Главная » Книги

Белинский Виссарион Григорьевич - Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою... ...

Белинский Виссарион Григорьевич - Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою... Часть вторая и третья


div align="justify">  
  
  
  
  
   В. Г. Белинский
  
  Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою... Часть вторая и третья
  
  --------------------------------------
  
  Собрание сочинений в девяти томах
  
  М., "Художественная литература", 1979
  
  Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842
  
  OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
  --------------------------------------
  
  
  ОЧЕРКИ ЖИЗНИ И ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВИЧА СУМАРОКОВА,
  изданные Сергеем Глинкою. Санкт-Петербург. 1841. В тип. С. С. Глинки и К". В
  8-ю д. л. Часть вторая и третья. Во II-й части 253, в III-й - 278 стр.
  
  
  Эти две книги суть благополучное продолжение и окончание благополучно
  начатого великого труда {1}. С. Н. Глинка очень деятелен: он издает журнал -
  и притом какой превосходный журнал! {2} Он издает биографии замечательных
  русских людей, пишет статьи обо всем; наконец, в качестве критика и
  историка, _предъявляет_ нам, - говоря его любимым и многозначительным
  словом, - "Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича
  Сумарокова". А что еще прежде-то, времена оны писывал С. Н. Глинка - ужас! И
  драмы, и лирические стихи, и историю России, и патриотические статьи... {3}
  
  Первая статья второй части содержит в себе неоспоримые доказательства,
  что новую русскую словесность Ломоносов и Сумароков изобрели оба вместе, а
  не кто-нибудь один из них. Тут же желающие могут найти и сильные
  опровержения несправедливой мысли, будто бы Сумароков с Ломоносовым были во
  вражде. Жаль только, что при этом случае г-ну Глинке заблагорассудилось не
  сказать ни слова об известном письме Ломоносова к Шувалову, письме, в
  котором выражается со стороны великого мужа столько презрения к
  Сумарокову... {4} В этой же любопытной статье _предъявляется_ совершенно
  новое и оригинальное мнение, что "в оде Ломоносова более полета
  восторженного: а в первых лирических стихах Сумарокова более мягкости, не
  чуждой, однако, ни порыва, ни силы выражения поэтического". А вот и
  доказательство:
  
  
  
  
   Вперяясь в перемены стран,
  
  
  
   Взыграй, взыграй моя мне лира!
  
  
  
   И счастья шаткого обман,
  
  
  
   И несколько хотя исчисли
  
  
  
   Людей тщеславных праздны мысли,
  
  
  
   Тех смертных, коих праха нет.
  
  
  
   Которы в ярости мешались
  
  
  
   И только в книгах лишь остались
  
  
  
   По памяти ужасных бед {5}.
  
  
  Кто не согласится, что это и мягко и не чуждо ни порыва, ни силы
  выражения поэтического?..
  
  Впрочем, мы должны отказаться от удовольствия следить г-на Глинку шаг
  за шагом: это решительно невозможно. В этой второй части "Очерков жизни и
  сочинений Сумарокова" наговорено много хорошего о Сумарокове, но еще больше
  о предметах, не имеющих к Сумарокову никакого отношения, как-то: об
  Александре Македонском, о Гомере, Пиндаре, Анакреоне, Софокле, обо всех
  латинских поэтах, о некоторых итальянских, немецких, французских,
  английских, индийских, камчатских и, между прочим, о Байроне, что он в своих
  творениях не сказал ничего нового, а все повторял давно уже до него и чуть
  ли не Сумароковым сказанное... Ну как угоняться за таким Протеем, как не
  потеряться в таком разнообразии и множестве предметов, о которых с такою
  непостижимого легкостию трактует наш сочинитель?.. Вот почему от первой
  статьи второй части переходим прямо к первой главе третьей части.
  
  
  Сумароков знал Шекспира; отдавал справедливость красотам этого
  непостижимого чародея драматического; но в то же время, по духу тогдашней
  европейской словесности, почитал в нем то безобразным, что теперь почитается
  первым венком поэта британского; то есть: переход в его трагедиях от
  _великана_ к _карлу_, от _кедра_ к _исопу_. К драмам его можно применить то,
  чем Наполеон 1812 года "огромил быт европейский". "От великого до смешного,
  - сказал он, - один шаг". Это живая картина мишурного и превратного нашего
  света; это душа единственного Шекспирова гения.
  
  
  Весь этот отрывок мы выписали более для того, чтоб показать, каким
  волшебным орудием делается перо в руках г-на Глинки. "Наполеон огромил быт
  европейский"; - ново, оригинально и смело!
  
  В трех следующих за первою статьях содержатся разборы трагедий
  Сумарокова: "Хорев", "Гамлет" и "Синав и Трувор". Разбор "Хорева" отличается
  удивительно тонкою критикою, которая, - говорим это не шутя, - ничем не
  уступает критике Лагарпа, если еще не превзойдет ее. За разбором "Хорева"
  следует и сам "Хорев", перепечатанный почти весь, за исключением шести с
  половиною страниц. Знаменитый наш критик оканчивает свою перепечатку
  следующею патетическою сценою:
  
  
  
  
  
  
  Посланный
  
  
  
  
   Скрепися, государь!
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
  
  
  
  О злое рока жало!
  
  
  
  
  
  
  Beлькар
  
  
  
  
   Что сделалося здесь?
  
  
  
  
  
  
  Посланный
  
  
  
  
  
  
  
   Оснельды! _ах_! не стало!
  
  
  Все остальное г. Глинка "предъявляет" в прозаическом сокращении, не
  желая "огромлять быта российского" раздражающею душу сценою. Но мы не хотим
  быть сострадательными к публике, "огромим" ее продолжением патетической
  сцены и окончательным монологом _злополучного_ Хорева, стремящегося в ад для
  соединения с своею _дражайшею_ Оснельдою:
  
  
  
  
  
  
  Beлькар
  
  
  
  
   Какой, увы! удар...
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
  
  
  
  Почто я в свет рожден!
  
  
  
   К чему, несчастливый, я ныне приведен!
  
  
  
  
  
  
  Велькар
  
  
  
  
   Какие лютости душа твоя имела,
  
  
  
   Что в горести ее (?) хранити не умела.
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
   Не ведаешь еще несчастий ты моих.
  
  
  
  
  
  
  Велькар
  
  
  
  
   Что может, государь, быть больше бед нам сих?
  
  
  
   Оснельды нет, Хорев...
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
  
  
  
  Хорев теперь в покое:
  
  
  
   Ах, мнит ли он прийти на зрелище такое!
  
  
  
   Скажи, что видел ты?
  
  
  
  
  
  
  Посланный
  
  
  
  
  
  
  
  Я с вестию к ней шел...
  
  
  
   О боги! какову Оснельду я нашел!
  
  
  
   Смутился _весь_ мой дух, и сердце задрожало:
  
  
  
   То тело на одре бесчувственно лежало,
  
  
  
   Увяли красоты, _любви заразов нет_...
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
   Сокройся от очей моих, противный свет!
  
  
  Именно - сокройся!.. Нет, мы не можем больше выписывать: какая
  "заразительная" поэзия!.. Из глаз текут слезны токи, руки дрожат... Но
  соберемся с силами - вот конец:
  
  
  
  
  
  
   Кий
  
  
  
  
   Карай _мя_, я твое сокровище похитил.
  
  
  
  
  
  
  Хорев
  
  
  
  
   Пускай сей кровию тебя твой гнев насытил,
  
  
  
   Который _толь тебя на мя_ ожесточил,
  
  
  
   Но если ты о мне когда-нибудь _рачил_,
  
  
  
   Так сделай только то, о чем напоминаю!
  
  
  
   Сие прошение исполнишь ты, я знаю:
  
  
  
   Отдай _Завлоху_ меч, свободу возврати,
  
  
  
   И воинство все с ним из града _испусти_.
  
  
  
   (Кий _отдает_ Завлоху меч, а Xорев _говорит_
  
  
  
   Завлоху:)
  
  
  
   А ты, несчастный князь! возьми с собой то тело,
  
  
  
   С которым сердце быть навек хотело,
  
  
  
   И _плачем омочив_ лишенное души,
  
  
  
   Предай его земле; над гробом напиши:
  
  
  
   "Девица, коей прах в сем месте почивает!
  
  
  
   И в аде со своим Хоревом пребывает,
  
  
  
   Которого она любила в жизни сей,
  
  
  
   Хорев, ее лишась, последовал за ней" (закололся).
  
  
  Странное дело: отчего не дают на театре этой прекрасной трагедии? Как
  бы хорош был в роли злополучного Хорева г. Толченов старший!..
  
  В разборе "Гамлета" сумароковского особенно замечателен тонкий суд
  нашего проницательного критика о Шекспире:
  
  
  Стало быть, творения Шекспира - солнце без темных мест? Сказано было
  выше, что и на английском театре выпускают некоторые явления из его драм,
  _отжившие в новое время_. Были у Е(Э)врипида _фурии_: есть и у Шекспира
  _ведьмы_. У Е(Э)врипида фурии выведены по крайней мере для изобличения
  преступной совести; у Шекспира ведьмы забрасывают в душу Дунканова
  полководца ядовитые семена властолюбия и _тлетворные порывы убийства_.
  Следственно: полководец не виноват. Дух убийства _не в нем_ зародился, но
  _извне_ вторгнулся в грудь его.
  
  
  Именно так! глубокая мысль! Правда, европейские критики толкуют, будто
  ведьмы у Шекспира не что иное, как страшная поэтическая апофеоза мрачных
  помыслов, таившихся в сокровеннейших недрах властолюбивого духа Макбета; но
  это решительный вздор: европейские критики не читали ни Сумарокова, ни г-на
  Глинки, а потому и ничего не смыслят ни в искусстве, ни в критике.
  
  Пятая статья особенно замечательна: в ней проведена параллель между
  "Борисом Годуновым" Пушкина и "Димитрием Самозванцем" Сумарокова.
  Глубокомысленный Аристарх наш ни слова не говорит о том, которая из двух
  трагедий выше; но наша проницательность и наша симпатия к образу мыслей
  господина критика раскрыли нам его задушевную мысль. Да и где бедному
  Пушкину было бороться с Сумароковым, если сей трагик победил самого
  Шекспира! {6} Да, читатели, победил, "огромил" и "предъявил"... Слушайте,
  слушайте:
  
  
  Смелым, отважным порывом Сумароков выставил _Самозванца_
  провозгласителем суда божия, гремевшего над его главою. На все вопросы
  _наперсника_ своего _Пармена_: что причиною смущения и тревоги его душевной?
  он _гласно_, утвердительно отвечает:
  
  
  
   Зла Фурия во мне смятенно сердце гложет;
  
  
   Злодейская душа спокойна быть не может!
  
  
  Здесь Сумароков, в отношении развития волнения душевного, превосходнее
  того, что Шекспир _предъявлял_ в своем "Макбете". В сердце этого властолюбца
  чары _ведьм_ пересилили жажду владычества; следственно, альбионский поэт как
  будто оправдывает неистовства _Макбета_, приписывая их вдохновению силы
  посторонней. Но ад Самозванца и возник и свирепствовал в душе _его_
  собственными _его_ вдохновениями. Он был жертвою самого себя и он разительно
  высказал тайну суда божия, казнившего _его_ им _самим_.
  
  
  Совершенно справедливо! в вящее доказательство этого выписываем
  следующий анекдот о Сумарокове:
  
  
  После первого представления Димитрия Самозванца на московском театре,
  одна барыня из _того тогдашнего_ круга, в котором "Скапиновы плутни"
  называли трагедией, приехала к Анне Петровне, родной сестре Александра
  Петровича, и, разохавшись от восторга и удивления, восклицала: "Ну, уж! как
  же весело было, матушка! вашему братцу! В театре так-то хлопали, что мне
  кажется все руки пообколотили себе!"
  
  А тут, как сон в руку, шасть в гостиную и сам торжествующий поэт! Лицо
  его сияло удовольствием; от порывистых взлетов головы подпудренной рыжеватый
  парик перевалился на один висок; по кружевным манжетам струились густые
  полосы испанского табаку. Спеша подарить счастливого поэта радостным
  приветом, Анна Петровна сказала: "Ну, братец! вот эта госпожа говорит, что
  хлопанье восхищенных зрителей оглушало весь театр". Сумароков подлетел к
  гостье, уселся подле нее и, ожидая новых _пальмов_ (пальм?), спросил со всею
  уклончивостию увенчанного поэта: "Скажите, сударыня! Что более всего вам
  понравилось?" - "А как стали плясать, мой батюшка!" - отвечала гостья.
  Закипев досадою, Сумароков вскочил со стула, вскрикнул на сестру: "Охота
  тебе принимать к себе таких дур!", схватил шляпу и - убежал.
  
  
  Это была лучшая трагедия, сочиненная Сумароковым!
  
  В заключение, мы хотим привести мнение Пушкина о некоторых старинных
  наших стихотворцах. Почему же и не так: Сумароков великий пиита, господин С.
  Н. Глинка великий критик, а Пушкин - ну, хоть порядочный стихотворец и не
  глупый человек; следовательно, и его скромное мнение может иметь место и вес
  даже при глубоких "предъявлениях" и "огромлениях" г-на Глинки. Вот что
  _предъявляет_ Пушкин в статье своей "Ломоносов" {7}:
  
  
  В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по
  образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой ГерМании,
  утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное, и до сих пор
  в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение От простоты и
  точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы,
  оставленные Ломоносовым. Ломоносов, сам не дорожил своею поэзиею и гораздо
  более заботился о своих химических опытах, нежели о Должностных одах на
  высокоторжественный день тезоименитства и проч." С каким презрением говорит
  он о Сумарокове, страстном к своему искусству, _об этом человеке, который ни
  о чем, кроме как о бедном своем рифмотворчестве не думает. Зато с каким
  жаром говорит он о науках, о просвещении. Смотрите письма его к Шувалову, к
  Воронцову и проч.
  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  
  Вообще, изучение Тредьяковского, приносит более пользы, нежели изучение
  прочих наших старых писателей. _Сумароков и Херасков верно не стоят
  Тредьяковского_. (Том XI, стр. 22 и 34).
  
  
  
  
  
  
  
  ПРИМЕЧАНИЯ
  
  
  
  
  
   СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
  
  
  В тексте примечаний приняты следующие сокращения:
  
  Анненков - П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат,
  1960.
  
  Белинский, АН СССР - В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М.,
  Изд-во АН СССР, 1953-1959.
  
  ГБЛ - Государственная библиотека им. В. И. Ленина.
  
  Герцен - А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР,
  1954-1966.
  
  ГИМ - Государственный исторический музей.
  
  ГПБ - Государственная Публичная библиотека СССР им. М. Е.
  Салтыкова-Щедрина.
  
  ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.
  
  КСсБ - В. Г. Белинский. Сочинения, ч. I-XII. М., Изд-во К. Солдатенкова
  и Н. Щепкина, 1859-1862 (составление и редактирование издания осуществлено
  Н. X. Кетчером).
  
  КСсБ, Список I, II... - Приложенный к каждой из первых десяти частей
  список рецензий Белинского, не вошедших в данное издание "по
  незначительности своей".
  
  ЛН - "Литературное наследство". М., Изд-во АН СССР.
  
  Панаев - И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат,
  1950.
  
  ПР - позднейшая редакция III и IV статей о народной поэзии.
  
  ПссБ - В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., под ред. С. А. Венгерова (т.
  I-XI) и В. С. Спиридонова (т. XII-XIII), 1900-1948.
  
  Пушкин - А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. М.-Л., Изд-во АН
  СССР, 1962-1965.
  
  ЦГИА - Центральный Государственный исторический архив.
  
  
  Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова,
  изданные Сергеем Глинкою... Часть вторая и третья... Впервые -
  "Отечественные записки", 1841, т. XIX,  12, отд. VI "Библиографическая
  хроника", с. 38-41 (ц. р. 30 ноября; вып. в свет 1 декабря). Без подписи.
  Авторство - КСсБ, Список V, с. 420.
  
  
  1 Рецензию на I часть этого издания см.: наст. т., с. 457-461.
  
  2 См. примеч. 1 к рецензии на I часть этого издания.
  
  3 Наиболее плодотворным периодом в творчестве С. Н. Глинки являлась
  первая четверть XIX в. В это время им были написаны "героические драмы"
  ("Наталья, боярская дочь", по мотивам повести Н. М. Карамзина; "Осада города
  Полтавы"; "Антонио Гамбо" и др.), трагедии ("Сумбека, или Падение Казанского
  ханства"; "Михаил Черниговский" и др.), повести ("Царица Наталья Кирилловна"
  и др.). Его перу принадлежат также "Русская история", "Записки о войне 1812
  года", "Русские анекдоты, военные, гражданские, исторические".
  
  4 Цитата из письма Ломоносова И. И. Шувалову от 19 января 1761 г.
  приведена в рецензии на I часть (см. наст. т., с. 460).
  
  5 Критик вольно цитирует начальные строки "Оды XIX. Сочиненной в первые
  лета моего во стихотворении упражнения". (Эта ода входит в состав "Разных
  од".)
  
  6 Имеется в виду опыт переложения "Гамлета", принадлежащий А. П.
  Сумарокову (1748, драматург опирался на французский текст трагедии).
  
  7 Название "Ломоносов" было дано главе из статьи "Путешествие из Москвы
  в Петербург" при первой ее публикации в посмертном собрании сочинений
  Пушкина (т. IX. СПб., 1841). Курсив в цитатах принадлежит Белинскому.
  
  
  
  
  
  
  
   А. Л. Осиповат и Л. С. Пустильник

Категория: Книги | Добавил: Ash (10.11.2012)
Просмотров: 725 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа