
Только будто бы Иван-то Петрович, пьяный-распьяный, стоит да на меня пальцем грозит.
Дарья Спиридоновна.
Ишь страсти какие!
Настасья Климовна.
А лошадь-то, будто бы...
Дарья Спиридоновна.
Вы бы, сестрица, к Ивану Яковлевичу съездили. Я к нему за всяким делом хожу. Вот, бывало, мой покойник запьет - я и к нему. Бывало, только и спросишь: Иван Яковлевич, что будет рабу Симиону? Сейчас скажет, али так на бумажке напишет.
Настасья Климовна.
Боюсь я одного, кумушка, как он да нехристианскою смертью помер-то. (Плачет).
Те же и АКУЛИНА АНДРЕЕВНА.
Настасья Климовна.
Матушка, Акулина Андреевна, не знаешь ты моего горя... не пожалеешь ты меня...
Акулина Андреевна.
Пожалела бы я тебя, когда бы не так глупа была.
Настасья Климовна (вскакивая со стула).
Да вы разве, голубка, слышали что?
Акулина Андреевна.
Это вот ты тут на боку-то лежишь, а я все документы разведала.
Настасья Климовна (бросаясь к ней).
Матушка, успокой ты меня, скажи, что с ним сделалось? Какой он смертью-то помер?
Акулина Андреевна.
Еще он нас с тобой переживет... Да кабы на мой ндрав такие дела, да я бы его... На что это похоже? Пристало ли старику...
Настасья Климовна.
Да где же он?
Акулина Андреевна.
Да у меня волос дыбом стал, как мне сказали... И ты дура будешь, если не сделаешь по-моему. Да я бы из его бороды весь пух повыщипала! Он, матушка ты моя, не тебе будь сказано, изволит в Марьиной роще с цыганками...
Настасья Климовна.
Ах!..
Акулина Андреевна.
Все с себя пропил. Лошадь-то ваша теперь в депе, вчера в депо взяли: пьяный Тимошка задавил кого-то.
Дарья Спиридоновна.
Что это вы, Акулина Андреевна, во сне, или к зубам? Да разве братец пьет?
Акулина Андреевна.
Уж молчи, коли тебя Бог обидел... Потакай пьяницам-то! Твой такой же сокол был, вспомни-ка, сколько раз...
Дарья Спиридоновна.
Уж вы всегда бедных-то людей.
Акулина Андреевна.
Да ты роли-то не представляй! (Обращаясь к Настасье Климовне). Ну, что ты, матушка, стоишь-то? Одевайся. Тащи его домой, да опозорь его хорошенько, да в бороду-то ему наплюй при всем честном народе, чтоб он блажь-то в голову не запускал.
Дарья Спиридоновна.
Что ж, сестрица, поезжайте! Может с братцем, в самом деле, какое несчастие: он вас-то скорей послушает?
Настасья Климовна.
А ну, как он да без нас сюда приедет!
Акулина Андреевна.
Точи лясы-то! (Берет ее за руку и уводит).
Кухарка (из дверей).
Что, матушка, искать поехали? Да уж где найтить! Ты, Спиридоновна, этому не дивуйся: это он от ней и бедствует-то. Я, матушка, у господ жила, да такой маи-то не привидывала. Бывало, барыня прикажет тебе распорядиться там, а эта день-то-деньской торчит все в кухне, да по горшкам нюхает. А ругаться-то пойдет... да я такой обидчицы в жизнь мою не привидывала! И такая-то ты, и сякая-то ты... тьфу! Ведь у них, матушка, за что дело-то вышло: намедни сидят они так-то за чаем, а она ему все в уши: пиши, говорит, духовную: не ровен час - помрешь, меня по миру пустишь. А он так-то залился слезами : да что ж, говорит, уж ли тебе, говорит, моей смерти пожелалось?.. Уж она у нас, матушка, такая клятая; у них и род-то весь такой. Вот когда сестра ее придет, семь разов в день самовар поставишь...
Дарья Спиридоновна.
Вижу, красавица, сама вижу, какие она с ним язвы-то делает. Уж она испокон веку такая мытарка была: через ее милость и мы в бедность произошли. Это братца Бог наказывает за то, что он родных не послушал, против нашей воли женился. Мы ему тогда говорили: погодите, братец, мы вам худа не желаем, свет-то ведь не клином сошелся, мы вам найдем невесту богатую, из хорошего рода. - Нет, говорит, не могу с своим сердцем управиться. Вот теперь и управляйся!
Кухарка.
Да она, должно, проворожила его.
Дарья Спиридоновна.
Нет, матушка, ему судьба такая, его опутали. Взял-то он ее в одном платьишке; обул, одел ее, салопов ей разных нашил. Как поступила она в богатство-то - и давай мудровать! И то не так, и другое не так. Иван-то Петрович терпел-терпел, да с горя-то, должно быть, и запил.
Кухарка.
Э!
Дарья Спиридоновна.
Так мы, матушка, и обмерли! Да четыре года после этой оказии и курил. Чего-чего тогда с ними не делали, чем-чем не лечили...
Кухарка.
Как же остановили-то?
Дарья Спиридоновна.
А вот, вишь ты. Сидим мы так-то раз да и плачем. Экое, я говорю, нашему роду пострамление! А молодая-то хозяюшка стоит перед зеркалом да ломается. Я и говорю: что это, говорю, Настасья Климовна, неужели на тебе креста-то нет! Мы, говорю, все в таком несчастии находимся, а тебе и горюшка мало! Она, этак, вывернулась фертом: мне-ста, говорит, что за дело? Я его не неволю пить-то... Такое-то меня зло взяло! Я, с сердцов-то, и наступила на нее. Да от кого ж он, говорю, пьет-то? Ты, говорю, в наш дом несчастье принесла! Только мы кричим, а Иван-то Петрович что-то и застучал. Я к двери-то, думаю, - не помер ли. А он, матушка ты моя, ходит по горнице, да все руками отмахивается. .. так-то все отмахивает... Махал, махал, да как грохнется!.. и сделался вот, надо быть, мертвый. Как очнулся то и говорит: мне, говорит, было видение? - Я и говорю: какое же вам братец, было видение? - Не велено, говорит, сказывать. Все, говорит, можно сказать, только одного слова нельзя говорить.
Кухарка.
Да, вот тоже, как я у господ жила, так барской камардин так-то помер, - запил тоже, да на другой день и очнулся. Стали его допрашивать, - все сказал, только одного слова не допросили.
Амосович.
Что, матушка, не слыхать ли чего?
Дарья Спиридоновна.
Ах, Амосыч, пропала наша головушка! Ведь запил!
Амосович.
В такую, знать, компанию попал... в пьющую... Эхма! Слабостям-то мы, матушка, больно подвержены; тешим плоть свою на сем свете, а об часе-то смертном не подумаем. А ведь окаянному это на руку: он в те поры так за нами и ходит, так в греховные узы-то нас и опутывает...
Дарья Спиридоновна.
Давно я тебя не видала, Петр Амосыч. Что дочка-то твоя?
Амосович.
Ничего... живет. Видел намедни в соборе. Хотел было подойти, да боюсь - огорчишь: ведь барыня; против других совестно будет, вишь я какой! А то вот зимой-то ходил с ангелом поздравить, да на глаза-то не приняла: гостей, говорит, много. Посидел там у них в кухне, погрелся. Спасибо, кухарка у них такая добрая, рюмочку поднесла, да обедать с собою посадила... А экономка с лакеем двугривенничек выслала... все добрые люди, матушка. Вот теперь хоть бы Иван Петрович: фатерку мне дает, все у меня свое тепло есть, а то, зимнее-то дело, ложись да помирай. Что говорит, матушка, не легко есть чужой хлеб, коли сам народ кормил... Совестно матушка! Иной раз пораздумаешься - кусок в горло нейдет...
Дарья Спиридоновна.
Что ж вы у дочери-то не живете? Неужели на ней креста-то нет, что она вас на старости и согреть не хочет? Неужели она не боится божеского наказания?
Амосович.
Ну, Бог с ней! Ведь Бог все видит!.. Отец и денно, и нощно пекся об ней, а она против родителя... Захотелось вишь благородной, барыней быть захотелось!.. Ведь она, матушка, без моего благословения с барином под венец-то пошла (плачет). Да я ей, матушка, и то простил. Я ей все отдал: все, что еще старики накопили, я ей отдал. На, дочка, живи, да нашу старость покой, а она... ну, Бог с ней! Ты подумай, матушка, кабы я пьяница был... (За сценой голос Ивана Петровича: "в гостях хорошо, а дома лучше").
ВИХРОВ очень навеселе и ЩУРКОВ.
Вихров (сходя).
Ты, Настасья, ты, Настасья,
Отворяй-ка ворота.
Вот мы к тебе вся компания!
Амосович.
Эх, Иван Петрович, на старости ты лет..
Вихров.
Что ты мне можешь препятствовать? Вон сейчас! Ты моей милостью на свете живешь. Я тебя с лица земного сотру! Вон!
Дарья Спиридоновна.
Здравствуйте, братец.
Вихров.
А, сестрица любезная! А где жена?
Дарья Спиридоновна.
Ее нет, братец.
Вихров.
Зачем же ты на мои глаза показалась?
Дарья Спиридоновна.
Я навестить вас пришла, братец.
Вихров.
Ладно, ступай в свое место. (Обращаясь к Щуркову). Ну, ты, прощалыга! представляй киятры.
Щурков.
Это можно-с, только гитарки-то нет-с.
Настасья Климовна (вбегает).
Да что это ты, батюшка, вздумал на старости лет крамольничать-то?
Вихров.
Молчать! Ходи в страхе! Топну ногой - понимай что значит.
Настасья Климовна (к Щуркову).
Ты что за человек?
Вихров.
Гони его по шее: это грабитель.
Щурков.
В гости звали, да и гнать-с!
Вихров.
Сволочь! Вот мы как об тебе понимаем (опускает голову на стол).
Настасья Климовна.
Вон, вон!..
Щурков.
Конечно, сударыня, средства мои не позволяют мне быть хорошо одетым, но и в несчастном положении я сохранил благородные чувства. Конечно, благодетель мой в таком виде, и отрекомендовали меня...
Настасья Климовна.
Ступай, ступай!
Щурков.
Позвольте мне, как благородному человеку, просить рюмку водки.
Настасья Климовна.
Да с чего ты взял? Пришел в чужой дом незваный и непрошеный...
Щурков.
В таком случае, позвольте мне с вами проститься.
Настасья Климовна.
Прощай, батюшка, ничего...
Амосович.
Ступай, коли говорят, ступай...
(Щурков подходит к Настасье Климовне и протягивает ей руку).
Настасья Климовна.
Это ты что еще выдумал?
Щурков.
Я уважаю вас, как строгую женщину, а потому прошу позволения поцеловать вашу руку.
Настасья Климовна.
Нет, батюшка, мы отродясь такими делами не
занимаемся.
Щурков.
Как вам угодно-с. Впрочем, если вам не будет составлять беспокойства, позвольте мне рюмку водки.
Настасья Климовна.
Вон!
(Щурков медленно уходит).
Вихров (подымая голову).
А где мои гости? Давай нам музыку. Аленка, валяй в присядку.
Ты, Настасья, ты, Настасья,
Отворяй-ка ворота.
Настасья Климовна.
Опомнись, Иван Петрович...
Вихров.
Прочь! Где моя подруга жизни?
Настасья Климовна.
Досталось твоей подруге-то жизни; тебя бы...
Вихров.
Меня? не смей!.. Меня грабить!.. Я загулял, а меня грабить!.. Дарья Спиридоновна, я в Марьину рощу попал, а за что они меня били? Деньги были мои... три тысячи серебром денег-то было... За что они меня били?..
Все.
Кто же тебя бил-то?
Вихров.
Все меня били!.. Тимошка, ты хочешь лошадь пропить, потому хозяин этого чувствовать не может... Врешь!.. Меня ограбили!.. Меня ядом напоили, я помереть должен!.. Я пропащий человек! За что они меня били?.. Цыганка... она меня у... уду.... удушить хотела!.. За что они меня били?
(Опускает голову на стол).
Дарья Спиридоновна.
Должно быть, сестрица, и впрям его опутали.
Настасья Климовна.
За что же они его били то?
Амосович.
Такая уж конпания... пьющая!
Дарья Спиридоновна.
Да ничего, сестрица. С моим покойником часто бывали такие оказии-то. Пройдет!