Чарская Л.А. Газават. /Послесл. С.Коваленко. - М.: Республика, 1994. - 300 с.: ил.
Лидия Чарская и ее исторические произведения
Имя Лидии Алексеевны Чарской сегодня мало кому известно. А было время, когда оно пользовалось большой популярностью в России. Книги Чарской в красивых красных и синих переплетах, прекрасно иллюстрированные, издавались большими тиражами и тут же расходились, завоевывая новых и новых читателей.
В прошлом была добрая и мудрая традиция семейного, или домашнего, чтения. Тогда еще не было радио и телевидения, жизнь текла медленнее и размереннее, книга чтилась и береглась, являясь источником объединения старших и младших за круглым столом с мягким светом. Эти домашние чтения сейчас, в век космических скоростей и средств массовой информации, вызывают ностальгию по тому лучшему, что присутствовало в быту наших предков.
Философ и писатель Василий Васильевич Розанов, видевший в здоровой и счастливой семье прообраз сильного государства и общества, живущего по законам справедливости, вспоминал, что повести и романы Чарской входили в круг чтения его семьи - жены, дочерей и младшего сына Васи. И хотя Розанов и Чарская представляли совершенно разные уровни художественного сознания - блистательный эссеист и скромная бытописательница,- творчество обоих в течение десятилетий предавалось забвению, книги их изымались из библиотек и находились под запретом.
Можно смело сказать, что ни в одной из библиотек России нет полной коллекции книг Чарской. Роскошные фолианты ее произведений, выходившие главным образом в знаменитом книжном товариществе Вольфа, были уничтожены. Отдельные экземпляры, хранящиеся ныне в Российской государственной библиотеке (бывшей "Ленинке", а еще раньше Румянцевском музее), в большинстве своем содержатся в отделе редких книг, микрофильмированы и широкому читателю недоступны. Лишь в последние годы изданы некоторые из произведений этой, казалось бы, забытой писательницы - "Записки институтки", "Люда Влассовская", "Княжна Джаваха", "Смелая жизнь". Они отнюдь не насытили книжного рынка, а лишь вызвали новую волну интереса с сопровождающей ее мифологизацией личности и творчества Лидии Алексеевны Чарской, известность которой в свое время вышла за пределы России (существуют переводы ее книг на европейские языки).
Кто же такая Лидия Чарская и что из себя представляют ее книги?
Родилась она в 1875 году в состоятельной семье. Рано лишилась матери, училась в Петербурге, в Павловском институте благородных девиц. Увлекалась театром и после окончания института с 1898 по 1924 год была актрисой Петербургского императорского театра (ныне Академический театр им. А. С. Пушкина). Знаменитой актрисой она не стала, погрузившись в литературную деятельность. Однако пластичность письма, острота ситуаций, игровое начало, известный мелодраматизм в ее произведениях во многом подсказаны сценой.
Умерла Л. Чарская в 1937 году и была похоронена в Ленинграде на Смоленском кладбище. После октября 1917 года не писала и не издавалась.
И тем не менее память о Лидии Чарской никогда не умирала. Уцелевшие в частных библиотеках книги писательницы читались и передавались из рук в руки. А те "счастливцы", кому довелось прочесть хотя бы одну из этих книг, уже не забывали о ней, искали и находили другие ее произведения, рассказывали друг другу. Оттого, как это ни странно, Чарская не была забыта, и появление ее книг в наши дни воспринимается с повышенным вниманием.
В основу произведений, принесших Чарской славу и всероссийское имя, положен личный жизненный опыт девочки-сироты, институтки. Павловский институт, который она окончила, как и другие подобные институты, представлял собой интернат, в котором воспитывались девочки, главным образом из обедневших дворянских семей, семей военных, расквартированных вдали от столиц и учебных центров. Живой интерес к повестям Чарской из институтской жизни заключен в том, что она правдиво и безыскусно рассказала о жизни институтских затворниц, девочек в зеленых форменных платьях с белыми передниками, каждый шаг которых контролировался воспитательницами, классными дамами, самой настоятельницей института, княгиней, кавалерственной "Маман", справедливой и строгой. Притягательность произведений сказалась в том, что писательница знала тайный мир жизни этих девочек, своих сверстниц, показала, какие они разные под институтской униформой, как они дружат, страдают, чему радуются и чем печалятся. В автобиографической книге "За что?" раскрыт внутренний мир маленькой девочки, потерявшей мать и не умеющей наладить отношения с красивой и строгой мачехой.
Институтки Чарской - княжна Джаваха, Люда Влассовская - делались предметом "обожания" и следования их примеру. Известны случаи, когда девочки из состоятельных и счастливых семей под воздействием произведений Чарской требовали от родителей, чтобы те отдали их в Павловский институт. После, когда книги Чарской были изъяты из библиотек, слово "институтка" на многие десятилетия стало в советских школах обидным и даже оскорбительным, заставляло плакать совсем "по-чарски" многих девочек, никогда не читавших этих повестей, но обиженных этим странным прозвищем.
Возвращение "институтских" повестей Чарской показывает, что воспитание в институтах осуществлялось на должной высоте: институтки обучались иностранным языкам и музыке, навыкам медицины. Не случайно многие из них ушли в русско-турецкую и первую мировую войны на фронт сестрами милосердия.
Рядом с "институтской" темой в творчестве Чарской рано обозначилась историческая тема, еще менее знакомая современному читателю. Уже в ореоле своей славы, в 1904 году, она обращается к отечественной истории, создает исторический роман "Евфимия Старицкая". Дальше последовали "Смелая жизнь", "Царский гнев", "Паж цесаревны", "Газават", "Так велела царица", "Генеральская дочь". Особое место в творчестве Чарской занимают повести и рассказы о "Великой войне", мало известной нам войне 1914 года, которую обычно называли первой мировой или просто империалистической. Ею создана документальная галерея героев этой войны - офицеров, солдат и, что весьма интересно,- маленьких героев, детей, волей судьбы втянутых в те далекие трагические события.
Думается, что в осмыслении исторической темы, исторической старины Чарская находится под воздействием замечательного русского поэта и прозаика А. К. Толстого, автора романа "Князь Серебряный".
Страницы ее повести "Царский гнев" воскрешают историческую атмосферу времен Ивана Грозного и опричнины: зло и добро сталкиваются, разметая и уродуя судьбы людей. На стороне добра и света выступают дети, подростки. Приемыш князя Дмитрия Овчины-Оболенского Ванюша волей случая оказывается в союзе со своими сверстниками, юными царевнами и княжнами, против Малюты Скуратова со товарищи. Вероломно убит молодой князь, жертва Федора Басманова, однако оказываются спасенными молодая княгинюшка с верными людьми.
Наиболее интересными с точки зрения выбора исторических персонажей и значительности событий предстают повести "Смелая жизнь" - о героине Отечественной войны 1812 года кавалерист-девице Надежде Дуровой - и "Газават" - о борьбе Чечни и Дагестана за национальную независимость и России - за державное владычество.
События своей жизни Надежда Андреевна Дурова изложила в автобиографической повести "Кавалерист-девица. Происшествие в России". А. С. Пушкин встречался с Дуровой и написал предисловие к первому изданию ее книги, отметив "прелесть этого искреннего и небрежного рассказа, столь далекого от авторских притязаний, и простоту, с которой пылкая героиня описывает самые необыкновенные происшествия".
По-видимому, эта пленившая Пушкина "пылкость" чувств и повествования оказалась созвучной мировосприятию и манере письма Л. Чарской, создавшей прелестную повесть для детей и юношества о молодом улане, ординарце М. И. Кутузова - Надежде Дуровой.
Предлагаемая читателю повесть "Газават" интересна прежде всего стремлением писательницы взглянуть на события с собственно художественной точки зрения, как бы не касаясь политики. Конечно же, Чарская за державность. Книга написана во славу русского оружия. Однако она глубоко сочувствует имаму Шамилю, объявившему русскому царю священную войну - газават. Сегодняшний читатель, живущий в наше непростое время, увидит, ценой каких жертв создавалось державное государство - Россия. После тридцатилетнего кровавого противостояния Шамиль вынужден был сдаться, рассчитывая на великодушие и благородство русского царя.
Сам Шамиль не дорожит жизнью, для него поражение страшнее личной гибели. Он принимает почетный плен только ради многочисленной семьи, жен и детей, молящих его о сохранении жизни. Плененный Шамиль предстает уже не грозным воителем, а частным лицом, кончившим жизнь в кругу семьи, в отведенном ему дворце. Дело его жизни проиграно, освободительное движение иссякло под ударами русских войск. Однако вспомним, сколько мужества и гордости в фигуре властелина, когда он после поражения под Ахульго вынужден отдать русским в заложники любимого сына Джемалэддина.
Предлагаемая нашему читателю историческая повесть "Газават" частично воспроизводит иллюстрации вольфовского издания. Здесь и уникальный фотоматериал, запечатлевший самого имама Шамиля, фотографий которого практически не сохранилось, и членов его семьи, рисунки, сделанные с натуры русскими участниками походов, гравюры и литографии батальных сцен, зарисовки тогдашних аулов и картин природы.
Исторические повести и романы Чарской ждут своих переизданий. Занимательность сюжетов, сложные и рискованные ситуации на грани жизни и смерти, прекрасный русский язык ее произведений создают живую атмосферу пленительного мира отечественной истории.
Светлана Коваленко
Сканирование, распознавание, вычитка - Сhange ange