"Аполлонъ", No 5, 1909
Какъ-то въ салонѣ барона Дризена, вовремя бесѣды, посвященной театру, одинъ актеръ очень искренно сталъ жаловаться, что на актеровъ будто бы мало обращаютъ теперь вниман³я; пишутъ цѣлыя страницы о п³есѣ, о декорац³яхъ, о постановкѣ, а объ актерахъ такъ въ концѣ два-три слова и нѣсколько больше, если актеры чѣмъ-нибудь не угодили. Эта наивная жалоба припомнилась мнѣ, когда я смотрѣлъ поставленную на Михайловскомъ театрѣ (спектакль для учащихся) "Ур³эль Акосту". Вотъ п³еса для актера и только для актера. Мног³е склонны видѣть выходъ изъ современнаго театральнаго неустройства въ возвращен³и къ власти надъ всѣмъ театромъ какого-то новаго фантастическаго актера, который одинъ будто бы способенъ преодолѣть всю немощность современнаго театра и какъ-то возродить его. Не будемъ гадать о будущемъ, а въ настоящемъ - вотъ очень удобный случай сказать нѣсколько словъ о современномъ актерѣ, вотъ п³еса, не имѣющая значен³я литературнаго (особенно въ допотопномъ переводѣ Вейнберга: слово "ужлижъ" разслышалъ я совершенно ясно два раза), но когда-то имѣвшая большой успѣхъ именно потому, что въ ней актеръ можетъ проявить весь свой трагическ³й пафосъ и темпераментъ.
Юрьевъ, игравш³й Акосту, вовсе не плохой актеръ, и сыгралъ онъ не плохо, съ большимъ тактомъ, старан³емъ, вкусомъ. А всетаки спектакль вышелъ вялый, скучный и какой-то бѣдный. Пускай актеръ, игравш³й Акосту, былъ бы въ десять разъ лучше Юрьева, пускай это былъ бы Мочаловъ или Каратыгинъ, намъ, современнымъ зрителямъ, привыкшимъ требовать отъ театра, этого сложнаго и огромнаго механизма, сложности многихъ воспр³ят³й, которыя даются намъ соединенной работой и художника, и поэта, и режиссера, и актера, представлен³е "Ур³эль Акосты" показалось бы зрѣлищемъ слишкомъ бѣднымъ. Я настаиваю именно на "Ур³эль Акостѣ", потому что сыграть Гамлета или Отелло хорошему актеру легче - ему поможетъ и Шекспиръ, и декораторъ, и режиссеръ, и ансамбль (даже ген³альнаго актера предпочтемъ мы видѣть во всеоруж³и современнаго театральнаго искусства). Всѣ же старан³я режиссера въ "Ур³эль Акостѣ" и удачно данныя въ окнѣ каналы Амстердама, и гости, спускающ³еся по горбатому мостику между фонтановъ, и негритянки съ фруктами, и сцена въ синагогѣ (особенно удаченъ моментъ, когда толпа въ ужасѣ и гнѣвѣ тушитъ концами своихъ хламидъ торжественныя свѣчи) - все это было совершенно лишнее въ этой пьесѣ, не передающей ни стиля эпохи, ни быта и построенной только на отвлеченныхъ нѣсколько ходульныхъ герояхъ - Акостѣ и Юдифи. Молодая актриса Коваленская (Юдифь), несмотря на хорош³й голосъ, несомнѣнную, хотя и неопытную, талантливость, казалась совсѣмъ безпомощной... Кстати, что на драматическихъ курсахъ, которые только въ этомъ году кончила Коваленская, обращаютъ-ли хоть какое-нибудь вниман³е на искусство мимики? Какъ не внушилъ преподаватель г-жѣ Коваленской, что для выражен³я сильныхъ страстей не нужно вовсе такъ безобразно закатывать глаза, кривить губы? Самые неопытные любители умѣютъ лучше владѣть лицомъ, чѣмъ г-жа Коваленская.
И вотъ, всѣмъ поносящимъ сложность современнаго театра и мечтающимъ объ единственномъ актерѣ мнѣ хочется посовѣтовать посмотрѣть "Ур³эль Акосту".
Конечно, ген³альный актеръ - это очень хорошо, но нужны и ген³альные художники, и режиссеры, и драматурги. Я думаю, что для насъ театръ желаненъ, какъ счастливое сочетан³е всѣхъ этихъ элементовъ, и прошло то время, когда одинъ актеръ могъ бы замѣнить всю пышность, все великолѣп³е современнаго, еще не достигшаго совершенства, но мечтаемаго гармоничнаго театральнаго зрѣлища, въ которомъ актеръ занимаетъ одно, и не самое первое, мѣсто, такъ какъ онъ только исполнитель чужихъ воль.
Единственное, нѣсколько печальное утѣшен³е осталось намъ - это смотрѣть въ Александринкѣ Островскаго.
Второе въ настоящемъ сезонѣ возобновлен³е пьесы Островскаго можно обвинить въ небрежности. Замѣчательная игра Варламова и Васильевой не могла преодолѣть безстильность постановки и нѣкоторую вульгарную развязность (какъ играютъ Туношенскаго въ Маломъ театрѣ) остальныхъ исполнителей; не могла одна игра отличныхъ, образцовыхъ актеровъ передать все очарован³е, которое осталось еще и для насъ въ Островскомъ. Ахъ, какъ жалко, что не нашлось здѣсь Добужинскаго, который показалъ бы чудеса въ старыхъ диванахъ, павильонахъ, воротахъ парка и не позволилъ бы г-жѣ Потоцкой одѣть такую подозрительную (въ смыслѣ эпохи) шляпу, а Корвину-Кргоков-скому - модный бѣлый костюмъ вивёра плохого тона. Ахъ, какъ при всемъ совершенствѣ игры единственныхъ, быть можетъ, исполнителей Островскаго не хватало умнаго, культурнаго режиссера, который растолковалъ бы Яковлеву и Потоцкой, что, хотя они н опытные и съ искусной бойкостью актеры, нужно еще ка-кое-то чувство мѣры и стиля, что въ ихъ водевильной развязности есть нѣчто недостойное большой классической комед³и.
Претенц³озная затѣя - уйти отъ пошлой современности въ м³ръ грезъ и сновидѣн³й. Этотъ м³ръ, если бы судить о немъ по театру Холмской "Сказка", очень непривлекателенъ.
Слащавая (изъ журнала для дѣтей младшаго возраста) пьеска Бухаровой, дешеваго демонизма сцена Дельера, поставленная для вящшаго ужаса на сукнахъ (на коленкорѣ скорѣе), кондитерск³я красивости декорац³й Каразина, любительская игра - все это больше всего располагаетъ уйти поскорѣе изъ театра ужъ не въ м³ръ грезъ и т. п., а куда угодно, только по-скорѣе.
Если это грезы и сновндѣн³я, то, вѣроятно, какого-нибудь гостинодворскаго приказчика, знающаго, что есть "стиль модернъ" и что томиться "современностью" теперь въ модѣ. Вотъ и г-жа Холмская, послѣ "Кривого зеркала" и Малаго театра, затомилась и загрезила.