div align="justify">
В. Г. Белинский
Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою... Часть вторая и третья
--------------------------------------
Собрание сочинений в девяти томах
М., "Художественная литература", 1979
Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
--------------------------------------
ОЧЕРКИ ЖИЗНИ И ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВИЧА СУМАРОКОВА,
изданные Сергеем Глинкою. Санкт-Петербург. 1841. В тип. С. С. Глинки и К". В
8-ю д. л. Часть вторая и третья. Во II-й части 253, в III-й - 278 стр.
Эти две книги суть благополучное продолжение и окончание благополучно
начатого великого труда {1}. С. Н. Глинка очень деятелен: он издает журнал -
и притом какой превосходный журнал! {2} Он издает биографии замечательных
русских людей, пишет статьи обо всем; наконец, в качестве критика и
историка, _предъявляет_ нам, - говоря его любимым и многозначительным
словом, - "Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича
Сумарокова". А что еще прежде-то, времена оны писывал С. Н. Глинка - ужас! И
драмы, и лирические стихи, и историю России, и патриотические статьи... {3}
Первая статья второй части содержит в себе неоспоримые доказательства,
что новую русскую словесность Ломоносов и Сумароков изобрели оба вместе, а
не кто-нибудь один из них. Тут же желающие могут найти и сильные
опровержения несправедливой мысли, будто бы Сумароков с Ломоносовым были во
вражде. Жаль только, что при этом случае г-ну Глинке заблагорассудилось не
сказать ни слова об известном письме Ломоносова к Шувалову, письме, в
котором выражается со стороны великого мужа столько презрения к
Сумарокову... {4} В этой же любопытной статье _предъявляется_ совершенно
новое и оригинальное мнение, что "в оде Ломоносова более полета
восторженного: а в первых лирических стихах Сумарокова более мягкости, не
чуждой, однако, ни порыва, ни силы выражения поэтического". А вот и
доказательство:
Вперяясь в перемены стран,
Взыграй, взыграй моя мне лира!
И счастья шаткого обман,
И несколько хотя исчисли
Людей тщеславных праздны мысли,
Тех смертных, коих праха нет.
Которы в ярости мешались
И только в книгах лишь остались
По памяти ужасных бед {5}.
Кто не согласится, что это и мягко и не чуждо ни порыва, ни силы
выражения поэтического?..
Впрочем, мы должны отказаться от удовольствия следить г-на Глинку шаг
за шагом: это решительно невозможно. В этой второй части "Очерков жизни и
сочинений Сумарокова" наговорено много хорошего о Сумарокове, но еще больше
о предметах, не имеющих к Сумарокову никакого отношения, как-то: об
Александре Македонском, о Гомере, Пиндаре, Анакреоне, Софокле, обо всех
латинских поэтах, о некоторых итальянских, немецких, французских,
английских, индийских, камчатских и, между прочим, о Байроне, что он в своих
творениях не сказал ничего нового, а все повторял давно уже до него и чуть
ли не Сумароковым сказанное... Ну как угоняться за таким Протеем, как не
потеряться в таком разнообразии и множестве предметов, о которых с такою
непостижимого легкостию трактует наш сочинитель?.. Вот почему от первой
статьи второй части переходим прямо к первой главе третьей части.
Сумароков знал Шекспира; отдавал справедливость красотам этого
непостижимого чародея драматического; но в то же время, по духу тогдашней
европейской словесности, почитал в нем то безобразным, что теперь почитается
первым венком поэта британского; то есть: переход в его трагедиях от
_великана_ к _карлу_, от _кедра_ к _исопу_. К драмам его можно применить то,
чем Наполеон 1812 года "огромил быт европейский". "От великого до смешного,
- сказал он, - один шаг". Это живая картина мишурного и превратного нашего
света; это душа единственного Шекспирова гения.
Весь этот отрывок мы выписали более для того, чтоб показать, каким
волшебным орудием делается перо в руках г-на Глинки. "Наполеон огромил быт
европейский"; - ново, оригинально и смело!
В трех следующих за первою статьях содержатся разборы трагедий
Сумарокова: "Хорев", "Гамлет" и "Синав и Трувор". Разбор "Хорева" отличается
удивительно тонкою критикою, которая, - говорим это не шутя, - ничем не
уступает критике Лагарпа, если еще не превзойдет ее. За разбором "Хорева"
следует и сам "Хорев", перепечатанный почти весь, за исключением шести с
половиною страниц. Знаменитый наш критик оканчивает свою перепечатку
следующею патетическою сценою:
Посланный
Скрепися, государь!
Кий
О злое рока жало!
Beлькар
Что сделалося здесь?
Посланный
Оснельды! _ах_! не стало!
Все остальное г. Глинка "предъявляет" в прозаическом сокращении, не
желая "огромлять быта российского" раздражающею душу сценою. Но мы не хотим
быть сострадательными к публике, "огромим" ее продолжением патетической
сцены и окончательным монологом _злополучного_ Хорева, стремящегося в ад для
соединения с своею _дражайшею_ Оснельдою:
Beлькар
Какой, увы! удар...
Кий
Почто я в свет рожден!
К чему, несчастливый, я ныне приведен!
Велькар
Какие лютости душа твоя имела,
Что в горести ее (?) хранити не умела.
Кий
Не ведаешь еще несчастий ты моих.
Велькар
Что может, государь, быть больше бед нам сих?
Оснельды нет, Хорев...
Кий
Хорев теперь в покое:
Ах, мнит ли он прийти на зрелище такое!
Скажи, что видел ты?
Посланный
Я с вестию к ней шел...
О боги! какову Оснельду я нашел!
Смутился _весь_ мой дух, и сердце задрожало:
То тело на одре бесчувственно лежало,
Увяли красоты, _любви заразов нет_...
Кий
Сокройся от очей моих, противный свет!
Именно - сокройся!.. Нет, мы не можем больше выписывать: какая
"заразительная" поэзия!.. Из глаз текут слезны токи, руки дрожат... Но
соберемся с силами - вот конец:
Кий
Карай _мя_, я твое сокровище похитил.
Хорев
Пускай сей кровию тебя твой гнев насытил,
Который _толь тебя на мя_ ожесточил,
Но если ты о мне когда-нибудь _рачил_,
Так сделай только то, о чем напоминаю!
Сие прошение исполнишь ты, я знаю:
Отдай _Завлоху_ меч, свободу возврати,
И воинство все с ним из града _испусти_.
(Кий _отдает_ Завлоху меч, а Xорев _говорит_
Завлоху:)
А ты, несчастный князь! возьми с собой то тело,
С которым сердце быть навек хотело,
И _плачем омочив_ лишенное души,
Предай его земле; над гробом напиши:
"Девица, коей прах в сем месте почивает!
И в аде со своим Хоревом пребывает,
Которого она любила в жизни сей,
Хорев, ее лишась, последовал за ней" (закололся).
Странное дело: отчего не дают на театре этой прекрасной трагедии? Как
бы хорош был в роли злополучного Хорева г. Толченов старший!..
В разборе "Гамлета" сумароковского особенно замечателен тонкий суд
нашего проницательного критика о Шекспире:
Стало быть, творения Шекспира - солнце без темных мест? Сказано было
выше, что и на английском театре выпускают некоторые явления из его драм,
_отжившие в новое время_. Были у Е(Э)врипида _фурии_: есть и у Шекспира
_ведьмы_. У Е(Э)врипида фурии выведены по крайней мере для изобличения
преступной совести; у Шекспира ведьмы забрасывают в душу Дунканова
полководца ядовитые семена властолюбия и _тлетворные порывы убийства_.
Следственно: полководец не виноват. Дух убийства _не в нем_ зародился, но
_извне_ вторгнулся в грудь его.
Именно так! глубокая мысль! Правда, европейские критики толкуют, будто
ведьмы у Шекспира не что иное, как страшная поэтическая апофеоза мрачных
помыслов, таившихся в сокровеннейших недрах властолюбивого духа Макбета; но
это решительный вздор: европейские критики не читали ни Сумарокова, ни г-на
Глинки, а потому и ничего не смыслят ни в искусстве, ни в критике.
Пятая статья особенно замечательна: в ней проведена параллель между
"Борисом Годуновым" Пушкина и "Димитрием Самозванцем" Сумарокова.
Глубокомысленный Аристарх наш ни слова не говорит о том, которая из двух
трагедий выше; но наша проницательность и наша симпатия к образу мыслей
господина критика раскрыли нам его задушевную мысль. Да и где бедному
Пушкину было бороться с Сумароковым, если сей трагик победил самого
Шекспира! {6} Да, читатели, победил, "огромил" и "предъявил"... Слушайте,
слушайте:
Смелым, отважным порывом Сумароков выставил _Самозванца_
провозгласителем суда божия, гремевшего над его главою. На все вопросы
_наперсника_ своего _Пармена_: что причиною смущения и тревоги его душевной?
он _гласно_, утвердительно отвечает:
Зла Фурия во мне смятенно сердце гложет;
Злодейская душа спокойна быть не может!
Здесь Сумароков, в отношении развития волнения душевного, превосходнее
того, что Шекспир _предъявлял_ в своем "Макбете". В сердце этого властолюбца
чары _ведьм_ пересилили жажду владычества; следственно, альбионский поэт как
будто оправдывает неистовства _Макбета_, приписывая их вдохновению силы
посторонней. Но ад Самозванца и возник и свирепствовал в душе _его_
собственными _его_ вдохновениями. Он был жертвою самого себя и он разительно
высказал тайну суда божия, казнившего _его_ им _самим_.
Совершенно справедливо! в вящее доказательство этого выписываем
следующий анекдот о Сумарокове:
После первого представления Димитрия Самозванца на московском театре,
одна барыня из _того тогдашнего_ круга, в котором "Скапиновы плутни"
называли трагедией, приехала к Анне Петровне, родной сестре Александра
Петровича, и, разохавшись от восторга и удивления, восклицала: "Ну, уж! как
же весело было, матушка! вашему братцу! В театре так-то хлопали, что мне
кажется все руки пообколотили себе!"
А тут, как сон в руку, шасть в гостиную и сам торжествующий поэт! Лицо
его сияло удовольствием; от порывистых взлетов головы подпудренной рыжеватый
парик перевалился на один висок; по кружевным манжетам струились густые
полосы испанского табаку. Спеша подарить счастливого поэта радостным
приветом, Анна Петровна сказала: "Ну, братец! вот эта госпожа говорит, что
хлопанье восхищенных зрителей оглушало весь театр". Сумароков подлетел к
гостье, уселся подле нее и, ожидая новых _пальмов_ (пальм?), спросил со всею
уклончивостию увенчанного поэта: "Скажите, сударыня! Что более всего вам
понравилось?" - "А как стали плясать, мой батюшка!" - отвечала гостья.
Закипев досадою, Сумароков вскочил со стула, вскрикнул на сестру: "Охота
тебе принимать к себе таких дур!", схватил шляпу и - убежал.
Это была лучшая трагедия, сочиненная Сумароковым!
В заключение, мы хотим привести мнение Пушкина о некоторых старинных
наших стихотворцах. Почему же и не так: Сумароков великий пиита, господин С.
Н. Глинка великий критик, а Пушкин - ну, хоть порядочный стихотворец и не
глупый человек; следовательно, и его скромное мнение может иметь место и вес
даже при глубоких "предъявлениях" и "огромлениях" г-на Глинки. Вот что
_предъявляет_ Пушкин в статье своей "Ломоносов" {7}:
В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по
образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой ГерМании,
утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное, и до сих пор
в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение От простоты и
точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы,
оставленные Ломоносовым. Ломоносов, сам не дорожил своею поэзиею и гораздо
более заботился о своих химических опытах, нежели о Должностных одах на
высокоторжественный день тезоименитства и проч." С каким презрением говорит
он о Сумарокове, страстном к своему искусству, _об этом человеке, который ни
о чем, кроме как о бедном своем рифмотворчестве не думает. Зато с каким
жаром говорит он о науках, о просвещении. Смотрите письма его к Шувалову, к
Воронцову и проч.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вообще, изучение Тредьяковского, приносит более пользы, нежели изучение
прочих наших старых писателей. _Сумароков и Херасков верно не стоят
Тредьяковского_. (Том XI, стр. 22 и 34).
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
В тексте примечаний приняты следующие сокращения:
Анненков - П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат,
1960.
Белинский, АН СССР - В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М.,
Изд-во АН СССР, 1953-1959.
ГБЛ - Государственная библиотека им. В. И. Ленина.
Герцен - А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР,
1954-1966.
ГИМ - Государственный исторический музей.
ГПБ - Государственная Публичная библиотека СССР им. М. Е.
Салтыкова-Щедрина.
ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.
КСсБ - В. Г. Белинский. Сочинения, ч. I-XII. М., Изд-во К. Солдатенкова
и Н. Щепкина, 1859-1862 (составление и редактирование издания осуществлено
Н. X. Кетчером).
КСсБ, Список I, II... - Приложенный к каждой из первых десяти частей
список рецензий Белинского, не вошедших в данное издание "по
незначительности своей".
ЛН - "Литературное наследство". М., Изд-во АН СССР.
Панаев - И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат,
1950.
ПР - позднейшая редакция III и IV статей о народной поэзии.
ПссБ - В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., под ред. С. А. Венгерова (т.
I-XI) и В. С. Спиридонова (т. XII-XIII), 1900-1948.
Пушкин - А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. М.-Л., Изд-во АН
СССР, 1962-1965.
ЦГИА - Центральный Государственный исторический архив.
Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова,
изданные Сергеем Глинкою... Часть вторая и третья... Впервые -
"Отечественные записки", 1841, т. XIX, 12, отд. VI "Библиографическая
хроника", с. 38-41 (ц. р. 30 ноября; вып. в свет 1 декабря). Без подписи.
Авторство - КСсБ, Список V, с. 420.
1 Рецензию на I часть этого издания см.: наст. т., с. 457-461.
2 См. примеч. 1 к рецензии на I часть этого издания.
3 Наиболее плодотворным периодом в творчестве С. Н. Глинки являлась
первая четверть XIX в. В это время им были написаны "героические драмы"
("Наталья, боярская дочь", по мотивам повести Н. М. Карамзина; "Осада города
Полтавы"; "Антонио Гамбо" и др.), трагедии ("Сумбека, или Падение Казанского
ханства"; "Михаил Черниговский" и др.), повести ("Царица Наталья Кирилловна"
и др.). Его перу принадлежат также "Русская история", "Записки о войне 1812
года", "Русские анекдоты, военные, гражданские, исторические".
4 Цитата из письма Ломоносова И. И. Шувалову от 19 января 1761 г.
приведена в рецензии на I часть (см. наст. т., с. 460).
5 Критик вольно цитирует начальные строки "Оды XIX. Сочиненной в первые
лета моего во стихотворении упражнения". (Эта ода входит в состав "Разных
од".)
6 Имеется в виду опыт переложения "Гамлета", принадлежащий А. П.
Сумарокову (1748, драматург опирался на французский текст трагедии).
7 Название "Ломоносов" было дано главе из статьи "Путешествие из Москвы
в Петербург" при первой ее публикации в посмертном собрании сочинений
Пушкина (т. IX. СПб., 1841). Курсив в цитатах принадлежит Белинскому.
А. Л. Осиповат и Л. С. Пустильник